Кусок

В левую руку прапорщика лёг 'ярыгин', правой он сжал нож. После этого, краем глаза держа в поле зрения пленника, он стал резать споровый мешок 'по чёрточкам', как это делал ранее Карандаш. Шло туго. То ли у рубера эта часть тела была прочнее, то ли военнослужащий не обладал достаточным навыком вскрывать мешок столь же ловко, как местный житель.

Уже скоро ладонь Кондратьева с опаской нырнула внутрь 'кощеевого сундука'. А спустя несколько секунд вылезла обратно, сжимая в кулаке добычу. Большая её часть представляла нечто вроде паутины с узелками, но вот остальное!..

— Красная! Ипать мой лысый череп — красная жемчужина! — приговаривал с восторгом Карандаш, не сводя глаз с небольшого блестящего шарика красного цвета. — Я знал, знал, что Стикс новичка не обделит!

— Эй, любитель зомби-девочек, ты сейчас на какой волне сидишь? — окликнул его прапорщик.

— Сам таким скоро будешь, — ответил пленник, не задумываясь. Видимо, вид сокровища полностью отключил ему все чувства, кроме чувства прекрасного и жадности.

— А в лоб?

— Э-э, — пришёл в себя Карандаш, — я же шутя, военный, шуток не понимаешь? И вообще. Знал бы ты, что тебе досталось, то сам ошалел бы от счастья и вёл себя точно так же.

— Ну-ну, — хмыкнул Кондратьев. — И в чём же моё счастье?

Кроме жемчужины, приковавшей к себе внимание Карандаша, прапорщику достались двадцать восемь споранов, шесть горошин и немало узелкового 'янтаря' — вещества, из которого местные изготавливают наркотик и лекарство в одном лице. Никакой героин или синтетическая гадость не даёт такого 'прихода' иммунным, как спек, так называется вещество. Впрочем, это было побочное свойства. Ценился же спек за его великолепные обезболивающие качества и то, что с взрывной скоростью подстёгивает регенерацию в организме иммунных. Именно узелковый 'янтарь' обладает подобными свойствами. Тот, что достался прапорщику из кусачей в несколько раз хуже и спросом больше у наркоманов пользуется, чем у тех, кто рискует жизнью в вылазках.

Жемчужину, по словам, Карандаша нужно было проглотить, чтобы обзавестись неким сверхчеловеческим даром. Вот только делать это нужно в присутствии неких знахарей. Иначе был риск 'заморозить' свой дар на неопределённое время. Да, однажды он проснётся и проснётся очень сильным, но до этого времени носителя могут убить сто и один раз.

Во время рассказа пленник часто подчёркивал высокую удачливость Кондратьева и собственную находчивость. Так как найти красную жемчужину в обычном рубере можно было с вероятностью не более одного процента. Мол, даже не во всяком элитнике есть она.

Внезапно Карандаш оборвал свою речь и распластался на земле.

— Военный, стреляют, — быстро сказал он. — Пригнись, не свети мордой.

Машинально тот упал рядом и выставил автомат в стороны зданий на 'точке', куда напряжённо уставился пленный. Звуки выстрелов он услышал не сразу из-за их значительной приглушённости. Будто те звучали где-то очень далеко или из-под земли.

— Встал и вперёд, — приказал Кондратьев, подавая пример.

— Что?! Да не пойду я ту... ладно, ладно, — возмущения Карандаша оборвал ствол автомата, уставившегося чёрным зрачком в лицо. — Но это писец как глупо.

Звуки выстрелов шли из бункера, который был закрыт — что примечательно — изнутри. Ударив несколько раз ногой по стальной створки, способной выдержать даже выстрел из пушки БМД, Кондратьев побежал в здание штаба, где он оставил майора Филиппова.

Увы, но того там не было. Лишь тело зомбячки на полу у медчасти с розоватой пеной на лице.

— Первый раз такое вижу. Интересно, с чего это она так? — удивился пленник, рассматривая труп. — Это её доктор так приголубил, что ли?

Кондратьев не ответил. Только сейчас он увидел лист А4, приклеенный к оконному стеклу скотчем. Там крупными буквами и неровным торопливым почерком были написаны несколько строчек.

'Семён, прошу простить меня, если сможешь. То, что рассказал твой Карандаш, полностью подтверждается моими наблюдениями и поверхностными исследованиями. Хотя, какие тут исследования за полчаса можно сделать? В общем, я считаю всё им рассказанное правдой. И чтобы ты не брал грех на душу, я решил сам отпустить мужиков на покой. Не осуждай, не надо только этого. Лучше так, чем они превратятся в монстров, которые в окопах лежат. Да и я не хочу себе такой судьбы. Прощай, Семён. Удачи'.

Дочитав, Кондратьев смял в кулаке бумажный лист и бездумно уставился в окно. Только что порвалась последняя ниточка, которая связывала его с домом. Почему-то только сейчас, после записки майора, он понял: больше никогда он не увидит родных, не будет спокойной жизни, что оставшаяся жизнь, сколько бы её не было, окажется полна крови, потерь и боли.

— Там это, — тихий и виноватый голо Карандаша вывел его из пространного состояния, — пальба стихла.

— Пошли.

В этот раз дверь в бункер была открыта. Рядом с ней у самого порога сидел Филиппов, привалившись спиной к крашенной бетонной стене и опустив голову на грудь. Рядом с ним на полу лежал 'ярыгин', а на стене за ним расплылось пятно из крови, волос, мозга и кусочков затылочной кости. Чуть в стороне лежали несколько тел бойцов с пулевыми отметинами на камуфляже. Сильно пахло пороховыми газами и... бойней.

Кондратьев ожидал, что Карандаша вот-вот вывернет от окружающего амбре. Но тот держался на удивление достойно.

— Я ещё не то видел, — буркнул он на вопрос 'комода'. — Привык. Слушай, зачем мы здесь? Только не говори, что ты их всех хочешь похоронить.

— А ты против? — сквозь зубы произнёс Кондратьев.

— Против. И не потому, что в падлу, а из-за того, что скоро тут будет не протолкнуться от таких красавцев, что на улице валяются. Да и могилы мертвяки легко раскопают. Надёжнее будет дверь закрыть снаружи — так большинство заражённых не залезут сюда.

— Значит, так и сделаем. А пока нам нужно забрать кое-что отсюда.

При виде оружейной комнаты Карандаш вновь оживился. Хоть и не так сильно, как при виде споранов и жемчужины.

— Бери всё крупное. Можно даже пулемёты оставить, но патроны к ним забрать все. По весу выйдет куда как выгоднее. Стволов-то завались в Стиксе, а вот патроны исчезают в рейдах так быстро, как вода в пустыне. Про автоматы под 'пятёрки' забудь, здесь они даже против людей пасуют. А уж тварей из них бить только низших, чтобы с гарантией. Прочих, может, и пристрелишь насмерть, только вот в чём беда — они могут успеть тебя в бараний рог скрутить перед тем, как издохнуть. 'Корды' есть? Если да, то бери их все. И патроны к ним выгребай до донышка. Я ещё видел у вас бэху на улице, у неё пушка 'тридцатка' стоит. Так вот, её бронебойные снаряды стоял по горошине в некоторых местах.

Кондратьев нагружал его, немного груза брал сам, и после мужчины выбирались на свежий воздух к машинам, где складировали своё добро.

— Мой уазик лучше, военный, — заметил Карандаш, когда прапорщик выбрал для будущей дороги бронированную машину, на которой недавно катался в разведку. — Движок доделан, глушак ещё с мостами. Он тише твоего катит и проходимость выше.

— Поговори ещё, — цыкнул на него тот.

— Да твоя броня даже кусачу на пару ударов, а рубер и вовсе...

— Тихо, я сказал! — повысил голос 'комод'.

— Тьфу, — пленник сплюнул под ноги. — Твердолобый, млина.

Прапорщик забрал два 'корда' со всем запасом патронам к ним. Взял два ПКМ и два ящика патронов калибра 7.62*54. РПГ-7 и шесть выстрелов к нему, по три осколочных и столько же кумулятивных. Новейший АК-15 под автоматную 'семёрку' занял месте у него на спине, а в набедренной кобуре устроился 'ярыгин'. Правда, прапорщик предпочёл бы другой пистолет, но на 'точке' с таким выбором было совсем плохо. В качестве главного козыря при встрече кого-то вроде на рубера, Кондратьев выбрал СВДК. Её мощнейший девятимиллиметровый винтовочный патрон со ста метров пробивал бронированный УАЗ насквозь при использовании бронебойной пули. Сама по себе эта винтовка не очень-то и снайперская из-за небольших дистанций, на которых эффективна. Дальше четырёх сотен метров стрелять сложно: тяжёлая пуля не самой лучшей формы, небольшое количество пороха в сравнении с массой снаряда. Положение не спас и новейший прицел, разработанный под ней. С другой стороны, СВДК куда как компактнее и легче той же кордовской винтовки. И если вдруг придётся дальше идти на своих ногах, то такая винтовка окажется большим подспорьем.

— Ты за руль, — приказал прапорщик, когда машина была загружена на максимум возможного.

— Куда рулить? Здесь два населённых стаба поблизости. Один ничего так, а второй полное гавно, утырок на утырке сидит и утырком погоняет. Зато он ближе.

— Правь в нормальный. Со своими корешами потом увидишься.

Карандаш скривился от фразы 'комода', но без возражений полез на водительское сиденье.

Можно ли было доверять ему со стороны Кондратьева? Прапорщик считал — однозначно нет. Но без проводника в этом мире ему было не выжить. И пусть судьба подкинула ему не самого лучшего, зато у кого-то из таких же бедолаг, как он, нет и таких.

— Поехали.

Глава 4

Армейский УАЗ глотал километр за километром дорогу нового мира. По правде говоря, Кондратьев не видел ничего, что указывало на перенос в другую вселенную со столь кошмарным содержимым и законами. Такие же травы на обочине, такие же поля — какие заросшие, какие колосятся зерновыми. Лесопосадки и леса ничуть не кажутся иномирными. Не видно монстров, нет трупов, не стоят на горизонте чёрные столбы дыма над городами. Сплошная благодать, словно едешь на дачу, на рыбалку или в лес за ягодами с грибами.

Но достаточно посмотреть на водителя, чтобы эти мысли и расслабление мгновенно ушли.

Карандаш крутил головой на все триста шестьдесят, уделяя внимание зеркалам и не забывая смотреть в окна. На его лбу выступила испарина, иногда капельки влаги скатывались по лицу.

Карандаш боялся. До жути. Боялся прапорщика, сидящего с ним в одной машине, боялся тварей, которые могут выскочить в любой момент из зарослей бурьяна рядом с дорогой. Боялся встретиться с отморозками, которых в этих диких местах хватало. Он хотел скорее оказаться на безопасном стабе и напиться. Ещё лучше, если удастся договориться с одной из дамочек, продающих свою любовь за спораны и горох. В карманах у него было шиш и не шиша, но он очень рассчитывал на благодарность новичка. Сейчас он сильно жалел, что промолчал о тайнике в своей машине, где лежали двадцать споранов и пять горошин, принадлежащие ему и покойному напарнику. Боялся, что прапорщик заберёт их себя и вот — добоялся. Шансов вернуться в воинскую часть за своим автомобилем практически нет. Тем более, даже если ему повезёт в этом, то нет гарантии, что там не устроят себе лёжку твари, ищущие дорогу в бункер, где столько тел лежит.

Поднявшись на очередной из множества бугров, которыми изобиловала дорога, иммунный резко ударил по тормозам.

— Чёрт, кисляк пошёл. Да как так-то? — зло выкрикнул он и ударил кулаком по рулю. — Почему сейчас, млин?

Впереди в нескольких километрах стояло стена плотного тумана. После рассказа местного старожилы Кондратьев уже был в курсе, что это за явление.

— Объехать можно? Или проскочить сразу после перезагрузки? И почему ты так удивлён? — забросал вопросами прапорщик своего спутника.

Тот с непонятным раздражением посмотрел на него.

— Потому что этот кластер должен был простоять ещё дней пять или семь, у него три недели период перезагрузки. Наверное, твой 'дикий' нарушил всё. И нет, ни объехать, ни проскочить нельзя. И так и эдак нарвёмся на заражённых. Там дальше по дороге идёт станица, она и перезагружается сейчас. А за ней километрах в двадцати городок, который дней десять назад перегрузился. Мы с корешком как раз там побывать хотели, но тварей там — мама дорогая! Сейчас они все, ну или часть их сюда попрутся, то есть нам навстречу. Млина, и чё ты такой спокойный, прям как камень! Тебя что-то пробрать может?

— То есть, ты хотел завезти меня в этот город? — нахмурился Кондратьев, не обратив внимания на последние слова иммунного.

— Нет. Через десять камэ от станицы поворот есть. Дальше дорога ведёт к стабу почти по прямой и без крупных посёлков. Так, деревеньки по десять-двадцать домов по обеим сторонам трассы. Грузятся они редко, твари там не задерживаются. Тем более, все в городе том сидят сейчас. Мы бы проскочили без проблем.

— Почему нельзя объехать?

— Вон там река, — Карандаш указал вправо. — Бродов не знаю, да и речка не маленькая. На трассе через неё перекинут мост, кстати, только там и можно столкнуться с тварями, но сильные в подобных местах не бродят, потому нам ничего не грозило бы на мосту.

— Почему на мосту зомби сидят? Ты о таком не говорил.

— Так это частности. А я вам с покойным майором рассказал общее, — отмахнулся от его претензий водитель и следом разъяснил странности с заражёнными. — Зомбаки воду не любят, боятся её, что ли, или она им вредит. Врать не стану — не в курсах и в тему не вникал, потому как мне это нафиг было не нужно.

— Короче, Склифосовский.

— Ну, так я тебе о чём говорю? — вскипел Карандаш. — Воды боятся, а потому прут вдоль бережка. Иногда такие толпы собираются, ну просто как на набережной где-то в Москве. Так что, опасно и бесполезно туда сворачивать. А туда, — он мотнул головой влево, — также бесполезно. Дальше упрёмся в леса, и всё равно придётся поворачивать в сторону трассы направо.

— Тише, тише, раскричался тут, — осадил его прапорщик. — Что предлагаешь?

— Можно переждать несколько дней. Или повернуть назад и поехать в Кнопку.

— Куда-куда?

— Так стаб с отморозками называется. Но я бы не советовал туда ехать, точно не на твоём тарантасе. Рискованно — отнимут.

— На новичка руку поднимут? Ну-ну, — хмыкнул 'комод', — ещё посмотрим чьё добро поменяет владельца.

Кондратьев не боялся отморозков. Если тут правит сила, то навыки военного, который не просиживал штаны в кабинетах и имеет своё небольшое кладбище, будут очень кстати. Когда-то, в моменты не самого лучшего состояния страны, такие как он создавали бандитские бригады, становились киллерами или входили в ОПГ. Знания и характер убийц на 'государевой службе' помогали им быстро заработать авторитет и подняться на самый верх. Так что, в месте с отморозками ему даже будет комфортнее, чем где-то ещё. Другое дело, что в безопасном стабе, куда он изначально приказал себя везти, намного проще пройти местную акклиматизацию — иерархическую, психологическую, даже физическую, если таковая имеется.

— Некоторым плевать на все законы и легенды, — пробормотал Карандаш. — Живут одним днём. Муры натуральные, только что не в банде.

Кто такие муры Кондратьев знал из недавнего рассказа пленника. Поэтому не стал уточнять чужую фразу.

— За сегодня доберёмся? — спросил он.

— Не, никак. Ночью придётся ехать, а здесь в тёмную пору только самоубийцы раскатывают, — помотал головой Карандаш. — Пересидим в одном месте, а как рассветёт, то и двинем в Кнопку.

— Предупреждать надо, чтобы не дурил? — спокойно сказал прапорщик и пристально посмотрел ему в глаза. От этого взгляда у Карандаша мороз прошёл вдоль хребта, и засосало под ложечкой.