От услышанных новостей по телу Мордовцева пробежал озноб, а спина стала холодная и влажная. Вот и думай, что творится: толи сон, толи явь, толи еще что-то.
— Как думаешь, инопланетяне пожаловали? — Тихо спросил он.
— Да какие к черту инопланетяне! Скорее всего, "янкесы" чего-нибудь придумали: распылили заранее какую-нибудь гадость, что бы не засекли их сразу, да и сопротивления, чтобы не было.
— Нет, Вова! Это не штатовцы,— сказал Николай. — У них фантазии не хватит, такое придумать, да еще и совершить. И главное — если, как ты говоришь, над площадью "тарелка" именно висит — то это уже антигравитация, а ты можешь сказать, имеется ли хотя бы одна страна в мире, овладевшая секретом антигравитации? По-моему — это все намного серьезнее. Я больше склоняюсь к мысли, что все же — это, так сказать, первый контакт с инопланетной цивилизацией!
— Ты явно фантастики перечитался! — Хмыкнул Владимир, но лицо его в то же время оставалось серьезным.
— А ты задумывался над тем, что такое — фантастика, как не отображение того, что может случиться на самом деле. Что мешает тебе в это поверить, когда факты подтверждают именно такое объяснение происходящего. — Николай вздохнул, — Не хотел тебе сразу рассказывать, чтобы ты не посчитал меня сумасшедшим, но, наверное, придется! Один ум хорошо, а два — лучше! Ты спрашивал меня про "глюки" насчет жены и сына? Ну, так слушай, только внимательно, а потом уже решай, что делать со мной или нам обоим. Можешь считать меня психическим больным, или кем-нибудь еще! — И Николай, по возможности кратко, стараясь не отвлекаться на эмоции, поведал ему все то, о чем передумал за вчерашний день и вечер, признаваясь, по сути, в том, что он в этой реальности — пришелец.
Когда он закончил рассказ, они некоторое время молчали. Владимир с обалделым видом смотрел на Николая, а потом сказал:
— Ты, что, меня разыгрываешь?
Мордовцев тяжело вздохнул:
— Хотел бы я, чтобы все было розыгрышем! Как, по-твоему — стал бы я шутить в той обстановке, что нас окружает? Я тебе изложил факты! Хочешь — верь, хо-чешь — не верь.
Владимир задумался, даже попросил у Николая сигарету, хотя обычно не курил. Долго неумело покуривая, он молчал. Наконец затушил окурок в пепельнице.
— Вот что! Давай-ка, вместе просмотрим твои фотоальбомы. Быть может, у тебя, как выражаются медики, амнезия. Забыл — многое, придумал — новое! Я тебе расскажу о тех личностях, которые на снимках. Может быть, ты и вспомнишь чего...
— Ну, что же! Идея не такая уж и плохая! Посмотрим! Но хочу сказать сразу — жены моей на фото нет! А ведь ты ее должен знать: она училась с тобой в одном классе в школе. — Николай назвал ему девичью фамилию жены. — Я могу назвать и адрес, где она проживала, а может быть живет и сейчас, раз уж в этой реальности мы с ней посторонние люди!
Владимир изумленно посмотрел на Николая своими карими глазами и сказал:
— Не училась со мной такая Татьяна! Но все равно, давай смотреть альбомы!
Около часа они внимательно перелистывали фотографии — Владимир называл незнакомых Николаю здесь людей, которых, по его мнению, он должен знать, как облупленных. Мордовцев никого не вспомнил. Отложив фотоальбом в сторону, Владимир попросил еще сигарету и опять долго ее выкуривал.
Наконец, он посмотрел на Николая, и сказал: "Допустим, все, что ты рассказал — правда? Как эта правда соотносится с "эпидемией" и этой "тарелкой" над площадью, и что здесь общего?"
— Не знаю, Володь. Думаю только, что фантастика — отнюдь не совсем не реальность! Сейчас уже многое, что было описано в фантастических романах — стало реальностью — так называемый, "гиперболоид инженера Гарина", теперь лазер; магнитно-силовые поля, биоэнергетика — и та не отрицается даже официальной наукой. А ведь совсем недавно, да и сейчас еще наука частенько объясняет что-нибудь неизвестное почти такими словами: "Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда!" И все! Прагматизм — хорошо, но он не должен проявляться слепым отрицанием всего, что в данный момент не имеет объяснения!
— Хорошо! Будем считать, что ты меня убедил! Ситуация-то, все равно страш-ненькая. Я с утра поездил по городу и увидел такое, о чем сразу тебе рассказывать не стал. Не знал, как ты все воспримешь?... Но, после твоего рассказа..., думаю, ты созрел! — Он опять потянулся за сигаретой. — Так и курить начну! — Он встал и начал прохаживаться по комнате. — Я и сам не верю, что это "штатовцы" сработали! — Начал Владимир. — Да и, черт побери, какая разница: "америкосы" так накрыли город или инопланетяне? Для меня ясно одно: это враги — страшные и сильные. Как бороться с ними, мы не знаем. Надеяться нам не на кого! Можно, конечно, пострелять вот из этого автомата, да только этим, думаю, ничего не добьешься.
— А армия?
— Да, что армия! Был я в казармах местного полка... Пусто... — он запнулся, и я понял: не желает рассказывать полностью о том, что он там видел. — Впечатление такое, что именно над казармами взорвали что-то вроде нейтронной бомбы, как в том стишке: "Школа цела, а детей — никого!.."
— Но вчера на вокзале я видел офицера внутренних войск, да и солдаты там были!
— Звони туда! Может быть, что-нибудь и узнаем! Пока телефон работает, хотя, я думаю — это уже ненадолго!
В некотором волнении Николай набрал номер линейного отделения милиции. Телефон долго не отвечал, потом кто-то снял трубку, слышно было, как она грохну-лась обо что-то, видимо ее выронили. Потом кто-то, тяжело дыша захлебы-вающимся голосом, сказал: "Все! Здесь отвечать уже больше некому!.. это..., это..."— в горле говорившего заклокотало, затем он захрипел, а через мгновение умолк совсем.
— Объясните? — Спросил Николай и замолчал, ожидая ответа, но трубка мол-чала. И он с некоторым ужасом начал понимать — что это молчание означает. Последний человек на другом конце провода, который мог что-либо сказать, теперь уже ничего и не скажет. Николай растерянно положил трубку телефона.
— Володя! Он сказал, что там никого живого нет.... Очень странно...
— Везде произошло что-то странное и ужасное! Я не стал тебе сразу говорить, но..., но в казармах, где я был..., в общем — там такое зрелище, на которое лучше и не смотреть. Не знаю, что там такое применили, но все, все... пол, кровати, по-толки — покрыты какой-то жуткой слизью. Ни одной живой души, только наполовину растаявшие в эту слизь трупы, которые продолжают расплываться. Трупы и остатки одежды, застегнутые на все пуговицы, сморщенные в лужах слизи. Мерзость, совсем как в том фантастическом триллере, как он назывался? "Клон", что ли! Там еще в городской канализации образовалась агрессивная слизистая субстанция. Ну, ты представляешь то, о чем я говорю. Вот так! А ты говоришь: "армия"! — Он замолчал, все, также глядя в одну точку. — И причем такое в основном только в тех зданиях и территориях, где были сосредоточены силовые структуры и управление ими. Прицельные, точные попадания неизвестного оружия...
Николай представил нарисованную им картину, и его чуть не стошнило.
— Вот-вот! — Сказал Владимир. — Со мной было то же самое... это мне пока-залось пострашнее ядерной бомбы! Мерзостнее...
— Что же это за оружие?
— Я тоже хотел бы знать, что это за оружие! — Мрачно ухмыльнулся Владимир. — И вообще, слишком много вопросов и ни одного ответа. А искать ответы на эти вопросы придется. Надеяться не на кого! Поедешь со мной? — Спросил он.
— Ты же знаешь, что я не герой. Но как вижу, дома отсидеться все равно не получится. — Вздохнул Мордовцев.
— Помнишь песенку: "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем стано-вится любой!" — напел Владимир.
— Да уж! Во властных структурах ты никого не искал! Они то хоть что-нибудь думают?
— А некому там думать! Никого я там не нашел! Кабинеты все закрыты, а двери я ломать не стал. Да и что эти властные структуры: ничего сами решать в таком глобальном вопросе не будут, будут только названивать в столицу, да ждать указаний! Как в Великую Отечественную — пока ждали распоряжений Великого Усача: половину страны немчуре профукали! Я не зря говорю — надеяться можно только на себя. Сидеть на месте и ждать когда нас ухайдакают, явно не стоит. Надо хотя бы потрепыхататься. Глядишь, что-нибудь "интересное", и разведаем. Что-нибудь такое — что поможет с этими "медузами" разобраться, если не нам, то кому-нибудь другому.
— Почему "медузами"?
— Да так, в "Войне миров": Уэллс марсиан изобразил "медузами" или еще как-то, не помню. Мне все равно — как они выглядят, главное — они враги и их надо давить. Если получится, конечно! Нельзя расклеиваться. Иначе точно: хана! А мы еще побарахтаемся! Так что, если ты не хочешь, что бы и тебя размазало по стенам, собирайся! — Сказал Владимир, протягивая Николаю сверток, который он с собой принес.
С некоторой опаской, тот развязал бечевку и, с удивлением обнаружил в нем такой же прорезиненный противохимический костюм, что и у Владимира. Здесь же лежал и армейский противогаз и именно его размера.
— Второго автомата у меня нет, но я уверен, что он у нас скоро будет... — про-должил Владимир, — найдем в какой-нибудь оружейке!
— Постой! Ты уверен, что все армейские силы?..
— Уверен, Коля! Был я и в военном училище, и в управлении внутренних дел! Картина все та же...
Больше Николай себя уговаривать не заставил и облачился в принесенный Владимиром костюм, оказавшийся ему почти в пору. Он прошелся по комнатам, проверил, закрыты ли форточки, и они покинули квартиру. Николай запер дверь, а ключи, немного подумав, положил под дверной коврик. Удастся вернуться — дверь он откроет, а носить их с собой?... тем более что карманов в защитном комбинезоне не предусмотрено.
4
Пока человек жив, он никогда не должен терять надежды.
Сенека
Сообщение о неизвестной эпидемии в городе Ястребовске, дежурный по ЦК партии получил в 23-15 в субботу 17 августа 1984 года. Ужаснувшись огромному числу смертных случаев, несмотря на позднее время и выходные дни, он отва-жился проинформировать о происшествии члена политбюро ЦК, курирующего здравоохранение. Тот в это время находился на подмосковной даче, и хотел сначала спросонья выместить нехорошее настроение на несчастном дежурном но, услышав цифры жертв, в свою очередь, также пришел в ужас. Оставил дежурного в покое, лишь поручив ему в первейшую очередь поставить в известность об эпидемии министра здравоохранения, комитет государственной безопасности и всех остальных членов Политбюро. Генерального секретаря в ночное время он беспокоить не посчитал нужным, ибо здоровье того само оставляло желать лучшего.
Министр здравоохранения возмущаться поздним звонком не стал, и в свою очередь поднял на ноги свою службу, назначив на утро экстренное совещание на-чальников отделов, а санитарно-эпидемиологической службе приказал готовить к утру группу для выезда в область, где имело место трагическое происшествие. Эпидемии в стране случались и раньше, но никогда еще не наблюдалось такой стремительности проистечения и обилия жертв. Эти обстоятельства по вполне объяснимой причине заинтересовали компетентные органы, заподозрившие в причинах трагедии применение кем-то неизвестным, неизвестных же видов биологического оружия.
Где-то к 14-00 воскресенья, после необходимых заседаний и совещаний на всех уровнях было принято решение о создании чрезвычайной объединенной комиссии, составленной из представителей всех заинтересованных служб и ведомств, которой предписывалось немедленно после формирования выехать в Ястребовск для выяснения масштабов угрозы и выработке мер по локализации зоны бедствия.
Нежданно-негаданно для себя, первым заместителем председателя комиссии, был утвержден полковник Букограй, лишь накануне сдавший дела начальника управления КГБ в этом самом злополучном Ястребовске, и прибывший в столицу за новым назначением. Ему, как посчитало высшее руководство, знакомому с местными условиями не понаслышке, будет скорее и проще разобраться в ситуации. И хотя председателем комиссии был назначен представитель аппарата ЦК, ведающий скорее идеологическими, чем медицинскими вопросами, полковник Букограй Михаил Ефремович, не сомневался в том, что по сути, именно ему самому придется организовывать работу комиссии и непосредственно брать ответственность за решения, которые ему придется принимать. Номинально же занимающий должность председателя чиновник аппарата ЦК, в самом лучшем случае обеспечит координацию с деятельностью местного обкома партии. И как раз в этом вопросе у Букограя было больше шансов, ибо секретаря обкома он знал лично не первый год. Так, что ему просто пришлось смириться с "куратором", и молить провидение, что бы тому ни приспичило, изображая служебное рвение лезть во все дела, как в каждую бочку затычкой.
На подлете к Ястребовску, а это было уже около 18-00 воскресенья, из столицы была получена команда: приземлиться не в городском аэропорту, а на аэродроме военно-воздушной базы в пятидесяти километрах от цели. Причина такого приказа выяснилась уже на земле, когда полковник Букограй по правительственному телефону связался с базы со своим командованием. Ему сообщили, что с городом потеряны все виды связи, как телефонная, так и радиотелефонная и просто радиосвязь. Принимая во внимание эти новые обстоятельства, возникло подозрение, что эпидемии "выкосила" все население города. И теперь полковнику предписывалось уже не столько выяснять причины возникновения странной эпидемии, сколько как можно скорее организовать двойной карантинный кордон по периметру города, для того чтобы не выпустить "эпидемию" за его пределы. Для решения этой задачи ему передавались в подчинение мотострелковая дивизия и полк ВДВ, дислоцирующиеся неподалеку от Ястребовска, и в то же время на достаточном удалении, чтобы быть подверженными атаке "неизвестного вируса".
Командный пункт всей операцией полковник Букограй разместил в цен-тральной усадьбе совхоза с символическим и весьма нередким в стране названием "Путь к коммунизму", находящегося в сорока километрах от Ястребовска. Совхоз был не очень зажиточным, но сама центральная усадьба с дирекцией и клубом, вполне современной постройки, была на довольно высоком уровне. Это объяснялось тем, что угодья совхоза почти вплотную подступали к предместьям областного центра и, оттого он не был обделен вниманием областного руководства. Обычно в него постоянно наезжали всевозможные "кураторы" и инструкторы областного комитета партии. Для них на балансе совхоза даже находился сверкающий чистотой и изыском дом отдыха на сто двадцать мест, содержащийся на должном уровне благодаря финансовым вливаниям из областного бюджета. Дом отдыха располагался неподалеку от центральной усадьбы в живописном лесном массиве смешанных видов растительности. Именно смешанный лес, в котором можно было видеть и березы, и ели, и рябины. Попадались даже высокие сосны, чуть ли не мачтовые. Это буйство зелени прорезали добротно асфальтированные аллеи для удобства легкового автотранспорта, по преимуществу ГАЗ-24 "Волга". Пешеходные дорожки были высыпаны мелкими осколками битого красного кирпича, в свою очередь плотно утрамбованными. Месторасположение дома отдыха казалось поистине идиллическим, предполагающее духовное отдохновение. Но теперь здесь, нарушая эту идиллию, Букограй, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, разместил прибывшую с ним команду медиков, планируя в будущем развернуть на его базе карантинный госпиталь.
