Апостолы Каина (главы 9-10)

— Вижу, — сказал вдруг Шаккерон.

— Автобус нашли, — хмыкнула Винзарра, — а где сам виновник торжества?

— Где-то рядом. Не мог он далеко уйти...

Насчёт "уйти", было неясно, но вот уехать Ларкиан точно не смог бы. Автобус лежал на боку в кювете. Половина колёс отсутствовала, на боку красовалась большая вмятина.

— Кто-то сильно ударил машинку, — прокомментировал Шаккерон, — тормози, Хин.

Хиншрак эффектно затормозил, проехавшись боком по дороге. Шаккерон мгновенно выскочил из машины и обнажил клинки. Винзарра отстала от него на несколько секунд.

— А вот и те, кто ударил, — сказал Шаккерон.

На дороге валялось восемь обугленных скелетов. Некоторые из них были явно расчленены.

— Дикари, — вынес вердикт Шаккерон.

Никто с ним не спорил.

Невдалеке лежали пять трупов в более приличном состоянии. Судя по знакам, двое из них были Тзимицу, один — Ласомбра. Двое остальных не носили никаких знаков, но внешний вид говорил за них — Самеди.

— Это было явное Подчинение, — сказала Винзарра, — иначе просто не успели бы.

— Не болтай, Винза, — Шаккерон напряжённо огляделся, — осмотри трупы Самеди, может, зацепишь хозяина.

— Поучи жену щи варить, — презрительно сказала Винзарра и подошла к трупам.

Хиншрак, наконец, тоже вылез из машины. В полном боевом доспехе и с пистолетами в руках.

Винзарра закончила осмотр трупов и выпрямилась.

— Далеко ушёл, гад, ничего не чувствую, — заявила вампирша.

Шаккерон кивнул. Он заметил, что Винзарра на мгновение сложила пальцы в специальном знаке, означающем следующее: "Я говорю всё с точностью до наоборот".

— Плохо, — Шаккерон старательно изобразил озабоченность, — поехали. Может ещё догоним нашего нехорошего вампира.

Слово "нехороший" тоже было кодовым, что неудивительно — Шаккерон использовал его очень редко. Оно означало "полная боеготовность". Проще было бы использовать мысленные импульсы, но их проще и перехватить.

Фраза Шаккерона предназначалась в большей степени для Хиншрака — он мог не заметить знак Винзарры. Глава Гангрел, тем временем, направилась к машине. План был прост — потянуть время, сделать вид, что поверили в трюк Самеди и пуститься в погоню по ложному следу. А боевики, которые должны быть уже неподалеку, окружат вампиров, отрезая пути к бегству.

Правда, для осуществления этого плана сами Самеди должны были затаиться и ждать, пока преследователи клюнут на их уловку. Но они не стали ждать. Раскусили Троицу? Надоело убегать и прятаться? Не выдержали нервы?

Обо всём этом Винзарра не стала раздумывать. Куда более актуальной темой было нечто, прыгнувшее на неё из кустов. Рефлексы не подвели вампиршу, время послушно затормозило, давая возможность и разглядеть нападавшего, и уйти из-под удара, и ударить в ответ. Прыгнувший на Винзарру вампир явно принадлежал к Линии Крови Самеди, отличительных знаков и даже оружия не имел. Конечно, когти — это мощное оружие, но не при такой разнице в силе и скорости.

Винзарра легко скользнула навстречу Самеди, поднырнула под "гребущий" удар когтей и сложенным веером распорола противнику живот. Шаккерон сделал непонятное и почти неуловимое для глаза движение рукой — и голова Самеди раскололась надвое. Шаккерон обрабатывал свои метательные пластины кровью, как и пули, а потому, чтобы увернуться от них, требовалось быть чем-то большим чем недоделанным подчинённым вампиром.

Хиншрак одним прыжком оказался на автобусе, перекрывавшем ему обзор. Уже через мгновение кто-то из затаившихся Самеди поплатился за небрежность в отношении маскировки. Поясняем: небрежность в случае Хиншрака — уменьшение концентрации на заклинании на одну десятую процента.

— Мхинус одхин! — крикнул Хиншрак и тут же спрыгнул с автобуса.

Туда, где он только что стоял, ударил поток серого газа. Метал под ним рассыпался в песок.

— Ларкиан, зараза... — хмыкнул Шаккерон, — ишь, выпендривается.

Из кустов вылезли ещё двое подчинённых вампиров-Самеди. Хиншрак легко снял их выстрелами из пистолетов. Вампиры даже не пытались увернуться.

— Чего-то я не понимаю, — пожала плечами Винзарра, всматриваясь в кусты и выискивая очередную цель, — Этот Ларкиан вообще не имеет представления о тактике что ли? Чего он своих на убой посылает?

— А это чтоб не мешали, — отозвался Шаккерон, — попробуй удержать десяток вампиров в башке, если ты не Вентру. Ну или не Самеди.

— То есть он сейчас сам выйдет?

— К гадалке не ходи.

Ларкиан вышел не "сейчас". У него оставалось ещё четверо вампиров. Один незаметной тенью (для кого-то это действительно выглядело бы так) напал на Шаккерона с фланга. Бруджа крутанул клинки, выполнив приём, не имеющий названия на нормальных языках мира, и Самеди лишился рук и получил две раны крест-накрест в грудь.

— Ларкиан! — крикнул Шаккерон, — мне это надоело! Вылезай!

— Выходи, подлый трус! — встряла Винзарра.

— Не срывай мне переговоры! — зашипел глава Бруджа, сделав зверское лицо.

— Это кто там гавкает? — осведомился Ларкиан.

— Он чтхо, тхелевхизорр ссмотррел у ссебхя в ссарркхофаге? — удивился Хиншрак.

Шаккерон передёрнул плечами.

— Ларкиан! Это я, Шаккерон! Не забыл ещё?

— Ах, ты figlio d'un cane! Сам за мной явился? Лично?

— Ты не обзывайся, итальянец хренов, а выходи уже. Поговорим нормально, как взрослые вампиры.

— Сol cavolo! Трое на одного да? Мясники камарильские!

— Ты хотел сказать "камаринские?"

Пауза.

— Чего? — недоумённо спросил, наконец, Ларкиан.

Шаккерон не успел объяснить. Винзарра нанесла свой удар. Земля под автобусом затряслась и вдруг взметнулась вверх, смешиваясь со снегом. Помятая машина отлетела в сторону. Секундой позже Хиншрак открыл огонь. Он стрелял частично наугад, частично разглядев прячущихся вампиров.

— Стой! — крикнул Шаккерон, вскидывая руку.

Хиншрак прекратил палить и удивлённо оглянулся на командира.

— Шак, ты чего? — Винзарра подошла к вампирам.

— Мы не будем его убивать, — сказал Шаккерон, — Ларкиан! Слышишь? Мы не собираемся тебя убивать!

— Ага, так я вам и поверил, — хихикнул Ларкиан из-за деревьев, — чуть не изрешетили, а теперь — не будем. Я уж молчу про то, что было полтора века назад. Допустим, Носферату тогда ещё не родился, но вы двое уже тогда кланами управляли. И в облавах участвовали! Даже ты, Шак! А ведь в гости напрашивался и в дружбе клялся!

— Ого! — Винзарра взглянула на главу Бруджа, — мы сегодня узнали много нового.

— Я никогда не записывался в отряды зачистки! — крикнул Шаккерон, — И из моего клана никто не записывался!

— Да? — отозвался Ларкиан, — а кто вырезал последнее убежище Нагараджа? Там были одни Бруджа!

— Но ни одного русского! — парировал Шаккерон.

Снова пауза. Винзарра пользовалась свалившимися на неё минутами отдыха, чтобы восстановиться после фокуса с землёй. Хиншрак, повинуясь приказу опустил оружие и перестал целиться то в одно, то в другое дерево. Всё равно пользы от этого уже не было. Подчинённых вампиров-Самеди не осталось, а маскировку Ларкиана Хиншрак раскусить не мог.

— Это ничего не решает, — сказал, наконец, Ларкиан, — вы пришли за моей жизнью. Вы уже перестреляли моих вампиров...

— Какие это вампиры, Лар! — воскликнул Шаккерон, — ты не хуже меня знаешь, что Подчинение создаёт на вампиров а их жалкое подобие. Они были обречены.

— Тоже правда, — согласился Ларкиан, — но и это ничего не меняет. Я готов к смерти. Я понимаю, что даже если вы оставите меня в живых, то казнят меня несколькими днями позже. Я вам не нужен. И даже не это главное. Мне не нужна жизнь. Я должен был умереть тогда, полтора века назад, с другими Самеди. Но я живу. А для чего — непонятно. Я сделал уже всё, что мог... — Ларкиан смолк.

— Эй, Лар! — Шаккерон явно забеспокоился, — ты там харакири себе не делаешь, случаем?

— Не надейся, — невесело засмеялся Самеди, — я умру, но умру так, как и полагается умереть вампиру из великой Линии Крови. Шаккерон, ты отличный боец, ты когда-то был моим другом. Ты не откажешь мне в поединке?

— Ларкиан, не беси меня, ты знаешь, как это легко сделать! Я же сказал, нам не нужна твоя смерть...

— А мне не нужна моя жизнь.

Ещё не договорив фразы, Ларкиан выскочил из своего укрытия (к слову сказать, оно находилось совсем не там, где думал Хиншрак) и, взмахнув своим мечом-жезлом, бросился к Шаккерону.

"Не трогайте его!" мысленно скомандовал Шаккерон, шагнув навстречу.

Винзарра и Хиншрак послушались. Это и определило исход боя.

Ларкиан послал навстречу противнику заклинание. Шаккерон даже не пытался определить, что это. Левой рукой он коснулся своего медальона, с перевёрнутой пентаграммой, у которой были закруглены два верхних луча. Те кто считал медальон символом одной известной музыкальной группы глубоко ошибались. Медальон сделал ещё предшественник Тешрана, когда такого понятия, как "музыкальная группа" ещё не существовало.

Заклинание рассыпалось, натолкнувшись на вовремя подставленный меч. Шаккерон, справедливо считавшийся полным чайником в магических делах, играючи отбил заклинание Самеди.

Больше Ларкиан не успел кинуть ни одного заклинания — Шаккерон был уже рядом, его клинки обрушились на лезвие меча Самеди. Ларкиан бился изо всех сил, разгоняясь до пика своей скорости, чтобы успеть отбить удары двух мечей одним. И в тоже время он понимал, что ему даже не требуется поддаться, чтобы умереть в бою. Шаккерон был бойцом до мозга костей.

Ларкиан отбил очередной удар, сам попытался атаковать прямым выпадом, целясь противнику в плечо. Шаккерон сделал круговое движение левым предплечьем и лезвие меча проскользнуло по клинку куда-то в сторону. Бруджа ударил правым клинком сбоку. Этот удар должен был снести Ларкиану голову и положить страданиям Самеди конец, но проклятый инстинкт самосохранения подвёл хозяина. Ларкиан пригнулся, практически сел на заснеженный асфальт, пропуская меч над головой. И даже ударил сам, пытаясь подрубить колени Шаккерону, который по инерции повернулся к противнику спиной.

Ударил — и даже сам испугался, что сможет ненароком выиграть бой. Но Шаккерон хорошо помнил и применял на практике одно из правил боя: "надо повернуться — повернись, но спину защити". Левый клинок крутанулся за спиной и остановил меч Ларкиана. Шаккерон довершил разворот и сделал выпад правым клинком. И снова Ларкиан не смог подставиться под удар. Он прыгнул назад и вывернулся в воздухе в одном из навсегда недоступных человеку акробатических трюков. Шаккерон хмыкнул и замер на месте, не пытаясь добить противника.

Ларкиан перехватил меч поудобнее. Он начинал медленно звереть. Он был дьявольски зол на Шаккерона, который наверняка считается лучшим вампиром-мечником в России, а не может справиться с одним-единственным Самеди. А может просто не хочет? Но больше всего Ларкиан злился на себя. Уже два раза он мог уже быть убит и не волноваться по поводу бесцельного существования. Всё эта подлая тяга к жизни. Из-за неё он согласился на Обращение, соблазнившись возможностью жить вечно. Из-за неё он согласился лечь в саркофаг в спячку. Из-за неё он не дал себя убить тем Истребителям-малолеткам. Ну, держись!

Ларкиан сам бросился в атаку. Расчёт был простой: если он завалит атаку и попадётся на контрудар, увернуться уже не получится, как ни старайся. Ларкиан ударил самым простым ударом, какой только можно себе представить: сверху из-за плеча, вложив весь вес в меч. Шаккерон шагнул в сторону и вперёд, пропустив меч слева от себя. И ударил навстречу Ларкиану, который, как нельзя кстати, "провалился" в удар. Самеди напрягся в ожидании боли в животе или в груди, куда уж там ударит Шаккерон. И удивлённо понял, что подлый Бруджа остановил клинок в паре сантиметров от тела противника. Острие было нацелено точно в сердце.

— Ну? — спросил Шаккерон, — у тебя ещё есть шанс умереть красиво. Падай вперёд, и всё. От такой раны ничто не спасёт.

Словно в подтверждение его слов, лезвие клинка разгорелось красным пламенем. Действительно ведь не спасёт.

— Или попробуй вцепиться мне в горло клыками, — предложил Шаккерон, — тогда уж я тебя точно убью вторым клинком.

Правый клинок Бруджа держал на уровне лица, направив острие в лицо Ларкиану. Самеди захотелось заплакать, как когда-то давным-давно в детстве. От бессилия и презрения к самому себе. Он не мог убить себя.

— Есть ещё вариант. Я опускаю правый клинок, отвожу левый в сторону и ты всё-таки вцепляешься мне клыками в горло. Тогда уж тебя застрелит Хиншрак, или Винзарра изрубит веерами на куски.

Шаккерон не спеша убрал оружие.

— Да пошёл ты!!! — выкрикнул Ларкиан и отбросил меч в сторону, — Пошли вы все! Будьте вы прокляты, Камарилья вонючая!

Самеди опустился на снег.

— Будьте вы прокляты... — повторил он, — вы нас сделали, сотворили, можно сказать, как этот чёртов Бог... сами устроили на нас охоту, хотя мы никогда вам ничего плохого до этого не сделали... сами нас убивали... обезумевшие от своей siero del diavolo, от страха за свои задницы... боялись, что всем места под солнцем не хватит...

— Было дело, — кивнул Шаккерон и сел рядом с Самеди, махнув рукой друзьям, мол, подходите, всё закончилось.

Винзарра и Хиншрак подошли ближе.

— Да, мы тогда совсем с катушек слетели, — Винзарра положила руку на плечо Самеди, — Простите меня Ларкиан... Я сама убила много Самеди во время той чистки... Я... мне и в голову не пришло, что вы отличаетесь от Саббата, что вы..., — Винзарра не договорила.

Хиншрак почесал в затылке и сказал, используя мысленные импульсы, к чему прибегал очень редко:

"Я не стану оправдываться что сам в этом не участвовал, нет. Мой Сир наверняка был в этих командах зачистки, не в этом дело. Просто надо уметь прощать, я так думаю. Хватит уже кровной мести, нам как-то Саббата хватает, зачем нам новые кровники? Давайте просто помиримся... Я первый прошу прощения за весь клан Носферату. Я надеюсь на ваше снисхождение, Ларкиан".

Ларкиан поднял взгляд на Хиншрака.

— Дьявол, — сказал он, — у меня просит прощения глава клана. Эх, значит умереть у меня так и не получится... Только вот и жить я тоже не смогу. Этот мир не мой, я остался где-то там, в девятнадцатом веке. Что мне тут делать? Учить ваших Тремер некромантии?

— Зачем? — удивился Шаккерон, — Они не некроманты. А вот десять новообращённых вампиров сейчас лежат у них в лабораториях, их Становление в самом разгаре, а их Сир шляется не пойми где. Ларкиан, нам ты, может, действительно на фиг сдался, а вот им ты нужен. И если ты их воспитаешь нормально, сделаешь из них достойных продолжателей рода, вот тогда тебе и место в Камарилье найдётся.

— Значит вы их не убили? — обрадовался Ларкиан, — я боялся, вы озвереете...

— Целы они, — успокоил его Шаккерон, — Кхеншраон первый сказал, чтоб с их голов и волос не упал... тьфу, они ведь наверняка уже облысели все нафиг...

Все четверо рассмеялись.