1971 Восхождение

При мыслях о картошке и котлетке, у меня началось такое бурное слюноотделение, что я все-так и не выдержал, натянул ботинки и решительно шагнул к двери, подцепив по дороге свою шикарную джинсовую куртку. Ночью в мае все-таки еще холодновато, а я придерживаюсь той истины, что лучше вспотеть, чем замерзнуть.

До метро дошел быстро, даже слегка разогрелся. Спустился, вошел в подошедший поезд и уселся в уголке, глядя в темное стекло на противоположной стороне вагона.

Грустно как-то. Честно сказать, настроение не очень хорошее. Один, в чужом — пока чужом! — городе, голодный, усталый, а впереди неизвестность. Нет, не сейчас неизвестность — сейчас я закажу вкусной еды. И попрошу еще и с собой упаковать — на завтрак. Чего стесняться? Деньги-то есть. Тут за десятку можно поесть от пуза, это тебе не 2018 год. И качество совсем другое. Здесь за обман клиентов сажают. ГОСТ, однако. Одно из достоинств советского времени — если уж что-то производят, то отступления от ГОСТа считается преступлением. Чем-то напоминает Белоруссию моего времени, когда белорусский Батька дрючит производителей так, что они и помыслить боятся сделать заведомую каку. Не то что российские производители колбасы из сисек-писек.

Ну да, я слегка идеализирую и советское время, и Батькину деятельность, но по большей части все так и есть. Я когда деньги имелись, с пенсии покупал нам домой белорусской колбасы — сыровяленой, или сырокопченой. Дорогая, сволочь, но ее хоть ешь, и радуешься! Со свежим лавашом из пекарни на конечной остановке автобусов, наделать бутербродиков, и...ммм!

Опять слюни потекли. Мда! Проголодался, как молодой! Когда тебе за сорок, ты уже не так остро чувствуешь голод. Это в юности, когда идешь с рыбалки и в садке десяток окуньков и плотвичек — ты готов сожрать целого быка. Внутри у тебя все трясется от голода, и ноги сами собой ускоряются, пока не переходят на бег — домой! Скорее! Жрать! Жрать!

А когда ты взрослый мужик, видавший виды и побитый жизнью, все уже не так ярко и радикально. Ну да — хочется поесть. Но можно и потерпеть — час, два, три....пять часов. Потом сел, аккуратно, контролируя каждую съеденную калорию (растолстеешь же!) поел, и тут же захотел спать. Прикорнуть после обеда — святое дело! И ученые советуют — раздельный сон! Разбиваешь свой сон на часы — шесть часов ночью, пару часов днем — после обеда и вечером, и это полезнее для организма, чем едины ночной восьмичасовой сон. Хорошая теория! И кто мы, чтобы протестовать против выводов умных ученых? Спать!

Мне кажется, что ближе к пятидесяти процессы в организме затормаживаются. Потому и не чувствуется такого сильного голода. Это у молодого организма все обновляется, растет, бурно и яростно — как трава после хорошего дождя на солнечной грядке. А мы, пятидесятилетние, уже тихонько увядаем. Мы застыли в безвременьи, и ждем, когда же начнем спускаться вниз. Мы еще сильны, реакция — быстрее чем у многих молодых, но организм ЗНАЕТ, что это вершина, и дальше нам только вниз.

Упадочные мысли, я знаю. Я же говорю — депрессуха, упадок настроения и всякое такое. И кстати сказать — мне ли депрессовать? Сколько людей в мире обижены судьбой! Инвалиды, умирающие раковые больные, нищие, которые копаются в помойках в надежде найти пропитание. А я — успешный писатель, можно сказать, по советским меркам — богатый человек! Который едет в ресторан чтобы поужинать. И какого черта я ною?!

И что касается организма — моего организма — с ним происходит странная вещь. Я молодею. Я на самом деле молодею! У меня почернели практически седые волосы (я седеть начал уже с тридцати лет). Мой организм работает так, как работал в лучшие мои годы, на пике формы — лет в двадцать пять, или тридцать. Я сбросил лишний вес, и меня теперь можно было бы выставить рекламой какого-нибудь тренажерного зала — мышцы, мышцы, мышцы! И даже старые раны перестали ныть перед дождем! Я ведь метеозависимый человек — как перемена погоды, так черт подери — начинается! Голова много раз ушибленная болит, раны, переломы ноют. Хоть напивайся, чтобы ничего не болело!

Кто-то сказал: "Если ты после пятидесяти просыпаешься, и у тебя ничего не болит — значит, ты умер". У меня это началось гораздо раньше, я еще и до пятидесяти дожить не успел. Жизнь у меня была такая...бурная! Слишком бурная для одного человека.

Вышел из метро в центре, на Арбате. Куда пойти? В "Прагу"? Или в "Арагви"? А может в ресторан "Арбат"? Его не так давно открыли, и у него очень большой зал. Типа — рекорд такой, две тысячи мест. А что, наверное в него и пойду. Уж точно место найдется! А то придешь, а в ресторане-то и мест нет. Советские граждане же такие бедные...в ресторан хрен попадешь! Это как в 2018 году — все плачут, что совсем обнищали, денег нет. Но однако на улицах хрен протолкнешься от машин, а все кафе и рестораны забиты посетителями. Это вот как так? Для меня лично — загадка.

Или как с врачами дело обстоит — очень низкие оклады, врачи все время стенают, рассказывая, как трудно живется с такими окладами. Но однако ездят на приличных иномарках, и как минимум раз в год ездят на заграничный курорт. Да не один раз в год. Как умудряются так экономить, чтобы купить новую квартиру? Я вот на свою пенсию в двадцать тысяч едва-едва концы с концами свожу. А тут — кудесники экономии на 12 тысяч оклада!

Много в жизни загадок, точно. Простым умом не разгадать! Шибко надо подумать, чтобы догадаться!

Да, зал впечатлял! Это какое-то футбольное поле, а не зал! И обслуживают неплохо. Без хамства и подобострастия — тут же метрдотель провел меня к свободному столику, официант мгновенно подал меню, я посидел, читая перечень блюд и усмехаясь ценам. Уж больно странно выглядели цены в советских рублях. Борщ — рубль. Бифштекс с яйцом — рубль пятнадцать копеек. И это в ресторане высшего разряда! Смешно, правда.

— Скажите, а виски у вас есть? — внезапно спросил у у официантки, подошедшей принять заказ.

— Виски? — слегка удивилась она — Есть, вот, в меню. Вам какой?

Я сам не знал — почему заказал виски. Я же не пью уже давно, и тут вдруг...накопилось, что ли. Усталость, нервная перегрузка... От ста грамм виски ничего не будет, что для меня — сто грамм? А нервы успокоятся. Как лекарство.

Борщ, два бифштекса с картошкой пюре, салатик из свежей капусты (ну люблю я его, чего уж!). Два чая с лимоном — зеленый чай! Только зеленый! Пару бутербродов с осетриной и пару с черной икрой — виски-то надо закусить? С собой — пирожки с капустой, с мясом, с яблоками, бутерброды с колбасой (вот чего я в "Березке" колбасы не купил, болван!), ромовых бабок пять штук (Люблю! Чтобы сочные!). Ну и хватит. Завтра чего-нибудь в магазине накуплю, благо что это Москва, и купить тут есть чего. Не Саратов же.

Залпом выпил виски, закусил бутербродом с черной икрой. Надо признать — хорошо пошло! Как огонь в желудок пролился. Потеплело, и настроение чуть-чуть улучшилось. Вроде как стало отпускать. Хорошо!

— Мужчина, извините, вам компания не нужна?

Выныриваю из теплого тумана безмыслия и неги, вижу рядом со столиком двух девиц — микроплатья, сетчатые чулки, боевой раскрас — это не девки, а пародия на проституток! Ну надо же так глупо и вульгарно себя раскрашивать! На кого расчет? На "гостей из солнечного Азербайджана"? Ну так и идите к ним, кошелки!

— Нет. Отвалите!

— Грубиян! Хам! — хором, потом топот каблучков.

Сижу, раздумываю — а может еще сто грамм виски? Ну а чего такого? Мне как слону дробина! Что случится, если я выпью двести граммов? На новый год с Зиной бокал шампанского пил — ничего не случилось! А сейчас чего? Будто заклятие на меня наложили — выпьешь — и беда случится! Глупости это все!

Подзываю официанта, заказываю еще сто грамм. Как раз приносят борщ, и я начинаю наслаждаться горячим, остро пахнущим перцем хлебовом. Люблю борщ! Красный, свекольный, сладкий, из свежей капусты! И чтобы посредине чашки — пятно белой, сладкой сметаны. Разве что-то сравниться с борщом?! Если только домашние пельмени...

Под борщ — еще сто грамм виски. Под горячее — дело святое! Водка противна, а вот виски неплохо идет. Есть в нем что-то такое...природное. Деревом отдает, угольками. А водка просто разбавленный спирт! Коньяк тоже не люблю — сладкий какой-то, неприятный. Вино — сухое, или полусладкое — ничего идет, но мне надо его много выпить, чтобы в голове что-то было. Для меня оно — как компот. Или квас.

Кстати сказать — надо сказать официанту, чтобы с собой положили газировки. Ну или квасу — есть же у них квас. У меня в квартире даже чая нет. Или есть? Но даже если есть — это все от старушки осталось, что там за чай — непонятно. Опилки какие-нибудь...

Кстати, старушка шептала мне, чтобы я коробку прибрал, что в крупах и сахаре спрятана. Хорошо, что вспомнил — как домой приеду, надо посмотреть, что там за коробка. Безделушки ее, не иначе — сережки кольца. Какая бы ни была пролетарская поэтесса, а все-таки женщина, и как любая женщина вероятно любила украшать себя всякой мишурой. Я этого не понимаю, но и не порицаю. Нравится — да ради бога! Носи! У Зины тоже полно всяких побрякушек, я даже не смотрел — каких. Муж ей покупал. Говорила — очень дорогие есть побрякушки, и если нам, мол, туго придется — можно продать, и очень выгодно.

Из-за стола вышел тяжелый, объевшийся, как давно не жравший удав, проглотивший капибару. На чай оставил пятерку — вполне нормальные чаевые. Официант благодарил, и видно, что искренне. Кстати — все еще плаваю в здешних ценах. Норовлю оставить чаевые едва ли не как в своем времени. Интересно, как бы вытянулась физиономия официанта, если бы я оставил ему на чай пятьдесят или сто рублей? При обычной для этого времени зарплате в сто пятьдесят рублей в месяц.

Вообще, если разобраться — цены в ресторане очень даже кусаются. Чтобы человеку с зарплатой в сто пятьдесят рублей поужинать в ресторане...это фантастика. Нет — поужинать-то можно, вот только потом как жить? Одеваться, обуваться и всякое такое? Ресторан не для простых советских граждан, коих в стране большинство, он для той прослойки, которая очень хорошо зарабатывает. Для номенклатуры, для всяких артистов и музыкантов с певцами. Ну и для писателей — богатеньких, как я.

Дотащился до станции метро по пустынной, с редкими прохожими улице. Поздно уже. И не заметил, как время подкралось к полуночи. Вроде только что вошел в ресторан, и...почему-то там время летит быстро — пока ждешь заказа, пока съешь. В ресторане ешь не так, как где-нибудь в палатке под Хасавюртом — скорей, скорей, вдруг сейчас вызовут, останешься голодным! Ножом, из грубо вспоротой банки! Черствым хлебом в теплую, пахучую жижицу в банке! Разогреть нет времени, так, на холодную... В ресторане — смакуешь еду, наслаждаешься каждым кусочком. Ресторан — это спектакль кулинарии. Это театр еды. И спешка здесь неуместна. Опять же — "за что уплочено, должно быть проглочено!" — и ты втискиваешь в себя заказанное, даже если понимаешь, что можно было и бросить — хватит обжираться!

Переместился на Замоскворецкую линию, сел в вагон — почти пустой, кроме меня два человека. Уселся в угол, положил рядом пакет с моим завтрашним завтраком — обычных пакетов-маечек здесь нет, но есть фирменные картонные пакеты из ресторана, вполне себе удобные. Туда мне все и сложили, честно заслужив свои чаевые.

После обеда или ужина меня всегда тянет в сон — ну вот такая особенность организма! Хоть десять минут, да поспать! А тут еще и двести грамм виски...в голове мутное тепло...хорошо! Уютно, даже в вагоне метро! Ехать не так уж далеко, но и не близко. Греха не будет, если десять минут придавлю храпака.

В общем, свою станцию я благополучно прое...хмм...пропустил. Очнулся, когда чья-то рука бесцеремонно ухватила меня за воротник и встряхнула — ощутимо ударив по скуле. Открывая глаза, на автомате я уцепил эту самую руку и сжав у запястья, взял ее на излом, опуская противника к полу. И только тогда заметил, что держу на болевом приеме милиционера!

— Сука! Он мне чуть руку не сломал! Ах ты мразь! Пьянь е...я! Тварь!

Я отпустил руку мента, милиционер вскочил и потянул из-за пояса дубинку, но я тут же примирительно поднял руки вверх, как сдающийся фриц:

— Эй, эй, парни! Вы чего? Я думал вор какой-то ко мне лезет! Извините, что так вышло! Искренне приношу свои извинения!

— Извинения он приносит! ...твою мать! — процедил мент, потирая руку — Встал и пошел, пьянь! В пикет! Там разберемся, какие ты там приносишь извинения!

Мне очень не понравилось, что милиционер матерится, как портовый грузчик, но чего не бывает? Мало ли...я тоже не промах — могу так отматерить, что уши в трубочку свернутся. В армии без этого нельзя, армия на мате держится и матом погоняет. Но...все таки — милиционер же. Скромнее надо быть. Культурнее. Читал, что в семидесятые в менты набрали много "лимиты" из глухих провинций (к двухтысячным они уже станут "коренными москвичами" и будут задирать нос: "Мы, москвичи!").

Вели меня довольно-таки мирно, даже наручники не надели. Может потому, что у них не было наручников? Не били. Только тот, что вел меня держа под правую руку, ткнул один раз кулаком в спину — ощутимо, но не критично. Неприятно, конечно. Маститого писателя ведут как какого-то гопника!

Привели меня в "пикет", что прямо на станции. Название "пикета" я не разглядел, не успел — меня впихнули внутрь, и я чуть не упал, споткнувшись о стоявший у выхода стул.

— О! Это что еще за чудо? — слегка гнусаво спросил парень с лейтенантскими погонами, сидевший за столом в углу. Стол перед ним был грязен — крошки, надкусанные куски хлеба, шкурки от кусков колбасы. А еще — перед ним стояли стакан и пустая бутылка из-под водки.

Черт, да он же в дупель пьяный! — тут же проскочила в голове мысль, и все встало на свои места. Те менты, что меня задержали тоже были нетрезвыми — неестественно блестевшие глаза, речь, пересыпанная нецензурной бранью.

Я напрягся, ожидая самого худшего. А еще — у меня возникло чувство дежавю. Было! Уже было! Нет — будет. Позже, и не на этой станции. Но такова Система. Система, которую развил Щелоков.

Кое-кто говорит, что Щелоков ничего себе не брал, ничего особого из благ не имел, и вообще был порядочным человеком. Только вот откуда в милиции, которую он возглавлял 16 (!!!) лет взялась повальная преступность, круговая порука, укрывательство преступлений сотрудников и полная безнаказанность?! Можно ничего себе не брать, но поставить дело так, что...лучше бы "брал". Но только чтобы подчиненные работали, как положено, а не грабили людей, которых должны защищать! Поднимать престиж милиции фильмами, сериалами — это, конечно, замечательно. Только вот какой милиции? ЭТОЙ?! Престиж этого пьяного мента, который не стесняется в рабочее время пить водку, и даже не скрывает своего поведения от чужих людей? Безнаказанность, вот как это называется. Абсолютная безнаказанность!

— Прошу сообщить мне причину задержания, и предъявить ваше удостоверение.

Я постарался, чтобы голос мой был как можно более холоден — может это проймет? Решат, что задержанный какая-то "шишка" и побоятся?