Терапия

— Хочешь меня отвезти? Почему бы и нет, — Счастье, спрятав меч под мантией, поднялась наверх.

Паучиха поднялась, и, неторопливо перебирая лапами, повезла ее наверх. К свету. К другим.

Глава 2

Крики были слышны через несколько пустых уровней. Измученная свободная только подняла голову, но потом вновь опустила. Паучиха тащила ее незнакомой дорогой, забираясь по едва ли не отвесной стене, проползая между ветвями зданий на брюхе, и Счастью оставалось лишь пригибаться там, где места совсем не оставалось.

Боль постепенно проходила, оставляя на своем месте выжженную усталость.

— Счастье? — крик заставил ее вздрогнуть, — Счастье!

Многоголосый вопль разнесся по площади, и все на нее смотрели, улыбаясь, смеясь. Кричали не от горя — от радости. Все праздновали — десятки, сотни эмоций и переживаний высыпали на этот уровень, и все столпились под картинами на площади.

Счастье тоже повернулась. Впервые за невесть сколько дней — десятков дней? сотен дней? — на центральной картине царили двое. Страх все еще выглядела уставшей. Когда она улыбалась, не разжимая губ, она казалась похожей на Власть, и такой же впечатляющей. Жажда приоткрывала глаза, и снова жмурилась. Она выглядела такой новенькой, такой блестящей, едва намеченной, что больше всего напоминала переживание. Половина экранов еще не работали, но перемены буквально висели в воздухе.

— Эй! Да как ты смеешь! — этот резкий, низкий голос легко было узнать: кричала Дружба, и она, кажется, была в ярости.

Счастье подскочила и быстро спустилась с паучихи. Та, вновь щелкнув мандибулами, величественно удалилась.

Расталкивая толпу всеми тремя руками, трехокая Дружба промчалась мимо нее, не заметив, и налетела на Власть, скромно занявшую лучшее место:

— Ты меня обманула! Притащила сюда эту дрянь! Скопировала меня! — Дружба попыталась пнуть розово-бежевого жука, прикидывающегося ее бабочкой, но та мгновенно распахнула клыкастую пасть.

— Ну-ну, не обижай мою замечательную Любовь, — Власть улыбалась так мило и обаятельно, — все же празднуют! И ты присоединяйся!

Она обняла Дружбу, замершую от такой наглости.

Все вокруг вновь забурлило — и, к счастью, всех куда больше интересовали простые и насущные вопросы: кто кого потерял, где кого видели, да будет ли все теперь иначе, да станет ли все отлично, да попроще ли станет достать материала для живности.

Дружба еще шипела, обнимая в ответ только двумя руками из трех.

— Беги от нее, — одними губами показала ей Счастье, и указала взглядом на Любовь, уютно свернувшуюся у ног Власти.

Сбежит, быть может. Иначе — ох, фантазия Власти и ее жуки, ворующие чужой протекторат, поражали воображение.

В толпе, где каждый пытался не задеть другого, Счастье вдруг прошило одиночеством. Сестры Радости обнимались — все еще слабая Надежда опиралась на невысокую сестру, и они смотрели куда-то в сторону, и их было двое. Двое...

Прикосновение едва не заставило Счастье ответить ударом. Две тонкие, густо-синего цвета руки, обнимали ее за пояс. И щека прижималась сквозь мантию. Протекторат отозвался на это касание быстрее, чем она предположила — осмелилась предположить.

— Ты победила, — низкий, хрипловатый голос заставил ее порывисто повернуться.

Печаль улыбалась, и была совсем близко:

— Я превратилась в свободную эмоцию, можешь только поверить? — с трудом разжав руки, она сделала шаг назад, повернулась, показывая, что от ног не отходит никакой жгут, — я свободная!

— И бессмертная, — Счастье опять ее обняла, спрятав лицо на плече.

Это казалось таким правильным — трогать чужие руки, касаться, осязать. Обнимать четырьмя руками, зажмурив все четыре глаза.

И сил не было терпеть и молчать дальше:

— Нужно вернуться вниз, — Счастье не хотела отрываться, даже когда тело под руками закаменело, — вернуться и добить эту дрянь.

— Ты же...

— Я не знаю. Страх сказала, что это не все.

Они говорили тихо, и шум скрывал слова. Как хотелось не расслышать!

— Я туда не пойду, — Печаль сделала шаг назад, и вырвалась из рук, — нет. Ни за что!

Дружба оглянулась на них, отрываясь от гипнотического шепота Власти, но вновь опустила голову.

Счастье медленно кивнула.

— Я понимаю. Я попробую одна.

Мыслей совершенно не осталось. Больше всего ей хотелось вернуться в свое здание на предверхнем уровне, и лечь и лежать там долго-долго, не вмешиваясь, делая вид, что ее вовсе не существует. Как после предательства Власти, скопировавшей ее, сделавшей грязно-серую хитиновую тварь, Злорадство.

Тогда ей казалось, что это навсегда. Люди никогда не будут больше чувствовать ее, Счастье, вместо этого издеваясь друг над другом, и пополняя протекторат Власти.

Крепкие пальцы сжали ее ладонь.

— Нет. Ты не пойдешь одна, — Печаль смотрела расширенными, почти безумными глазами, — но мы вдвоем тоже не пойдем.

— И кого взять? Дружбу? Надежду?

— Почему бы и нет! — Печаль оглянулась вокруг, — все они могут помочь! Ладно, кроме несвободных, им опасно.

Счастье представила, как вся эта лавина хлынет вниз... И лишь станет добычей.

— Нет, — она поймала вторую руку Печали, и еще двумя сжала ей плечи, — нет, не с ними.

— Тогда пойдем наверх, — Печаль подняла взгляд, на свет, сочащийся сквозь ветви, — пойдем к ним. Познания больше нет, но там есть и другие функции. Они наверняка знают, где Депрессия пряче...

— Не кричи так, — Счастье оглянулась, чувствуя, как внутри разрастается сияние, — пойдем. Я знаю подход к верхним!

* * *

— ...и тогда я собрала чувства их всех, весь мой протекторат, — Счастье взмахнула руками. показывая, какой величины была вспышка.

— Даже собак? — Печаль ошарашенно улыбалась, — вот это да!

— Даже дельфинов! И китов. Их мало осталось... — Счастье погладила грудь над узлом протектората.

Пирамидальные и зонтичные здания остались позади, празднование катилось далеко внизу, и тут, на полпути к Внешним грядам, они были одни. Выше и выше — к маленьким, круглым домикам, прилепившимся боками на кручах. Тут был любимый вид Счастья: сразу шесть изгибов и Великий провал, тот самый, под которым на два уровня ниже стояли экраны.

— Идите-идите. Летят.

Печаль оглянулась и подпрыгнула.

— Внимание, Внимание, эй, — Счастье помахала рукой перед обширной физиономией. Количество глаз на ней не поддавалось описанию, а в ноздри свободно бы влез кулак.

— Я вижу! Тебя вижу и не тебя тоже вижу и купол вижу!

Пухлые, полные губы неодобрительно поджались. Небольшое тело едва удерживало эту громадину, и ковыляла Внимание медленно, неторопливо. Часть глаз то и дело постреливали то направо, то налево, они были разноцветные, непарные, ярко выделяющиеся на коричнево-сером, будто присыпанном пылью лице.

— Мы пришли, потому что нам нужна Познание, — тщательно артикулируя, медленно выговаривая слова, объяснила Счастье, — она должна быть тут.

— Познание, Сознание, Незнание! — страж яростно тряхнула крохотным кулачком, — а дороги-то нет! Не видишь ничего, а ходишь!

— Что значит — нет дороги? — нетерпеливо спросила Печаль.

Она отчетливо видела тропу — продолжение той, на которой они стояли, исчезающую среди округлых невысоких домов.

Внимание глухо кашлянула, взяла Счастье за руку, и повела за собой. В паре шагов она вдруг замерла — и Счастье, уже было разогнавшись, ударилась обо что-то.

— Больно! — она вскинула руки, ощупывая преграду и потирая ушибленный нос, — что это?

Печаль тоже коснулась — чего-то гладкого, не очень скользкого, немного вязкого. Пальцы не погружались в поверхность, даже когда она попыталась надавить — будто грань стеклянного бокала, только гигантского, уходящего куда-то вверх.

— Ни щелочки, ни дырочки, — Внимание покачала головой, — заперлись там, трусливые рефлексы!

— Ну, не стоит их так называть, — Счастье вздохнула, — оставили тебя снаружи, да?

Внимание потрясла головой в согласии, зажмурила три четверти глаз, вздохнула, и Счастье, опустившись на одно колено, снова ее обняла.

— Нам надо внутрь, — Печаль продолжила ощупывать преграду, — зачем они вообще такое соорудили? И как?

— Познание напугала их! Приближается свист. Шевелится черное. Познание едва не умерла вместе с Городом! Они испугались, испугались!

— Какой свист? — Печаль повернулась к ним, но Счастье досадливо махнула ей рукой — мол, не мешай.

— Ты не подскажешь, куда нам идти? Наверняка ты уже знаешь дорогу, ты же все видишь.

Сухая ручка подтолкнула ее в сторону. Потом еще раз. Внимание строила загадочные рожи, таращила все глаза, и показывала, кажется, даже кончиком языка. Печаль сошла с дорожки, потом сделала два шага — и Внимание неистово закивала.

— Мы вернемся назад, — громко сказала Счастье, тоже уловившая сигнал, и пошла вдоль стены, осторожно нащупывая, где воздух вдруг переставал ее пропускать.

Аккуратные домики скрылись за холмом. Они все дальше уходили от дороги, обходя купол, и дорога становилась все сложнее — бугристая, покрытая выбоинами и глубокими впадинами поверхности, из-под которой виднелись ветви. В одной из дыр Печаль совершенно отчетливо рассмотрела, как уровнем ниже беседуют сестры Радости, крохотные, едва различимые с такой высоты. Пологость склона оказалась иллюзией — с каждым шагом он становился круче, а незримое препятствие мешало даже толком цепляться, но отойти Печаль боялась — вдруг пропустит щель! Ну как-то же этот барьер можно преодолеть!

Счастье молчала, тщательно ощупывая каждый метр двумя руками, а двумя — цепляясь за камни. Печали отчаянно не хватало лишней пары рук, она торопилась, и старалась не смотреть вниз.

Наверное, поэтому она пропустила, когда просто крутой склон оборвался внутри в пропасть. Одного взгляда вниз хватило, чтобы пальцы закостенели: одна из Великих Впадин открывалась прямо под ногами, и где-то безумно далеко мерцало ее дно, потолок для одного из уровней. Двигаться вперед? Счастье уже отползла шагов на пятнадцать, держась за выбоины, распластавшись по склону, как черная бабочка Власти. Как она только держалась? А ведь дальше склон становился совсем отвесным...

Откуда-то сверху несся свист — слабый, но неприятный.

Назад? Но теперь Печаль не понимала, как она вообще там проползла: негде было даже схватиться, слишком круто. Выступ под ногами постепенно проседал, уплощаясь.

— Иди сюда, — Счастье оглянулась, — не стой на месте!

— Я не могу, — Печаль впилась в стену, — я не могу.

— Эй, ты присягала Жажде, а не Страху, двигайся!

— Я вообще никому еще не присягала! — Печаль дернулась — и с оборвавшимся чувством поняла, что выступы окончательно сдали. Пальцы скользнули, и не смогли ни за что зацепиться, не было дыхания на вопль — за нее кричала Счастье, пытавшаяся дотянуться, поймать — но слишком далеко, пальцы даже не коснулись ускользающей руки, загребли воздух.

Удар пришел слишком рано — нечто жестко врезало ей по ногам. Они разъехались, и Печаль больно хлопнулась. Перед ней вздымались рога, огромные и ветвистые, черные.

Крылья по сторонам беспорядочно хлопали, поднимая ее выше и выше в туманное небо. Счастье давно осталась где-то внизу — крохотное пятнышко на склоне. Печаль не успела толком понять, что происходит, как свист оказался ближе, ее едва не сдуло со спины — а потом она все же упала, поймав мощный толчок. Упала на мягкую, гладкую, горизонтальную поверхность, и впилась в нее обеими руками.

Не прошло и минуты, как создание объявилось снова — и на этот раз на ее спине, судорожно цепляясь за рога, сидела Счастье.

Она не скатилась кубарем, а спрыгнула, и принялась чесать обширную плюшевую морду.

— Печаль, знакомься, — Счастье еще немного хрипела, — это — Чувство Юмора. Она безобидная.

Огромная морда разделилась на три части — в точности как у гончих Кошмара — показав идущие в три ряда острые клыки, и из горла создания послышался слабый звук.

— Я думала, чувства выглядят немного иначе, — ошалело пробормотала Печаль, не спеша подходить.

— Чувства выглядят по-разному. Юмор, — Счастье сделала ударение на второй слог, — она дружит с Вниманием, сколько я их знаю.

Казалось, Юмор красуется — она и так повернулась, и эдак, и склонила свою круглую пуховую голову, украшенную огромными рогами, и распушила радужные перья, переступая толстенькими мохнатыми лапами. Вид ее внушал одновременно опаску и веселье, особенно когда круглые черные глазки прижмуривались, а пасть оставалась закрытой. Печаль коснулась розового носа, и Юмор запыхтела от радости, валясь на бок и дергая лапами.

Странно. Печали тоже очень хотелось прилечь рядом, обнять пух, и немного вздремнуть. Совсем немного...

— Тут мало воздуха, — Счастье сжала ей плечо, — у меня кружится голова. Пойдем. Надо найти Познание, пока тут все не задохнулось!

Ветер свистел из последней, возможно, прорехи — и теперь Печаль тоже ощутила это давление. Это странное, душное пространство, обнимающее нежно, спутывающее мысли.

Чем дальше они шли, тем выше оказывался город. Точнее, ниже. Крохотные "домики" оказались куполами, дороги скользили между ними, ныряя между высоких, узких шпилей; под тонким слоем порой видно было даже глубокие уровни, но прозрачный барьер держал и здесь, не пропуская воздух.

Вдвоем они никогда бы не нашли дорогу, но Юмор очень уверенно вела их вперед, то прыгая вперед, то возвращаясь, беспокойно вертясь, подгоняя.

— Вы не должны быть... здесь, — умирающий голос из-за спины заставил Печаль вздрогнуть.

Юмор разинула свою зубастую пасть, но жительница не испугалась. Изящный переплетенный каркас поддерживал ее тело, укрепляя руки и заменяя ноги, и, несмотря на тяжелое дыхание, она быстро шагала вперед.

— Прочь! Вы, эмоции! — она раскашлялась, — вы! Уходите! Вас здесь не ждут.

— Ждут, — отрезала Счастье, — мы не уйдем без Познания. Она нам нужна.

— Вы разрушаете город.

— Нет, — второй голос был тих, едва слышен, но Юмор мгновенно перестала рычать, — Обобщение, хватит.

— Я всегда тебе мешаю, видишь ли!

Познание выглядела плохо. Худая до прозрачности, все еще со следами ран. Хитроумная конструкция распорок, блоков, каких-то удивительных поршней и механизмов заменяла ей руки, да так хорошо, что одной из этих "рук" она свободно держала бокал, не разбивая его.

— Нам пора, — Счастье, не мешкая, протянула ей руку, но Познание, мотнув головой, выпуталась из механики.

— На нижних уровнях оно не работает, — она глянула на Обобщение, шагающую все ближе с самым недобрым лицом, — уходим. Я ничего не соображаю от духоты, а сестры Разума злятся.

Ее скрыл пухлый пестрый бок. Юмор снова зарычала, топорща крылья, опустив рога вперед самым угрожающим жестом, и Познание не стала ждать, ловко запрыгивая ей на спину одним движением.

Грозные, гневные голоса раздавались уже отовсюду. Печаль тоже устроилась на круглой спине, обнимая Познание, Счастье вскочила за ней, тремя руками держась, четвертой — подняв меч.

— Проверим этот барьер, — крикнула она сестрам Разума, — вам не повредит проветриться!