Дранг нах Зюден

— Честно говоря, я ничего не понимаю, господин Риббентроп. Зачем это надо господину Гитлеру? Ведь русские всегда были вашими и нашими заклятыми врагами? — изумился турок, но немец не удосужил его своего разъяснения.

— Могу сказать только одно, господин премьер, так нужно для рейха — Риббентроп встал, давая понять, что разговор окончен. — У вас есть ровно двадцать четыре часа, чтобы сообщить мне о своем решении, по всем озвученным мною вопросам. Всего хорошего.

На следующий день, турецкий премьер объявил, что Турция согласно на пропуск через свою территорию немецких войск находящихся в Болгарии. Что касается советских баз, то этот вопрос требовал более широкого изучения.

* * *

Чтобы скрыть подготовку похода на Багдад, в первой половине июня, немцы занимались усиленной дезинформацией противника, которая шла по различным направлениям.

Учитывая то, что полностью скрыть факт начала переброски сил вермахта на юг Турции не удастся, Верховное командование решило создать у противника ложное представление о готовящейся высадке своих войск на Кипр.

С этой целью у всех перебрасываемых через Мраморное море немецких эшелонов пункт назначения значился южнотурецкий город Адана. Находясь всего в пяти километрах от берега моря, он был идеальным местом для сосредоточения десанта, готовящегося осуществить нападение на Кипр.

Перебрасываемые по знаменитому железнодорожному пути Стамбул-Багдад, часть немецких соединений действительно оставались в Адане, но это были в основном тыловые подразделения и соединения. Главные же силы 2-й танковой армии генерала Гудериана отправлялись дальше, в Газиантеп, небольшой турецкий городок на границе с подмандатной французской Сирией.

Появление там немецких войск легендировалось, как создание заслона на случай наступления британских войск находящихся в Ираке. Они прибыли туда в апреле месяце для подавления, вспыхнувшего в стране антибританский мятеж. Командующий британским экспедиционным корпусом генерал Фрейзер с большим трудом к началу июня занял Багдад и теперь копил силы для похода на север Ирака.

Одновременно с этим в оккупированных немцами греческих портах, начались работы по формированию транспортных конвоев способных осуществить перевозки живой силы и техники. Сроки подготовки были определены как четырнадцатое — пятнадцатое июня, после чего корабли должны были покинуть порты и направиться к одному из островов Средиземного моря.

Согласно слухам, которые распространяли лица немецкой оккупационной администрации, к этому шагу фюрера подтолкнули большие потери среди десантников, высадившихся на Крите. Отчасти это соответствовало истине, ибо слушая по телефону доклад Штудента и захвате острова, Гитлер сказал, что это была последняя операция воздушно-десантного корпуса.

— Ваша победа досталась Германии слишком дорогой ценой и потому, я вынужден зажечь перед вами "красный свет". Ради вашего же благополучия.

Через своих агентов, англичане пытались саботировать приготовления противника в греческих портах. Немцы отвечали на это репрессивными мерами, что только усиливало дымовую завесу вокруг истинных намерений вермахта.

Свою лепту в дело обмана внес и доктор Геббельс. В ночь с 10 на 11 июня, по требованию военной цензуры, в Берлине был конфискован весь тираж газеты "Фелькишер Беобахтер". В нем якобы была статья под заголовком "Последний оплот Британии на Средиземноморье" выдающая планы вермахта по захвату Кипра.

Все вместе взятое, заставило британцев уделить максимум внимание обороне Кипра. Командующий британскими вооруженными силами в Средиземноморье генерал Уэйвелл приказал адмиралу Каннигему сделать все возможное и невозможное, чтобы не допустить захвата немцами Кипра.

Возможность продолжения наступления Роммеля, генерал Уэйвелл оценивал невысоко.

— Согласно данным разведки у немцев под Эль-Аламейном всего пятьдесят два танка против наших ста шестнадцати. Обход наших позиций с юга, через пустынную впадину Каттара полностью исключен. В случаи наступления, Роммель вынужден будет атаковать наши позиции только в лоб, где ему приготовлена "теплая" встреча. К тому же мы усиленно пополняем силы 8-й армии соединениями из Палестины и Индии. Вместе они составляют полноценную бригаду, которая должна прибыть под Эль-Аламейн к 16 июня.

С логикой и рассуждениями Уэйвелла был согласен и начальник ОКВ фельдмаршал Кейтель, который планировал начать наступление на Каир в конце июня — начале июня, но генералу Роммелю было лучше видно положения вещей из "своего окопа".

— Передайте мне в подчинение VIII корпус Рихтгофена, и я выйду к Нилу и захвачу Каир с Александрией к 21 июня — заверял он Кейтеля и тот пошел ему навстречу. Перечить генералу обласканному вниманием фюрера фельдмаршал не стал. Он только известил Гитлера об инициативе "Льва пустыни", как называли Роммеля берлинские газеты и, получив добро, дал "зеленый свет".

В глубине души, Кейтель очень надеялся, что этот танковый выскочка оступится и сломает себе шею, но откровенно вставлять палки в колеса Роммелю не стал. В случаи неудачи, глава ОКВ был совершенно не причем, а незапланированный успех гарантировал ему новые почести и награды.

Энергичный и напористый генерал Роммель, 14 июня доказал, что время прусской военной школы с его догматом позиционной войны уже прошло. Да, к моменту наступления у него было пятьдесят четыре танка против ста пятнадцати у британцев. Да, численность противостоящих ему сил противника была на стороне англичан, да оборона противника имела хорошую противотанковую защиту, но зато у него имелась ударная авиация.

В течение полутора часов "юнкерсы", "мессершмитты", "фоке-вульфы" и "хейнкели" Рихтгофена с остервенением утюжили британскую оборону. Прочно оседлав небо, они, целенаправленно выбивая танки, бронеавтомобили и противотанковые орудия англичан, наводя страх и ужас в сердца их солдат.

Никогда прежде британские солдаты и их союзники не подвергались столь мощному воздушному удару. Пушки, танки, пулеметные гнезда и минометные батареи, обнаруженные воздушной разведкой, целенаправленно выбивались немецкими пилотами и с каждой новой волной атаки, их становилось все меньше и меньше.

Стремясь максимально сократить время, промежуток между концом бомбежки и началом наступления, Роммель прибег к маленькой хитрости. Он сначала отдал приказ о вводе в бой танковых подразделений, и только потом известил летчиков о начале атаки на позиции врага белыми ракетами.

Занимавшие оборонительные рубежи солдаты ещё не успели прийти в себя от страшных атак врага с воздуха, а на их позиции уже надвигались танки с тевтонскими крестами. Лучше всего при штурме британских позиций Эль-Аламейна показали себя штурмовые орудия. Самые легкие из всех бронетанковых сил Роммеля, огнем своих орудий они подавили уцелевшие после бомбежки узлы сопротивления и противотанковые орудия и полностью развалили вражескую оборону.

Как не храбро бились с немцами подразделения "Свободной Франции" и поляки из 1-го корпуса генерала Мосьцицкого они не смогли остановить их натиск. Уже к вечеру танки Роммеля уверенно двигались по направлению к дельте Нила, и их ничем нельзя было остановить.

Уже через три дня стремительного наступления при поддержке авиации, немецкие войска подошли к Александрии, что стало началом так называемого "Суэцкого кризиса".

Положение 8-й армии было тяжелым и генерал Окинлек сменивший на посту командующего неудачника Уэйвелла, пытаясь удержать зону Суэцкого канала отдал приказ об отступлении на восточный берег Нила. В связи с приближением немецких танков штаб английского Средиземноморского флота спешно оставил Александрию и перебазировался в Исмаилию. Силы самого флота были рассредоточены в Хайфе, Порт-Саиде и Суэц и были готовы сражаться с противником до конца.

Одновременно с этим англичане лихорадочно строили оборонительные укрепления на подступах к Каиру. Через Нил стали возводить мосты, а в качестве крайнего средства, которое должно было остановить наступление врага, англичане подготовили дельту Нила к полному затоплению.

Урывками спавший все эти дни генерал Окинлек с напряжением следил за положением на западном берегу Нила, а в этот момент с другого края, по британцам ударили танки Гудериана. Двадцатого июня 47-й танковый корпус перешел турецко-сирийскую границу и двинулся на Алеппо.

Столь ранее открытие второго фронта против англичан было обусловлено тем, что в Сирии начались боевые действия между правительством Виши и сторонниками "Свободной Франции" генерала Катру действия которого поддерживали британцы. Силами шести батальонов он перешел Евфрат и двинулся вдоль его течения к Аллепо. Вместе с ним в Сирию вторглись и англичане. Из Палестины и Иордании на Бейрут и Дамаск двинулись части 1-я английской кавалерийской дивизии вместе с 3-й индийской пехотной бригадой, а из Западного Ирака на Хомс устремилась 7-я австралийская дивизия.

Находившиеся в Ливане и Сирии войска правительства Виши имели значительное превосходство в авиации, сто французских самолетов против тридцати британских, но уступала в танках и артиллерии. Именно этот перекос и должен был выровнять германский танковый корпус, что по согласованию с маршалом Петэном пришел на помощь генералу Баланкуру. Началось соревнование людей и моторов, и в этой гонке немцы обладали определенным преимуществом. По приказу сверху, вишисты не оказывали немцам ни малейшего сопротивления, тогда как с голлистами и англичанами бились как с заклятыми врагами.

Чтобы сковать действия противника, заставить растянуть свои силы, а заодно приободрить разбитых сторонников Гитлера в Ираке, Гудериан был вынужден раздробить свои силы и перебросить соединения 46-го танкового корпуса к городку Камышлы на стыке с границами Сирии и Ирака.

Подписание между Берлином и Анкарой договора о дружбе и сотрудничестве, а также пропуск немецких войск к сирийской и иракской границе не могло остаться без последствий со стороны англичан. Единственной реальной силой, которая могла изменить, положение дел на Среднем Востоке был Советский Союз.

Гудериан ещё не начал движение своих "роликов" на юг, а посол Британии в Москве осаждал Молотова с требованием как можно скорее организовать ему встречу со Сталиным.

Позабыв гордость и предубеждение, господин посол доверительно сообщал наркому, что британский премьер готов подписать с СССР секретное соглашение по Проливам, которое слово в слово повторяло соглашение данное правительствами Англии и Франции царской России в 1916 году. Согласно ему, ведущие европейские державы соглашались на переход Босфора и Дарданелл вместе со Стамбулом под власть России.

Зная, что Сталин полностью разделял мнение своего царственного предшественника в отношении Проливов, Черчилль не сомневался, что советский вождь немедленно клюнет на столь аппетитную наживку. А чтобы это было наверняка, британский премьер щедрой рукой добавил к Проливами всю турецкую Армению и Трапезунд. Одним словом все то, что было завоевано Россией в период Первой мировой войны и утрачено ею по условиям Брестского договора 1918 года.

Взамен, Британия хотела от Москвы военной поддержки при проведении английскими войсками захвата и оккупации территории турецкого Курдистана. Наступление должно было начаться в июне — июле и Лондону нужно было точно знать своих союзников и противников в этом деле.

От столь щедрых даров буквально ни за что, Сталин, по мнению Черчилля должен был в тот же день дать согласие на совместные действия против Турции, но этого не случилось. Молотов пару дней продержал посла Криппса в своей приемной и только потом согласился его выслушать.

Аудиенцию у Сталина господин посол получил также не сразу, а когда вождь мирового пролетариата все же принял его, то вместо короткого и ясного ответа, начались всевозможные вопросы, уточнения и согласование. Сталин предложил создать специальную комиссию, в которую должны были войти как дипломаты, так и военные. Имея от своих государств соответствующие полномочия, они должны были выработать текст договора, где самым тщательным образом будут прописаны обязательства и действия договаривающихся сторон.

Не отказываясь напрямую от сотрудничества с Объединенным Королевством, кремлевский горец тихо саботировал переговоры. Он делал все с убийственной точностью, как это делали англичане с французами в августе 1939 года на переговорах в Москве накануне нападения Германии на Польшу.

Сидя в своей резиденции, Черчилль ежедневно сыпал громы и молнии на голову несговорчивого вождя России, но ничего поделать не мог. Время когда "Владычица морей" могла диктовать условия континенту безвозвратно прошло.

Между тем, события в Сирии и Ираке стремительно развивались. В действие вступил 30-й армейский корпус, переброшенный на юг Турции из Греции, по автомобильным дорогам. Одна из его дивизий двинулась на Аллепо, где находился малочисленный заслон 47-го корпуса, чьи главные соединения мчались через Хомс, к Дамаску.

Пехотинцы генерал-майора Книбеля появились в Алеппо очень вовремя. К городу подходили батальоны "Свободной Франции" при поддержке двух танковых рот и артиллерии. Генерал Катру не имел достоверной информации о силах ему противостоявших и намеривался взять город с наскока, но из этой затеи ничего не вышло. Противотанковые пушки немцев перебили рвущиеся к городу танки противника, а минометы и пулеметы немецкой обороны покосили ряды наступающей французской пехоты.

Когда же подошедшие к городу англичане стали развертывать артиллерию для подавления засевших в окопах солдат вермахта, в бой вступила стоявшая в резерве рота немецких танков. Едва только первые снаряды упали на немецкие траншее, как танкисты совершили стремительный обход британских артиллерийских позиций и своими гусеницами и пулеметами, безжалостно уничтожили боевые расчеты орудий англичан.

Вторая дивизия корпуса отправилась в Камышлы, где совместно с танковыми соединениями 46-го корпуса двигаясь вдоль железной дороги, вторглась в Ирак и без боя дошла до Мосула. К этому моменту город уже был занят англичанами, и бросать свои танки на штурм обороны врага без поддержки авиации, генерал Фитенхоф не стал.

Сходную осторожность проявил и командир 47-го корпуса генерал Лемельзен. Его "ролики" докатились до Хомса, но дальше продвинуться не смогли. Со стороны Пальмиры наступали австралийцы, и перед генералом возникла трудная дилемма. Либо оставив в городе часть сил, продолжить наступление на Дамаск, который уже атаковали индусы и англичане. Либо отдать приказ "стоп" и укрепившись в Хомсе дать бой врагу.

После консультации с Гудерианом, Лемельзен решил, что лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе. В пользу этого говорил ограниченный запас горючего и отсутствие поддержки со стороны авиации. Французские самолеты, были у немцев не в особом почете и, не особенно доверяя своим новоявленным союзникам, они отказались от них в пользу защиты Дамаска.

Генерал Окинлек очень надеялся, что взятие Дамаска не займет у австралийцев много времени, но его надежды не оправдались. Находящийся в сирийской столице генерал Баланкур оказывал ожесточенное сопротивление, твердо веря в скорую помощь со стороны генерала Гудериана.