Дранг нах Зюден

Дранг нах Зюден.

Вместе с группой бомбардировщиками, взлетевшими с территории Германии в ночь с 4 на 5 мая 1941 года на очередную бомбежку Лондона, был истребитель, пилот которого имел особо важную миссию. Это был близкий Гитлеру человек, его заместитель по партии Рудольф Гесс.

Именно ему, германский фюрер поручил важную государственную миссию по заключению тайного мира между Германией и Англией. Конечно, после ужасов бомбежек мирного населения британской столицы и Ковентри, ни о каком официальном мире между Лондоном и Берлином не могло быть и речи.

Горечь поражения понесенного английскими войсками во Франции, несмываемый позор бегства из Дюнкерка, а также реки британской крови пролитой в войне с немцами не позволяли премьеру Черчиллю открыто протянуть ветвь мира германскому канцлеру, но этого от него и не требовалось. Собравшегося в поход на Россию Гитлера вполне устраивало так называемое джентльменское соглашение, по которому английский лидер гарантировал фюреру отсутствие открытия второго фронта в Европе в течение трех лет.

На такую возможность неоднократно намекали американские друзья Гитлера, а также представители деловых кругов Германии. Им усердно вторил адмирал Канарис, постоянно убеждавший фюрера в том, что Россия — колосс на глиняных ногах и достаточно одного удара, чтобы его свалить.

Как следствие их усилий в недрах германского генерального штаба появился плана войны с Россией под громким названием "Барбаросса". Согласно ему, три мощные группы немецких армий должны были вторгнуться на территорию Советского Союза и в течение трех месяцев, полностью разгромив Красную Армию принудить Сталина к капитуляции.

Этим, немцы надолго обезопасили бы свой восточный фланг и могли сосредоточиться на принуждении Британии если не к капитуляции, то к почетному миру. Лишившись последнего возможного союзника на континенте, англичане поневоле должны были стать сговорчивее и покладистее в деле заключения мирного договора.

Представленный генералами план привел фюрера в полный восторг. Весь замысел этого плана полностью отвечал намерениям и чаяниям германского канцлера, но будучи человеком осторожным, Гитлер не спешил с его реализацией. Отлично помня заветы Бисмарка об опасности для Германии войны на два фронта, он хотел иметь твердые гарантии отсутствия угроз вторжения в немецкие владения со стороны запада.

— Только спокойный тыл позволил вермахту блистательно разгромить в тридцать девятом Польшу, а в сороковом Францию. Переел тем, как объявить войну русским, я должен быть твердо уверен в том, что в самый ответственный момент войны на востоке англичане не высадят десант у меня в тылу и, открыв второй фронт не двинуться на Берлин. Император Вильгельм не смог предотвратить эту угрозу и потому проиграл войну — вещал Гитлер Рудольфу Гессу перед его отлетом.

— Не волнуйтесь мой, фюрер. Мои английские друзья помогут мне уговорить Черчилля на эту сделку и три спокойных года для войны с Россией вам будут гарантированы — заверял рейхсляйтер, светясь от важности порученной ему миссии. Он очень боялся, что её поручат осуществить Риббентропу или Канарису.

— Для разгрома Сталина моим солдатам хватит трех, максимум четырех месяцев, но не стоит раскрывать англичанам всех наших карт. Пусть считают, что мы настроены на затяжную войну с Россией. С них будет достаточно знать общие черты плана войны с Россией и дату её начала. Что касается итальянцев, то проявляя добрую волю к родственному нам народу, я смогу уговорить Муссолини прекратить боевые действия в Ливии до конца года.

В своем напутствии Гитлер специально упомянул Ливию. После последних событий на Балканах, приведших к падению Югославии, а также выхода немецких танков к Тобруку, среди военных начались разговоры о "великом южном походе".

— Зачем повторять путь Наполеона и нападать на Россию, чтобы принудить англичан к миру? Это можно сделать, пойдя по стопам Александра Македонского совершив поход в Индию. Турция, Иран, Ирак, Афганистан не окажут нашим войскам никакого действенного сопротивления.

Единственным противником, нам на этом пути могут быть британские войска, находящиеся в Палестине и Египте. Однако для той силы, которой обладает сегодня вермахта на сегодня, они не являются непреодолимым препятствием. Одна танковая армии Гудериана или Клейста способна разгромит их в пух и прах, смести со своего победоносного пути на восток. Никто не сможет остановить наши танки на пути к Гангу и Брахмапутре и ничто не помешает германскому солдату омыть свои сапоги в водах Индийского океана — упоительно говорил фюреру генерал Йодль и сказанные им слова грели его душу.

Действительно, стоя на границе с Индией, можно было требовать от англичан так нужного для Германии мира, а не пускаться на всяческие ухищрения, чтобы получить согласие на джентльменское соглашение на тайное перемирие.

Будь британским премьером Невилл Чемберлен, слова Йодля так бы и остались словами. Гитлер был полностью уверен, что смог бы заключить с этим политиком взаимовыгодный с Англией мир ещё в сороковом году. После чего заняться реализацией Четырехлетнего плана развития Германии, полностью перевооружить Вермахт и Люфтваффе, создать новый флот по своей мощи, не уступающий ни англичанам, ни американцам, ни японцам. Сил и средств, для этого хватало, благо почти вся Европа находилась либо под властью Третьего рейха, либо в той или иной мере была его союзником.

Но в кресле британского премьера сидел Черчилль, с которым договориться о мире было крайне сложно. И дело было совсем не в том, что британский премьер был ненавистником германского канцлера, совсем нет. Ради достижения своих целей он был готов спуститься в ад и заключить ради интересов Британии сделку с сами Сатаной, ведь по его личному убеждению, дипломатия — это наука невозможного.

Все проблема заключалось в том, что именно война с Германией была тем политическим лозунгом, используя который Черчилль и смог занять пост премьера. В своей вступительной речи он сделал главную ставку на победу над Третьим рейхом любой ценой и этот факт, не позволял британскому премьеру говорить о мире с немецким канцлером, чья фамилия была Гитлер.

В кругу близких людей, Гитлер называл британского премьера — торгашом и лавочником. Именно так оценивал он духовную сущность Черчилля и во многом был прав. Потомок герцогов Мальборо мог заключить любую сделку, если она была ему выгодна, но с легкостью мог отказаться выполнять свои обязательства, ссылаясь на вновь возникшие обстоятельства.

От такого человека было трудно ожидать пусть даже относительной честности, если только вы не имеете убийственный для его карьеры компромат или не держите дуло пистолета у его виска.

Кое-что на британского премьера в личном архиве Гитлера, конечно, кое-что имелось, но этого было совершенно недостаточно, чтобы выдвигать требования о начале проведения мирных переговоров между Британией и Германией. С большой-большой натяжкой их можно было сравнить с булавкой, чей укол болезнен, но не смертелен.

Куда больше на роль револьвера подходила совместная немецко-итальянская группировка войск, воюющая с англичанами в Африке на границе Ливии с Египтом. Их успешные действия создавали реальную опасность для интересов Британской империи и могли сделать Черчилля сговорчивым на тайных переговорах.

Положа руку на сердце, Гитлеру был предпочтителен именно южный поход в Индию, а не война на Востоке. Его эго было приятно от возможности сравняться с Александром Великим и одержать успех там, где не смог его добиться Наполеон. Однако слишком много советников упорно доказывали германскому вождю, что в военном отношении Сталин слаб, а Черчилль при всех неудачах в Европе не утратил возможность на равных воевать с Германией. Самоотверженные действия английской авиации в небе над Британией сорвали немецкие планы по высадке десанта в районе Дувра и в сложившейся ситуации разумнее заключить с Черчиллем тайную сделку. Чтобы потом, разделавшись с Россией, полностью сосредоточиться на британской проблеме.

Вызвавшийся осуществить эту секретную миссию Гесс, намеривался лететь на север Англии. Там находилось поместье его британского знакомого — сэра Гамильтона, высказавшего готовность стать посредником тайной встречи Гесса с Черчиллем. Об этом они договорились между собой по средствам тайной переписки через нейтральные страны. В данном случае был выбран шведский канал. Он был значительнее короче по времени в отличие от испанского, португальского или швейцарского канала связи и работал без сбоев

Получив добро от Гитлера на полет и согласие Гамильтона на прием, Гесс сел, в самолет, снабженный дополнительным топливным баком, и взлетел, взяв курс на Англию.

Летящий в паре с ним капитан Липски доложил, что истребитель посланца фюрера благополучно достиг прибрежной линии острова, а затем повернул, держа курс на север Британии. Больше никто сведений о судьбе Гесса и его самолета не поступало.

Только к концу третьих суток ожидания стало известно, что самолет Гесса был сбит англичанами в районе Ньюкасла. А выпрыгнувший из самолета на парашюте пилот, был расстрелян в воздухе британскими летчиками.

Потеря близкого соратника взбесила Гитлера. Он приказал установить личности британских пилотов и внести их в список лиц подлежавших немедленному уничтожению. Не зависимо от давности лет свершению ими преступления против рейха и его вождя Адольфа Гитлера.

Черная весть с берегов Британии была очень неприятна фюреру, но во сто крат, были хуже новости, пришедшие в это время из Москвы. Оказалось, что армия Сталина была не совсем такой слабой, какой её представляли вождю доклады главы военной разведки адмирала Канариса.

Первого мая 1941 года в Москве проходил военный парад, на котором по традиции присутствовали послы иностранных государств или заменяющие их лица. Зная о планах Гитлера напасть на СССР, военный атташе Германии в Москве генерал Кестринг вместе со своим помощником полковником Кребсом решили посетить этот парад, чтобы оценить силу противника, с которым в самое ближайшее время, вермахту предстояло вступить в борьбу.

С легкой улыбкой на губах немецкие военные наблюдали за прохождением мимо трибун для почетных гостей подразделений кавалерии, пехоты, провозом артиллерийских орудий и зенитных установок РККА. Исполнявший обязанности походного фотографа, полковник Кребс не удосужил их своим внимание. Повесив на грудь фотоаппарат, он со скучающим видом смотрел на парадные коробки советских солдат, стройными рядами со штыками наперевес, печатающих шаг по брусчатке Красной площади.

Появление пулеметных тачанок, а затем броневиков, только улучшило настроение полковника. С этими, молодцы Готта и Гепнера расправятся одним ударом, не заметив их присутствие под колесами своих "роликов".

Скорее чисто автоматически, чем из реального интереса, Кребс снял прохождение мимо трибун легких танков БТ-7, Т-26, а также танков прорыва Т-28. Все эти танки были хорошо известны немцам и против каждого из них есть эффективное средство борьбы. Как показал испанский опыт, все они хорошо горели под ударами немецких противотанковых пушек. Равно как и тихоходные бронированные монстры Т-35, что с лязгом и грохотом, прогрохотали мимо полковника.

Кребс уже собирался зачехлить аппарат, когда на Красную площадь въехала новая колонна бронированной техники и тут полковника, пробила сильная дрожь в руках и испуг. О существовании у русских таких танков, что появились из прохода со стороны Исторического музея, никто из немецких военных не подозревал. И чем ближе они подходили к гостевым трибунам, тем сильнее охватывало полковника волнение. Сдернув с руки лакированную перчатку, он стал лихорадочно затвором фотоаппарата, отчаянно боясь, что в самый ответственный момент у него закончится плёнка.

Русские танки двигались мимо трибун по трое, грозно отсвечивая своими бронированными боками, властно выставив вперед дула башенных орудий. Первыми мимо Кребса прокатились легкие БТ-20, затем проехали средние танки Т-32, а вслед за ними прошли ставшие в последствие легендой танки Т-34.

От той легкости и грациозности, с которой двигалась эта боевая машина, от её хищного вида у полковника неприятно заныло в груди. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что подобного аналога в парке германских машин просто нет.

Фотограф Кребс все ещё торопливо щелкал и щелкал средние танки своего потенциального врага, а коварные русские продолжали удивлять немцев своими новинками. Ещё Т-34 не успел миновать Мавзолей, а на площади уже появился отряд тяжелых танков серии КВ.

Первым шел грозный красавец КВ-1, что всей своей громадой и мощью буквально наползал на изумленного полковника Кребса. Наводя на него трясущимися руками объектив, он лихорадочно думал, чем из арсенала германской артиллерии можно было уничтожить эту страшную машину русских.

Единственное что пришло ему на ум — это зенитное орудие "ахт-комма-ахт", но следующий представитель семейства КВ просто потряс воображение Кребса. В нем все было огромным, начиная от гусениц, заканчивая башней и 152 мм орудием.

Шествие бронированных чудовищ замыкали две машины. По своей компоновке и вооружению они больше напоминали самоходное орудие, чем танк, но от этого их сила и мощь отнюдь не убывала. Позже, полковник узнал, что это были экспериментальные машины, и организаторы парада сильно рисковали. Риск отказа техники имелся, но КВ-3 прошли и отлично справились с ролью вишенки на праздничном торте.

Когда проход сводного танкового отряда закончился, позабыв про дипломатический этикет, весь мокрый от напряжения, Кребс торопливо покинул гостевые трибуны и чуть ли не бегом бросился в немецкое посольство. Больше всего на свете в этот момент он страшно боялся двух вещей. Что стоявший у гостевых трибун милиционер вдруг отберет у него фотоаппарат с бесценными снимками или, что во время процесса проявки пленка окажется засвеченной.

Причина, по которой Сталин, а именно он приказал вывести на первомайский парад самые секретные образцы советской танковой техники, была одновременно проста и сложна.

Начиная с декабря сорокового года, советская разведка доносила вождю о намерениях Гитлера напасть на Советский Союз и с каждым новым месяцем, новости становились все печальнее и печальнее. После неудачных ноябрьских переговоров в Берлине прошлого года, немецкий фюрер уверенно вел дело к вторжению на территорию СССР.

Медленно, но верно на западных границах Страны Советов появлялись все новые и новые воинские подразделения вермахта. В воздухе как никогда отчетливо запахло войной. Согласно докладам начальника ГРУ Голикова к концу апреля число войск находившихся вдоль западных рубежей СССР было равно количеству войск развернутых против Великобритании.

Надежный источник берлинской резидентуры сообщал, что Гитлер ещё не принял окончательного решения по войне с Россией и Сталин стал действовать. Зная от разведки, что верховное командование вермахта не слишком высокого о советских танковых войсках, он решил продемонстрировать немцы последние новинки советского танкостроения.

К подобному шагу, его подтолкнул разговор с авиаконструктором Яковлевым в ноябре 1940 года. В составе правительственной делегации он ездил в Германию с заданием закупить образцы немецких самолетов. По возвращению, конструктор был приглашен на прием в Кремль и в ходе беседы возник вопрос, действительно ли показанные немцами образцы являются последним достижением германского авиапрома.

— Может вам немцы показали свои старые самолеты, а новые хранят за семью печатями? — спросил вождь авиаконструктора.

— Нет, товарищ Сталин. Немцы показали нам все образцы своей воздушной техники, которая у них есть на данный момент — категорично заявил Яковлев.

— Вы так твердо уверены в этом, что полностью исключаете возможность обмана со стороны гитлеровцев? Подумайте хорошенько — предложил вождь изобретателю, но тот не воспользовался предложенной лазейкой.

— Сначала я тоже подозревал, что немцы показывают нам старье, а лучшие свои самолеты прячут в ангарах, но чем больше я общался с ними, тем тверже приходил к выводу, что это не так. Немцы показали нам все свои последние самолеты, включая даже опытный образец с реактивным двигателем с одной только целью — запугать нас. Дескать, смотрите какое грозное оружие, мы имеем, против которого все ваши самолеты вчерашний хлам. Думаю, это было сделано специально, по личному распоряжению Гитлера, чтобы заранее внушить нам страх и ужас перед их авиацией, на случай войны с Германией — высказал свое предположение Яковлев, и Сталин был вынужден согласиться с его правотой.

Он хорошо запомнил этот разговор и в преддверии майского парада решил отдать долг господину рейхсканцлеру и отдал его весьма успешно.

Не успели в германском консульстве утихнуть потрясения по поводу увиденной на параде бронетехники, как от наркома оборона поступило приглашение одному из представителей немецкого посольства 4 мая посетить танковый полигон под Москвой.

От подобного предложения явно пахло тайной игрой, но отказываться от такого предложения было верхом безумства. После бурных, но не продолжительных дебатов среди военных посольства, было решено, отправить на полигон майора Шломберга, являвшегося танкистом.

То, что он увидел на полигоне, потрясло его душу. Коварные русские не только показали ему свои новые образцы бронетехники, когда они выполняли на полигоне показательный выезд и проход. Они подвели майора к четырем отдельно стоящим танкам, и любезно предложил ему посмотреть и даже проехать на двух по его выбору машинах.

В этот момент, бедный Шломберг испытывал муки подобно легендарному Буриданову ослу, не знающему какой стог сена ему попробовать, справа или слева. Один танк был соблазнительней другого и в каждый из них ему страстно хотел влезть и самому оценить его способности в действии.

Время, отпущенное для раздумья, уже давно перешагнула предел разумности, когда господин майор, наконец, сделал свой нелегкий выбор, указав рукой на танки Т-34 и КВ-1. Танк Т-32 и КВ-2 с тяжелым сердцем были вычеркнуты Шломбергом из списка осмотра.

Ознакомившись со средним танком, немец пришел в восторг. Его скошенная броня дающая возможность рикошета попавшего в танк снаряда. Сварные швы корпуса, широкие гусеницы и грозное орудие, полностью перевешивали минусы этой машины в виде ужасной тесноты внутри танка, полное отсутствие элементарного комфорта для экипажа и примитивной оптики командирского перископа. Созданный русскими танк на голову превосходил все танки вермахта и имеющиеся у немцев противотанковые орудия, могли поразить его только на близких дистанциях.

Что касается тяжелого танка КВ-1, то он был полностью неуязвим для танков и пушек, состоящих на вооружении вермахта. Единственное, что чисто теоретически могло повредить это бронированное чудовище, были зенитные орудия и гаубица, выставленная на прямую наводку.

После окончания осмотра, коварные русские окончательно расшатали психику господина майора. Они позволили ему сфотографироваться на фоне каждого из четырех показанных ему танков и даже не попросили прислать им негативы.

На следующий день Кребс вместе с Шломбергом срочно вылетели в Берлин и по представлению Кейтеля, попали прямо на прием к Гитлеру. Сделанный ими доклад ошеломил германского фюрера. Влажными руками от волнения руками он торопливо перебирал представленные ему военными снимки, глухо восклицал: — Не может быть! Этого просто не может быть! Это какой-то хитрый трюк Сталина!

Слушая доклады Кребса и Шломберга, он часто перебивал их вопросами: — Вы точно в этом уверены!? Вы отдаете отчет в своих словах!

Когда Шломберг заявил, что количество новых танков противника, согласно словам сопровождавшего его подполковника исчисляется сотнями, Гитлер воскликнул, что это наглая большевистская пропаганда. Однако когда Шломберг заявил, что лично видел колонну новеньких тридцать четверок и КВ общим числом в пятьдесят машин, фюрер только яростно вцепился руками за стол и не произнес ни звука.

Покинув апартаменты разгневанного от неожиданных новостей фюрера, офицеры не знали, в категорию каких гонцов они попали, хороших или плохих? Что им теперь ждать, награду и опалу? Для ответа на этот вопрос нужно было время, но вечером того же дня все разъяснилось.

Срочно вызванный к Гитлеру адмирал Канарис подвергся уничижительной порке. Когда фюрер попросил его прокомментировать снимки новых танков Сталина, он по своей привычке стал лавировать и изворачиваться, чем окончательно вывел Гитлера из себя. Назвав возглавляемую адмиралом организацию сборищем бездельников и тунеядцев, даром проедающих казенный хлеб, он припомнил Канарису все его доклады и советы по поводу войны с русскими.

— Это вот с этими глиняными великанами нам предстоит сражаться по ту сторону Буга? Вот с этими, с этими, этими — Гитлер яростно тряс снимками перед побелевшим от страха адмиралом и, дойдя до апогея своего негодования, швырнул их в лицо Канариса.

После подобного оскорбления, руководитель Абвера попросил отставки, и она была ему немедленно предоставлена.

Всю последующую ночь господин рейхсканцлер провел в томительных раздумьях, а утром потребовал к себе Кейтеля.

— Сегодня ночью, я принял важное для себя и страны решение — поход на Восток временно откладывается. Он отложен до тех пор, пока у нас не будет танков способных не только на равных драться с танками большевиков, но и будут превосходить их по своей силе. Я разговаривал с рейхсминистром вооружения Тодтом, и он уверял меня, что к лету следующего года такие танки у нас будут — хмуро, не смотря Кейтелю в глаза, произнес Гитлер.

— Значит план "Барбаросса" отложен? — с тайным облегчением поспешил уточнить генерал-фельдмаршал.

— Тот "Барбаросса", что предложил нам Паулюс да, отложен. Вместо него будет другой "Барбаросса", за который так ратовал генерал Йодль.

— Простите, не понял? — удивленно приподнял брови Кейтель.

— Великий немецкий король Фридрих Барбаросса совершил свой последний поход в Палестину, туда же, в скором времени направятся и наши войска. Направятся двумя колоннами через Египет и Турцию, чтобы потом двинутся на восток. Через Багдад и Барсу к Индийскому океану, в водах которого мои солдаты омоют свои сапоги. Генерал Роммель уже сделал первый шаг в этом направлении, теперь нам предстоит сделать второй, а затем третий и четвертый. Вам все понятно, Кейтель?! — грозно переспросил фюрер начальника ОКВ, полный торжества от принятого решения.

— Да, конечно, мой фюрер — привычно залебезил перед ним Кейтель, подавленный напором и экспрессией собеседника.

— Тогда у вас ровно двое суток, для составления нового плана "Барбаросса" и представления его мне. Можете идти. У меня ещё очень много дел — приказал Гитлер, и генерал покорно покинул его кабинет. Стратегический план "Барбаросса" приобретал новый смысл и значение.

* * *

Пока генералы определяли, куда и где будут совершать свой "маршит" боевые подразделения вермахта по направлению к Персидскому заливу, требовалось навести порядок на дипломатическом фронте, дабы обезопасить свой северо-восточный фланг.

По мнению Гитлера, неудача ноябрьских переговоров прошлого года, когда Москве было предложено стать союзником страна Оси, заключалось в желании Сталина иметь свой кусок балканского пирога. С этим был полностью согласен и рейхсминистр иностранных дел Риббентроп, которого фюрер посылал в Россию с новой политической миссией.

— Скажите Сталину, что присутствие наших войск на Балканах обусловлено подготовкой нашего похода на Багдад. Я прекрасно понимаю его нежелание видеть немецких солдат в Болгарии, Югославии и Греции, но так сложилась судьба и с этим нельзя ничего поделать. Я надеюсь, что он воспринимает это с должным пониманием мудрого соседа заключившего с великой Германией пакт о ненападении.

— Все наши приготовления наверняка не понравиться Сталину, мой фюрер. Все перечисленные страны были освобождены от турецкого ига русскими, что позволяет им считать Балканы зоной своих интересов. Ради спокойствия наших границ на востоке, придется пойти русским на некоторые уступки и бросить им кость.

— Я прекрасно знаю, о какой кости вы говорите, но черноморские проливы, но это слишком высокая цена. Турки никогда не пойдут на это не будучи разбитыми в войне — не согласился с министром Гитлер, но у того был готов свой вариант действий.

— Хочу напомнить, что во время моего последнего разговора с Молотовым, было сказано, что русские не претендуют на полновластный контроль над проливами. Сталина вполне устраивал вариант наличие собственной военной базы на Босфоре.

— Хорошо, — после некоторого раздумья бросил Гитлер, — пусть будет так. Думаю, что я смогу уговорить турок на это пообещав им часть земель Сирии и Ирака.

— Прекрасная идея, мой фюрер. Я сегодня же свяжусь с Москвой и попрошу о скорейшей встрече с Молотовым — обрадовался министр, но не все было так просто.

Москва с радостью согласилась на встречу министров, но принимать рейхсминистра в своей столице, Сталин не захотел.

— Зачем дразнить Черчилля своими контактами с немцами и тем самым обрубать все ниточки, что связывают нас с англосаксами? Это очень глупо, неизвестно, что будет потом. Мы согласимся принять Риббентропа, но не в Москве, а в Бресте. Для решения пограничных проблем возникших между нашими странами в последнее время — уточнил Сталин, и Берлин был вынужден согласиться с его решением.

На специальном правительственном поезде советская делегация прибыла на западную границу с Германией, где начался активный обмен мнениями. Точнее сказать начались торги, на которых Риббентроп как большую честь для СССР озвучил предложение Гитлера.

Главной целью Сталина на данный момент было любыми средствами оттянуть начало военного конфликта между Союзом и Германией на полгодика, а лучше на год. Предложение Гитлера позволяло предотвратить войну, до которой осталось всего полшага, но Сталин не был бы самим собой, если бы, не попытался взять со своего потенциального противника что называется по полной мере.

Устами Молотова он принял нынешнее положение на Балканском полуострове как должное, но взамен своего понимания и дальнейшего дружеского отношения между двумя странами, советский лидер хотел иметь не одну, а две базы в районе Проливов.

— Советская сторона не претендует ни на обладание черноморскими проливами, ни на Стамбул, ни на акваторию Мраморного моря, ни за правом контроля за мореплавания через проливы. Мы хотим только твердой гарантии соблюдения наших интересов в районе проливов и такой гарантией могли бы стать две военно-морские базы. Одна в Черном море возле Босфора, другая вблизи Дарданелл, на одном из островов в Эгейском море принадлежавших Турции. Этого будет вполне достаточно, чтобы советская сторона не испытывала опасения по поводу спокойствия своих южных границ.

Риббентроп срочно связался с Берлином и стал уговаривать фюрера бросить русским ещё одну кость. В этот момент Гитлер был в прекрасном настроении, он только, что утвердил к исполнению новый план "Барбаросса" и горел от нетерпения исполнить его.

— Я соглашусь на просьбу Сталина только под гарантию отсутствия советских войск на восточной границе. Я не хочу получить удар в бок, в то время когда буду брать Багдад.

Услышав эти условия советский вождь, тайно прибыл в Брест и на встрече с Риббентропом дал твердые гарантии, что советские войска никогда не перейдут Буг, чтобы напасть на Берлин. В качестве гарантий соблюдения этих обещаний, Сталин предложил разместить в Прибалтике, Западной Белоруссии и Украине немецких наблюдателей, а в Восточной Польше советских контролеров. Он также внес предложение о тайной личной встрече с рейхсканцлером, но Гитлер отклонил это предложение, о чем потом очень жалел.

В течение нескольких часов, рабочая группа экспертов согласовала условия демилитаризации приграничной зоны между Советским Союзом и Германией. Быстро и без долгой проволочки было разработано положение наблюдательных групп и их численный состав. Согласно достигнутым договоренностям, они имели право свободного посещения любого объекта приграничной зоны на расстоянии ста километров от границы. О своих намерениях они извещали специально прилепленных к ним офицеров.

Чернила под договором ещё не успели высохнуть, а генерал Гудериан уже начал переброску соединений своей танковой армии на турецко-болгарскую границу. Именно оттуда должен был начаться новый поход на восток, призванный привести несогласную Англию к умиротворению.

Большая часть другой танковой армии генерала Гота также снялась с места, но вместо Болгарии отправилась сначала в Италию, а затем в Ливию на помощь генералу Роммелю, осаждавшему Тобрук.

Согласно новому плану "Барбаросса" две мощные группировки должны были нанести сокрушительное поражение англичанам в Азии, взять под свой контроль нефтеносные месторождения Персидского залива и угрозой похода на Индию принудить Черчилля к заключению мира с Германией.

Вместе с сухопутными войсками начал передислокацию 4-й воздушный флот генерала Лёра, тем самым завершив расформирование группы армий "Варшава". Именно этому флоту предстояло первому начать боевые действия на южном направлении, нанеся одномоментный удар по Криту и по Мальте, двум "непотопляемым авианосцам" противника. Этим самым Гитлер намеривался навязать англичанам войну на два фронта, заставив распылять и без того не очень большие силы.

Восьмой воздушный корпус генерала Рихтгофена прикрывал высадку десантников генерала Штудента на Крит. Тогда как корпус генерала Кюля обрушился всей своей ударной мощью на Мальту, намереваясь этим сломить волю к сопротивлению её защитников.

Проводить одновременно две десантные операции Гитлер посчитал делом рискованным и оказался прав.

Начатая 20 мая 1941 года десантная операция "Меркурий" принесла немецкому командованию сплошные разочарования. С самого первого дня у подопечных генерала Штудента все пошло не совсем как задумывалось изначально. Немецкие десантники не смогли полностью захватить посадочную полосу аэродрома Малеме, из-за чего Люфтваффе не могло перебросить на Крит главные силы десанта подразделения горных стрелков и артиллерию.

Только благодаря нерасторопности командующего обороной острова генерала Фрейберга, не были задействованы главные силы британцев на Крите и корабельная артиллерия, и десант не был уничтожен в первые сутки боев. Ценой больших потерь утром 21 мая немцы смогли сломить сопротивление новозеландцев и австралийцев и взять под полный контроль взлетную полосу. Сразу после этого началась переброска подкрепления с материка, но злой дух продолжал строить козни генералу Штуденту.

Несколько транспортных самолетов разбилось при посадке на злосчастную взлетную полосу. Положение усугублялось тем, что подтянув главные силы своей авиации, англичане яростно атаковали немецкие транспортники, заставляя их возвращаться на материк. Поэтому, когда англичане 23 мая попытались выбить десант из Малеме, численный перевес был на стороне короны.

Только благодаря мужеству немецких солдат и отсутствия боевого опыта у атаковавших их соединений, позволило десанту отбить врага. Получив отпор, подполковник Малкузен отвел своих солдат на укрепленные позиции к востоку от аэродрома Малеме. Немцы вновь получили передышку и на этот раз использовали с большой пользой для себя. Под прикрытием истребителей, транспортники с солдатами и артиллерией смогли высадить главные силы десанта, который смог полностью разгромить превосходящего его по численности врага. К 31 мая соединения 5-й горно-стрелковой дивизии заняли последний очаг сопротивления на острове в районе Сфракии.

В несколько ином ключе происходила операция "Геркулес" направленная на удаление "мальтийской занозы", так много попортившей крови итальянцам и армии генерала Роммеля. Год назад, после разгрома Франции проблему с Мальтой можно было решить относительно малой кровью. Гарнизон острова был мал и отчасти деморализован неудачами британского оружия в Европе, но к маю сорок первого года картина резко поменялась. После захвата немцами Югославии и Греции, значение Мальты в Средиземном море значительно возросло. Почувствовав угрозу своим азиатско-африканским владениям, Лондон был готов драться за неё руками и ногами.

Свой удар по Мальте Х корпус нанес на рассвете 27 мая, атаковав сразу все три британских аэродрома имевшихся на острове. Переброшенные к этому времени на остров шестьдесят "Спитфайеров" в купе с имеющейся эскадрильей "Харрикейнов" представляли собой серьезную силу, но этого было мало, чтобы на равных бить с врагом. За первый день воздушных боев, немцы шесть раз наносили бомбовые удары, стремясь полностью вывести из строя взлетно-посадочные полосы противника. К концу дня, под ударами пикирующих бомбардировщиков взлетная полоса одного из трех британских аэродромов, представляла собой ужасное зрелище, и не подлежала скорому восстановлению.

Потери летчиков Люфтваффе, полученные ими в этот день, превосходили потери англичан, но это было слабым утешением. Немецкие пилоты разительным образом отличались от итальянских летчиков до этого бомбивших Мальту. Атакующие "штуки" буквально вколачивали свои бомбы в британские аэродромы, благополучно уворачиваясь от огня зенитных батарей противника.

Руководивший обороной острова Уильям Добби забросал Лондон требованиями об оказании срочной помощи. По итогам двух дней боев обстановка была совсем не радостной. Несмотря на положительный баланс в боевых потерях, англичане уверено шли к тому, что могли полностью лишиться своих самолетов.

В ночь с 28 на 29 мая, немецкие бомбардировщики нанесли удар по аэродрому Хал Фар, после чего у англичан в строю осталось всего четырнадцать истребителей. Не появись в этот день, у берегов Мальты прибывший из Александрии британский авианосец "Аргус", немцы смогли бы добиться полного господства в воздухе. Поднятые в воздух истребители смогли отогнать группу немецких бомбардировщиков идущих на бомбежку аэродрома Луке, единственного аэродрома способного выпускать и принимать самолеты.

Небо над Мальтой осталось под контролем англичан, но это было временным успехом. Когда британские истребители вновь вылетели на перехват бомбардировщиков, они столкнулись с противником, превосходящим их как по силам, так и по умению. За штурвалом многих истребителей сидели асы 4-го воздушного флота, что не замедлило сказаться на результатах воздушного боя. В этот раз англичане потеряли двенадцать машин, тогда как немцы всего только четыре самолета.

Не принесла спокойствия и наступившая ночь. Немцы не рискнула атаковать авианосец и сопровождавшие его корабли и в отместку забросали зажигательными бомбами жилые кварталы Ла-Валетты. Все последующие дни прошли в воздушных схватках, в которых проявилось уязвимое место британской обороны Мальты. В результате интенсивных воздушных боев у англичан серьезно сократились запасы топлива на острове.

Пытаясь спасти положение, командующий британским Средиземноморским флотом Эндрю Каннингем стал готовить отправку транспортного конвоя из Александрии и Гибралтара. Однако на это требовалось время и все, что он мог сделать — это отправить на защиту Мальты свой второй авианосец "Формидебл" вместе с линкорами. Их орудия должны были нанести удар по аэродрому Аграганто, откуда немецкие самолеты вылетали на бомбежку острова.

Появление столь крупных сил могло внести перелом в сражение за Мальту, но тут вмешался его величество случай. Авианосец "Формидебл" был торпедирован немецкой подлодкой U-127 и был вынужден вернуться в Александрию на ремонт. Удар по Аграганто откладывался, и британские корабли смогли оказать помощь островитянам только своим присутствием, не позволяя итальянцам попытаться высадить морской десант на Мальту.

Между тем, вступил в действие генерал-лейтенант Роммель со своим корпусом "Африка". Получив дополнительное подкрепление в живой силе и технике, под прикрытием двух эскадрильей пикирующих бомбардировщиков, он стал терзать британо-австралийские войска державших оборону Тобрука.

Апрельский штурм города имевшего для англичан стратегическое значение завершился неудачей. Выбрав неправильное направление главного удара, Роммель натолкнулся на минные поля и хорошо организованную линию дотов, которую его войска не сумели преодолеть.

Свалив всю вину за неудачный штурм на итальянских берсальеров, продвинувшихся гораздо дальше, чем их немецкие союзники, генерал решил взять Тобрук измором, но неожиданные изменения в Берлине подарили ему новый шанс на победу.

Утром 1 июня, Роммель начал новое наступление на позиции противника. Основываясь на данных воздушной разведки, генерал выбрал новое место нанесения своего главного удара. Вначале по этому участку английской обороны ударила артиллерия, затем под прикрытием истребителей его стали утюжить "Юнкерсы" и только потом в дело вступили танки и пехота.

Стремясь отвлечь внимание врага, вместе с соединениями корпуса, Роммель бросил на штурм Тобрука и итальянцев.

— Пусть они своими действиями отвлекут на себя внимание англичан и хотя бы этим смоют свой предыдущий позор — насмешливо сказал Роммель, утверждая боевую задачу союзных частей при штурме Тобрука. Немцы всегда были невысокого мнения о своих союзниках, но на этот раз госпожа Судьба заставила их проглотить горькую пилюлю.

Все дело заключалось в том, что по своей расхлябанности, итальянские части начали наступление с опозданием в сорок три минуты. Именно это, потом позволило Роммелю утверждать, что храбрые немцы оттянули на себя все силы врага, а ленивые итальянцы украли у них победу.

В этих словах командира "Африки" была огромная натяжка. Выбирая места атаки, Роммель определил своим солдатам наиболее перспективное место наступления, бросив итальянцев на самый трудный на его взгляд участок обороны врага, и неожиданно для себя получил зеркальное отображение. Его солдаты продвигались вперед, с трудом преодолевая упорное сопротивление англичан, а итальянцам удалось быстро прорвать оборону польских соединений, прибывших в Африку вместо понесших большие потери австралийцев.

Сыны Полонии плохо освоились с условиями местного климата и потому не смогли показать все свои боевые качества в схватке с берсальерами. Итальянцы, прорвав оборону врага, в самый напряженный момент боя вышли в тыл англичанам и принудили их сложить оружие.

Это обстоятельство не помешало Роммелю в своих докладах фюреру присвоить себе пальму первенства во взятии Тобрука. Обрадованный Гитлер, поспешил присвоить "самому лучшему генералу вермахта" чин полного генерала танковых войск вместе с Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Падение Тобрука незамедлительно сказалось на положении Мальты. Лишившись перевалочной базы на пути из Александрии на Мальту, английские моряки были вынуждены сократить поставку топлива и боеприпасов своему осажденному анклаву, которые стали доставляться туда одиночными кораблями и на подлодках.

Дополнительные авиационные соединения, с каждым днем прибывающие из Германии на юг Италии, медленно, но верно перевешивали чашу весов в борьбе за Мальту в пользу немцев. Ещё никогда, ни во времена польской или французской кампании, 4-й воздушный флот не имел в своем распоряжении тех сил, что были выделены фюрером Лёру для завершения операции "Геркулес".

Единственное что не позволяло немецким летчикам поставить финальную точку в борьбе за Мальту — это не полное обеспечение горючим и боеприпасами их боевых соединений. Несмотря на разветвленную транспортную сеть Европы, немцы не успевали перебросить в Италию всё необходимое для нужд 4-го воздушного флота. По этой причине асы Люфтваффе добиться полного превосходства в воздухе над Мальтой, но все понимали, что это было делом времени.

Когда долгожданное топливо наконец-то было доставлено на немецкие базы в полном объеме, летчики Лёра за один день смогли добиться полного господства в воздухе. Сломив отчаянное сопротивление пилотов Королевского воздушного флота, они уничтожили аэродром в Луке и подвергли массированной бомбардировке жилые кварталы Ла-Валетты. Многочисленные пожарища и разрушения домов и построек, как и рассчитывали немцы вызвали острый конфликт между местными жителями и комендантом Мальты. В ответ на многочисленные крики о помощи генерал Добби заявлял, что на данный момент его больше волнует защита острова, чем судьба простых мальтийцев. Это было сказано в привычном для британцев колониальном тоне, что незамедлительно вызвало ответную реакцию со стороны оскорбленных островитян.

Возникли спонтанные столкновения, которые были жестоко подавлены англичанами с применением силы и оружия. В ещё вчера единых рядах защитников Мальты произошел раскол, ставивший под угрозу оборону всего острова.

Опасаясь, удара в спину со стороны "мятежников" генерал запросил разрешение на эвакуацию и 4 июня получил согласие адмирала Дадли. Авианосец "Арк Роял" отправленный адмиралтейством мог прибыть к Мальте не ранее десятого числа, что делало, по мнению военного министра, оборону острова при наличии на нем "пятой колоны" бессмысленной.

Бомбившие Мальту летчики Лёра откровенно "проморгали", момент эвакуации англичан с острова. Все было сделано под покровом ночи и только к средине следующего дня, не обнаружив в гавани Ла-Валетты британских кораблей и получив по радио обращение гражданских властей острова, прекратить бомбежки, немецкие летчики бросились в погоню, но было уже поздно.

Британские корабли ушли в Александрию, увозя на своих палубах всех, кто не пожелал остаться на острове. Раздосадованный Лёр попытался перехватить англичан, подняв в воздух самолеты, базировавшиеся на Крите, но это скорее напоминало шаг отчаяния, чем военную операцию. Всего, что удалось летчикам Люфтваффе это потопить два тральщика, повредить один крейсер и два эсминца.

Между тем, события в Африке набирали обороты. Получив дополнительные силы к продолжению наступления, генерал Роммель пересек ливийско-египетскую границу и, двигаясь вдоль кромки берега моря, устремился к Каиру. Все попытки англичан остановить его моторизованные соединения заканчивались крахом. При поддержке танков и артиллерии, мотопехота авангарда Роммеля уверенно громил прошенные против него британцами заслоны и неудержимо приближаясь к своей цели.

Сил, напора, а главное горючего его корпуса хватило ровно до городка Эль-Аламейн, на окраинах которого англичане успели создать крепкую оборону. Не сумев взять город приступом, Роммель был вынужден отдать приказ остановиться. Нужно было подтянуть отставшие тылы, пополнить ряды и запасы и только потом начать новый штурм.

Тем временем господин Риббентроп, вместе с послом Германии фон Папеном усиленно разыгрывал турецкую карту. Все это время турки усиленно лавировали между Берлином и Лондоном, стремясь правильно определить сильнейшего в этой схватке и вовремя принять его сторону.

— Фюрер принял окончательное решение о походе на Багдад и вам предстоит сделать выбор, с кем вы будите в предстоящей войне? С нами или с британцами? — ставил перед нелегким выбором рейхсминистр главу Турции.

— Залог успеха и процветания нашей страны является её нейтралитет. Мы не хотим вступать в войну двух великих держав без веских на то оснований — пытался торговаться турок, но Риббентроп моментально одернул его.

— Вы, верно, плохо меня поняли уважаемый. Фюрер принял решение идти на Багдад и это значит, что ваша республика независимо от своего желания будет вовлечена в эту войну. В силу сложившихся обстоятельств Турцию займем либо мы, либо англичане, третьего не дано. Единственно, что позволит вам сохранить столь дорогой вашему сердцу нейтральный статус — это беспрепятственный пропуск наших войск через свою территорию, по железной дороге Стамбул — Багдад до сирийской и иракской границы.

Только в этом случае вам не только удастся остаться нейтральной страной, но и получить статус дружественной страны рейху. В этом случае мы не только полностью оплатим вам провоз наших войск по вашей железной дороге, но и возместим все расходы их пребывания на вашей территории. Подумайте об этом. Англичане вряд ли станут возмещать вам какие-либо издержки в случаи введения своих войск, как это было в Ираке — нарисовал турку безрадостную картину рейхсминистр.

— Господин Папен говорил, что в случаи удачного похода ваших войск на Багдад, наша страна может рассчитывать на территориальные приращения за счет сирийских и иракских земель населенных курдами. Может ли мое правительство рассчитывать на это?

— Безусловно. Наш фюрер всегда держит свое слово в отношении своих союзников и друзей, пусть даже нейтральных. Но сирийские и иракские земли слишком щедрый дар за ваше согласие на пропуск наших войск. Он согласен даровать вам земли курдов либо только в Сирии, либо только в Ираке. За право присоединить все земли курдов, вам придется кое-чем поступиться.

— И чем должна поступиться Турция ради этого? — испуганно спросил собеседник.

— Не беспокойтесь, ваша страна не потеряет ни метра своей земли и никто не хочет менять ваш строй или вашу веру. Фюрер согласен отдать вам весь Курдистан в обмен за разрешение на размещение на вашей территории двух советских морских баз. Одну на Тендосе, а другую у входа на Босфор сроком на двадцать пять лет с правом пролонгации на десять лет.

— Честно говоря, я ничего не понимаю, господин Риббентроп. Зачем это надо господину Гитлеру? Ведь русские всегда были вашими и нашими заклятыми врагами? — изумился турок, но немец не удосужил его своего разъяснения.

— Могу сказать только одно, господин премьер, так нужно для рейха — Риббентроп встал, давая понять, что разговор окончен. — У вас есть ровно двадцать четыре часа, чтобы сообщить мне о своем решении, по всем озвученным мною вопросам. Всего хорошего.

На следующий день, турецкий премьер объявил, что Турция согласно на пропуск через свою территорию немецких войск находящихся в Болгарии. Что касается советских баз, то этот вопрос требовал более широкого изучения.

* * *

Чтобы скрыть подготовку похода на Багдад, в первой половине июня, немцы занимались усиленной дезинформацией противника, которая шла по различным направлениям.

Учитывая то, что полностью скрыть факт начала переброски сил вермахта на юг Турции не удастся, Верховное командование решило создать у противника ложное представление о готовящейся высадке своих войск на Кипр.

С этой целью у всех перебрасываемых через Мраморное море немецких эшелонов пункт назначения значился южнотурецкий город Адана. Находясь всего в пяти километрах от берега моря, он был идеальным местом для сосредоточения десанта, готовящегося осуществить нападение на Кипр.

Перебрасываемые по знаменитому железнодорожному пути Стамбул-Багдад, часть немецких соединений действительно оставались в Адане, но это были в основном тыловые подразделения и соединения. Главные же силы 2-й танковой армии генерала Гудериана отправлялись дальше, в Газиантеп, небольшой турецкий городок на границе с подмандатной французской Сирией.

Появление там немецких войск легендировалось, как создание заслона на случай наступления британских войск находящихся в Ираке. Они прибыли туда в апреле месяце для подавления, вспыхнувшего в стране антибританский мятеж. Командующий британским экспедиционным корпусом генерал Фрейзер с большим трудом к началу июня занял Багдад и теперь копил силы для похода на север Ирака.

Одновременно с этим в оккупированных немцами греческих портах, начались работы по формированию транспортных конвоев способных осуществить перевозки живой силы и техники. Сроки подготовки были определены как четырнадцатое — пятнадцатое июня, после чего корабли должны были покинуть порты и направиться к одному из островов Средиземного моря.

Согласно слухам, которые распространяли лица немецкой оккупационной администрации, к этому шагу фюрера подтолкнули большие потери среди десантников, высадившихся на Крите. Отчасти это соответствовало истине, ибо слушая по телефону доклад Штудента и захвате острова, Гитлер сказал, что это была последняя операция воздушно-десантного корпуса.

— Ваша победа досталась Германии слишком дорогой ценой и потому, я вынужден зажечь перед вами "красный свет". Ради вашего же благополучия.

Через своих агентов, англичане пытались саботировать приготовления противника в греческих портах. Немцы отвечали на это репрессивными мерами, что только усиливало дымовую завесу вокруг истинных намерений вермахта.

Свою лепту в дело обмана внес и доктор Геббельс. В ночь с 10 на 11 июня, по требованию военной цензуры, в Берлине был конфискован весь тираж газеты "Фелькишер Беобахтер". В нем якобы была статья под заголовком "Последний оплот Британии на Средиземноморье" выдающая планы вермахта по захвату Кипра.

Все вместе взятое, заставило британцев уделить максимум внимание обороне Кипра. Командующий британскими вооруженными силами в Средиземноморье генерал Уэйвелл приказал адмиралу Каннигему сделать все возможное и невозможное, чтобы не допустить захвата немцами Кипра.

Возможность продолжения наступления Роммеля, генерал Уэйвелл оценивал невысоко.

— Согласно данным разведки у немцев под Эль-Аламейном всего пятьдесят два танка против наших ста шестнадцати. Обход наших позиций с юга, через пустынную впадину Каттара полностью исключен. В случаи наступления, Роммель вынужден будет атаковать наши позиции только в лоб, где ему приготовлена "теплая" встреча. К тому же мы усиленно пополняем силы 8-й армии соединениями из Палестины и Индии. Вместе они составляют полноценную бригаду, которая должна прибыть под Эль-Аламейн к 16 июня.

С логикой и рассуждениями Уэйвелла был согласен и начальник ОКВ фельдмаршал Кейтель, который планировал начать наступление на Каир в конце июня — начале июня, но генералу Роммелю было лучше видно положения вещей из "своего окопа".

— Передайте мне в подчинение VIII корпус Рихтгофена, и я выйду к Нилу и захвачу Каир с Александрией к 21 июня — заверял он Кейтеля и тот пошел ему навстречу. Перечить генералу обласканному вниманием фюрера фельдмаршал не стал. Он только известил Гитлера об инициативе "Льва пустыни", как называли Роммеля берлинские газеты и, получив добро, дал "зеленый свет".

В глубине души, Кейтель очень надеялся, что этот танковый выскочка оступится и сломает себе шею, но откровенно вставлять палки в колеса Роммелю не стал. В случаи неудачи, глава ОКВ был совершенно не причем, а незапланированный успех гарантировал ему новые почести и награды.

Энергичный и напористый генерал Роммель, 14 июня доказал, что время прусской военной школы с его догматом позиционной войны уже прошло. Да, к моменту наступления у него было пятьдесят четыре танка против ста пятнадцати у британцев. Да, численность противостоящих ему сил противника была на стороне англичан, да оборона противника имела хорошую противотанковую защиту, но зато у него имелась ударная авиация.

В течение полутора часов "юнкерсы", "мессершмитты", "фоке-вульфы" и "хейнкели" Рихтгофена с остервенением утюжили британскую оборону. Прочно оседлав небо, они, целенаправленно выбивая танки, бронеавтомобили и противотанковые орудия англичан, наводя страх и ужас в сердца их солдат.

Никогда прежде британские солдаты и их союзники не подвергались столь мощному воздушному удару. Пушки, танки, пулеметные гнезда и минометные батареи, обнаруженные воздушной разведкой, целенаправленно выбивались немецкими пилотами и с каждой новой волной атаки, их становилось все меньше и меньше.

Стремясь максимально сократить время, промежуток между концом бомбежки и началом наступления, Роммель прибег к маленькой хитрости. Он сначала отдал приказ о вводе в бой танковых подразделений, и только потом известил летчиков о начале атаки на позиции врага белыми ракетами.

Занимавшие оборонительные рубежи солдаты ещё не успели прийти в себя от страшных атак врага с воздуха, а на их позиции уже надвигались танки с тевтонскими крестами. Лучше всего при штурме британских позиций Эль-Аламейна показали себя штурмовые орудия. Самые легкие из всех бронетанковых сил Роммеля, огнем своих орудий они подавили уцелевшие после бомбежки узлы сопротивления и противотанковые орудия и полностью развалили вражескую оборону.

Как не храбро бились с немцами подразделения "Свободной Франции" и поляки из 1-го корпуса генерала Мосьцицкого они не смогли остановить их натиск. Уже к вечеру танки Роммеля уверенно двигались по направлению к дельте Нила, и их ничем нельзя было остановить.

Уже через три дня стремительного наступления при поддержке авиации, немецкие войска подошли к Александрии, что стало началом так называемого "Суэцкого кризиса".

Положение 8-й армии было тяжелым и генерал Окинлек сменивший на посту командующего неудачника Уэйвелла, пытаясь удержать зону Суэцкого канала отдал приказ об отступлении на восточный берег Нила. В связи с приближением немецких танков штаб английского Средиземноморского флота спешно оставил Александрию и перебазировался в Исмаилию. Силы самого флота были рассредоточены в Хайфе, Порт-Саиде и Суэц и были готовы сражаться с противником до конца.

Одновременно с этим англичане лихорадочно строили оборонительные укрепления на подступах к Каиру. Через Нил стали возводить мосты, а в качестве крайнего средства, которое должно было остановить наступление врага, англичане подготовили дельту Нила к полному затоплению.

Урывками спавший все эти дни генерал Окинлек с напряжением следил за положением на западном берегу Нила, а в этот момент с другого края, по британцам ударили танки Гудериана. Двадцатого июня 47-й танковый корпус перешел турецко-сирийскую границу и двинулся на Алеппо.

Столь ранее открытие второго фронта против англичан было обусловлено тем, что в Сирии начались боевые действия между правительством Виши и сторонниками "Свободной Франции" генерала Катру действия которого поддерживали британцы. Силами шести батальонов он перешел Евфрат и двинулся вдоль его течения к Аллепо. Вместе с ним в Сирию вторглись и англичане. Из Палестины и Иордании на Бейрут и Дамаск двинулись части 1-я английской кавалерийской дивизии вместе с 3-й индийской пехотной бригадой, а из Западного Ирака на Хомс устремилась 7-я австралийская дивизия.

Находившиеся в Ливане и Сирии войска правительства Виши имели значительное превосходство в авиации, сто французских самолетов против тридцати британских, но уступала в танках и артиллерии. Именно этот перекос и должен был выровнять германский танковый корпус, что по согласованию с маршалом Петэном пришел на помощь генералу Баланкуру. Началось соревнование людей и моторов, и в этой гонке немцы обладали определенным преимуществом. По приказу сверху, вишисты не оказывали немцам ни малейшего сопротивления, тогда как с голлистами и англичанами бились как с заклятыми врагами.

Чтобы сковать действия противника, заставить растянуть свои силы, а заодно приободрить разбитых сторонников Гитлера в Ираке, Гудериан был вынужден раздробить свои силы и перебросить соединения 46-го танкового корпуса к городку Камышлы на стыке с границами Сирии и Ирака.

Подписание между Берлином и Анкарой договора о дружбе и сотрудничестве, а также пропуск немецких войск к сирийской и иракской границе не могло остаться без последствий со стороны англичан. Единственной реальной силой, которая могла изменить, положение дел на Среднем Востоке был Советский Союз.

Гудериан ещё не начал движение своих "роликов" на юг, а посол Британии в Москве осаждал Молотова с требованием как можно скорее организовать ему встречу со Сталиным.

Позабыв гордость и предубеждение, господин посол доверительно сообщал наркому, что британский премьер готов подписать с СССР секретное соглашение по Проливам, которое слово в слово повторяло соглашение данное правительствами Англии и Франции царской России в 1916 году. Согласно ему, ведущие европейские державы соглашались на переход Босфора и Дарданелл вместе со Стамбулом под власть России.

Зная, что Сталин полностью разделял мнение своего царственного предшественника в отношении Проливов, Черчилль не сомневался, что советский вождь немедленно клюнет на столь аппетитную наживку. А чтобы это было наверняка, британский премьер щедрой рукой добавил к Проливами всю турецкую Армению и Трапезунд. Одним словом все то, что было завоевано Россией в период Первой мировой войны и утрачено ею по условиям Брестского договора 1918 года.

Взамен, Британия хотела от Москвы военной поддержки при проведении английскими войсками захвата и оккупации территории турецкого Курдистана. Наступление должно было начаться в июне — июле и Лондону нужно было точно знать своих союзников и противников в этом деле.

От столь щедрых даров буквально ни за что, Сталин, по мнению Черчилля должен был в тот же день дать согласие на совместные действия против Турции, но этого не случилось. Молотов пару дней продержал посла Криппса в своей приемной и только потом согласился его выслушать.

Аудиенцию у Сталина господин посол получил также не сразу, а когда вождь мирового пролетариата все же принял его, то вместо короткого и ясного ответа, начались всевозможные вопросы, уточнения и согласование. Сталин предложил создать специальную комиссию, в которую должны были войти как дипломаты, так и военные. Имея от своих государств соответствующие полномочия, они должны были выработать текст договора, где самым тщательным образом будут прописаны обязательства и действия договаривающихся сторон.

Не отказываясь напрямую от сотрудничества с Объединенным Королевством, кремлевский горец тихо саботировал переговоры. Он делал все с убийственной точностью, как это делали англичане с французами в августе 1939 года на переговорах в Москве накануне нападения Германии на Польшу.

Сидя в своей резиденции, Черчилль ежедневно сыпал громы и молнии на голову несговорчивого вождя России, но ничего поделать не мог. Время когда "Владычица морей" могла диктовать условия континенту безвозвратно прошло.

Между тем, события в Сирии и Ираке стремительно развивались. В действие вступил 30-й армейский корпус, переброшенный на юг Турции из Греции, по автомобильным дорогам. Одна из его дивизий двинулась на Аллепо, где находился малочисленный заслон 47-го корпуса, чьи главные соединения мчались через Хомс, к Дамаску.

Пехотинцы генерал-майора Книбеля появились в Алеппо очень вовремя. К городу подходили батальоны "Свободной Франции" при поддержке двух танковых рот и артиллерии. Генерал Катру не имел достоверной информации о силах ему противостоявших и намеривался взять город с наскока, но из этой затеи ничего не вышло. Противотанковые пушки немцев перебили рвущиеся к городу танки противника, а минометы и пулеметы немецкой обороны покосили ряды наступающей французской пехоты.

Когда же подошедшие к городу англичане стали развертывать артиллерию для подавления засевших в окопах солдат вермахта, в бой вступила стоявшая в резерве рота немецких танков. Едва только первые снаряды упали на немецкие траншее, как танкисты совершили стремительный обход британских артиллерийских позиций и своими гусеницами и пулеметами, безжалостно уничтожили боевые расчеты орудий англичан.

Вторая дивизия корпуса отправилась в Камышлы, где совместно с танковыми соединениями 46-го корпуса двигаясь вдоль железной дороги, вторглась в Ирак и без боя дошла до Мосула. К этому моменту город уже был занят англичанами, и бросать свои танки на штурм обороны врага без поддержки авиации, генерал Фитенхоф не стал.

Сходную осторожность проявил и командир 47-го корпуса генерал Лемельзен. Его "ролики" докатились до Хомса, но дальше продвинуться не смогли. Со стороны Пальмиры наступали австралийцы, и перед генералом возникла трудная дилемма. Либо оставив в городе часть сил, продолжить наступление на Дамаск, который уже атаковали индусы и англичане. Либо отдать приказ "стоп" и укрепившись в Хомсе дать бой врагу.

После консультации с Гудерианом, Лемельзен решил, что лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе. В пользу этого говорил ограниченный запас горючего и отсутствие поддержки со стороны авиации. Французские самолеты, были у немцев не в особом почете и, не особенно доверяя своим новоявленным союзникам, они отказались от них в пользу защиты Дамаска.

Генерал Окинлек очень надеялся, что взятие Дамаска не займет у австралийцев много времени, но его надежды не оправдались. Находящийся в сирийской столице генерал Баланкур оказывал ожесточенное сопротивление, твердо веря в скорую помощь со стороны генерала Гудериана.

Тем временем, англичане на себе ощутили всю сложность и трудность борьбы на два фронта. Несмотря на все попытки остановить противника на подступах к Каиру, сделать это не удалось из-за банальной нехватки сил и времени. Те войска, на которые рассчитывал генерал Окинлек ещё не подошли к Каиру, а те, что находились в египетской столице, не смогли противостоять натиску войск генерала Штудента.

Прибыв в штаб-квартиру фюрера для получения Дубовых листьев за захват Крита, он сумел убедить Гитлера разрешить его десантникам принять участие в боях за Египет. Не смотря на свои слова о "красном свете", верховный командующий Германии не смог отказать настойчивой просьбе генерала, который стараниями доктора Геббельса превратился в национального героя, очистившего просторы Средиземного моря от англичан.

Не получив разрешение на захват Мальты, генерал чувствовал себя обиженным в душе и едва фюрер сказал "Да", с утроенной силой принялся за новое дело. Воспользовавшись царившей в дельте Нила суматохой, посадив своих солдат на многочисленные итальянские планеры, Штудент произвел удачное десантирование на восточный берег Нила в районе Каира. Благодаря быстрым и умелым действиям, десантники сумели не только захватить мосты через Нил и удержать их до подхода танков Роммеля, но и предотвратить взрыв дамб и затопление дельты.

Используя трофейное горючее, Роммель смог совершить новый марш-бросок на восток и выйти к Исмаилии. Находящиеся в городе британские корабли не позволили немецким танкистам сходу, на плечах бегущих солдат форсировать Суэцкий канал. Танки "Льва пустыни" встали в ожидании поддержки со стороны Люфтваффе. Без её ударной силы справиться с линкорами было невозможно.

* * *

Победное солнце Аустерлица ярко светило Германии в начале июля сорок первого года и отбрасываемая им грозная тень сулила англичанам мрак поражения. Все было плохо у сынов туманного Альбиона в этот период истории. Они терпели от врага одно досадное поражения за другим, хотя до победы им оставалось совсем немного.

Занявшие Мосул войска полковника Хоупа не смогли удержать этот важный стратегический пункт из-за сильного волнения в тылу местных племен. Англичане всего на день опередили танковые батальоны Гудериана, движущиеся вдоль железной дороги с минимальным запасом топлива. Благодаря этому они имели все шансы на то, чтобы остановить победное продвижение молодцов "папы-Гейнца", но этого не случилось.

Сторонники свергнутого премьера подняли восстание в городе. Из-за каждого угла, окна или подворотни, по солдатам Хоупа восставшие иракцы вели огонь. Британцы подавляли один очаг сопротивления и сейчас же получали три новых. Восстание в считанные часы охватило весь город, и контроль над ним ускользал из пальцев англичан как песок.

Не будь на подступах к Мосулу немецких танков, полковник Хоуп, наверняка навел бы порядок в городе. Следуя старому проверенному правилу британских колонизаторов, "если туземцы вас не понимают, говорите громче", картечью и пулями он бы внушил туземцам чувство уважения к белому человеку, но "ролики" генерала Фитенхофа висели дамокловым мечом над его головой.

После экстренной консультации с находящимся в Багдаде генералом Уилсоном, он получил добро на отступление. Вверх взял британский прагматизм, лучше встретить врага крепким кулаком, чем оказавшись между двух огней получить удар в спину.

Под прикрытием ночи, Хоуп начал отступление на юг и провел это с таким блеском, что ни немцы, ни арабы утром следующего дня не сразу заметили отсутствие противника.

Уходя, англичане как могли, разрушали за собой железнодорожное полотно, но это не смогло надолго задержать их преследователей. По личному распоряжению Гитлера, армии Гудериана был прикреплен специальный отряд из войск генерала Тодта в обязанность которого входил ремонт и восстановление железнодорожных путей.

Не было счастья британскому оружию под солнцем июля и на просторах Сирии. Генерал Лемельзен в пух и прах, разбил под Хомсом австралийскую бригаду генерала Моксли, заставив отойти его к Тадмору. Этот успех позволил командиру 47-го корпуса отправить на помощь осажденному Дамаску моторизованную дивизию генерала Вольфа.

Перемолов своими гусеницами пески сирийской пустыни, "панцерваффе" успели дойти до Дамаска и спасти французский гарнизон генерала Дентса. Под натиском англичан он из последних сил держал оборонительную "линию Бару", созданную под Дамаском инженер — полковником Тэрензье. Вчерашние союзники дрались друг с другом с таким упорством, как будто они защищали Дувр или Кале.

Попав под удар бронированных машин, индусы не выдержали испытание стали и огнем и отступили, заставив тем самым отойти и британцев. Как бы, не было горько генералу Гровсу отходить от Дамаска, который был практически у него в руках, но был вынужден это сделать. Не желая получить в оголенный фланг сокрушительный удар вражеских танков в неприкрытый тыл, он отвел свои войска от сирийской столицы к Голанским высотам и закрепился на них. Обрадованный успехом Вольф не стал преследовать отступающего врага и получившие небольшую передышку англичане, стали усиленно окапываться. Что-что, а окапываться, они умели. Особенно когда от этого зависела их жизнь.

Единственным успехом у вторгшихся в Сирию британских войск можно было назвать захват им Ливана. Двигаясь вдоль побережья на север от Хайфы, они сначала заняли Сайду, затем долины Антиливана и подошли к Бейруту. Французский гарнизон под командованием полковника Кюлюса попытался оказать сопротивление англичанам, но затем предпочел сложить оружие на почетных для себя условиях. Осажденный в Дамаске неприятелем генерал Дентс ничем не мог помочь Кюлюсу, а надеяться на приход немцев бригадир не стал.

Получив под свой контроль Бейрут, бодренные успехом англичане продолжили свой поход на север и вскоре подошли к Триполи, последнему большому городу на ливанском побережье. Одновременно с ними, к городу подошли соединения 24-го танкового корпуса, последней бронетанковой составной армии Гудериана. Доставленные по железной дороге в Искандерум, через Латакию и Тартус они двигались на Бейрут, но несколько запоздали.

Между немецкими и британскими подразделениями началась жестокая борьба, в которой вверх одержали англичане. В самый решающий момент они получили поддержку со стороны кораблей британского Средиземноморского флота. Мощные корабельные орудия линейного крейсера "Ринаун", а также самолеты пришедшего в Средиземное море авианосца "Арк Роял" не позволили генералу Бёме установить контроль над Триполи. Немцы были вынуждены отступить, и это был единственный радостный момент к этому времени.

Сам британский флот был расколот на две части в связи с захватом генерал-полковником Роммелем Суэцкого канала. Узнав о падении Александрии, захвата Каира и выходе к Исмаилии, фюрер пустился в пляс и на радостях повысил Роммеля в звании и добавил Мечи, к его Рыцарскому кресту и Дубовым листьям.

Срочно перебазировавшиеся на аэродром Каира "штуки" сумели нанести серьезный урон британским кораблям, находившимся вблизи Исмаилии. Были повреждены линкоры "Нельсон" и "Валиант" и потоплено два эсминца, вместе с кораблями сопровождения. Англичане всегда были весьма чувствительны к подобным выпадам в отношении их кораблей и поспешили отойти, сначала в Соленое озеро, а затем в Суэц.

Подобные действия окончательно раскололи британский Средиземный флот. В состав южной группировки, что ушла в Красное море, вошли линкоры, эсминцы, а также авианосец "Илластриус", еще не полностью отремонтированный после попадания в него итальянской торпеды при атаке на Таранто. В составе северной группировки оказались крейсера во главе с "Ринаун" и два авианосца "Аргус" и "Арк Роял", с почти ста самолетами на борту.

Едва стало известно, что Исмаилия пала, генерал Окинлек отдал приказ об отводе армии вглубь Суэцкого полуострова. Имевшихся в его распоряжении сил и средств не хватало для создания полноценной обороны вдоль всего канала. Генерал посчитал лучшим создать прочную оборону в районе Газы, полностью закрыв выход с Синая от городка Рафах на берегу Средиземного моря, до Эль-Ауджа.

Воспользовавшись тем, что из-за проблем с горючим танкисты Роммеля не могли активно преследовать отступающие соединения 8-й британской армии, Окинлек бросил все имеющиеся в его распоряжении силы на сооружении оборонительной "линии Монро". Названной так в честь офицера командовавшего возводившими её солдатами.

В помощь подполковника Монро главнокомандующий силами Среднего Востока отрядил эвакуированных с Крита пятнадцать тысяч греков, канадцев, австралийцев и новозеландцев. Вместе с местными арабами они вгрызались в землю Палестины, рыли траншеи и окопы, возводя блиндажи и ряды колючей проволоки, создавая противотанковые рвы и минные поля.

Все готовились к жестокой и бескомпромиссной битве за Палестину и Ближний Восток, которая к огромному разочарованию немцев и радости англичан задерживалась.

Совершив стремительный многокилометровый бросок от Тобрука до Александрии, Роммель был вынужден взять техническую паузу. Его армия "Африка" испытывала дефицит в горючем и боеприпасах, нуждалась в скорейшем пополнении живой силой и техникой. Все, что было получено в начале мая, он потратил для захвата Египта и потому "Лев пустыни" должен был временно втянуть свои когти и поджать лапы.

Пока его танки отдыхали, генерал-полковнику было поручено принять участие в большой дипломатии местного значения.

Все дело заключалось в том, что сразу после взятия Александрии, Муссолини загорелся страстным желанием побывать в Египте и осмотреть легендарные пирамиды. Действия дуче были обусловлены его мелочным стремлением сравняться в величии победителя с Цезарем и Наполеоном. Этим самым он желал закрасить неудачи итальянской армии в Европе и подчеркнуть участие итальянских солдат в сражении за Египет.

Не желая портить отношения с фюрером, Муссолини предложил ему совместный визит в Александрию, но из-за напряженного графика работы Гитлер отказался от поездки. В приемной его рейхсканцелярии встречи с ним добивался турецкий премьер Иненю, личные посланники иранского шаха, афганского короля и румынского кондукатора Антонеску.

Кроме этого ожидался визит в Берлин каудильо Франко. После взятия Александрии, последней болевой точкой, которая не позволяла провозгласить Средиземное море внутренним "германским водоемом" был Гибралтар. Взять эту британскую "скалу" можно было только при помощи флота или штурмовать с суши по узкому перешейку.

Флота способного вышвырнуть англичан из Гибралтара у Гитлера не было. Французские и итальянские корабли предусмотрительные англичане перетопили или повредили, а игрушечному испанскому флоту такое было не по силам. Оставался штурм с суши, но каудильо категорически не желал отказываться от своего статуса нейтрального государства. Фюреру предстояло либо сломать упрямство Франко или ввести на территорию Испании войска, как это он сделал с Турцией.

Не желая портить отношения с союзником, Гитлер решил прибегнуть к операции "Гиперион" в крайнем случае. Поэтому он намеривался склонить испанского диктатора посулами и потрясти его сердце успехами германского оружия в Африке. Для этой цели был запланирован совместная поездка вождей в Александрию, и присутствие на ней третьего союзника было лишним.

Чтобы подобные действия не слишком сильно обижали Муссолини, в качестве его гида по захваченной Александрии и Каиру, фюрер отрядил Роммеля. Своим присутствием "Лев пустыни" должен был подсластить итальянскому вождю горькую пилюлю одиночества и одновременно обсудить дальнейшие совместные действия германо-итальянских войск в Африке. После того как англичане покинули Суэц, военные действия в Египте на этом не заканчивались. Британские солдаты занимали Сомали, Эфиопии, Судане и южном Египте, и для их нейтрализации на время марш броска германских танковых колонн на Багдад нужен был прочный итальянский заслон на южном фланге.

В помощь к ним Гитлер собирался добавить и румынские военные подразделения. На этих "романизированных цыган" как называл фюрер румын, у него были свои планы, для чего и был вызван в штаб-квартиру Гитлера Антонеску.

Договориться с кондукатором было легко и просто. Пообещав Антонеску колонию в Африке и право грабежа румынской армии на землях Египта, фюрер получил вороватого, но относительно верного союзника.

Зная, что Роммель плохой дипломат, Гитлер поручил ему лишь только встретить самолет Муссолини в Каире и, обменявшись с ним почтительным рукопожатием уехать, сославшись на неотложные дела. Все остальное время пребывания дуче в Египте, его сопровождал генерал Адам Шмидт, присланный из Берлина в качестве заместителя Роммеля.

Он как никто другой умел сглаживать острые углы и в беседах с Муссолини ни разу не позволил себе ни одного замечания в адрес итальянских солдат. Тогда как Роммель и все его окружение высказывались о боеспособности итальянского союзника исключительно в отрицательном тоне и, как правило, не стеснялись в выражениях.

Дуче был очарован устроенным ему приемом с почетным караулом из немецких солдат, а также видом пирамид и сфинкса. Однако больше всего его восхитили вереницы английских военнопленных. Их по специальному приказу генерала Шмидта прогнали по дороге, во время проезда автомобиля Муссолини из аэропорта в Каир.

От осознания того, что и его армия причастна к этой огромной победе дуче раздулся от величия и стал чувствовать себя "вторым Цезарем и первым Августом". Шмидт стоически выдержал все три дня общения с итальянским лидером, успокаивая себя мыслью, что в самом скором времени его ждет неприятный сюрприз.

Эта лакированная гадость заключалась в начале наступления немецких войск под Газой. Оно было приурочено к визиту Гитлера в Египет, который состоялся во второй половине июля. Взяв с собой каудильо Франко, он окольными путями прибыл в Каир, чтобы запечатлеться на фоне пирамид своим личным фотографом Гофманом.

— Это конечно не Букингемский дворец и не Нью-Йоркские небоскребы, но здесь больше чем, где либо, чувствуется дух и величие истории — выдал свое заключение фюрер, позируя перед фотографом в специально пошитой для этого случая военной форме песочного цвета. Среди увешенных орденами генералов, он со своим Железным крестом 1-й степени смотрелся сиротливо, но в этом, по мнению Гитлера, был свой смысл. Это он милостиво награждал генералов орденами и званиями, деньгами и поместьями, тогда как в его маленьких руках была сосредоточена огромная властная сила.

Именно она, по взмаху его руки обрушила бронетанковые колонны вермахта оборону на вражескую оборону на Синайском перешейке.

Первыми по позициям англичан ударили немецкие войска, наступающие на побережье у городка Рафах. Они ещё штурмовали первую линию обороны, а на помощь защитника "линии Монро" уже пришли авианосцы и крейсера находящиеся в Яффе. Британские истребители не позволили немецким бомбардировщикам чувствовать себя хозяевами в небе Палестины, а заградительный огонь кораблей сорвал наступательные действия противника. Два дня английские пилоты и моряки храбро защищали "линию Монро", но как показали дальнейшие события, подвиг их был напрасен.

Зная, что англичане будут насмерть стоять под Рафах, Роммель впервые за время своей африканской кампании отошел от привычного шаблона ведения войны. Создав ложное впечатление у противника о месте своего наступления, генерал нанес главный удар по врагу в районе Эль-Ауджа.

Здесь возможности британской авиации были существенно ограничены, и она не смогла помешать пикирующим бомбардировщикам и штурмовым орудиям прорвать оборону на этом участке фронта.

К концу вторых суток немецкого наступления, защищавшие Эль-Ауджа, греки и новозеландцы были разгромлены и немецкие танки устремились в тыл обороны противника. Не встречая сопротивления на просторах палестинских пустынь, они сначала заняли Бер-Шева, а затем двинулись в обход Газы к Ашкелону.

Что это стоило немецким танкистам разговор отдельный, но благодаря постоянному присутствию в небе самолетов разведчиков, они шли уверенно практически без ошибок. Летчика "рам" сообщали по радио специальному присланному к танкистам офицеру связи, который был их глазами и ушами в жарких песках Ближнего Востока.

Противостоять рвущимся вперед германским "роликам" генерал Окинлек ничем не мог. Имеющиеся в его распоряжении резервы были все исчерпаны, а поступающие подкрепления после потери Суэца в Палестину были весьма скудными. Основная часть сил оседала в Месопотамии, а те, что направлялись через Амман и Иерусалим шли к побережью с большим опозданием.

Известие об угрозе окружения вызвало панику в британских войсках, которая переросла в повальное бегство. Оставив на верную смерть свой австрало-канадский арьергард, англичане стали отступать к побережью под прикрытием кораблей флота и авиации.

Только благодаря авианосцам, больше половине защитников Газы удалось выскочить из немецкого окружения в районе Ашдода. Сутки, не имея воздушного прикрытия, танкисты Роммеля не могли замкнуть кольцо, пока им на помощь не пришли летчики Люфтваффе.

Ударная группа пикировщиков под прикрытием истребителей ударила по британским кораблям и заставила их отступить в Яффу. Одна из бомб сброшенная немцами повредила старика "Аргуса" и он был вынужден покинуть поле боя, направившись в Гибралтар.

Примерно в это же время, немцы начали штурм Багдада. Руководивший операцией командующий группой армии "Азия" фельдмаршал фон Бок провел её по всем правилам военного искусства.

Железная дорога Стамбул-Багдад была полностью задействована немцами. Эшелоны с войсками и техникой шли на Багдад одним за другим, под непрерывным контролем немецких комендатур находившихся на крупных узловых станциях.

Поход на юг требовал все больше и больше сил, и Гитлер дал приказ о переброске в Ирак большую часть сил группы армий "Познань". Пограничные инспектора исправно доносили в Берлин, что на протяжении двухсот километров вдоль всей германо-советской границы, нет крупных соединений Красной армии. Кроме этого, приграничная разведка свидетельствовала, что русские прекратили активное строительство оборонительных укреплений "линии Молотова". Проводились лишь работы небольшого объема.

Все это говорило о том, что Сталин честно выполняет взятые на себя обязательства в "джентльменском уговоре" и Гитлер мог позволить себе такой шаг. После того как на юг отправилась танковая армия генерала Клейста, остатки войск группы "Познань" были переподчинены фельдмаршалу фон Лейбу, командующему группой армии "Кенигсберг". Он перенес свою штаб-квартиру из Восточной Пруссии в генерал-губернаторство, в Варшаву.

Отправленной на юг армии генерала Клейста была поставлена особая задача. Прибыв в Мосул, его танки направились не на Багдад. Сначала они пошли на Эрбиль, затем на Керкук и, перейдя иранскую границу, двинулись к Керменшаху.

Подобные действия не встретили со стороны иранцев никакого сопротивления, наоборот. На всем протяжения пути немцев радостно встречали, оказывали им всестороннюю помощь, включая топливо и продовольствие.

Державшие оборону Багдада британские войска храбро бились с противником. В течение семи дней они оказывали немцам отчаянное сопротивление, но на восьмой день оказались в клещах танков генерала Гудериана. Ожесточенно наносившие каждый день по врагу удары немецкие бомбардировщики, довершил разгром британцев. 1 августа Багдад пал и вместе с ним, лишился своего поста командующего британскими силами Среднего Востока генерал Окинлек. Черчилль лихорадочно тасовал генеральскую колоду пытаясь вытащить свою счастливую карту. Того человека, что сможет прервать затянувшийся позор британского оружия.

После недолгого размышления он назначил на место Окинлека генерала Уильяма Готта. Именно ему предстояло отстоять от нашествия немцев южную Месопотамию, Трансиорданию и Палестину.

* * *

Как бы, блестяще не работала железные дороги Европы и Азии под управлением немецких представителей, удаленность от главных центров снабжения сыграло свою роль. Чем дальше на юг продвигались немецкие войска, тем сложнее становилось их пополнять боеприпасами, живой силой и техникой.

Наличие британского флота в Средиземном море заставляло Берлин осуществлять снабжение войск генерала Роммеля через итальянские порты. Пока бои шли в Ливии, эта схема была вполне приемлемой, но после взятии Александрии и переноса боевых действий в Палестину каждый танк, снаряд или бочка бензина резко возрастала в цене доставки.

Ничуть не лучше дело обстояло и в войска фельдмаршала фон Бока. Багдадская железная дорога была не в состоянии перебросить за короткий срок все, что было необходимо для завершения начального этапа наступления на юг. К тому же не все доставалось наступающей на Басру танковой армии Гейнца Гудериана. Что-то нужно было дать топтавшемуся у Триполи Готту, а кое-что отдать Клейсту.

Фюрер специально выделил для его армии отдельное, иранское направление. Это, по мнению Гитлера должно было прибавить уверенности и твердости правителям Ирана и Афганистана занимавшим прогерманскую позицию, что они не останутся один на один с армиями Британии. Кроме этого, вступление танков Клейста на персидскую землю было элементом давления на лондонский Сити. Дескать, смотрите, мы готовы продолжить свой поход и дальше, до самой Индии, откуда вы получаете свои главные доходы.

Но не только одно удаление от своих главных баз снабжения сыграло свою роль в том, что в августе 1941 года, немецкие дела шли, не столь хорошо, как в мае, июне и июле месяце. Свою роль сыграло то, что противостоявшие немцам войска приобрели опыт боевых действий. Да, они не раз были биты немецкими генералами и за все три месяца боев не одержали ни одной победы, но зато они уже не были желторотыми новобранцами. Страх перед вермахтом из их душ ушел и его место, заняла злость, злоба и страстное желание отыграться.

Именно это заставляло греков и поляков, англичан и канадцев, австралийцев и новозеландцев продолжать оказывать сопротивление врагу, а не сдаваться под его новыми ударами.

Первый болезненный укол после котла под Газой, немцы получили при штурме Яффы. Узнав о приближении танков Роммеля, местные арабы восстали, но быстрой и легкой победы не получилось. Еврейские боевые дружины Тель-Авива, созданные на скорую руку британцами, в течение двух дней оказывали яростное сопротивление немецкому пехотному авангарду.

Чтобы раскатать мятежный город, немцам пришлось прибегнуть к услугам авиации, которая ох как была нужна в это время для взятия Яффы. Самолеты двух британских авианосцев наносили удары по немецким войскам, не позволяя им прийти на помощь к мятежным арабам.

Сражение под Яффой была лебединой песней "Аргуса" и "Арк Роял". И дело было не в тех потерях, что несли британские летчики в схватке с асами Люфтваффе. Подходил к концу запас горючего, что лучше всякого удара намертво приковывало самолеты к палубе авианосца. Поэтому английские пилоты дрались с врагом так, как дерутся в последний раз.

Слушая доклады Браухича о временных затруднениях Роммеля, фюрер шутливо сравнивал себя с Наполеоном, также получившим у стен Яффы серьезное сопротивление. Шутки и улыбки на войне тоже нужны, но в беседе с Рихтгофеном, Геринг потребовал от его корпуса уничтожить британские авианосцы как можно скорее.

Двенадцатого августа в небе над Яффой сошлись две силы, огонь и лед, волна и камень, как сказал бы поэт. На стороне немцев было численное преимущество и пикирующие бомбардировщики, у англичан были зенитные корабельные установки и страстное желание надрать немцам зад.

Бой был жарким и хотя по итогам боя, авианосцы были вынуждены покинуть Яффу, они уходили с гордо поднятой головой а, не трусливо поджав хвост.

В ходе боя, линейный крейсер "Ринаут" получил серьезное попадание бомбы в районе носа, но остался в строю. Куда серьезнее пострадал "Аргус", получивший два прямых попадания и чудом державшийся на плаву. Активность вражеской авиации и ограниченные возможности собственных самолетов заставило англичан покинуть бухту и отойти в Бейрут, в надежде пополнить запасы топлива и исправить полученные в боях повреждения.

Уход британского флота позволил Роммелю занять Яффу, но госпожа Фортуна уже не так благосклонно смотрела в сторону "Льва пустыни". Посланная им для занятия Иерусалима румынская дивизия, потерпела неудачу под ударами еврейских боевых дружин и индийской пехотной бригады.

После занятия Египта маршал Грациани заявил, что главным приоритетом итальянских войск, теперь является возвращение королю Эммануилу престола Эфиопии и "Гроб господин" итальянские солдаты освобождать не будут.

По этой причине, вместо итальянцев в союзниках у Роммеля оказались румыны Антонеску. Как показали боевые действия, они воевали ещё хуже чем "макаронники", так как большей частью были заняты воровством, грабежом и насилием над местным населением.

Из-за их действий, у немецких войск возникла угроза флангового удара со стороны Иерусалима и Роммель, был вынужден остановиться для решения этой проблемы.

Госпожа Фортуна также перестала смотреть в сторону генерала Готта, чьи войска предприняли попытку прорваться в Палестину с севера, через Голанские высоты. Брошенные на их штурм танки наткнулись на хорошо организованную оборону противника и после неудачного штурма, были вынуждены отойти на исходные позиции.

Несколько удачнее действовали немецкие соединения в районе Триполи. Там при поддержке авиации они смогли потеснить противника и взять под свой контроль этот важный ливанский город. Готт в победном рапорте представил это как большой успех его армии, но скромно умолчал о том, что с дальнейшим продвижением на юг возникли проблемы.

Третий неприятный сюрприз для вермахта возник на юге Ирака при переправе через Евфрат в районе Эс-Самавы. Особенность местного ландшафта заключалась в том, что это была единственная дорога к Басре. Слева простирались пески Сирийской пустыни, справа находилась болотистая местность до самого слияния Тигра и Евфрата.

Оборонявшие переправу сикхи и гурки дрались с упорством, которому могли позавидовать британские элитные части. В течение двух суток они отражали все попытки немцев форсировать Евфрат, несмотря на интенсивный огонь с противоположного берега.

Только появление вражеской авиации внесло перелом в ход сражения. Немецкие самолеты буквально засыпали позиции индийцев бомбами, и они были вынуждены отступить, понеся большие потери от действий вражеской авиации.

Кроме артдивизиона и соединений пехоты, пострадало и командный состав британских войск. Одна из немецких бомба попала в штабную машину, в которой в этот момент находился генерал Уильям Готт, приехавший специально подбодрить отважных сикхов. От взрыва бомбы командующий британскими силами на Среднем Востоке получил смертельное осколочное ранение и временно, вместо него управление войсками принял генерал Монтгомери.

Не в силах остановить врага на Евфрате, оставляя арьергарды, он начал отводить главные силы британцев к Басре, где занял жесткую оборону. В телеграмме, отправленной в адрес Черчилля, генерал извещал, что намерен удерживать Басру до последнего солдата, и попросил премьера поддержать его действия силами флота.

Подобная позиция очень импонировала руководителю Британии, и он отдал приказ британским линкорам, стоящим без дела в Адене срочно идти в Барсу.

— Вот таких генералов нам не хватало год назад во Франции. Если бы все генералы исполняли свой долг, как исполняет его Монтгомери, у нас бы не было Дюнкерка! — восклицал почуявший ветер надежд Черчилль, но к его сожалению Монтгомери был единичным случаем.

Командующий британскими войсками в Аммане генерал Александер по-иному видел войну из окна своего кабинета. Узнав о том, что Роммель двинул к Иерусалиму войска, он приказал отвести британские войска за Иордан, бросив на произвол судьбы еврейские боевые дружины.

Едва британцы ушли, как сидевшие тихо до этого местные арабы взялись за оружие и обратили свой гнев на сынов Израилевых. Когда немцы подошли к святому городу, он был объят пламенем войны, исход которой было нетрудно угадать.

Одновременно с этим, главные силы армии "Африка" устремились к Хайфе. Этим марш-броском английские войска, находящиеся в Палестине разрезались надвое, и оборона Голанских высот утратила свое значение.

Командовавший их обороной полковник Брукс получив от генерала Александера полную свободу рук в выборе путей отхода, решил отводить войска вдоль Иордана к Амману на соединение с основными силами генерала. Это решение оказалось для него роковым. На этот раз, англичане не сумели сохранить в тайне свой отход от немцев.

Едва Роммель узнал об отходе врага, он немедленно отдал приказ об его преследовании. Первыми по движущей к югу колонне ударили истребители, затем их атаковали "юнкерсы" и в довершении всего танки генерала Вольфа.

Очень мало англичан смогло добраться до Аммана, который становился своеобразной ловушкой для британцев. Конечно, можно было отойти дальше на юг и при поддержке саудовских арабов вести партизанскую войну, но это дело было не для генерала Александера. Без всякого раздумья, он приказал отступать к берегам Красного моря, где войска должны были встретить корабли британского флота. После чего сел в самолет и вылетел в Бейрут, где набирал обороты процесс эвакуации.

В Сайде и Бейруте шла активная погрузка британских войск на корабли. Ради спасения своих солдат генерал Каннингем приказал сбросить в воду самолеты, не имевшие горючее. Солдат размещали на освободившейся палубе к своей огромной радости. Никто не хотел оставаться на милость победителям и недавно побежденным французам. Когда танки фельдмаршала Роммеля, получившего от фюрера к своим Дубовым листьям и Мечам Рыцарского креста ещё и бриллиантовое украшение подходили к портам, из окон и с крыш домов, французы вели пулеметный огонь по отступающим англичанам.

Каннингем сумел вывести из ливанских портов подавляющее число солдат армии "Палестина", но ничем не мог помочь находящемуся британскому гарнизону на Кипре. Брошенный на произвол судьбы он был вынужден капитулировать и пополнить число британских военнопленных в Германии.

Многие из тех, кто находился в Никосии, завидовали тем, кого увозили британские корабли, не зная, что завидуют обреченным. На всем протяжении от Бейрута до Гибралтара, британские корабли подвергались ударам с воздуха и моря. С аэродромов Хайфы, Крита, Мальты и Сицилии по уходящим кораблям наносились воздушные удары, неотвратимо сокращая число транспортов с солдатами.

В районе Балеарских островов конвой подвергся атакам подводных лодок, и этот удар был самым чувствительным для англичан. В результате попадания двух торпед был уничтожен авианосец "Арк Роял".

Узнав об этом, Гитлер радостно воскликнул: — Вот погиб тот, кто напрямую был виновен в гибели "Бисмарка"! — и незамедлительно представил командира подлодки к Рыцарскому кресту. Фюрер никогда не скупился на награды тем, кто уничтожал его личных врагов.

Из всех крупных кораблей в Гибралтар пришел только старый "Аргус" и "Ринаут". Не желая упускать ни одного британского корабля из своих рук, Гитлер стал требовать от Франко активных действий против английских моряков, но каудильо остался глух к призывам Берлина. Перейти к активным действиям он был согласен только за Оран и земли французского Марокко, что было совершенно неприемлемым для фюрера.

Между тем события на юге Месопотамии подходили к своему логическому завершению. Танки Клейста беспрепятственно вышли к началу сентября к иранскому порту Абадан, а Гудериан навалился всеми силами на Басру. За две недели непрерывных боев немцы расшатали оборону противника, и падение города стало вопросом времени.

Под прикрытием флота, Монтгомери сумел вывезти индусов и англичан, бросив на растерзание противнику австралийцев и новозеландцев. Британские корабли отошли сначала в Оман, а потом в Бомбей. Воды Персидского залива стали чужими для британского флота.

Наступал новый период борьбы. Обеспокоенные успехами своего западного союзника, зашевелились японцы. Их флот двинулся на юг к Сингапуру, чтобы раздвинуть священные пределы японской империи.

Дранг нах Зюден был завершен. Противник потерпел сокрушительное поражение, но Гитлер не добился своей главной цели. Черчилль подписал акт о капитуляции, но не с ним, а с американским президентом Рузвельтом на борту линкора "Принца Уэльского". Согласно подписанному документу Британия становилась младшим партнером США и получала статус союзника. Теперь вместо одного врага, у Германии появилось двое. Фюрер не собирался игнорировать брошенную ему перчатку вызова, но это уже совсем другая история.