Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Взаимное озлобление нарастало, и стала распространяться жестокая практика взятия заложников с возможной их последующей казнью. Заложников начал брать и атаман Дутов в Оренбурге в конце 1917 года, и Покровский на Кубани в начале 1918, расцвет же её, вместе с организацией концентрационных лагерей, произошёл во время мятежа чехословацкого корпуса в образованных "белых" правительствах. Советская власть летом 1918 года так же стала повсеместно регистрировать бывших офицеров на своей территории и в дальнейшем брать часть из них в заложники. Многие из них в предыдущем варианте истории были расстреляны после ранения Ленина.
В сентябре у меня подходили к концу дни, отведённые на отпуск и выздоровление. Пора возвращаться в Царицын, благо сообщение с ним восстановилось. Рукой можно было двигать без больших болезненных ощущений, задачу по экспресс-подготовке людей для охраны лидеров Советов я как мог выполнил. Надо ехать.
Дзержинский выписал справку, что я находился на излечении, попутно выполняя важное поручение по линии ВЧК, и кроме того, спросив, в чём я нуждаюсь, добился выделения мне комплекта военной формы, а то моя гимнастёрка пострадала при обработке раны, да и вся моя старая форма была уже довольно поношенная. Хотел я ещё и куртку кожаную попросить, очень удобная и практичная вещь, вши в ней не заводятся, но не решился наглеть.
Лиза собрала мне продуктов в дорогу, чуть-чуть поревела, потом я её успокаивал, и вот рано утром я потопал к Саратовскому вокзалу с предписанием погрузиться в любой, отправлявшийся в Царицын эшелон. Составы ходили, место в теплушке нашлось, дорога пролетела быстро, быстрее первой поездки, когда я ехал с полком в неизвестность.
Вот и город на Волге, куда наш поезд пришёл около полудня. Первым делом сунулся было к Сталину, доложиться о приезде, но его в городе не застал. Из расспросов выяснил, что августо-сентябрьский штурм Царицына казаками Краснова был отражён, и Сталин выехал в Москву для доклада о положении на Южном фронте, что-то такое, впрочем, было и в прошлой реальности, как мне помнилось. Полка моего я, к досаде своей, тоже не нашёл, его отправили на фронт под Царицын для отражения атак белоказаков. И баян мой, похоже, ушёл вместе с ним, видимо, не с кем было мне его передать. Думал доложиться Ворошилову, но тот тоже был в войсках. Из начальства я знал ещё начальника ЧК Червякова и члена Военного Совета Минина. Пошёл к Минину, но вместо него наткнулся на Якова Ермана, занимающегося формированием частей Красной Армии. В прошлой реальности он был убит еще в июле при левоэсеровском восстании на Царицынском заводе "Грузолес", а здесь вот живой бегает.
Не знакомый со мной до этого Ерман отправил меня рядовым бойцом в новый 1-й Волжский Крестьянский полк, собранный большей частью из мобилизованных поволжских крестьян, хотя были там и одиночные выходцы из казаков, и местные царицынские из рабочих. Не испытавшие в этой реальности расправ белочехов и реквизиций и мобилизаций КОМУЧа, волжские крестьяне в большинстве своём были недовольны действиями Советской власти, как продотрядами, так и принудительной мобилизацией. Сопротивления не оказывали, но никакого энтузиазма не проявляли. Командиром был назначен бывший прапорщик Гнедин, а комиссаром стал царицынский большевик Сальский, к которым я и был направлен Ерманом.
Прибыв в расположение полка на окраине города, я явился к командиру. Усталый и резкий Гнедин, молодой худощавый парень, замотаный приведением полка в какое-то более-менее управляемое состояние и озабоченный кормёжкой и состоянием вооружения в своём полку, насчитывающем человек триста-четыреста, мотнул головой в сторону черноусого кряжистого мужика, одного из командиров входивших в полк отрядов, и убежал. Усатым оказался местный рабочий-большевик Никаноров, и его отряд, который должен был бы по идее называться батальоном, был сбором всех подряд, случайно попавших в полк казаков, городских рабочих и разночинцев. Вообще, что "батальон", что полк, как я потом узнал, сильно не дотягивали до штатной численности, утверждённой для РККА ещё весной 1918 года, раз в пять не дотягивали.
Никаноров достал из кармана своего пиджака химический карандаш, послюнявил его и записал мою фамилию в мятую тетрадочку, выдернутую из-за пояса, потом сходил со мной в хозяйственную часть. Поставили меня на довольствие, выдали винтовку и двадцать патронов. Никаноров обстоятельно мне объяснил, где располагается наш отряд, предупредил, что уходить самовольно нельзя, сказал, когда сегодня ужин, озадачил чисткой полученной мной винтовки и ушёл неспешной походкой.
Следующий день я слонялся по месту, где располагался 1-й Волжский крестьянский полк. Дел не было, никто ничем не озадачивал, бойцы сидели кучками, с ленцой перебрасываясь словами. Увидел у одного из крестьян под боком гармошку, спросил разрешения поиграть — интересно мне было, смогу ли перестроиться с баяна на гармонь. Растянул и сжал меха, послушал тональность, попробовал сыграть плясовую, и что-то вроде получилось. Вокруг стал собираться скучающий народ. Сыграл ещё одну, из тех, что помнил. Подошёл комиссар Сальский, хмуро оглядел меня с толпой крестьян вокруг и указал мне:
— Эй, как тебя, Кузнецов! Чем всякие старорежимные танцульки наяривать, сыграй-ка ты, давай, революционное, шоб народ сагитировать!
Что-то меня задело в его тоне, и я, хоть и не стал говорить готовые сорваться с языка слова, однако с прищуром посмотрел на него, заиграл и запел:
А куда ж ты, паренек?
А куда ты?
Не ходил бы ты, Ванёк,
Во солдаты!
Не ходил бы ты, Ванёк,
Во солдаты!
В Красной Армии штыки,
Чай, найдутся.
Без тебя большевики
Обойдутся.
Не сдержался я всё-таки, зря, наверное, но назло Сальскому переставил порядок куплетов. Комиссар вскипел и со словами : "Да я тебя..." стал хвататься за застёгнутую кобуру нагана на боку, но был остановлен оказавшимся рядом Никаноровым:
— Охолони, Яков! Пущай человек далее споёт, дай послушаем, чего скажет.
Сальский высвободился от удерживающей руки Никанорова, но встал напротив и упёрся в меня взглядом. А я тем временем продолжил:
Как родная меня мать,
Провожала,
Тут и вся моя родня
Набежала.
Тут и вся моя родня
Набежала:
Поневоле ты идешь?
Аль с охоты?
Ваня, Ваня, пропадешь
Ни за что ты.
Мать, страдая по тебе,
Поседела,
Эвон, в поле и в избе
Сколько дела!
Как дела теперь пошли —
Любо-мило!
Сколько сразу нам земли
Привалило!
Утеснений прежних нет
И в помине...
Лучше б ты женился, свет,
На Арине.
Народ вокруг одобрительно зашумел, соглашаясь со словами песни. И вправду, жисть-то получше стала, землицы прибавилось, с Великой войны кто выжил пришёл. Хозяйством бы заняться, да только городские баламутят, хлеб чевой-то требуют и в солдаты сызнова как при царе забирают. А я в это время стал разворачивать им взгляд уже с другой стороны:
Поклонился всей родне
У порога:
"Не скулите вы по мне,
Ради Бога.
Будь такие все, как вы,
Ротозеи,
Что б осталось от Москвы,
От Расеи?
Что б осталось от Москвы,
От Расеи?
Все пошло б на старый лад,
На недолю.
Взяли б вновь от нас назад
Землю, волю;
Сел бы барин на земле
Злым Малютой.
Мы б завыли в кабале
Самой лютой.
Народ, услышав такое, стал озадаченно перешептываться и скрести затылки. А я завершил песню куплетами:
А иду я не на пляс,
На пирушку,
Покидаючи на вас
Мать-старушку.
С Красной Армией пойду
Я походом,
Смертный бой я поведу
С барским сбродом.
Смертный бой я поведу
С барским сбродом.
https://www.youtube.com/watch?v=ePvXt2d3Jlw
https://texty-pesen.ru/provody-kak-rodnaya-menya-mat-provozhala.html
— Ну вот, — пробасил Никаноров, — а ты, Яков, шумишь, за наган хватаешься. А песня-то по делу, — и обратившись ко мне произнёс. — Молодца, парень! — и одобрительно хлопнул меня по плечу, так что я пошатнулся. Комиссар, названый Яковом, ничего не ответил, только просверлил меня взглядом и ушёл. Я потёр плечо, усмехнулся Никанорову, но желание петь что-то пропало, и я вернул гармошку хозяину, объявив всем стоявшим:
— Баста! На сегодня музыка кончилась.
Через день-два нас должны были отправлять на фронт около Царицына на смену повоевавшим с казаками частям, но тут случилось эпохальное событие — в Царицын на своём поезде приехал Троцкий. Сам поезд я не видел, до станции от нас было неблизко, но посещавшие город бойцы красочно его описывали: сцепленные друг за другом два огромных паровоза, больше десятка вагонов, часть из них бронированные, платформы с пулемётами, из одного вагона по сходням скатывали роскошный автомобиль, в грузовых вагонах конница. А уж обмундирование личного состава поезда у многих вызывало жгучую зависть — красные кожаные куртки с красными же галифе, на рукавах курток особая эмблема с изображением паровоза и наименованием должности и фамилии Л.Троцкого.
Я был поначалу удивлён — Троцкий же не должен был появиться в Царицыне в это время. Если правильно помню, в моём прошлом наркомвоенмор бывал в Царицыне в конце октября, а тут явился почти на месяц раньше. Потом вспомнил, что в той истории первый выезд Троцкого на фронта на своём поезде был в августе и начале сентября, когда он выстраивал дисциплину в красных войсках, только что сдавших Казань белочехам и военным частям КОМУЧа, и организовывал возвращение города в руки Красной Армии. А в этом мире чехословацкого корпуса на Волге не было, и Троцкий выехал в Царицын, только что отразивший натиск казаков Краснова, и над которым всё ещё нависала угроза повторного штурма.
Наш и ещё один такой же полк привели на площадь на общий митинг, где уже стояли какие-то поредевшие полки, отведённые с фронта. По краям и в промежутках толклись горожане, привлечённые зрелищем. Троцкий подъехал в открытом автомобиле в сопровождении отдельного автомобиля охраны и десятка конных, так же в кожаных красных куртках. Сам наркомвоенмор был в кожаной куртке чёрного цвета и кожаной же фуражке. Он поздравил воевавших красноармейцев с победой на злостным врагом революции — казачеством, а затем пошёл вдоль отдельного строя отличившихся бойцов и стал их награждать. Подходя к бойцу, Троцкий брал от идущих за ним своих людей золотой или серебряный портсигар и вручал красноармейцу. Когда на последнем в строю бойце портсигары закончились, Троцкий эффектным жестом снял со своей руки часы, отдал их стоящему напротив него и пожал руку. Ликование охватило стоящие на митинге части, да и в 1-м Волжском Крестьянском полку возникло оживление.
Агитаторы из поезда наркомвоенмора прошлись вдоль выстроенных полков и раздали несколько экземпляров газет "В пути". После награждения Троцкий взошёл на сколоченную из досок и обитую кумачовым полотном трибуну. Речь Троцкого была эмоциональной и красочной. Он артистично жестикулировал, обращался к слушателям, патетически восклицал, слова были понятны и доходчивы. Мало сказать, что воевавшие бойцы и часть горожан были впечатлены — они были восторжены!
Даже в нашем полку некоторая часть бойцов стало переглядываться, переговариваться, хмыкать и согласно кивать. Однако большинство стоявших мобилизованных крестьян смотрели на развернувшееся действие с недоверчивым крестьянским прищуром, сплёвывали себе под ноги и молчали.
В голове у меня всплыл балалаечный перебор, и, глядя на мобилизованных крестьян, из памяти зазвучала песня хорошего старого фильма:
Наплявать, наплявать,
Надоело воевать!
Ничего не знаю,
Моя хата с кра-ююю.
Моя хата маленька,
Печка да завалинка,
Зато не казённая,
А своя законна-яяя.
Троцкий с трибуны пытался расшевелить стоявшую крестьянскую массу, но не преуспел. Большинство крестьян смотрели исподлобья и не вдохновлялись идеями революции.
Ты Ерема, да я Фома,
Ты мне слово, я те два,
А бумажечку твою
Я махорочкой набью.
Ты народ, и я народ,
А мне дома милка ждёт,
Уж я её родимаю
Приеду сагитиру-ююю.
И не то, чтобы они боялись фронта. Многие, как я знал, недавно пришли с Первой Мировой. Воевать умели, но желания воевать не было, а была у них, как, впрочем, и у всего народа, усталость от долгой и тяжёлой войны. И дальше своей деревни и сегодняшнего дня они не смотрели.
Слава тебе, Господи,
Настрелялси досыти.
Для своей для милyшки
Чyток оставлю силyшки.
Наплявать, наплявать,
Надоело воевать!
Были мы солдаты,
А теперь до ха-тыыы.
https://www.youtube.com/watch?v=WwsafWPuzW0
http://spoemdruzya.ru/pesni-iz-filma/bumbarash/651-nadoelo-voevat.html
Троцкий сошёл с трибуны под громкие аплодисменты награждённых и сменившихся частей и настороженное молчание отправлявшихся. В сопровождении своей многочисленной охраны он проследовал к краю площади, где кончался строй нашего полка и стояли горожане. На подходе его к углу построения я расслышал слова Троцкого, обращённые к одному из своих людей: "... если побегут, я своей властью проведу им децимацию..."
Я находился на самом краю строя, и совсем недалеко от меня я заметил стоящего в первом ряду толпы горожан молодого человека в цивильном пальто и какой-то гражданской фуражке, с пятнами румянца на бледных щеках возбуждённо смотревшего на приближавшего наркомвоенмора. "Вот ещё один восторженный почитатель Льва Давидовича," — подумал я.
Троцкий подходит совсем близко, человек этот с рукой в кармане делает шаг вперёд, выхватывая из кармана пальто револьвер. Раздаётся выстрел, другой, третий... Первая пуля, похоже, уходит мимо, так как никто не падает, и от неожиданности все застывают на мгновение. Потом всё резко приходит в движение. От второго и третьего выстрела на груди Троцкого образовываются отверстия, он начинает заваливаться вбок. Стоявшая толпа рядом заходится криком, визгом и подаётся назад. Охрана Троцкого справляется с застёжками на кобурах и выхватывает маузеры и наганы, направляя их в сторону стрелявшего и заодно в нашу с толпой и концом строя полка сторону. Стрелявший что-то кричит, пытается выстрелить ещё раз. Стреляет охрана из всего оружия. Человек в штатском замолкает, падает, и раза два дёргается от попадания пуль. Крик людей вокруг становится ещё громче. Рядом стоящие отмобилизованные красноармейцы пригибаясь разбегаются в рассыпную. Охрана наркомвоенмора стреляет в нашем направлении, но, к счастью, либо не попадает, либо стреляет поверх голов. Окрики "Стоять! Ни с места! Хватай всех!" Я пригнувшись вместе со всеми пытаюсь убежать, но нас всех останавливают сначала просвистевшие рядом пули, а потом конники, оцепившие наш угол площади и наставившие на всех нас оружие. "Вот зачем угораздило кого-то Троцкого стрелять!" — с досадой думаю я, стоя под дулами винтовок и наганов в кучке окружённых вперемешку красноармейцев и горожан. — "Сходили на митинг..."
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Интересные ссылки:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |