Часть третья. Глава 38

А еще недавно должна была начаться Московско-Новгородская война. Так ли это, узнаем нескоро, не раньше весны. Вряд ли какой купец доберётся до Воронежа зимой. Охотники в прошлую зиму приходили, но у них с новостями туго.

Это все внешнеполитические отчеты. Но есть еще внутриполитические: есть люди, которые мне пишут небольшие доклады, скорее, записки о том что происходит в коллективах и городах, в армии и на флоте. Какие настроения, чем недовольны, а что, наоборот — ценят. Скопилось много этих писем, выбрал время — все прочитал.

Неоднозначное впечатление. Большинство людей считают что попали в сказочную страну. Им есть с чем сравнивать, и тут им нравиться все без исключения. Особенно великий Командор. Не говоря уже о чудесах техники, вкусной и необычной еде, необычном быте. А за наше социальное устройство с гражданскими чинами стоят горой — тут они чувствуют себя свободными и счастливыми. Пусть это только иллюзия свободы, но свобода никогда не бывает полной.

Особо нелояльных мы вычисляем и "вычищаем". Пусть это жестоко, но с Лампедузы не должно быть утечек секретов, слишком многое теперь стоит на кону. Но нельзя забывать, что среди нас может оказаться кто-то особо скрытный, задумавший плохое.

Еще есть группа, которые особо не высказывают эмоций. Они работают нормально, но ни амбиций, ни энтузиазма у них нет. Особенно среди них много тех, кто пробыл в рабстве более двух-трех лет. Ломается что-то в человеке. Зачастую остается одно желание — чтобы его не трогали. Вот мы их и не трогаем. А они счастливы. Счастливы, что просто живут.

Еще есть проблема, в нашей социальной системе на Лампедузе сохраняются черты уравниловки. При движении от низших чинов к средним, рост материального и социального статуса осязаем и заметен. Но вот для "топ-менеджеров" я ничего особого предложить не могу. И тем кто чуть ниже их — мастера высоких разрядов, командиры среднего звена, начальники производств. Пока все движется на энтузиазме, подкрепленным разными стимулами. Но уже начинает пробуксовывать. Уводить мотивацию в чистую экономику не хочу. И расходы большие, и путь тупиковый. Да еще другим это не очень приятно — вспоминаю Миллера из своей реальности. Ведь "государев человек", но какие доходы! А что делать? Как-то их надо мотивировать.

Вот и у меня такая проблема. Еще и усугубляется отсутствием частной собственности на недвижимость. В связи отсутствием этой недвижимости из-за постоянных переездов. Пока стимулировал улучшением жилищных условий, у Еремея и Акима уже четырехкомнатные апартаменты в плавучих домах. А что дальше? Больше особо и не нужно. Яхты им давать? Персональные. Погрязнут там. Не знаю.

На какое-то время помогли украшения из цветного стекла. Тут их жены помогли непроизвольно. Сначала жена мужа пилит — "Купи, купи". Купил. И настает мужику счастье. Это у нас бабы такие на острове. Домостроя на них нет, бить их сильно нельзя. Если что — бегут к Фросе, а она уже меня подключает.

А "украшенья самоцветные" каждый месяц все краше выпускаются. И это "Купи!", купил — счастье, проходит в несколько кругов. Но уже все увешаны этой бижутерией, у ювелиров фантазия кончается. Кстати, попробовали на экспорт, в Венеции хорошо продается. Только бы надо пиарить правильно, но некогда этим заниматься. Надо еще что-то придумывать.

Но это на Лампедузе, тут все особое. В армии по-другому. Тут тоже и корпоративный дух, и патриоты. Но более половины — практически наемники. Они "фанаты" своей армии не потому что она — армия Таврии, а потому что эта армия имеет самое лучшее вооружение — винтовки, пушки, пулеметы, корабли. Их несколько смущает малочисленность армии. Но нашу армию уже считают придатком флота, а его мощь не вызывает сомнений.

И этих наемников можно перекупить. Не просто, мощь нашего оружия будет "золотой гирькой" на этих весах. Но с персональным подходом — возможно. Спасает то, что один солдат может украсть максимум несколько винтовок и ящик патронов. Но и это очень рискованно — за это расстреливают.

Из-за этого у нас проблема, контакт этих солдат с жителями Лампедузы нежелателен, был уже негативный опыт. Лояльных солдат, преданных Командору, отбираем тщательно, проверяем. Пока таких только шесть взводов, полторы роты. На Лампедузе они живут в казармах и домах рядом со всеми. Для "других" солдат есть казармы в нескольких километрах, тоже на южном берегу, где небольшая бухта. Это если вдруг придется тут размещать большой контингент.

Этим шести взводам надо будет придать какой-то официальный статус. Да и вообще надо что-то придумать, чтобы повысить сплоченность и преданность, особенно в армии.

И численность армии надо увеличивать. Она растет, но как-то медленно. Татары же продали османам большой полон из великого княжества Литовского. Мы хотели часть из них освободить как нибудь, или выкупить в крайнем случае. Пока они в рабстве недолго — здоровье еще не подорвано, и морально не сломлены. На Черноморском побережье их даже не искали. Османы знают мое отношение к рабству, они не рискнут там ими торговать. В Костантиниэ искали посольские, по городам Эгейского моря искал Метин, но полоняне-литвины там не появлялись. Видимо, османы их быстро перепродали, пока я их не нашел.

Начали искать по всем крупным приморским городам. Самый крупный невольничий рынок оказался в Генуе. Туда Еремей поехал, в открытую, как купец.

— Но продавцы там почти одни португальцы — рассказывал он мне потом.

— А они там каким боком?

— Очень много у них рабов, и недорогие. Черные такие. Чернее арабов и берберов. И лицом отличаются. С берегов Гвинейского моря привозят. Далеко это, за океаном.

— Ты не путай. Вот, смотри на карте — это все Атлантический океан. Вот она — Гвинея.

— Ух! А там ниже что?

— Ну ... там ... неизвестно — Еремей недоверчиво посмотрел на меня. Мне стало стыдно.

— Ну пока еще точно неизвестно. Как прояснится — я тебе первому расскажу.

— Ладно. Ну так вот. Я торговцу говорю: вот этих черных мне не надо, другие нужны. Тот мне: Так ты понимаешь. Да, плохие это работники: ничего не умеют, человеческих слов не понимают, палку только понимают. Умирают быстро. Но ты возьми — недорого.

— Нет, мне другие нужны — говорю — литвины.

— Ну ты сказал, Еремей. Где Литва, а где Португалия. Откуда он про литвинов знает.

— Ну вот. Ведет он меня к другим. Их там немного — тоже почти голые стоят. Кожа светлее намного, лица такие своеобразные — носы прямые ...

— Индейцы!?

Тут у меня в голове мелькнуло — Америку уже открыли! Испанцы или португальцы индейцев в плен уже захватывают.

— Да кто же сюда индийцев повезет. Их проще арабам или персам еще в том море продать. Или мамлюкам, в крайнем случае. Это островитяне какие-то. Здоровые такие. Но тоже работники плохие — бунтуют.

Фу! Не открыли еще Америку. А это звоночек, надо Колумбом заниматься, он уже сейчас на кораблях ходит. Только почитать надо — с португальцами или с кастильцами.

— А дальше?

— Вот когда я ему сказал "славяне нужны", тогда он понял, и отвел к другому продавцу. Там были двое — то ли московские, то ли рязанские. Галерники. Измученные, еле живые. Грех взял на душу, не показал что я свой. Так и на латыни дальше говорил. Ну куда таких выкупать. Прости, Командор.

— Да, всех не выкупишь. Надо с теми бороться, кто их полонит. Как тот португалец.

— Так португалец мне рассказывал, что они там в Гвинеи никого не ловят. Там царь живет, такой же черный. И он продает таких же. Меняет одного коня на пятерых людей. А за железные копья и топоры дает как за золотые.

— Да уж. Ну и что, слышал кто про литвин?

— Вот тот продавец слышал. Вроде как османы их в Австрию продали.

— Вот так. Австрия. Не, не сможем. Там моря нет. А на суше мы ... сам понимаешь.

Новый сторожевик скоро будем спускать на воду. Уже имя придумал — "Меркурий". Будет по дальним торговым делам гонять. Но два 65-мм орудия у него на борту стоят, тут без этого нельзя. Полное водоизмещение у него выходит около ста десяти тонн — половина корвета, хотя сторожевик всего на пять метров его короче. Угля в него можно загрузить хоть сорок тонн — небывалые пропорции, правда при этом под полезный груз почти ничего не остаётся. Но пока все отсеки для угля не будем задействовать, вдруг чистые грузы надо будет перевозить.

Снаружи не видно, что набор корпуса у него другой, и кажется таким же как "Цербер", только длиннее на треть. Надстройку на все десять метров удлинять не стали, только на семь метров сделали длиннее. Оставили больше места на баке, на "Цербере" там было тесновато. Изменилась и компоновка трюма, увеличились основные угольные ямы, что около кочегарки. Теперь даже для средних расстояний можно обходиться только ими, и не таскать уголь из носовых ям.

Силуэт вышел стремительным, хищным. Наконечник копья. Кинжал. Даром, что для торговых дел строим. Еремей все ждет не дождется, все мечтает на нем в северную Европу сходить. Скоро уже.

Мы все-таки попробовали кислородно-конвертерный метод производства стали. Сделали баллон, около куба объемом. Испытали — и восемь, и десять атмосфер держит. Небольшой компрессор сделали, он в этот баллон воздух качает. Собрали вместе крупные электролизеры, что можно было оторвать от производств. Почти сутки забивали баллон кислородом до семи атмосфер.

Конвертор сделали совсем маленький, но как надо — с облицовкой, поворотный. Для начала залили сто килограммов чугуна и включили кислородное дутье. Из конвертера искры летят, через несколько минут чугун нагрелся до белого свечения. Не прошло и десяти минут, как пошел бурый дым. Значит все примеси выгорели, и начало железо окислятся. Дутье отключили и закинули куски древесного угля, дубового, самого крепкого и тяжелого. Теперь конвертор наклонить туда, теперь сюда. Тут самое шаманство — уголь в стали тонуть не хочет, но горячая сталь его интенсивно растворяет, насыщаясь углеродом заново. Еще и перемешать надо, чтобы сталь однородной была. Но конвертер маленький, сталь быстро остывает. Если прозевать — будет стальной слиток внутри конвертера.

Все, пошла сталь в изложницы. Слитки делаем узкие и длинные, и сразу в прокатный стан. Катаем полосы и кругляк. Из кругляка, пока не остыл — проволоку. Все быстро закончилось, стали тут совсем мало.

Принялись испытывать образцы.

— Углерода мало! Совсем не калится! Больше угля надо сыпать. Или мешать дольше — запас еще был.

— Зато какая проволка получилась! Смотри — туда-сюда, туда-сюда. А она не ломается. Будто медная.

Хорошая сталь получилась, но нам пружины нужны. Чтобы углерода было 0,8 — 0,9 процентов. Будем еще пробовать.

Но тут из механического цеха и от корабелов начальники пришли. Резаки нужны, работа стоит, металл резать надо. В последнее время, как сделали резиновые шланги для резаков, их стали использовать еще активнее. И удобнее, и возможностей больше. Кислородом режут везде, где только можно. Зато расход абразивов упал, и это хорошо. Их делать трудно, да еще на них карболит тратится, который сейчас в дефиците.

С третьего раза сделали пружинную сталь, и марганец не забыли добавить. Хорошие пружинки получились. Но мало, только для ответственных случаев, или для совсем мелких пружин. В первую очередь для боевых пружин винтовок — и бракованные заменить, и для новых нужно.

Но подсчитал, сколько мы сил и ресурсов на эту сталь потратили. Что-то дорогая выходит. Вот только так, на важные и мелкие пружины можно тратить. Надо дальше детандер делать, там должно быть эффективнее.

Начал еще один проект, о котором долго думал, но все откладывал. Двигатель внутреннего сгорания. Причем основная его часть — блок цилиндров, поршня и коленвал — для нас совсем не в новинку, паровые машины даже сложнее. Недавно делали очередной поршневой компрессор — очень похож. Добавляется только распредвал и головка блока цилиндров сильно отличается.

Но по порядку. Решил делать четырехтактник. Двухтактный проще, но мне двигатель нужен мощный, на пару сотен лошадиных сил. Сотня — минимум. Лучше — больше. Такой мощный двухтактный теоретически можно сделать, но к чему такие мучения, если уже есть вековой опыт моей реальности.

Нижнее расположение распределительного вала. Тут и выбора не было. Цепные передачи мы так и не освоили, а зубчатый ремень — это точно не про нас. Так что две шестерни, отличающиеся по диаметру в два раза, приводят распредвал, который расположен сбоку блока цилиндров. От этого вала вверх идут штанги толкателей, в головку блока цилиндров. Коромысла на оси нажимают на клапана. Вполне рабочая схема, в первой половине двадцатого века была основной. А в СССР и много дольше.

Главный недостаток — на больших оборотах начинаются проблемы. При сжатии тонкие штанги прогибаются — недостаточно жесткие — "потеря устойчивости сжатого стержня". При обратном усилии еще хуже: кинематическую цепь тут замыкают пружины. Инерционные силы пропорциональны массе штанги, и оборотам двигателя — это вынуждает увеличивать силу пружин, чтобы не размыкалась кинематика. Плохо у него с высокими оборотами.

Зато — надежность. Цепь при износе "вытягивается", зазоры сопрягаемых деталей увеличивают длину цепи. Ползут фазы, цепь болтается — нужны натяжитель и успокоитель. Ремень ГРМ еще и рвется. А две щестерни, они и через миллион километров — две шестерни.

Расположение клапанов верхнее — ОНV, тут проблем нет. Еще один относительно передовой момент — клиновидная камера сгорания. В ней хорошо перемешивается бензо-воздушная смесь, снижается детонация.

Первую модель сделали двухцилиндровой. Надо к многоцилиндровости привыкать, но сразу четыре — это много. Балансировочные валы делать не стали, на стенде пусть трясет, маховик сделали больше.

Ну и куча проблем сразу полезла. Фазы газораспределения. Клапана закрываются и открываются не в мертвых точках. Например, после такта выпуска, в ВМТ, выпускной клапан еще открыт, а впускной уже открыт. Это перекрытие фаз, для увеличения коэффициента наполнения цилиндра. Так же и после этого в НМТ клапан еще открыт, и смесь продолжает поступать в цилиндр по инерции. А вот насколько велики эти перекрытия — не помню, и нигде не написано. На глазок назначил.

Еще и нарисовать профиль кулачков распредвала — красивая геометрическая задача. Кучу бумаги извели. Думали сделать распредвал из стали, а его вкладыши и толкатели — из бронзы. Но посмотрели с мастерами на чертеж распредвала, и сделали наоборот. Вал бронзовый, а толкатели стальные. Вкладыши бронзовые, но на вал напрессовали стальные кольца.

Клапаны из обычной стали сделали. Для выпускных клапанов желательно жаростойкая, но у нас не ресурсные испытания, надо хотя бы запустить двигатель. Да у нас даже никакого охлаждения цилиндров нет, ни водяного, ни воздушного — стоят голые. Ну можно считать что это такое воздушное охлаждение.

Свечи зажигания. Корпус и центральный электрод сделали из низкоуглеродистой стали. Но из чего делать изолятор? В оригинале делают из почти чистого оксида алюминия. Но у нас даже чистого каолина нет. Набрали несколько образцов глины с южного берега Крыма — серую, голубую, других оттенков. В серой больше всего каолина. Начали эксперименты — делаем образцы изоляторов, и испытываем на жаростойкость. Греем изолятор горелкой с одного конца. Все крошатся. Такое в двигатель ставить нельзя — жалко будет ободрать зеркало цилиндра. Надо попробовать очистить серую глину до каолина.