— Вот скажи мне, Эйден, — негромко сказала мне сестра, — на кой демон нам вообще понадобилось учить этикет, если король на него плюнул почти с самого начала?
— Это потому, сестренка, — заметил идущий рядом Фергюс, — что если вы с братом не заняты, то горазды на всякую дичь, и оттого представляете опасность для всего замка в общем и душевного спокойствия наших родителей в частности.
— Меня другое беспокоит, — вставил я, — что здесь делает Хоу, Фергюс? Все ведь знают, кто он такой и за кого воевал.
— Он эрл, Эйден, — повернулся ко мне брат, — у него есть полное право на место возле короля.
— В первую очередь он коллаборационист, — отрубил я, — это другое.
— Колла... что? — не понял брат.
— Пособник оккупантов, — пояснил я, — удивительно, как его Мэрик не прикончил после войны.
— Так бы сразу и сказал, — проворчал Фергюс, — а что до Хоу, то ходят слухи, что Рендон во время войны передавал планы орлейцев сначала Мойре, а потом и Мэрику.
— Тебе надо больше читать, — съязвила Элисса, хотя сама вряд ли поняла земной термин.
— Чего вы такие серьезные?! — от крика подошедшего Кайлана я вздрогнул, — присоединяйтесь к нам — не каждый день видимся!
Вздохнув, мы поспешили к остальным — Кайлан, может, был неплохим человеком, но порой его бестактность вызывала раздражение. Хотя, учитывая то, как Мэрик поприветствовал отца, поведение наследника уже не удивляло — не иначе, как от отца-венценосца набрался.
* * *
Праздник длился третий день и, надо сказать, порядком мне надоел. Если бы не необходимость общаться со сверстниками, я бы давно сбежал подальше от торжества. Но увы, налаживать отношения все же требовалось, и мне оставалось лишь стоически терпеть гостей.
Справедливости ради замечу, что раздражали меня отнюдь не все. Лучше всего я сошелся с Освином, сыном банна Сигарда, и Норбертом, одним из сыновей Вулффа. Сошлись мы, как ни странно, на почве увлечения историей. Новые знакомые интересовались, конечно, новейшей историей, особенно войной с Орлеем, благо, участники тех событий сидели с нами за одним столом и с удовольствием вспоминавшие события молодости. Меня, впрочем, интересовало скорее послевоенные события, больше касающиеся настоящего времени. Тут ко мне на помощь неожиданно пришла Анора МакТир — девочка, помимо железного характера, доставшегося от отца, имела солидный багаж знаний, и была образованной даже по земным меркам. Сестра тоже в стороне от разговоров не сидела, и сошлась с дочерью Логейна, после чего девочек можно было часто увидеть сидящими в укромных местах замка, обсуждающих одним им известные темы. Остальных сверcтников назвать друзьями я не мог, скорее они стали хорошими знакомыми. Но это меня не сильно удивило — у старших детей была уже сформировавшаяся компания, в которой явно верховодил наследник престола. Все же, несмотря на некоторую придурковатость, людей Кайлан располагать к себе умел.
* * *
Еще через два дня дорогие гости, наконец, решили, что сидеть в замке и обсуждать дела минувших дней перестало быть интересным, и изъявили желание выехать на охоту. Надо сказать, что для меня это был первый раз, когда я отъезжал от ставшего родным замка больше, чем на один дневной переход. Но на этот раз меня, как и Элиссу, взяли с собой — видимо, отец посчитал нас достаточно взрослыми, чтобы ездить в седле самостоятельно. Надо сказать, что нас и раньше сажали на лошадь, но это были в основном неспешные поездки вокруг замка, ведь и мне, и сестре требовалось время, чтобы научиться правильно держаться в седле, что, к слову, оказалось далеко не так просто, как я представлял до того момента. Первое время седло с непривычки натирало внутреннюю часть бедра, да и ощущение постоянно елозящей спины между ног были довольно неприятны. После подобных поездок я часто ходил враскоряку, что вызывало у солдат отца понимающие улыбки. Тем не менее, к шести годам я уже более-менее привык передвигаться таким способом и даже научился худо-бедно управлять скакуном.
Наверное, если бы я точно знал, к чему приведет эта поездка на природу, я вряд ли бы совершил ту глупость, на которую пошел. Перед выездом я решил сменить коня — почему-то мне казалось, что большая часть людей, особенно моих новых знакомых, это оценит. Сейчас я понимаю, что это было не более, чем ребячество, и большей части нашего поколения было откровенно все равно, на чем ехать на охоту. Но я так не считал, и последствия моего решения было для меня печальными. Я бы даже сказал, что опасно печальными.
Примечание к части
Мне все еще нужна бета. Заявки: Fallout: https://ficbook.net/requests/383389 Star wars: https://ficbook.net/requests/421146 Аватар (мультик): https://ficbook.net/requests/394640 Mass effect & Starcraft: https://ficbook.net/requests/434760 Песнь Льда и Пламени/ Игра Престолов: https://ficbook.net/requests/447584 ЛитРПГ (Альтернативная Система): https://ficbook.net/requests/454877 DC comics/Судья Дредд: https://ficbook.net/requests/455574
>
Детство. Часть 3.
9:16:9:12 Века Дракона. Тэйрнир Хайевер.
Голова раскалывалась от дикой боли. Признаюсь, с того момента, как я родился в этом мире, я такой боли еще не испытывал — казалось, в затылок забили с десяток длинных, плохо откованных гвоздей, которые затем медленно проворачивали, перемалывая содержимое черепа в однородную кашу. Боль усиливалась сильным головокружением и подступившей к горлу тошнотой — на лицо были все признаки сотрясения. А ведь все начиналось вполне обыденно.
Выезд на охоту в эти времена был самым настоящим ритуалом, со своими законами и правилами. Которые, как я уже понял, по-настоящему соблюдать никто не собирался. Иногда мне казалось, что после владычества Орлея с его сводом неписанных правил местные феодалы просто отдыхали душой и телом, порой наплевательски относясь даже к тем традициям, которые были в чести еще до оккупации. Однако далеко не нарушение традиций привело к тому безрадостному положению, в котором я оказался. Чертов конь... Впрочем, стоит ли винить в собственной глупости бессловесную скотину? В конце концов, я прекрасно знал свой уровень навыков верховой езды, и мог бы предсказать, к чему приведет попытка показать себя перед детьми землевладельцев.
А начиналось все довольно неплохо. На охоту мы выехали, как и планировалось, около полудня. Кавалькада всадников, покинув замок, направилась в ближайший лес, где и разместилась, потратив несколько часов на поиск подходящей поляны. Пока взятые с собой слуги занимались размещением палаток, разведением костров и выкладыванием на прихваченные с собой столы взятой в поход снеди, благородные господа, откупорив бутылки с вином, занялись их планомерным истреблением. Как я понял, сегодня на охоту никто не собирался — фактически, сменилось лишь место действия, но отнюдь не его содержание. Однако были и отличия — детям, в том числе и мне, было решительно нечем заняться, а потому младшее поколение решило найти приключения на свои, хм, головы самостоятельно. Я до сих пор не помню, кто именно предложил конную прогулку в качестве увеселительного мероприятия — наверное, этот человек до конца жизни стал бы моим кровником. Поскольку лучших предложений не поступило, мы решили дружно, пока родители и слуги заняты, выехать из лагеря и посмотреть окрестности. Дальнейшие события показали, что лучше бы мы этого не делали.
Поездка продолжалась уже около получаса, когда вдалеке послышался леденящий душу вой. В тот момент я впервые за долгое время испугался, и оттого совершил ошибку, после которой события понеслись вскачь. Как оказалось, выбирая скакуна, я совершил двойную глупость. Во-первых, конь был мне непривычен, а значит, непредсказуем, а во-вторых, он был довольно молод, и на волчий вой среагировал не так, как это делают обученные жеребцы. Отчаянно заржав, скакун понесся, куда глаза глядят, унося меня прочь от основной группы. За спиной слышались испуганные крики, но я, от страха утративший остатки здравомыслия, одеревеневшими пальцами вцепился в поводья, думая лишь о том, как бы не упасть со взбесившегося животного. О том, чтобы запоминать дорогу, и речи не было, да и не было там никакой дороги — конь понесся прямо через лес, не разбирая дороги, а я, с трудом держась в седле, лишь матерился на всех известных мне языках, глядя прямо перед собой. Тем неожиданней было увидеть прямо перед лицом крупную ветку, вынырнувшую буквально из ниоткуда. Уклониться я уже не успевал, и закономерно грудью врезался во внезапно возникшее препятствие, вылетев из седла.
— Так вот что ощущают всадники, получившие на полном скаку удар копьем, — именно эта мысль мелькнула в голове за то время, пока я летел к земле. А через мгновение затылок пронзила резкая боль, от которой я провалился в беспамятство.
* * *
— Уууу, — тихонько подвывал я на одной ноте, с трудом борясь с постепенно отступавшей тошнотой — похоже, мне повезло, и моему бренному телу досталось гораздо меньше, чем я полагал. И, будто отвечая, в лесу послышался ответный вой, вот только на этот раз он принадлежал отнюдь не людям. Удивительно, но от призывного гласа волка голова прояснилась чуть ли не мгновенно — боль в голове не прошла, но мысли, тем не менее, приобрели ясность, а муть перед глазами расступилась, являя передо мной картину лесной чащи.
Смеркалось. Солнце медленно заходило, окрашивая деревья в багряные тона — до сумерек оставалось совсем немного времени, которое мне стоило потратить с умом. Оглядев себя, я сплюнул с досады — у меня не было практически ничего, что могло послужить для разведения костра. Еще в прошлой жизни я знал, что звери боятся огня, и я, по собственной глупости не захватив самого захудалого кремня, уменьшил свои шансы дожить до рассвета. Но кое-что я все же имел — длинный кинжал, который для меня был скорее мечом, каким-то чудом остался в ножнах на поясе, внушая определенную надежду. Впрочем, чтобы отбиться от стаи голодных животных, этого было мало. Говорят, что при встрече с волком надо казаться больше — волки, являясь довольно умными животными, стараются не нападать на добычу, если она представляет для них опасность. В моем положении попытка показаться крупнее была обречена на провал — сказывался возраст. Оставалось лишь залезть на дерево и ждать, пока хватившиеся люди меня не найдут. И я тешил себя надеждой, что это произойдет до того, как я свалюсь вниз от усталости. Волк — зверь не только умный, но и упрямый, и ждать, к сожалению, умеет.
Негромкое рычание раздалось из ближайших кустов, заставив меня еще крепче сжать в руке единственное оружие. На лесную прогалину нетвердой походкой, слегка шатаясь из стороны в сторону, вышел волк. В подступающей темноте глаза зверя, казалось, потусторонне светились, делая облик животного еще более зловещим. Однако больше всего меня напугали отнюдь не глаза — шерсть волка местами облезла, обнажая болезненного цвета кожу, а пасть зверя была полна пены. Волк оказался больным. С одной стороны, это было хорошо — больных соплеменников волки прогоняют из стаи, а значит, противник был, скорее всего, один. Кроме того, судя по виду, волк давно не ел, что в сочетании с болезнью наверняка не лучшим образом сказалось на его силе. С другой стороны, больному животному будет достаточно одного укуса, чтобы отправить меня на тот свет — в Средние века бешенство, как и множество других болезней, было для человека смертельным приговором. К тому же, я не знал реальных возможностей зверя, но полагал, что даже в таком состоянии животное само по себе будет для меня крайне опасным.
Коротко рыкнув, волк медленно стал сокращать дистанцию. Я отошел к дереву, на всякий случай прикрыв спину — из рассказов замкового ловчего я узнал, что волки предпочитают нападать со спины, и именно поэтому не стоит бежать от стаи — у животных срабатывает охотничий инстинкт. Лезть на дерево было уже поздно — для этого мне надо было развернуться спиной к зверю, что, как уже сказал, было недопустимо. Оставалось лишь драться. Быстро сняв куртку, я, не сводя глаз с животного, намотал ее на руку, после чего выпрямился, стараясь выглядеть крупнее обычного — это давало шанс на то, что волк посчитает меня слишком опасной добычей. Впрочем, как показала практика, это не сработало — волк был слишком голодным, и продолжал идти ко мне, на ходу готовясь к прыжку. К груди подступил ледяной ком, и от напряжения меня начало потряхивать. Кровь, прилившая к голове, оглушительно бухала в ушах, отчего казалось, будто сердце волшебным образом переместилось к голове. Оскалившись, я закричал на волка, из последних сил стараясь избежать схватки. Но мое действие оказало прямо противоположный эффект — яростно рыкнув, зверь коротко разбежался, и прыгнул на меня, распластавшись в воздухе.
Несмотря на то, что я ожидал атаку, волк оказался слишком быстрым. Увернуться я не смог при всем желании, лишь успел в последнее мгновение выставить перед шеей руку с намотанной курткой. А через секунду на предплечье сомкнулись неожиданно сильные для больного животного челюсти, и вцепившийся зверь сбил меня с ног, повалив на землю. От удара голову вновь прострелило болью, но, к счастью для меня, волк не сообразил, что не смог добраться до вожделенного мяса. Вместо этого животное принялось мотать головой, стараясь вырвать кусок мяса. Хватка на руке была чудовищной — казалось, еще немного, и зверь попросту сломает мне кости. С трудом оправившись от боли в голове, я, перехватив кинжал поудобнее, с небольшим замахом вонзил лезвие в бок больного монстра до половины рукояти. Зверь взвыл от боли, но хватку не ослабил — казалось, ранение лишь придало ему сил. Челюсти еще сильнее сжались на руке, отчего кости жалобно затрещали. Не помня себя от боли, я раз за разом наносил удары в незащищенное ребрами брюхо, отчаянно надеясь достать до органов твари. Волк же, приглушенно воя от боли, забил лапами, разрывая рубашку. Несколько ударов пришлись на незащищенную грудь, расцарапывая кожу. Это привело меня в ужас — если зараженная кровь волка попадет мне на раны, можно будет заказывать могилу. Собрав все свои невеликие силы, я толкнул зверя, переворачивая его на спину. Руку вновь простелило болью — животное явно не собиралось упускать свою добычу. Но на этот раз я, будучи сверху, получил простор для новых ударов. Отчаянно заработав руками, я раз за разом наносил все новые раны противнику, буквально превращая внутренности зверя в одно кровавое месиво. Наконец, волк ослабел — похоже, потеря крови и раны дали, наконец, о себе знать. Зверь перестал сучить лапами, и лишь хватка на руке по прежнему была мертвой. Собравшись с силами, я приподнялся, и, приставив клинок к горлу животного, всем весом надавил на рукоять. Кинжал вошел в шею неожиданно легко и, скользнув по позвоночнику, ушел в сторону, распарывая глотку, мышцы и кровеносные сосуды. Волк захрипел, пена на рту окрасилась красным. Последний удар оказался смертельным — через несколько секунд волк конвульсивно задергался и, тихо рыкнул напоследок, словно проклиная меня, затих. Первый бой в этом мире закончился. Тотчас же тело налилось свинцом — адреналин, выйдя из крови, оставил после себя лишь усталость. Обессиленно свалившись с мертвого зверя, даже после смерти не разжавшего челюстей, я тяжело выдохнув, провалился в беспамятство, лишь краем сознания успев отметить приближающиеся звуки человеческой речи. Меня наконец-то нашли.
