Вигил -2

— Дай сюда, — она протянула руку к своему поясу и ловко застегнула его.

Ему показалось, что она облегченно выдохнула погладив кобуры. Идти сама Квинтиус не смогла и Луцию пришлось закинуть её руку себе на плечо. Чертыхаясь и петляя они кое как доковыляли до конца улицы.

— Куда теперь? — сипло спросил юноша, которому все эти темные проулки казались на одно лицо.

Квинтиус молча махнула рукой направо. Спустя еще десяток поворотов и подворотен Луций окончательно уверился, что они идут не в гостиницу. Район и близко не был ему знаком. События развивались совершенно не так, как он планировал. Вместо тайной вылазки на территорию потенциального врага получилась практически миссия спасения. Судя по шипению Квинтиус и её неуверенным движениям, выдающим головокружение, её приложили до сотрясения мозга. Оно, что интересно, не помешало ей найти правильную дорогу. Остановившись у дома с темными окнами Луций уже приготовился произнести прочувствованную речь об абсурности происходящего и их завтрашнем отъезде, когда женщина отцепилась от него и прислонилась к дощатой двери, в которую заколотила ногой. Опешивший юноша открыл рот, чтобы возмутиться и тут же закрыл его, потому как в доме зажегся свет и на порог вышла невысокая всклокоченная женщина лет пятидесяти на вид.

— Грета, я... — начала Квинтиус тихо.

— Мария?! — удивление на её лице быстро сменилось гневом. — Бешеная! Куда ты опять влезла, чтоб тебя османы драли?!

Недовольство не помешало женщине подхватить Квинтиус и зайти вместе с ней внутрь, беспрестанно ворча и ругаясь. Луций чуть не остался снаружи, в последний момент придержав дверь и скользнув следом.

— Этот с тобой? — кивнула на него Грета, устраивая эфириа на деревянной скамье.

— Да, — ответила наставница и приложила руку ко лбу поморщившись, видимо, голова болела сильно.

— Садись и молчи, — женщина указала ему на кривоногий щербатый стул у такой же щербатой стены и погрузилась в глубины шкафа, стоявшего в углу чистой, но бедно обставленной комнаты. — Вот. Эти помогут, — она выставила на стол четыре бутылька, в которых что-то плескалось.

Квинтиус без вопросов заглотила первые три и скривилась еще сильнее, занюхала рукавом и хлопнула последний.

— Грета, твои лекарства как всегда совершенно отвратительны на вкус, — сообщила она продышавшись.

— А то! — ничуть не смутившись отозвалась женщина.

— Не будем тебя стеснять, — эфириа вытащила несколько денариев, положила их на стол и шатаясь встала. — Урбаны...

— Не должны знать о том, что ты была тут, — закончила она за неё фразу. — Идите уже!

Наставница улыбнулась и доложила еще денарий. Двигалась она намного свободнее, чем до прихода к этой торговке лекарствами. Луций молча встал и последовал за пошатывающейся Квинтиус.

— Кто она такая? — спросил он спустя пару шагов.

— Та, кто поможет и не разболтает легиону или урбанам, — сухо ответила эфириа продолжив ковылять вперед.

С обреченным вздохом Луций поднырнул ей под руку, а то еще упадет, тогда он её не поднимет. Наставница была почти на голову его выше и, наверное, на добрый талант тяжелее. К счастью, она ничего не сказала и таким пошатывающимся дуэтом они двинулись дальше, качаясь из стороны в сторону. К тому времени как впереди показалась знакомая вывеска 'Сломанного гладиуса' Луций уже пару десятков раз поругал себя за мягкотелость. Надо было оставить её там же, сама бы придумала, как выбраться! Если бы вернулся назад во времени, то точно ушел бы с остальными зеваками, так голосившими по приходу урбана. Все его османово любопытство! Самообмана хватило не надолго. Луций признался, что не бросил бы Квинтиус в любом случае. Пусть она и совершенно невыносима.

В зал на первом этаже они ввалились под оглушаюший звон колокольчика. Неужели он так громко звенит? Юноша поморщился и пошел к лестнице на второй этаж. Заспанный хозяин поймал их уже у входа в комнаты.

— Все в порядке, — хрипло сообщила ему Квинтиус и приложила ладонь к двери, снимая эфирный замок, дождалась пока мужчина уйдет, и повернулась к Луцию вцепившись в косяк. — Иди спать. Завтра выезжаем.

Уже заходя в свою комнату юноша услышал тихое 'спасибо' от неё. Оглядев небольшой беспорядок послал все в бездну и завалился на кровать. Пока раздевался глаза слипались. Стоило коснуться головой рыхлой подушки, пропахшей дешевым мылом, как сон выветрился сам собой. За окном круглая луна позла по непривычно темному и чистому южному небу. Кровать некстати сопровождала скрипом каждое движение и разгоняла остатки дремы. Как ни старался он отогнать мысли, те сами собой возвращались к прошедшему дню и Квинтиус. Луций поймал себя на том, что сравнивает её со старшим братом, Северусом. Если двух первых сыновей, Публия и Децима, отец готовил на смену себе, то Северус добился попадания в легион. Наставница была похожа на него своим упорством и умениями. Кто тот Луций, о котором говорил Йонан? Где она научилась так драться, не уступая армейскому эфириусу, которых натаскивают годами? И, самое интересное, каким образом смогла поступить учиться на вигила? Все эти вопросы оставаясь без ответа теснились в его голове, пока сон, наконец, не сморил юношу.

За стеной Мария шипя и ругаясь прочитала формулу очередной 'оживлялки', прочистившей, наконец, голову. Неудачный день начался плохо и заканчивался не менее катастрофически. Стычка с поганцем Йонаном — последнее, чего она желала. Чтоб его османы драли! Еще и Септимий... Какого сраного тиккануа он там забыл? Следил за ней? Что ж, зрелище вышло знатное, он, наверное, доволен. Усмехнувшись она повернулась на бок и мгновенно заснула.

3

Палящее солнце скрывалось за полупрозрачными и редкими облаками до обидного ненадолго. Мария смотрела на вспотевшего Септимия и радовалась, что заставила его прикупить шляпу. Если бы не она, уже пришлось бы лечить юношу от солнечного удара. В седле он держался до противного хорошо. Некстати вспомнились собственные первые попытки оседлать копытный транспорт, тогда Базилина сжалилась и нашла ей учителя, который обычно занимался с детьми. Хорошо хоть не заставили разъезжать на пони. Долгие тренировки и постоянная практика во время работы здесь в колонии научили ездить с достаточной сноровкой, но посадка Септимия выдавала навык, полученный еще в детстве, отчего казалась особенно изящной и легкой. Еще один штрих к его портрету отпрыска родовитой и богатой семьи.

К чести юноши, за весь день пути Мария не услышала от него ни одной жалобы, хотя по привычке выбрала пустынный маршрут, объезжая расплодившиеся рапины. Их хозяева слишком болезненно относились к любым чужакам и они бы потратили больше сил, уверяя их в своей благонадежности, чем отдохнули. Значок вигила для них не являлся весомым доказательством, скорее, причиной насторожиться. Самые законопослушные жили в поселениях или работали на Империю, рапины держали сбежавшие от закона, долгов или темного прошлого отщепенцы, которые защищали себя сами, не полагаясь на легионеров. С легионом у них вообще были натянутые отношения, в которые лезть себе дороже. Сервилий слегка уменьшил размах грабежа патрулей, но некоторые отряды до сих пор не гнушались 'реквизировать для нужд легиона' продовольствие с отдаленных ранчо.

Случай проверить Септимия в деле предоставился уже под вечер, за милю от намеченного Марией места для ночлега. Гнилой запах они почувствовали почти одновременно и как по указке повернули головы в сторону его источника.

— Слезаем, — скомандовала она спустя пару минут молчаливой езды. — Порождения пугают лошадей. И возьми армэфу, покажешь, на что способен.

Первая инфицированная тварь встретилась им в уже набегающих коротких сумерках. Койот, если так можно было назвать изменившееся жуткое создание с длинной черной шерстью, красными глазами и огромной пастью, полной треугольных зубов, утробно рычав приближался к ним. Прислушавшись Мария заключила, что это или единственное порождение или остальные слишком малы, чтобы представлять опасность, поэтому отошла в сторону и невозмутимо сообщила сбледнувшему Септимию: 'Давай!'. Парень, надо отдать ему должное, не растерялся и выстрелил два раза, но промазал. Тварь оскалилась и кинулась вперед. Прежде чем женщина оттолкнула его с пути монстра, он успел выстрелить еще два раза и последняя пуля ранила инфицированного койота в ногу, из-за чего тот ушел чуть левее и Мария увернувшись всадила две пули ему в бок, а третьей в голову прикончила. Формулу разложения пробормотала по привычке и тело твари растеклось черной лужицей. Только после этого она повернулась к Септимию, подумав, что стоило повременить и дать ему рассмотреть койота поближе, чтобы не так пугался в следующий раз.

— Не ранен? — спросила она у встающего и отряхивающегося парня.

— Нет, — пробормотал он нервно сглатывая.

— Идем закрывать.

Прорыв зиял над телом мужчины и трупами двух обычных койотов. Очевидно, на него напали и он не смог отбиться. Лошадь, судя по тем немногим следам, что разобрала Мария, ускакала куда-то на север. Лица было не разобрать, над ним хорошо поработали сначала койоты, а потом и их инфицированный сородич. Септимий отвернулся, едва сдерживая рвотные позывы. Квинтиус нахмурилась и занялась осмотром погибшего коавильтека или как минимум наполовину дикаря, о чем сообщала его слишком смуглая кожа. Одежду он носил имперскую, из оружия при себе имел только нож. Старое потертое ружье со следами зубов на цевье нашлось рядом с кустах. Магазин оказался предсказуемо пуст. Отложив Пи-7 в сторону и преодолевая брезгливость Мария занялась поиском документов. Предсказуемо, их у несчастного не оказалось, а пара бумаг в кармане настолько залились кровью, что разобрать там ничего было нельзя.

Вздохнув Мария поднялась, оценила потемневшее небо и почти скрывшееся солнце, нашла взглядом интерна, который уже пришел в себя и судя по запаху уже успел облегчить желудок. Может, хоть прорыв закроет? Всего третий уровень. Посетовав на свою невезучесть, она подошла и внимательно осмотрела Септимия, насколько позволяла набегающая темнота.

— В порядке? — она никогда не была сильна в утешениях. — Пойдем попробуешь закрыть прорыв.

Юноша молча кивнул и сжал губы в тонкую линию.

— Какой уровень? — решила отвлечь его очевидными вопросами Мария.

— Третий, — глухо пробормотал он.

— Закрывай, а я посмотрю.

Собрался он с мыслями быстро и начал выводить формулу под пристальным взглядом Квинтиус. Она с удивлением отметила изящность и легкость, с которой работал Септимий. Ей подобные манипуляции стали доступны всего года два назад после упорных тренировок. Инициация заставляла брать не умением, а силой, вложенной в формулы. Нервное напряжение не помешало юноше качественно закрыть прорыв. В сторону растерзанного тела мужчины и койтов он, правда, старался не смотреть. Сжалившись над ним Мария подобрала покоцанное ружье, вполне возможно, что по нему можно найти родню убитого. Еще её заинтересовал амулет на шее, в темноте было сложно рассмотреть, клык это или коготь, она сняла его и спрятала в карман. Когда и койоты, и погибший растеклись черными лужицами, она двинулась обратно к оставленными ими лошадям.

На ночную стоянку устраивались в молчании. Зажатый и хмурый Септимий без возражений выполнял указания Марии, чему она не сказать, что была рада. Успела привыкнуть к его неприязни и косым взглядам. Неожиданная покорность нервировала, поэтому услышав шорох от беспрестанно ворочающегося на своем одеяле юноши, решила воспользоваться своими почти нулевыми способностями психолога. Вот Таис бы, наверное, знала, что и как сказать. Но медововолосая красотка сейчас далеко и в распоряжении Септимия только наставница, которая и со своими проблемами-то не может справиться без посторонней помощи. Как назло в голову пришел разговор с Марфой Никитичной, состоявшийся около года назад, когда они окончательно расстались с Умброй. Двухдневный запой Марии закончился стремительно — от вылитого на голову ушата ледяной воды и гневных криков дородной женщины. Та волевым решением уничтожила все спиртное в доме и заявила, что теперь и Пекорис в курсе, поэтому ни капли она не получит. Первые два часа эфириа была в ярости, следующие пару дней в тоске и печали, а потом от души поблагодарила Марфу за беспокойство. Тогда-то она и начала больше курить, благо эфирная медицина лечила забитые легкие просто и быстро.

— Твой первый? — спросила она у Септимия, который мгновенно перестал вертеться и замер.

— Кто первый?

— Труп, — сказала Мария и поспешила добавить, поняв, что погорячилась. — Ты первый раз увидел мертвого человека?

— Нет, — тихо сообщил он. — Но... такого впервые.

— Не переживай, это пройдет. Гораздо сложнее, когда сам убиваешь, того первого никогда не забудешь — уверенно заявила она и сразу осеклась.

'Утешительница, твою мать!', — выругалась про себя.

— Звучит угрожающе, — нервно хохотнул Септимий. — Думаешь, мне придется убивать?

Она замолчала, даже не обратив внимания на вопиющее нарушение этикета, ведь как к старшей он обязан был обращаться к ней на 'вы'. Гораздо сильнее её занимало, как сказать ему, что, скорее всего, придется.

— Надеюсь, что ты уедешь отсюда без мертвецов за спиной, но лучше быть реалистом, — наконец честно призналась.

— И кого мне надо будет прикончить?

— Надо? — переспросила она и усмехнулась. — Никто тебя заставлять не будет. Просто в какой-то момент придется делать выбор, или ты, или тебя. И времени на принятие решения не будет. Совсем.

На этом их разговор затих. Септимий пробурчал в ответ что-то невнятное и поспешил успокоиться, пока наставница снова не решила рассказать ему какую-то жуть, от которой станет только хуже. Мария удостоверилась, что юноша заснул и сама провалилась в свои жуткие сновидения, которые у кого другого сошли бы за кошмары, а для неё были обычным явлением.

К Колонии у Озера они подъехали на следующий день, когда солнце уже катилось к закату. Дневной переход вымотал Септимия и тот не проронил ни слова даже увидев убогий поселок посреди равнины. Мария постаралась критически осмотреть Как со стороны и с прискорбием констатировала, что за пять лет её жизни в Южной колонии поселение почти не изменилось, только дома сильнее обветшали, да выцветшая аббревиатура CAL на фронтоне дома префекта стала еще менее читаема. Запылившийся и пропотевший Луций обреченным взглядом вяло окинул свое будущее место жительства на целый год и вслед за наставницей поднялся по ступенькам. В противовес Кастеллуму, где зелени было много, тут деревьев не росло вообще, вместо них поднимали к солнцу свои скрюченные ветки кустарники с редкими листьями, выделяющимися на фоне выжженной солнцем желтоватой травы.

— Мария, наконец-то! — префект отложил газету и воззрился на вошедших. — О! Привела-таки интерна! Эх, кажется еще вчера ты также стояла тут вместе с Клавдием, — он осекся и замолчал под мрачным взглядом женщины, чье лицо мгновенно окаменело.

— Доброго дня, Авл, — она сняла шляпу, обмахнувшись ей, тяжело опустилась на стул, отчего несчастный предмет мебели заскрипел, и показала рукой в сторону юноши. — Знакомься, Луций Септимий. Давай скорее закончим с сигнацией и я наконец приму душ, а потом подчищу запасы Марфы.