Вигил -2

Часть первая

С волками жить

1

Мария была зла. Хотя нет. Она была в бешенстве. До дома Лоака Валенса, пока еще городского вигила Кастеллума, летела на крыльях мести не разбирая дороги и замерла только напротив знакомой щербатой двери, в которую тут же заколотила сначала кулаком, а потом и ногой, почувствовав недостаток экспрессии. Вместо хозяина дома переполошились соседи, заинтересованно повыглядывавшие из окон.

— Лоак! — проорала она и мощный удар сотряс многострадальную дверь. — Открывай, зараза! Чтоб тебя тиккануа сожрали и потом срали до самого Нового Рима!

Она ввернула еще пару ругательств, подслушанных в свое время у самого Валенса и со вздохом вынуждена была признать — поганец свалил из города. Никак смекнул, что дело пахнет бизоньим дерьмом, и поспешил ретироваться, чтобы переждать в безопасности первую волну её гнева. В отсутствие главного виновника своих новых бед, Мария решила пообщаться с непосредственным его соучастником, префектом вигилов в Южной Колонии Неоклом Авлетосом, с которым они были в состоянии затяжной холодной войны с первой же встречи. В магистрат зашла уже практически контролируя себя, но у кабинета префекта не удержалась и постучала раза в три громче обычного.

— Префект Авлетос, — она уставилась на мужчину, ни капли не изменившегося с их последней встречи.

По-прежнему затянут в черный мундир вигила. Мария, когда в первый раз увидела, подумала, что выкурила вместо табака сушеные грибы и словила глюк в виде ожившего имперского агитплаката. Не хватало надписи Semper vigilo и гербового венка, мол, доблестные вигилы всегда на страже. Она бы не удивилась, узнай, что Авлетос не снимает форму даже на ночь и в термах. Высокий, зараза. Лицо мужественное и сосредоточенное, прямо иди и ваяй бюст в мраморе, для статуи в полный рост подкачала фигура, которая слегка расплылась за почти четыре года на должности. В остальном просто идеальный образ вигила, сложившийся у обывателя, а под ним прятался самый обыкновенный солдафон.

— Квинтиус, — скривился он увидев вошедшую Марию.

Впрочем, он всегда кривился, когда видел её, потому как считал, что место женщины дома с детьми, а не среди вигилов.

— Что это такое? — положила она перед ним на стол бумагу.

— Передача трансмиттера, Квинтиус, — он посмотрел на неё серьезно, поначалу она, наивная, полагала, новый префект так издевается, теперь же знала, что нет.

— Я знаю, что это передача, сожри её тиккануа, — прошипела она. — Я спрашиваю, что в ней написано?

— Ты назначена наставником интерна... — Неокл всмотрелся в текст.

— Да помню я как зовут того несчастного, — отмахнулась она. — Как вообще такое произошло, что меня назначили наставником?!

— Потому что вигил Валенс... — начал Авлетос и Мария снова его прервала.

— Да знаю я, что он по какой-то липовой причине отбрехался от сей великой чести, — поморщилась она, постепенно от этого бессмысленного разговора возвращаясь в состояние бешенства. — Авлетос, у вас не нашлось лучшей кандидатуры, кроме меня?! Не ваши ли это слова, что женщине не место в вигилах, и мне стоит скорее подыскать себе мужа и не выделываться?

— Квинтиус, ты будешь наставником. Это приказ, — голос и взгляд префекта стали жесткими, сообщая всем, что он вошел в начальственное состояние, в котором становится совершенно непрошибаем.

— Буду, буду я наставником, Авлетос. Объясните только, почему я?! У вас есть десяток вигилов куда более подходящих для этой позиции, — попыталась она достучаться до Неокла.

— Квинтиус, не вы одна подчиняетесь приказам. Солдат не обязан знать причину, чтобы выполнить порученное.

— То есть, к вам приказ о назначении меня наставником пришел сверху? — уточнила она, сдерживая желание взять префекта за его идеально отглаженный мундир и хорошенько потрясти.

— Я ничего подобного не говорил.

— Хорошо, я вас поняла, — со вздохом она встала. — Приступаю к выполнению, префект.

— Свободна, Квинтиус.

'Он бы еще сказал вольно!' — она закатила глаза.

— Авлетос, осмелюсь снова напомнить, что корпус — не легион и вигилы не легионеры.

— Свободна, Квинтиус, — с нажимом сказал мужчина и на его скулах заходили желваки.

Конечно, как он мог забыть их долгий спор, в ходе которого Мария безуспешно пыталась донести до него озвученную выше мысль.

Смирившись с неизбежным она надела шляпу и вышла под палящее солнце. За пять лет оно покрыло её кожу загаром и выбелило волосы, которые из каштановых превратились в светло-русые. Посмотрев на часы, украшавшие магистрат, Мария выругалась и заторопилась в порт. Зайти к трибуну уже не успевает, придется первым делом встретить свою головную боль на ближайший год. Настроение испортилось окончательно, когда прочитала имя интерна. Луций Септимий. Да поглоти её эфир, что за оскал Фортуны?! Почему именно Луций?! Почему не Гай или Галл, в одном Кастеллуме живет минимум с пару сотен Гаев и Галлов. Почему Луций?! Марии казалось, она слышит злорадный смех богини судьбы или, скорее, кого-то из кровожадных богов мексика, которым только дай поглумиться над людишками.

Чтобы сократить дорогу идти пришлось через рыбный рынок, чья вонь полотном лежала над дощатыми навесами и расползалась по окрестностям. У причалов загружались и разгружались пузатые корабли, спешившие пересечь Атлантику или вернуться в Новый Рим до начала сезона штормов. На одном из них как раз и должен был приплыть пока еще неизвестный, но уже активно раздражающий Марию Септимий. Нужный ей корабль обнаружился на первом же, самом широком и дорогом для стоянки пирсе. 'Лилия', помнится, причалила намного дальше. Да и нет уже 'Лилии', затонула меньше года назад, капитан доигрался и попал в сильную бурю. Тогда многие не вернулись и океан собрал богатую жертву.

Простора для догадок не было, возле единственной пришвартованной шхуны стоял парень в окружении трех больших саквояжей. 'Чего же он с собой набрал?' — недоумевала Мария, которой в свое время хватило одного и раза в четыре меньше. Пользуясь тем, что недавний студент её не заметил, она рассмотрела своего интерна. Издалека рост прикинуть сложно, зато хорошо виден чистый, хоть и слегка мятый мундир. Еще один фанат форменного облачения на её голову. Курчавые волосы коротко стрижены, прямой нос, большие глаза, вылитый Давид Микеланджело. Ох и натерпится она еще с этим красавчиком!

— Луций Септимий? — спросила она, подойдя ближе.

— Да, — и с вызовом. — А вы кто?

— Твой наставник. Мария Квинтиус, — она подметила, что Септимий ниже её примерно на полголовы.

— Женщина? — скривился он. — А как же Лоак Валенс?

— Вот найдешь его, можешь сам спросить, — проворчала она и посмотрела на корабль, где все готовились к отплытию не обращая внимания на двух вигилов. — С командой попрощался?

— Э... Да, — замялся он и неприязненно посмотрел на корабль.

— Тогда пойдем, — она пошла к началу пристани.

Не услышав за спиной шагов, догадалась о затруднениях юноши и обернувшись удостоверилась в том, что утащить свой багаж Септимию будет сложно. Пыхтя, кряхтя и побагровев от натуги он схватил в каждую руку по саквояжу, а третий пинал вперед ногой и бросал злобные взгляды на женщину. Мария хмыкнула и развернулась. Интересно, как он решит вопрос? Когда они дошли до нагромождения ящиков, вокруг которых ходил довольный квестор с помощником, Септимий бросил на землю багаж, с видимым усилием удержал себя от того, чтобы опереться на колени и отдышаться, заозирался по сторонам. Она приготовилась наслаждаться зрелищем, но была разочарована. Если первый пойманный юношей коавильтек послал его, то второй согласился тащить два саквояжа, правда, содрал за это целый денарий, с которым Септимий расстался подозрительно легко. А он богатый мальчик!

— Мы идем в гостиницу? — спросил он, когда они прошли уже две улицы.

— Нет, — она посмотрела на его пропотевший мундир, мокрое лицо и поставила в памяти зарубку отправить несчастного на покупку шляпы и прочитать лекцию о вреде форменной одежды на палящем южном солнце.

— А куда тогда?

— В штаб легиона.

— Легиона? — от удивления он едва не выронил саквояж. — Зачем?

Она слегка приподняла шляпу и пристально посмотрела на юношу, оставив вопрос без ответа, за что заслужила еще один прожигающий взгляд в спину. На входе легионеры не пропустили смуглого носильщица и Септимию пришлось снова повторить трюк с пинанием багажа. Мария задумалась, сколько она будет общаться с трибуном не известно, а этот красавчик скоро заработает тепловой удар. В итоге привела того на конюшню, там хотя бы тень и никто не будет спрашивать, что это за непонятный парень ошивается на территории штаба.

— Мне ждать тут?! — он брезгливо оглядел пустующее стойло.

— Да.

— Я иду в гостиницу!

— Сейчас ты никуда не пойдешь и посидишь по крайней мере полчаса в тени, — она поманила конюха. — Принесешь ему попить, хорошо? — дождавшись утвердительного кивка от него снова повернулась к юноше. — Еще немного и у тебя будет тепловой удар.

— Если бы мы сразу пошли в гостиницу...

— У меня дела в штабе, — прервала его она. — А оставлять тебя надолго одного я не собираюсь. Еще влипнешь в неприятности.

— С чего это?

— С того, что я твой наставник теперь, пожри тиккануа Лоака! И отвечаю за тебя.

— Я сам в состоянии о себе позаботиться! — вспылил он. — Чтобы за меня отвечала женщина?!

Их оживленный диалог постепенно превращающийся в ссору прервал появившийся с водой конюх.

— Пей воду и жди меня, — сказала она. — Советую переодеться, ходить в мундире по такой жаре невозможно. Надеюсь, у тебя есть еще какая-то одежда... И не вздумай бродить по штабу. Значка у тебя нет, а забирать тебя из тюрьмы у меня нет никакого желания.

Чтобы избежать дальнейшего выяснения отношений Мария поспешила ретироваться, пока запарившийся Септимий пил воду. Вот ведь проблема на её голову! Мальчишка! В штанах и в голове ещё ветер гуляет! Самой ей тоже не мешало бы охладиться, но кружка воды тут не поможет, а являться к трибуну после обливаний не лучшая идея. Их отношения последнее время и так знатно испортились. Квинтиус металась между остолопом Авлетосом и хитрюгой Сервилием, пытаясь не сгореть меж двух огней и как никогда понимала трибуна с его любимым выражением про держание волка за уши. Порой казалось, что у неё таких волков два и обоих она схватила не за уши, а за хвосты, и те время от времени огрызаются и пытаются оторвать от неё кусок пожирнее.

Префект забывал, что он вигил, а не легионер; трибун — что он легионер, а не вигил; и оба всегда прекрасно помнили только одно — Квинтиус вывернется из любой переделки, поэтому можно давать ей взаимоисключающие приказы и подманивать разной степени приятности наградами. Таким образом вместо того, чтобы отправиться куда подальше из дыры, именуемой Колония на Озере, а заодно и из Нового Света вообще, Мария осталась тут еще на год. Первым начал её уговаривать в любимой топорной манере Авлетос, и уговоры эти больше походили на попытки зажать в угол. Вторым номером зашел Сервилий, взявший на вооружение не кнут, а пряник, и сделал Квинтиус предложение, от которого она желала отказаться до зубовного скрежета, но, конечно же, не смогла. Трибун ни много ни мало пообещал ей протекцию для гарантированного попадания в преторианскую гвардию, где служила целая контуберния вигилов.

У знакомой двери она постучалась и зашла услышав приглушенный голос Сервилия. За четыре года он не сильно изменился: появились новые морщины в уголках глаз, а складки на лбу стали глубже, темно-русые волосы припорошила седина, однако подтянутая фигура и цепкий взгляд остались такими же и сейчас он буравил им вошедшую Марию. Как и обычно с трибуном, понять, что он думает, не представлялось возможным. Последние два года он руководил не только Отдельной разведывательной манипулой, но и являлся негласным командиром всех находящихся в Южной колонии сил легиона, чем ещё сильнее злил Авлетоса.

— Квинтиус, — он оторвался от бумаг и кивком предложил ей сесть.

— Сервилий, у меня такое ощущение, что вы не удивитесь даже если посреди Кастеллума вырастет вулкан и засыпет весь город пеплом, потому как будете знать об этом еще за месяц, — хмыкнула она.

— Давай к делу, я тут не сижу целыми днями, ожидая, когда ты ко мне заглянешь, — нахмурился он.

— Что вам известно о побеге Валенса и его несостоявшемся наставничестве? Какого голожопого иника мне вообще дали этого мальчишку?! — не удержалась она от эмоционального высказывания.

— Квинтиус, ты кажется, ошиблась кабинетом, — невозмутимо сообщил он.

— Нет, не ошиблась. В отличие от Авлетоса, вы что-то знаете, да и он проговорился, что приказ о назначении меня наставником пришел сверху.

— Не отвяжешься ведь, — вздохнул он и откинулся на спинку стула. — Да, я что-то знаю, — передразнил он её, — но тебе этого знать не стоит.

— Такое ощущение, что меня хотят занять интерном, чтобы я меньше обращала внимание на происходящее в Кастеллуме...

— Возможно, — трибун был непреклонен.

— И куда пропал Валенс вы тоже не знаете, — она прищурилась, — или не скажете.

— Ты сама ответила на свои вопросы. А сейчас дай мне поработать Квинтиус, — и он указал ей на дверь.

От трибуна Мария вышла в еще более поганом настроении, чем до этого, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Поймала знакомого адиутора и спросила, где может найти Умбру, выяснила, что тот не в городе и неизвестно когда вернется, про Урсу он тоже ничего определенного не сказал, мол, должен быть в казармах, а там он или нет, не известно. Отправилась к конюшням, втайне надеясь, что Септимий сбежал и она отыграется хотя бы на нем. Поганец, к сожалению, был на месте и уже переоделся. Взглянув на щегольские брюки из отливающей материи и рубашку с рюшами Мария уже готова была заставить его обратно напялить форму. И это последний год в колонии, который она хотела отработать по возможности тихо и спокойно?!

Несчастный юноша не знал, насколько был близок к испытанию на себе силы начальственного гнева, спас его пробегающий мимо тиронес.

— Тиронес! Номен! — гаркнула она ему почти в ухо.

— Бауэр! — вытянулся он в струнку и ударил кулаком в левую часть груди.

— Вольно, тиронес! — не сбавляла Мария приказных интонаций. — Живо найди мне легионера Лениса! Он в казармах! Исполнять!

Парень унесся дальше на всех парах. Из ворот конюшни за ней наблюдал изумленный Септимий.

— Только не говори мне, что не разбираешься в званиях легионеров? — она приподняла бровь и вздохнула, увидев непонимающий взгляд юноши.

Теперь следовало придумать, чем занять его, пока они ждут Урсу. И какого драного османа он набрал столько добра?!

— Мне страшно представить сколько ты заплатил, чтобы весь твой багаж перевезли через Атлантику, — сообщила она, разглядывая сваленные в углу стойла саквояжи.

— У меня нет проблем с деньгами, — он окинул её снисходительным взглядом, словно только сейчас замечая стоптанные сапоги, грубые штаны, мятую рубашку, порядком засалившуюся шляпу и потертые кобуры с пистолетами.

— И еще мне интересно, каким образом ты потащишь это на одной лошади, — она не повелась на провокацию.

— Куплю заводную, — парировал он.

— Тогда уж придется тебе покупать две.

— Мне? — удивился он. — Но ведь вигилам оплачивают...

— Во-первых, оплачивается одна лошадь на одного вигила, — прервала она его. — Во-вторых, технически ты не вигил, пока не получил значок. И в третьих, сам же сказал, что проблем с деньгами у тебя нет, — изогнула насмешливо бровь.

— Мне хватит и одной заводной, — упрямо заявил он. — И я сам выберу лошадь.

— Договорились. А сейчас показывай свои документы, — Мария оглянулась, нашла небольшой кривобокий табурет и устроилась на нем так, чтобы краем глаза присматривать за двором напротив конюшни.

— Сейчас? Здесь? — Септимий огляделся и посторонился, конюх завел двух кобыл и пошел размещать их в дальних стойлах, неодобрительно поглядев на женщину на его любимом табурете. В качестве компенсации она кинула ему сестерций, который он ловко поймал, не выпуская из рук поводьев.

— Да, здесь и сейчас, — ответила интерну. — Все равно ждать Урсу.

— А кто это такой?

— Увидишь, не ошибешься, — усмехнулась она, Урсульф не просто так получил свое прозвище и действительно был чем-то похож на медведя. — Давай сюда документы.

Юноша залез в один из саквояжей и вытащил хорошо прошитый кожаный конверт с тиснением по краю. Дорогая штучка! Мария бегло просмотрела копию регистрационной записи, утверждающую, что перед ней эфириус, а не самозванец. Для этого ей было достаточно посмотреть на переливающееся клеймо на предплечье интерна. Диплом ничем не отличался от её собственного, только в графе 'номен' стояло Луций Септимий, да годы обучения прописаны другие — с 2276 по 2281. Получается, он поступал как раз в то время, когда она погрузившись на проклятый 'Левиафан' пересекала океан в вонючем трюме убогой посудины. А вот и направление на работу по имперскому контракту. Она было отложила и его, но взгляд прикипел к строчке, которой не должно было быть. Как правило (и это 'как правило' равнялось девяносто девяти целым и девяти десятым процента), контракт заключался на пять лет. Никто не тратил последние накопления, чтобы оплатить учебу, а те, кто спокойно мог себе это позволить, платили сразу за все годы обучения.

Вот ведь засада! Нахально ухмыляющийся Септимий прекрасно все понимал, его имперский контракт всего на год, после этого он помашет всем тут ручкой и отчалит обратно в метрополию. Об этом говорило все, и его дорогие вещи, и та непринужденность, с которой он сорил деньгами. Наверняка поссорился с отцом или опекуном, который решил таким образом проучить мальца. Наставничество теперь виделось Марии сплошной фикцией. Что ж, ничего не мешает ей просто показать ему комнату и предоставить самому себе. Инструкции о том, чему учить интернов, не существует, предполагается, они сами охочи до знаний и будут донимать наставников. Не их случай. Определенно. Поставит круг вокруг Кака, он выбраться не сможет, а найти приключения на свою задницу в их дыре надо очень хорошо постараться.

Она отдала конверт и оглядев Септимия поняла, что её неосознанно смущало в его наряде — отсутствие армэф. Сама она привыкла и по нужде ходить с верными Дэльтой и Эпсилоном:

— Где твое оружие?

— Тут, — он кивком указал на саквояж и, заметив недовольное выражение лица женщины, добавил с сарказмом. — Неужели и в штабе легиона надо таскать с собой армэфу, чтобы ничего не случилось?

Ответить ему она не успела, потому что от входа послышался знакомый бас:

— Чтобы ничего не случилось, тебе надо будет целый арсенал выдать, мальчик!

— Урса! — Мария расплылась в искренней улыбке и вскочила с табурета, от чего он упал.

— Бешеная! — она не любила это свое прозвище, но Урсульфу была готова простить все, что угодно.

Огромный мужчина сжал её в поистине медвежьих объятиях. Ростом в пас и почти два песа, он возвышался даже над немаленькой Квинтиус, чем и воспользовался, подняв её в воздух. Густая борода, которую легионера заставляла постоянно подрезать любимая жена, заставила её немного отодвинуться, уж очень кололись волоски. Не менее буйная растительность на голове и руках делала его, действительно, похожим на бурого медведя, чему способствовала и богатырская комплекция доставшаяся вместе с истинно германским именем по линии матери. Познакомились они на одном из великолепных 'сдохнуть, но сделать' заданий трибуна и потом не раз пересекались по работе и не только. Их отношения больше всего напоминали братско-сестринские, где Урса был добродушным старшим братом, а Мария немного взбалмошной младшей сестренкой.

— Это что за прыщ? — посмотрел легионер на сбледнувшего Септимия.

— Знакомься, — не удержалась от смешка Мария. — Мой интерн.

— Да ладно! Интерн? У тебя?! — и Урса гулко расхохотался.

— Можешь сходить со мной к Авлетосу и попытаться вправить ему мозги, — развела она руками. — А еще, если встретишь Валенса, передай ему, что он труп!

— Передам, — снова хохотнул он в бороду. — По какому поводу?

— Этот сын змеи спихнул на меня наставничество, уж не знаю, как ему удалось. Чтоб его тиккануа сожрали!

— Зачем меня искала?

— Отойдем, — она покосилась на юношу и поспешно увлекла дюжего легионера наружу.

Убедившись, что никто не сможет их подслушать, она снова заговорила.

— Мне очень не нравится история с наставничеством, — нахмурилась Мария. — Начать с того, что префект меня не переносит, и это не говоря уже о более чем десятке более опытных и подходящих кандидатур на эту позицию. Кто в здравом уме будет давать интерна отработавшему всего пять лет вигилу, из которых один она сама была интерном?

— Я тебя понял. Давай к делу, — серьезное выражение лица Урсы диссонировало с его образом рубахи-парня, но было хорошо знакомо женщине.

— Поэтому я считаю, что кому-то очень надо, чтобы я оказалась занята мальчишкой и как можно реже появлялась в Кастеллуме. Также Авлетос намекнул, что приказ о назначении меня наставником пришел ему сверху.

— Была у трибуна?

— Да, он меня послал куда подальше, но дал понять, что кое-что знает. Не нравится мне это. Будь осторожен, Урса, — она взволнованно посмотрела на легионера.

— Я всегда осторожен...

— Только иногда это не помогает, — закончила фразу Мария и горько усмехнулась.

— Зайдешь к нам? Мина будет рада, — сказал он прощаясь у входа в конюшню.

— Постараюсь вечером.

Крепко сжав друг другу предплечья они попрощались и Квинтиус повернулась к своему интерну.

— Пойдем, пройдешь сигнацию и наконец оставим твои тюки в гостинице.

С великим трудом дотащив саквояжи до выхода из штаба легиона Септимий заозирался в поисках нового носильщика и вытащил из кармана целый денарий.

— Лучше не свети деньгами, — покосилась она на монету, а потом указала на здание напротив. — Магистрат там.

Юноша зло на неё посмотрел, но ничего не сказал и продолжил переть свой багаж самостоятельно. Внутри она сжалилась над ним и пообещала посторожить, отправив самостоятельно отметиться к неизменному старичку, чье имя Мария так и не смогла запомнить.

— Пусть запишут, что мы завтра уезжаем, — сказала она.

В 'Сломанный гладиус' они пришли спустя полчаса. Пока Септимий оплачивал комнату и устраивался, она успела освежиться в душе, с утра закинув вещи сразу же побежала на сигнацию и выяснять отношения с Валенсом. Где же он отсиживается? Из-за этого интерна она и до 'Хромого легионера' не дойдет. Надо было предложить Урсе туда сходить. Несмотря на всю её симпатию к Минасе, зрелище их счастливой и влюбленной пары слишком сильно било по эмоциям. Хотелось чего-то похожего, такой же теплой радости и молчаливого понимания. Взамен у неё будет несносный интерн с не менее несносным именем, рождающим слишком много тяжелых воспоминаний. Луций. Его образ почти стерся из памяти и его место сначала неудачно занял Росций, сменившись еще более неудачной кандидатурой. Умбра. Пожри её эфир, как хочется выпить!

В дверь Септимия Мария заколотила так, словно пыталась выместить на ней все свое плохое настроение. Взъерошенный юноша открыл дверь и старательно прикрыл спиной беспорядок на заднем плане.

— Собирайся. Пообедаем и пойдем за лошадью, — не дожидаясь ответа она развернулась и направилась вниз.

Любимое мясо с кровью и крепкий чай, к которому принесли свежую 'Акту Кастеллума', почти примирили её с действительностью. После событий четырехлетней давности, когда она оказалась разменной монетой в игре трибуна с бывшим префектом вигилов Паулусом Силием, Мария отказалась от практики невмешательства и старалась быть в курсе всех мало-мальски важных событий Южной колонии и Империи вообще. Как показал первый год её практики, если ты живешь в заднице мира и не думаешь практически ни о чем, кроме как о том, как выжить, это не гарантия того, что неприятности обойдут стороной и тебя забудут.

Просмотрев по диагонали поправки в законы, она подняла глаза на появившегося около столика Септимия. Он тоже сходил в душ и переоделся, очевидно, в самое скромное из своего гардероба: черные форменные штаны и коричневую рубашку, чью дороговизну выдавала затейливая золотая вышивка по вороту. Услышав список блюд от подавальщицы, которую Марк нанимал в высокий сезон, интерн заказал то же самое, что и Мария, за исключением чая, предпочтя ему пиво.

— Советую отказаться от пива, — сделала она попытку наладить отношения. — Кислятина несусветная.

— Выпить за начало такой практики как раз подойдет, — он криво улыбнулся и сел рядом.

Прикрывшись актой женщина наблюдала как брезгливость на лице интерна на пару мгновений сменяется беспомощностью. Дезориентированный новым местом и знакомствами Септимий решил первым делом показывать зубы. По хорошему, сейчас между ними стояли только собственные предубеждения, у него против женщин, у неё против богатеньких сосунков. Вполне возможно, что он не так уж и плох. Да и есть ли у неё другие варианты? Придется как-то уживаться.

— И чем же ты заслужил ссылку в Южную клоаку? — она намеренно использовала уничижительное название колонии, которым пользовались в метрополии.

— С чего такой интерес к жизни прыща? — зло бросил он и тут же скривился, очевидно, пожалев о сказанном.

— Не обижайся на Урсу, меня он вообще в первую нашу встречу назвал бешеной креветкой, — успокоила его Мария и невозмутимо отхлебнула чай.

— Креветкой? — он удивленно посмотрел на неё, словно пытаясь найти сходство.

— Не похожа, да? — она подняла одну бровь. — Так почему ты тут оказался?

— Разошелся во мнениях по одному вопросу с отцом, — сухо сообщил он, уставившись в столешницу и поспешил отвлечься на принесенную еду.

— Настолько, что он отправил любимого отпрыска рисковать жизнью?

— Почему рисковать жизнью? — озадаченно спросил он. — И потом, это всего на год.

— За год многое может произойти, — многозначительно сообщила женщина, отпив чай. — А насчет риска, он вполне реален. Вигилы тут в основном закрывают прорывы, по десятку в неделю. И не все они первого или второго уровня.

— Я видел прорыв пятого! — гордо заявил юноша, на что Мария только фыркнула.

— А закрывал? — вкрадчиво спросила она и услышала ожидаемое молчание в ответ. — Теперь придется научиться. Стационарный щит стоит только в Кастеллуме, Колонию на Озере накрывает динамический.

— Мы туда поедем? — Мария кивнула и он продолжил. — Где это?

— Если Южная колония — это задница Империи, то наш Как — это задница Южной колонии, — она не удержалась от смешка.

Разговор заглох сам собой, Мария хотела дочитать газету, а Септимий доесть. Выйдя из гостиницы она первым делом показала ему лошадь, что привела для интерна из поселения, и обратила внимание на размер сумок, которые ну никак не могли вместить содержимое даже одного из его саквояжей. Юноша, однако, и бровью не повел и они пошли за покупками. Со средством передвижения разобрались быстро, оказалось, он и правда знает толк в лошадях, даже заставил ушлого коавильтека сбавить цену. Сложнее вышло со шляпой, которую Квинтиус заставила его купить в приказном порядке. Он перемерил половину лавки, пока успокоился. Потом Мария заставила его купить справочник по званиям и знакам отличия в легионе и посоветовала взять побольше книг на свой вкус, чтобы было чем занять себя в поселении.

Обратно они двинулись в сопровождении нового носильщика, которого Септимий ловко выцепил из толпы нищих. Больше всего Марии хотелось вернуться в гостиницу и передохнуть. Раздраженно разглядывая разложенные на прилавках импровизированного рынка товары она краем глаза зацепила набор деревянных легионеров, мастерски вырезанный и затейливо разукрашенный. 'Виктору понравится!' — сразу подумала она и, не задумываясь, купила совершенно не торгуясь. Септимий с плохо скрываемым любопытством смотрел на мешок с детскими игрушками в её руках, но не задавал вопросов, чему женщина была очень рада. Она не любила говорить с кем-то о сыне Росция. В гостинице Мария оставила интерна и поспешила на почту отправить подарок и письма, накопившиеся за месяц.

2

Луций Септимий, четвертый сын сенатора Вирия Септимия лежал на скрипящей от любого его движения кровати и с тоской оглядывал убогую обстановку временного жилища. Южная колония не пользовалась популярностью. Акты писали лишь о бесконечных стычках с дикарями, да про безуспешные попытки заставить провинцию приносить существенный доход. Об отказе отца оплачивать его обучение Луций узнал в начале последнего года обучения, когда его вызвали и в приказном порядке заставили подписать контракт. До самого последнего момента он надеялся, что это шутка, и лишь узнав о месте назначения, указанном в направлении, начал осознавать свои неприятности. К счастью, содержания отец его не лишил и оно позволило купить целую каюту, по заверениям капитана чуть ли не лучше его собственной. Когда Луций увидел тот гроб с койкой и крошечным окном в дальнем конце, едва не пошел ругаться, но очень кстати по ошибке зашел в общую каюту, где чуть не задохнулся от вони и спертого воздуха, и решил удовлетвориться предоставленным жильем.

Ожидая в порту наставника он готовился ко всему, но все равно оказался обескуражен. До сегодняшнего дня всех женщин Луций разделял на тех, кого теоретически или фактически мог трахнуть, и всех остальных. На Квинтиус его метод забуксовал. Прикинув годы учебы своей неожиданной наставницы он посчитал, что ей должно быть двадцать пять или двадцать четыре, то есть самое оно для попадания в первую категорию. Однако все пошло не так. Начать с того, что он вообще не признал в ней женщину. Да и кто бы догадался? Меньше всего Квинтиус походила на женщину, и дело даже не в высоком росте или мускулистых загорелых руках, выглядывающих из бесстыдно закатанных рукавов потасканной рубахи. Она ходила быстро, говорила резко, таскала целых две армэфы с потертыми от частого использования рукоятками и еще с пяток ножей. Луций пытался выразить одним словом свое впечатление и не мог, мастер Наталис бы точно был недоволен и задвинул очередную речь про важность риторики для дисциплины ума.

А Урса? Бездна, да он чуть в штаны не наложил, когда этот громила ввалился на конюшню и заревел свое 'бешеная'! И этот матерый легионер относился к Квинтиус как к равной? Что же она сделала, чтобы заслужить такое?! По Университету про неё ходили противоречивые и дикие слухи, часть из которых распускали завистливые девчонки. Так, согласно одному, у неё был роман с самим главой купеческой палаты. Еще часть сплетен состояла из разной степени кровавости историй о том, как она набила кому-то морду или засветила по яйцам. Увидев Квинтиус воочию он почему-то был готов поверить второй части слухов. Словно в ответ на его мысли он услышал звук открывающейся двери соседней комнаты, спустя минуту его наставница вышла и спустилась вниз, где заговорила с неприветливым хозяином гостиницы. Они над чем-то засмеялись и Луций со стыдом понял, что ему любопытно содержание их разговора. Осторожно приоткрыв дверь он крадучись пробрался по коридору и выглянул вниз. Мужчина бурчал себе под нос и расслышать его он не смог, зато Квинтиус говорила четко и достаточно громко:

— Он уже большой мальчик, надеюсь, додумается сидеть в своей комнате и не высовываться, — Луций понял, что речь о нем.

— ...? — что-то спросил хозяин.

— К утру. Если никого из знакомых не будет, то раньше.

— ...? — прозвучало насмешливо.

— Это уж как пойдет, — хохотнула она. — Кто же знал, что армейские решат упиться до лиловых койотов и пугать народ эфиром. Пусть скажут спасибо, что не отдала их в легион, а так проспались в камерах урбанов и с утра были свежачком!

Послышался скрип половиц и юноша поспешил вернуться в комнату. Квинтиус зашла к себе и какое-то время оттуда не раздавалось ни звука. Еще подслушивая разговор, Луций решил идти за своей наставницей, куда бы она ни направлялась. Откровенное пренебрежение с её стороны злило и заставляло делать глупости. Вытащил кофр с армэфой, сделанной по спецзаказу отца десятой Дэльтой с гравировкой по корпусу и резной рукоятью. Новая кобура с жесткой кожей слегка топорщилась, разительно отличаясь от потасканных и затертых у Квинтиус. Оделся он вовремя. Послышался звук запираемой двери, затем эфир завибрировал от охранки, что его наставница поставила на комнату. Он не смог отказать себе в удовольствии исследовать её творение, как лучший в Университете мастер по запирающим формулам. По мере изучения защиты его лицо все сильнее вытягивалось и в конце он был вынужден признать, на взлом у него уйдет пара дней и то нет гарантии успеха.

Спохватившись, вышел в коридор, осторожно притворил дверь и услышал, как внизу зазвенел колокольчик, значит, Квинтиус только что вышла. Времени пользоваться черным ходом не было, поэтому пришлось вспомнить трюки, которыми он дурил старших братьев. Когда их у тебя трое и все горят желанием помутузить 'задохлика', поневоле научишься избегать встречи с ними. Подобранным еще в порту камешком он сбил одну из бутылок за стойкой и пока хозяин ругался и оглушительно звал какую-то Лушу из кухни, проскользнул наружу. Повезло, наставница особо не таилась и её долговязую фигуру он увидел в начале проулка, где стояла гостиница. Пару раз она оборачивалась и Луций уже думал, что раскрыт, затаив дыхание прижимался к шершавым пропахшим солью доскам или какому-то тряпью, вонявшему не хуже выгребной ямы. Таким манером они прошли несколько кварталов и оказались в трущобах.

Септимий, правда, заблуждался, этот район считался еще относительно безопасным, настоящие трущобы скрывались на задворках доков. Тем не менее неприятности нашли Квинтиус и тут. Луций юркнул за очередной покосившийся ящик и следил, как навстречу его наставнице вышли двое. Сначала он подумал, что один из них пьян, высокий мужик шел с трудом, но потом заметил как тот подволакивал правую ногу и понял — калека. Его грузный подельник сплюнул и что-то сказал Квинтиус. Второй в это время обходил её сбоку.

Да за каким османом ей армэфы, если она ими не пользуется?! Луций напряженно смотрел на неподвижную женщину и двух нападающих. Ветер донес ему обрывки угроз и последние сомнения насчет цели этой встречи отпали. Он планировал дойти до конечной точки её путешествия и узнать о своей наставнице больше, теперь же вынул из кобуры пистолет и снял с предохранителя, готовясь спасти её из переделки. Однако воспользоваться им не пришлось. Квинтиус слегка качнулась в сторону и в следующее мгновение грузный мужчина согнулся пополам от резкого удара ногой в живот, второй последовал за ним спустя секунду. Вывернутая под неестественным углом рука с щелчком сломалась и по улочке пронесся его утробный вой, прервавшийся, когда калека потерял сознание от удара в голову. Добив первого невидимым в темноте ударом, от которого он рухнул кулем на землю, Квинтиус хмыкнула и как ни в чем не бывало направилась дальше. Луций двинулся следом и неверяще рассмотрел двух развалившихся в неудобных позах мужиков, которые вблизи выглядели устрашающе. Бандитские рожи, сбитые кулаки, сломанные носы и дрянная одежда. В первый раз за вечер его посетили сомнения насчет затеи со слежкой. Поспешно затолкав их куда подальше, юноша направился следом за женщиной.

'Хромой легионер', — прочитал он вывеску над таверной, куда зашла Квинтиус. Сделав ставку на то, что она с кем-то там встречается, и усевшись за столик будет осматривать помещение, Луций сразу скользнул следом под пристальным недоброжелательным взглядом огромного вышибалы. Оказалось, наставницу никто не ждал и она на мгновение замерла посреди полутемного зала, чуть не раскрыв юношу. Вовремя замеченное место за крошечным столиком в самом углу его спасло. При ближайшем рассмотрении выяснилось, посетитель там уже есть, он храпел сбоку под столом. От рассматривания незнакомого мужчины Луция отвлек голос Квинтиус, которая направлялась к столику, за которым сидело двое легионеров.

— Дунстан! — радостно завопила она и Септимий поморщился: 'Ну кто так орет?!'.

Второй легионер, очевидно, был незнаком женщине, потому что его поспешили представить и они пожали друг другу предплечья. Дальнейшее от него заслонила необъятная грудь подавальщицы. Её оценивающий взгляд остановился на дорогой рубашке с вышивкой и глаза слегка расширились, когда он повернул руку так, чтобы было видно клеймо на предплечье. Дело сразу пошло веселее, она приняла заказ и поспешила уйти, открыв вид на столик Квинтиус и этого Дунстана с товарищем. Она развалилась на стуле, вытащила белесую трубку уверенно набила и раскурила её. Неспешно текущий разговор они сдабривали aqua ignis. Со сноровкой, выдающей богатый опыт, она хлопала стопку, заедала и прикладывалась к трубке.

Из своего угла Луций не мог ничего расслышать и довольствовался изучением лиц беседующих. На Квинтиус он успел наглядеться. Резкие черты обветренного лица, сжатые губы, которые неожиданно широко растягивались, когда она улыбалась или смеялась, громко и отрывисто, демонстрируя зубы. Гораздо интереснее оказался её знакомый Дунстан, со странно длинными и расхристанными для солдата волосами и словно застывшим лицом. Бродяга бродягой, если бы не движения, с головой выдававшие хорошую выучку. Похожую текучесть движений и настороженность он видел в Северусе, только в старшем брате она не была настолько отточена и смертоносна. Луций бы не захотел оказаться врагом этого тихого легионера, который больше слушал, чем говорил.

Вино в 'Хромом легионере' подавали дрянное. Заказанная им кружка не опустела даже на треть, а во рту уже стоял привкус кислятины и осман знает чего еще, подлитого заботливым хозяином в попытке сэкономить. За час Квинтиус сотоварищи успели выдуть три бутыля какого-то крепкого пойла, от которого разило спиртом даже в его угол. Чем дальше заходило веселье, тем сильнее Луций разочаровывался в своем порыве проследить за наставницей. Надеялся выяснить какие-то подробности из её жизни, возможно, накопать что-то жареное. Пока же не узнал ничего нового, о её странной дружбе с матерыми легионерами он знал и так, а информация о том, что она пьет как боцман и курит трубку не представляла интереса. Он уже хотел потихоньку улизнуть, пока его не поймали, когда на сцене появились новые действующие лица.

По синей форме Луций мгновенно опознал военных эфириусов. Один невысокий, чернявый и гибкий, второй, выше первого почти на голову, со шрамом через щеку и лютым выражением лица безошибочно нашел взглядом Квинтиус. Когда она заметила его интерес и спокойно посмотрела в ответ, юноша буквально кожей почувствовал, как воздух в зале сгустился. Под ложечкой засосало от предчувствия неприятностей. Высокий двинулся к столику, за которым сидела его наставница в компании двух легионеров. Скрестив руки на груди он скривился и презрительно выдавил:

— Что за падалью тут несет? — и повернулся к трактирщику, что уже вышел из-за стойки и напряженно застыл. — Лайл, какого сраного тиккануа ты пускаешь к себе всякое отребье?

— Йонан, шел бы ты, — начал он, бросая взгляд на вышибалу.

— А то что? Эта подстилка разведывательной мне что-то сделает? — скривился он и посмотрел прямо на Квинтиус, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кому предназначалось сказанное.

Дунстан дернулся было встать, но женщина его остановила, невозмутимо затянулась, выдохнула дым и как ни в чем не бывало спросила о чем-то соседа, демонстративно игнорируя все сильнее раздражающегося эфириуса. Тот с едва сдерживаемым бешенством осмотрел зал не найдя поддержки у зрителей и снова повернулся к Квинтиус:

— Все приходится делать самому! Ничего, я очищу это славное заведение от отбросов! — и он сделал выпад, попытавшись схватить её за шиворот.

Она ловко уклонилась, быстро переглянулась с вышибалой, который едва заметно отрицательно повертел головой, и встала. Оказалось, они с этим Йонаном одного роста.

— Выйдем, раз тебе так неймется, — бросила ему и не дожидаясь ответа пошла к выходу.

Все сидящие сразу загалдели, толпа всколыхнулась и подалась наружу. Затерявшийся среди них Луций подметил облегчение на лице трактирщика и вскоре оказался на улице, где из зевак уже образовался круг в центре которого стояли Квинтиус и эфириус. Она демонстративно отстегнула кобуры с армэфами и передала их подошедшему Дунстану, то же с некоторой заминкой сделал и её противник.

'Пожри меня эфир, неприятности к ней так и липнут!' — размышлял юноша, с болезненным предвкушением наблюдая за снимающим мундир Йонаном. Квинтиус ограничилась тем, что показательно размяла кулаки. Себальд бы сказал что-то вроде 'чую неприятности селезенкой' или 'быть мне свежеванным на этом месте, если это не закончится большой задницей', но вихрастый друг Луция остался далеко за океаном и юноша просто неосознанно начал грызть заусенцы, как делал всегда в моменты сильного волнения. Разрешение споров поединками строжайше запрещено, по крайней мере в метрополии, в Южной же колонии всем очевидно было плевать на запреты. Толпа уже возбудилась и адреналин гулял в разгоряченных спиртным организмах, искривляя лица в зверских гримасах.

Противники тем временем смерили друг друга оценивающими взглядами и приступили к главной части действа — непосредственно избиению. Как Квинтиус удалось уйти от первого выпада эфириуса, Луций не понял, просто в какой-то момент они сошлись и снова закружили, выискивая момент для атаки. Еще один удар Йонана не нашел цели и Мария насмешливо фыркнув опустила большой палец вниз. Мужчина разъярился еще больше. Следующие выпады Квинтиус частично отклонила, частично взяла на блоки. Ничего подобного её технике Септимий еще не видел, и, несмотря на её странность, та оказалась пугающе эффективна. В какой-то момент эфириус вроде бы взял женщину в клинч, из которого она не могла выбраться хотя бы в силу разницы в весе и физической силе, но умудрилась как-то хитро подшагнуть и перебросить его через себя, а потом безжалостно добавила ногой в живот. Не успей мужчина откатиться, удар бы прошел по почкам, а так едва скользнул по боку.

— Тварь! Из-за тебя погиб Луций! — зло выплюнул Йонан и снова рванул вперед.

Квинтиус ничего не отвечала, её лицо застыло маской после реплики противника, удары стали жестче. Она задействовала ноги. Но и эфириус, наученный горьким опытом, пустил в ход тяжелую артиллерию, вошел в контакт и старался сокращать дистанцию. Против его тяжелых ударов Квинтиус могла поставить только свою скорость и ловкость. Вскоре усталость взяла свое и поединщики к радости беснующейся публики стали допускать ошибки. Первый удар в челюсть, от которого женщина почти упала на землю, заставил Луция впиться в новый палец. Сплюнув кровью она лишь хмыкнула и ответила резким апперкотом зазевавшемуся Йонану. Юноша неверяще наблюдал за дракой. Еще удары, по лицу, в корпус, по ногам, рукам. Оба уже красуются фингалами и рассаженными скулами. Вот подсечка и Квинтиус-таки падает, тут же откатывается, хватает его за ногу и они уже вдвоем катятся по пыльному пустырю, рыча и впиваясь друг в друга. Мужчина прикладывает её головой о землю, она не остается в долгу. Толпа уже вопит и особо рьяные болельщики головы вылезти прямо в круг. Веселье прерывается мгновенно, когда воздух и эфир прошивает высокий свист.

— Урбаны! Урбаны! Серые! — слышалось со всех сторон.

Беготня только на первый взгляд казалась хаотичной, через пару минут Луций понял, что остался почти один, не считая еще дерущихся Квинтиус с Йонаном, её собутыльника и второго эфириуса.

— Что у нас тут? — из темноты вышел урбан в компании двух легионеров. — О! Будет пополнение на гаупвахте! — радостно улыбнулся он солдатам потирая руки.

Поединщиков разняли легионеры.

— Знакомые лица! — еще сильнее обрадовавшись заявил урбан, оглядев окровавленных и пошатывающихся Йонана с Квинтиус. — У нас для вас есть замечательные камеры!

— По какому праву? — начал вышедший вперед чернявый эфириус.

— По такому! — урбан продемонстрировал какой-то документ, отчего чернявый сморщился и поспешил подхватить свалившегося на него приятеля. — Тебя это тоже касается, Кальвус! — повернулся серомундирник к пришедшему на помощь Марии легионеру.

— Я не... — начал тот.

— Что ты 'не', будешь завтра рассказывать трибуну, — прервал он его и скривившись, поглядел на Квинтиус. — Её, так и быть, можешь оставить.

Названный Кальвусом вздохнул, безошибочно нашел взглядом Луция и потащил Марию к нему.

— Присмотри за ней, — твердо сообщил он и передал пошатывающуюся женщину Септимию, напоследок вручив и пояс с оружием.

Юноша пошатнулся под её весом и обреченно отметил как она пачкает его любимую рубашку кровью из разбитого лица. Пока он пытался придумать, что сказать, кроме мата, процессия из трех легионеров, двух армейских эфириусов и ненормально радостного урбана исчезла в переулке. Да чтоб его эфир пожрал! Луций посмотрел на Квинтиус, та вернула ему взгляд, который слегка просветлел.

— Да чтоб... — не договорила она и снова сплюнула кровью на землю. — Ты как тут оказался? — прохрипела она и поспешила принять вертикальное положение.

Исчезнувший вес напарницы отозвался облегчением в спине и мышцах, но она опасно покачнулась и Луций поспешил облокотить её на стену таверны.

— Дай сюда, — она протянула руку к своему поясу и ловко застегнула его.

Ему показалось, что она облегченно выдохнула погладив кобуры. Идти сама Квинтиус не смогла и Луцию пришлось закинуть её руку себе на плечо. Чертыхаясь и петляя они кое как доковыляли до конца улицы.

— Куда теперь? — сипло спросил юноша, которому все эти темные проулки казались на одно лицо.

Квинтиус молча махнула рукой направо. Спустя еще десяток поворотов и подворотен Луций окончательно уверился, что они идут не в гостиницу. Район и близко не был ему знаком. События развивались совершенно не так, как он планировал. Вместо тайной вылазки на территорию потенциального врага получилась практически миссия спасения. Судя по шипению Квинтиус и её неуверенным движениям, выдающим головокружение, её приложили до сотрясения мозга. Оно, что интересно, не помешало ей найти правильную дорогу. Остановившись у дома с темными окнами Луций уже приготовился произнести прочувствованную речь об абсурности происходящего и их завтрашнем отъезде, когда женщина отцепилась от него и прислонилась к дощатой двери, в которую заколотила ногой. Опешивший юноша открыл рот, чтобы возмутиться и тут же закрыл его, потому как в доме зажегся свет и на порог вышла невысокая всклокоченная женщина лет пятидесяти на вид.

— Грета, я... — начала Квинтиус тихо.

— Мария?! — удивление на её лице быстро сменилось гневом. — Бешеная! Куда ты опять влезла, чтоб тебя османы драли?!

Недовольство не помешало женщине подхватить Квинтиус и зайти вместе с ней внутрь, беспрестанно ворча и ругаясь. Луций чуть не остался снаружи, в последний момент придержав дверь и скользнув следом.

— Этот с тобой? — кивнула на него Грета, устраивая эфириа на деревянной скамье.

— Да, — ответила наставница и приложила руку ко лбу поморщившись, видимо, голова болела сильно.

— Садись и молчи, — женщина указала ему на кривоногий щербатый стул у такой же щербатой стены и погрузилась в глубины шкафа, стоявшего в углу чистой, но бедно обставленной комнаты. — Вот. Эти помогут, — она выставила на стол четыре бутылька, в которых что-то плескалось.

Квинтиус без вопросов заглотила первые три и скривилась еще сильнее, занюхала рукавом и хлопнула последний.

— Грета, твои лекарства как всегда совершенно отвратительны на вкус, — сообщила она продышавшись.

— А то! — ничуть не смутившись отозвалась женщина.

— Не будем тебя стеснять, — эфириа вытащила несколько денариев, положила их на стол и шатаясь встала. — Урбаны...

— Не должны знать о том, что ты была тут, — закончила она за неё фразу. — Идите уже!

Наставница улыбнулась и доложила еще денарий. Двигалась она намного свободнее, чем до прихода к этой торговке лекарствами. Луций молча встал и последовал за пошатывающейся Квинтиус.

— Кто она такая? — спросил он спустя пару шагов.

— Та, кто поможет и не разболтает легиону или урбанам, — сухо ответила эфириа продолжив ковылять вперед.

С обреченным вздохом Луций поднырнул ей под руку, а то еще упадет, тогда он её не поднимет. Наставница была почти на голову его выше и, наверное, на добрый талант тяжелее. К счастью, она ничего не сказала и таким пошатывающимся дуэтом они двинулись дальше, качаясь из стороны в сторону. К тому времени как впереди показалась знакомая вывеска 'Сломанного гладиуса' Луций уже пару десятков раз поругал себя за мягкотелость. Надо было оставить её там же, сама бы придумала, как выбраться! Если бы вернулся назад во времени, то точно ушел бы с остальными зеваками, так голосившими по приходу урбана. Все его османово любопытство! Самообмана хватило не надолго. Луций признался, что не бросил бы Квинтиус в любом случае. Пусть она и совершенно невыносима.

В зал на первом этаже они ввалились под оглушаюший звон колокольчика. Неужели он так громко звенит? Юноша поморщился и пошел к лестнице на второй этаж. Заспанный хозяин поймал их уже у входа в комнаты.

— Все в порядке, — хрипло сообщила ему Квинтиус и приложила ладонь к двери, снимая эфирный замок, дождалась пока мужчина уйдет, и повернулась к Луцию вцепившись в косяк. — Иди спать. Завтра выезжаем.

Уже заходя в свою комнату юноша услышал тихое 'спасибо' от неё. Оглядев небольшой беспорядок послал все в бездну и завалился на кровать. Пока раздевался глаза слипались. Стоило коснуться головой рыхлой подушки, пропахшей дешевым мылом, как сон выветрился сам собой. За окном круглая луна позла по непривычно темному и чистому южному небу. Кровать некстати сопровождала скрипом каждое движение и разгоняла остатки дремы. Как ни старался он отогнать мысли, те сами собой возвращались к прошедшему дню и Квинтиус. Луций поймал себя на том, что сравнивает её со старшим братом, Северусом. Если двух первых сыновей, Публия и Децима, отец готовил на смену себе, то Северус добился попадания в легион. Наставница была похожа на него своим упорством и умениями. Кто тот Луций, о котором говорил Йонан? Где она научилась так драться, не уступая армейскому эфириусу, которых натаскивают годами? И, самое интересное, каким образом смогла поступить учиться на вигила? Все эти вопросы оставаясь без ответа теснились в его голове, пока сон, наконец, не сморил юношу.

За стеной Мария шипя и ругаясь прочитала формулу очередной 'оживлялки', прочистившей, наконец, голову. Неудачный день начался плохо и заканчивался не менее катастрофически. Стычка с поганцем Йонаном — последнее, чего она желала. Чтоб его османы драли! Еще и Септимий... Какого сраного тиккануа он там забыл? Следил за ней? Что ж, зрелище вышло знатное, он, наверное, доволен. Усмехнувшись она повернулась на бок и мгновенно заснула.

3

Палящее солнце скрывалось за полупрозрачными и редкими облаками до обидного ненадолго. Мария смотрела на вспотевшего Септимия и радовалась, что заставила его прикупить шляпу. Если бы не она, уже пришлось бы лечить юношу от солнечного удара. В седле он держался до противного хорошо. Некстати вспомнились собственные первые попытки оседлать копытный транспорт, тогда Базилина сжалилась и нашла ей учителя, который обычно занимался с детьми. Хорошо хоть не заставили разъезжать на пони. Долгие тренировки и постоянная практика во время работы здесь в колонии научили ездить с достаточной сноровкой, но посадка Септимия выдавала навык, полученный еще в детстве, отчего казалась особенно изящной и легкой. Еще один штрих к его портрету отпрыска родовитой и богатой семьи.

К чести юноши, за весь день пути Мария не услышала от него ни одной жалобы, хотя по привычке выбрала пустынный маршрут, объезжая расплодившиеся рапины. Их хозяева слишком болезненно относились к любым чужакам и они бы потратили больше сил, уверяя их в своей благонадежности, чем отдохнули. Значок вигила для них не являлся весомым доказательством, скорее, причиной насторожиться. Самые законопослушные жили в поселениях или работали на Империю, рапины держали сбежавшие от закона, долгов или темного прошлого отщепенцы, которые защищали себя сами, не полагаясь на легионеров. С легионом у них вообще были натянутые отношения, в которые лезть себе дороже. Сервилий слегка уменьшил размах грабежа патрулей, но некоторые отряды до сих пор не гнушались 'реквизировать для нужд легиона' продовольствие с отдаленных ранчо.

Случай проверить Септимия в деле предоставился уже под вечер, за милю от намеченного Марией места для ночлега. Гнилой запах они почувствовали почти одновременно и как по указке повернули головы в сторону его источника.

— Слезаем, — скомандовала она спустя пару минут молчаливой езды. — Порождения пугают лошадей. И возьми армэфу, покажешь, на что способен.

Первая инфицированная тварь встретилась им в уже набегающих коротких сумерках. Койот, если так можно было назвать изменившееся жуткое создание с длинной черной шерстью, красными глазами и огромной пастью, полной треугольных зубов, утробно рычав приближался к ним. Прислушавшись Мария заключила, что это или единственное порождение или остальные слишком малы, чтобы представлять опасность, поэтому отошла в сторону и невозмутимо сообщила сбледнувшему Септимию: 'Давай!'. Парень, надо отдать ему должное, не растерялся и выстрелил два раза, но промазал. Тварь оскалилась и кинулась вперед. Прежде чем женщина оттолкнула его с пути монстра, он успел выстрелить еще два раза и последняя пуля ранила инфицированного койота в ногу, из-за чего тот ушел чуть левее и Мария увернувшись всадила две пули ему в бок, а третьей в голову прикончила. Формулу разложения пробормотала по привычке и тело твари растеклось черной лужицей. Только после этого она повернулась к Септимию, подумав, что стоило повременить и дать ему рассмотреть койота поближе, чтобы не так пугался в следующий раз.

— Не ранен? — спросила она у встающего и отряхивающегося парня.

— Нет, — пробормотал он нервно сглатывая.

— Идем закрывать.

Прорыв зиял над телом мужчины и трупами двух обычных койотов. Очевидно, на него напали и он не смог отбиться. Лошадь, судя по тем немногим следам, что разобрала Мария, ускакала куда-то на север. Лица было не разобрать, над ним хорошо поработали сначала койоты, а потом и их инфицированный сородич. Септимий отвернулся, едва сдерживая рвотные позывы. Квинтиус нахмурилась и занялась осмотром погибшего коавильтека или как минимум наполовину дикаря, о чем сообщала его слишком смуглая кожа. Одежду он носил имперскую, из оружия при себе имел только нож. Старое потертое ружье со следами зубов на цевье нашлось рядом с кустах. Магазин оказался предсказуемо пуст. Отложив Пи-7 в сторону и преодолевая брезгливость Мария занялась поиском документов. Предсказуемо, их у несчастного не оказалось, а пара бумаг в кармане настолько залились кровью, что разобрать там ничего было нельзя.

Вздохнув Мария поднялась, оценила потемневшее небо и почти скрывшееся солнце, нашла взглядом интерна, который уже пришел в себя и судя по запаху уже успел облегчить желудок. Может, хоть прорыв закроет? Всего третий уровень. Посетовав на свою невезучесть, она подошла и внимательно осмотрела Септимия, насколько позволяла набегающая темнота.

— В порядке? — она никогда не была сильна в утешениях. — Пойдем попробуешь закрыть прорыв.

Юноша молча кивнул и сжал губы в тонкую линию.

— Какой уровень? — решила отвлечь его очевидными вопросами Мария.

— Третий, — глухо пробормотал он.

— Закрывай, а я посмотрю.

Собрался он с мыслями быстро и начал выводить формулу под пристальным взглядом Квинтиус. Она с удивлением отметила изящность и легкость, с которой работал Септимий. Ей подобные манипуляции стали доступны всего года два назад после упорных тренировок. Инициация заставляла брать не умением, а силой, вложенной в формулы. Нервное напряжение не помешало юноше качественно закрыть прорыв. В сторону растерзанного тела мужчины и койтов он, правда, старался не смотреть. Сжалившись над ним Мария подобрала покоцанное ружье, вполне возможно, что по нему можно найти родню убитого. Еще её заинтересовал амулет на шее, в темноте было сложно рассмотреть, клык это или коготь, она сняла его и спрятала в карман. Когда и койоты, и погибший растеклись черными лужицами, она двинулась обратно к оставленными ими лошадям.

На ночную стоянку устраивались в молчании. Зажатый и хмурый Септимий без возражений выполнял указания Марии, чему она не сказать, что была рада. Успела привыкнуть к его неприязни и косым взглядам. Неожиданная покорность нервировала, поэтому услышав шорох от беспрестанно ворочающегося на своем одеяле юноши, решила воспользоваться своими почти нулевыми способностями психолога. Вот Таис бы, наверное, знала, что и как сказать. Но медововолосая красотка сейчас далеко и в распоряжении Септимия только наставница, которая и со своими проблемами-то не может справиться без посторонней помощи. Как назло в голову пришел разговор с Марфой Никитичной, состоявшийся около года назад, когда они окончательно расстались с Умброй. Двухдневный запой Марии закончился стремительно — от вылитого на голову ушата ледяной воды и гневных криков дородной женщины. Та волевым решением уничтожила все спиртное в доме и заявила, что теперь и Пекорис в курсе, поэтому ни капли она не получит. Первые два часа эфириа была в ярости, следующие пару дней в тоске и печали, а потом от души поблагодарила Марфу за беспокойство. Тогда-то она и начала больше курить, благо эфирная медицина лечила забитые легкие просто и быстро.

— Твой первый? — спросила она у Септимия, который мгновенно перестал вертеться и замер.

— Кто первый?

— Труп, — сказала Мария и поспешила добавить, поняв, что погорячилась. — Ты первый раз увидел мертвого человека?

— Нет, — тихо сообщил он. — Но... такого впервые.

— Не переживай, это пройдет. Гораздо сложнее, когда сам убиваешь, того первого никогда не забудешь — уверенно заявила она и сразу осеклась.

'Утешительница, твою мать!', — выругалась про себя.

— Звучит угрожающе, — нервно хохотнул Септимий. — Думаешь, мне придется убивать?

Она замолчала, даже не обратив внимания на вопиющее нарушение этикета, ведь как к старшей он обязан был обращаться к ней на 'вы'. Гораздо сильнее её занимало, как сказать ему, что, скорее всего, придется.

— Надеюсь, что ты уедешь отсюда без мертвецов за спиной, но лучше быть реалистом, — наконец честно призналась.

— И кого мне надо будет прикончить?

— Надо? — переспросила она и усмехнулась. — Никто тебя заставлять не будет. Просто в какой-то момент придется делать выбор, или ты, или тебя. И времени на принятие решения не будет. Совсем.

На этом их разговор затих. Септимий пробурчал в ответ что-то невнятное и поспешил успокоиться, пока наставница снова не решила рассказать ему какую-то жуть, от которой станет только хуже. Мария удостоверилась, что юноша заснул и сама провалилась в свои жуткие сновидения, которые у кого другого сошли бы за кошмары, а для неё были обычным явлением.

К Колонии у Озера они подъехали на следующий день, когда солнце уже катилось к закату. Дневной переход вымотал Септимия и тот не проронил ни слова даже увидев убогий поселок посреди равнины. Мария постаралась критически осмотреть Как со стороны и с прискорбием констатировала, что за пять лет её жизни в Южной колонии поселение почти не изменилось, только дома сильнее обветшали, да выцветшая аббревиатура CAL на фронтоне дома префекта стала еще менее читаема. Запылившийся и пропотевший Луций обреченным взглядом вяло окинул свое будущее место жительства на целый год и вслед за наставницей поднялся по ступенькам. В противовес Кастеллуму, где зелени было много, тут деревьев не росло вообще, вместо них поднимали к солнцу свои скрюченные ветки кустарники с редкими листьями, выделяющимися на фоне выжженной солнцем желтоватой травы.

— Мария, наконец-то! — префект отложил газету и воззрился на вошедших. — О! Привела-таки интерна! Эх, кажется еще вчера ты также стояла тут вместе с Клавдием, — он осекся и замолчал под мрачным взглядом женщины, чье лицо мгновенно окаменело.

— Доброго дня, Авл, — она сняла шляпу, обмахнувшись ей, тяжело опустилась на стул, отчего несчастный предмет мебели заскрипел, и показала рукой в сторону юноши. — Знакомься, Луций Септимий. Давай скорее закончим с сигнацией и я наконец приму душ, а потом подчищу запасы Марфы.

— Приветствую, юноша. Меня зовут Авл Пекорис и я префект этой дыры, — он усмехнулся и взял протянутые Септимием документы.

Спустя несколько минут они вышли наружу и наткнулись там на Ульяну, дочку Марфы. Пигалица, однако, последний год с лишним отзывалась только на Юлию. Мария вздохнула и потерла переносицу, стараясь успокоиться и в очередной раз напомнила себе, что живет в крошечном селе, где все новости разносятся быстрее пожара. Кенна, конечно, уже успела донести до всех весть о приезде вигила с пополнением, и в честь такого события Ульяна вырядилась в лучшее, сиречь самое бесстыдное из своих платьев. Влетит девчонке от матери, ой, влетит... Пуговицы на лифе предусмотрительно расстегнуты по самое 'не могу', светло-бежевая ткань красиво контрастирует с загорелой кожей, мягко обхватывает уже оформившиеся бедра и открывает в высоком разрезе ноги. Против воли Мария залюбовалась свежей красотой девушки. За пять лет она расцвела и сейчас активно пыталась привлечь внимание Септимия. Сам объект девичьих желаний, однако, не спешил демонстрировать интерес, взгляд его прошелся по ногам, вырезу, лицу девушки и остановился на Марии.

— Ты что-то говорила про душ? — с намеком спросил он и со вздохом надел уже успевшую пропотеть шляпу.

— Только после меня, — многозначительно ответила ему Квинтиус и повернулась к замершей в нерешительности красотке. — Ульяна, доброго дня. Передай матери, что мы будем на ужин.

— Передам, вигил Квинтиус, — отозвалась она, напоследок еще раз стрельнула глазами в Септимия и умчалась к таверне.

Лошадей сдали Галлу в конюшне. На вид щуплый и неказистый, с животиной он обращался хорошо. С обреченной грустью Мария наблюдала, как Септимий внимательно следил за действиями конюха и лишь удовлетворившись ими, вышел наружу. Отделаться от воспоминаний о её первом приезде в поселение оказалось сложнее, чем она думала. И различия еще сильнее цепляли глаз. Тот Галл, что следил за её первыми лошадями уже три года как развеян прахом по этой негостеприимной земле. Его преемник, такой же смуглый и черноволосый изъяснялся на латыни еще хуже первого, возможно, именно поэтому откликался на то же имя, считал его названием должности. Третий Галл появился в их поселении после январского набега, когда дикари выбрали своей целью лачуги рыбаков вдоль озера и перебили почти половину из них. Уроды решили сыграть на отчужденности римлян к местному населению, рассчитывали, что никто не будет защищать варваров коавильтеков. Мария тогда не удержалась и была в первых рядах, разорвавших нападающих.

Дом встретил её привычной тишиной и еле слышным шепотом ветра сквозь рассохшиеся доски. За четыре года красная краска пооблетела и теперь буро-коричневыми пятнами красовалась на фасаде, превращая обычное жилище чуть ли не в дом ужасов. Сделав два шага внутрь Септимий остановился с изумлением переводя взгляд с пола в белую и синюю клетку, на гигантскую штору в клетку красную и фиолетовую. Краска для полов оказалась лучше той, которой окрасили фасад, и радовала сочными оттенками, а ткань для занавеси в своих запасах нашла Марфа и они спешно её подшивали в день отъезда вигила. Никитична громко и прочувственно сетовала на современные нравы, которые позволяли незамужним девкам селиться под одной крышей с холостыми мужчинами без пригляда. Квинтиус на это только улыбалась и старалась не расхохотаться в голос, представляя себе это совращение малолетних. В прошлой жизни она уже вышла бы на пенсию... Кашлянув, выводя интерна из ступора, Мария принялась показывать свои скромные владения.

— Тут моя комната, — она отдернула штору и показала ему просторное помещение, мало изменившееся за последние пять лет.

В том же углу кровать, у окна стол, справа от него в простенке эфирный шкаф. Заново перетянутое кресло уже успело немного продавиться, невысокий столик перед ним сколотил Рой по просьбе своей жены. Марфа почитала себя гением дизайна и заставила беднягу выпилить не привычный взгляду круг, а непонятную кляксу, сейчас наполовину закрытую грязными кружками и красочно свившимся вокруг них змеей пектусом. Оставалось надеяться, что Септимий не настолько хорошо разбирается в деталях женского гардероба, вот был бы тут лифчик из её прошлой жизни, простора для фантазий точно не осталось, а хлопковый бинт пектуса слишком похож на пояс или шарф. Хотя за каким османом ей дался бы шарф в такую дикую жару, что стоит сейчас снаружи?

— Это кухня, — Мария поспешила закрыть беспорядок за тканью дикой расцветки и показала на запылившуюся плиту и покосившиеся шкафчики. — Я ей почти не пользуюсь, — не дожидаясь реакции юноши, повела его вглубь дома и открыла дверь в конце коридора, — Комната омовений здесь. Думаю, знаешь, как регулировать температуру и напор воды, — показала на вентили. — Если будут вопросы, обращайся. Твоя комната тут.

По выражению ужаса на лице юноши сразу стало понятно, что узкая каморка со старой мебелью и окном в дальнем конце, ему не понравилась. К его чести, он никак не выразил своего недовольства, только кивнул и зашел внутрь. Мария поспешно разобрала седельные сумки, покидав вещи на кровать и кресло, после чего с наслаждением заперлась в душе. Основательно отмокнув и понежившись под струями прохладной воды, завернулась в полотенце и как ни в чем не бывало отправилась в свою комнату. О Септимии вспомнила, когда тот округлившимися глазами уставился на прошедшую мимо наставницу, завернутую в полотенце. Взгляд его против воли задержался на длинных ногах и едва обозначившихся под влажной тканью ягодицах.

— Душ свободен, — сообщила невозмутимая Квинтиус и удалилась в свою комнату, задернув штору.

Переодевшись и не дожидаясь Септимия отправилась к префекту с погрызанной армэфой и странным амулетом. Сомнительно, что кто-то займется расследованием гибели неудачливого работника одной из отдаленных рапин, но Мария хотела очистить совесть. На ней и без того хватает пятен. Заодно прихватила несколько старых газет из Кастеллума. Парой осчастливит Пекориса, а остальные отнесет Марфе.

— Авл, ты тут? — спросила она, зайдя внутрь его дома.

— Где же мне еще быть? — хмыкнул он.

— Принесла тебе акты, — она положила на стол газеты, — и еще кое-что, — рядом с ними легли ружье и окровавленный кулон.

— Как знал, что без происшествий не обойдется, — вздохнул он и почесал подбородок с белесой щетиной.

— Мужчину растерзали койоты и на месте нападения открылся прорыв. Мы его закрыли. По виду, убитый с одной из рапин. Отправь кому следует, может, найдут, с какой, — с сомнением протянула Мария.

— Заняться мне нечем, — недовольно пробормотал префект и потом кивнул. — Сделаю.

— Я к Марфе, потом проверю якоря.

— Пышки сегодня восхитительные, — блаженно зажмурился Авл, чем вызвал на лице Марии улыбку.

Попрощавшись с Пекорисом она сразу пошла в таверну, манившую запахами еды и дома. С началом сезона штормов легион сократил количество центурий патрулирования, и в мертвый сезон семейству Кранук приходилось существовать в основном за счет хозяйства и редких постоянных клиентов, к которым относилась Мария. Увидев знакомую полную фигуру Марфы, женщина против воли улыбнулась. Врать себе не имело смысла, она прикипела душой к этому крохотному поселению и его обитателям. Уезжать в следующем году будет сложно и больно, но не больнее, чем задыхаться, впиваясь в собственное горло ногтями, пытаясь содрать ошейник ненавистной клятвы. Рука сама потянулась к горлу, хотя прошло уже несколько месяцев с того случая, когда Мария едва не поддалась отчаянию.

— Маруся! Приехала! — всплеснула руками женщина и порывисто обняла эфириа, вдавив в свой пышный бюст, после чего отодвинула ту и критически оглядела. — Исхудала-то как!

— Марфа, — обреченно возвела глаза к потолку женщина, — ты так говоришь каждый раз, когда я куда-нибудь уезжаю. Поверь, моя комплекция не изменилась ни на гран, — и широко улыбнулась.

— Ладно тебе, — шутливо огрела её та полотенцем. — Уже и поворчать нельзя старой женщине. Я еще не потеряла надежды откормить из тебя нормальную девицу!

Провозгласив это, она удалилась на кухню, где уже приготовилось нечто ароматное и как всегда восхитительное, чем Мария была совершенно не против откормиться. Марфа с подносом, где стояла огромная миска с дымящимся супом, корзинка ароматного хлеба и кувшин молока, появилась в зале одновременно с отмывшимся и посвежевшим Септимием. Он оглядел зал и безошибочно определили лучший столик, за которым волей случая оказалась его прыткая наставница. Голодный блеск в глазах юноши Мария приметила сразу и тут же пододвинула к себе еду, а корзинку так вообще отставила на соседний стол, чтобы дотянуться могла только она. Проводив еду тоскливым взглядом парень обратил свой взор на уже удалявшуюся Марфу.

— Эй, ты! — окликнул он её. — И мне того же принеси!

Мария от удивления чуть не поперхнулась супом и приготовилась наблюдать за сценой расправы. Марфа Никитична резко развернулась, юбка вздыбилась и опала явив миру её разъяренный лик.

— Кто это тут языкастый выискался?! — она грозно двинулась на Септимия, который только сейчас, кажется, начал понимать, насколько влип.

— Я...

— Мамке своей будешь якать! — не дала она ему договорить и грохнула пустым подносом о ближайший стол. — Ишь, выискался!

Взгляд разъяренной Марфы переместился с бледного юноши на Квинтиус, которая едва сдерживала смех. Выражение недоумения на лице женщины быстро сменилось пониманием и она оценивающе оглядела Септимия.

— Так это твой, что ли? — кивнула она Марии, указывая подносом на предмет разговора.

— Мой, мой, — не выдержала эфириа и расхохоталась.

Предмет разговора сначала покраснел, а потом побледнел и уже снова было открыл рот, чтобы ляпнуть что-то резкое и неприятное, но был прерван Квинтиус.

— Луций Септимий, — она мгновенно оказалась рядом, положила ему руку на плечо и впилась в него сильными пальцами, предотвращая сопротивление. — А эта замечательная женщина Марфа Кранук, чьи золотые руки готовят вкуснейшую еду. Надеюсь, ты рад знакомству с одной из самых уважаемых жительниц нашего поселения?

— Рад. Очень рад, — голос немного дал петуха и Септимию пришлось прокашляться.

— Вот и славно, — от хлопка по спине юноша чуть не улетел вперед прямо на необъятную Марфу. — Марфа, не будешь ли ты так любезна принести какой-нибудь еды и моему непутевому интерну?

— Будет, будет ему еда, — проворчала женщина и удалилась на кухню.

Усевшись напротив Марии, юноша принялся сверлить её взглядом, провожая каждую ложку голодным взглядом. Невозмутимо прикончив восхительный суп, Квинтиус оторвала ароматную корочку и собрала остатки со дна миски, после чего откинулась на стуле и критически посмотрела на Септимия.

— Я знаю, что ты в курсе, но считаю своим долгом, как наставника, напомнить — ты не в метрополии, — начала она сухо, — и даже не в Кастеллуме. Тут всем наплевать на то, кем был твой отец и то, сколько у тебя денег. Они скорее будут дополнительным стимулом нагреть простачка. Поэтому лучшей и, наверное, пока мало известной тебе тактикой, будет затаиться и внимательно смотреть по сторонам, а не лезть вперед гладиатора на арену.

Закончив импровизированную речь, Мария подхватила кувшин с молоком и вышла из таверны, напоследок кивнув Марфе, появившейся с подносом, нагруженным едой для Септимия. Если мальчишка прислушается к её словам, будет замечательно, но что-то подсказывало, упрямства этому сосунку не занимать. Как и ей, впрочем. Кровожадная ухмылка исказила лицо женщины, когда она отправилась прочь от Колонии на Озере.

Проверка якорей заняла несколько часов. Наученная горьким опытом, она постоянно модернизировала накрывающий поселение щит, даже заказывала из самого Рима последние монографии по этой теме и просиживала за ними неделями, сплавляя чужой и свой опыт воедино. Сейчас без лишней скромности можно было сказать, что её щит мало уступал стационарному. Ей даже удалось решить проблему копившегося в определенных точках напряжения, и теперь прорывы были крошечными и появлялись по четкому расписанию. Последняя из обманок была осмотрена и положена на место. Мария приподняла шляпу и прищурившись рассмотрела пленку щита, еле видимую даже эфириусам, покрытую причудливым переплетением постоянно движущихся линий. Удовлетворившись осмотром, порадовалась хорошо проделанной работе и направилась к казармам.

Гай нашелся в своем кабинете, снова заполнял какие-то бумажки. Увидев Марию он расплылся в улыбке, на которую она с удовольствием ответила, крепко пожала предплечье друга и заметила его озадаченный вид.

— Снова что-то не сходится?

Ливидус уже почти год был деканом, но до сих пор с трудом справлялся с бесконечными циркулярами, которых, как оказалось, по легиону ходит немало. Своего актариуса контуберниям не полагалось, даже если они настолько далеко находились от штаба легиона, поэтому вся тяжесть бумажной работы ложилась на деканов. Поначалу они с Марией проводили долгие часы, разбираясь с оставшимися от Фаберуса документами. Кривой и плящущий почерк Юлия не сильно им помогал, а привычка того больше запоминать, чем записывать, приводила к тому, что найти концов по некоторым поставкам так и не удалось. Два месяца нервотрепки, несколько мин исписанной бумаги и десятки лигул чернил спустя они все же смогли отчитаться перед трибуном.

— Нет, все сходится, — усмехнулся он, очевидно, тоже припомнив первые тяжелые дни в новом звании. — Писали бы чище и вообще проблем не было. — Он сел обратно и указал ей на соседний стул. — Рассказывай лучше, как съездила. Выяснила все с Валенсом?

— Выяснила, выяснила, — вздохнула Мария и тоже уселась.

— Успешно?

— Успех сейчас, наверное, уже доел стряпню Марфы и ищет приключений на свою задницу.

— Так тебе дали интерна? — Гай так резко наклонился вперед, что чуть не упал.

— Скорее всучили! — фыркнула Квинтиус. — Думала, Галла уже поделилась с тобой новостями...

— Когда? — он тяжко вздохнул и бросил неприязненный взгляд на стол. — Сижу тут второй день, поступил приказ пересчитать все запасы до пули. И кому только неймется?!

Мария на это усмехнулась и развела руками.

— Рассказывай давай про мальчишку, — сказал Ливидус, в нетерпении уставившись на неё. — Совсем цыпленок?

— Скорее петушок, — хохотнула она. — Видел бы ты его рубашки, каждая стоит не меньше моего месячного жалования.

— Богатенький? — скривился Гай.

— Да. И с гонором. Но самое паршивое не это... — замолчала женщина. — Его контракт всего на год, после чего он свалит отсюда куда подальше. Не представляю, что делать с паршивцем.

Гай мрачно наблюдал как Мария вытащила трубку, набила её и раскурила, наполнив его каморку едким противным дымом, к которому он так и не привык. Не смог он и рассказать Квинтиус о том, что имел долгую беседу с Пекорисом по поводу состояния единственного и драгоценного вигила поселения. Старик боялся за свою задницу, которую от дикарей во время набегов защищают только легионеры, да эфириа. Успокоив Авла, себя Ливидус, к сожалению, успокоить не смог. Смотреть за тем, как пристрастие к aqua ignis разрушает подругу, было тяжело. Совместными усилиями с Марфой они исправили ситуацию, а с одного из заданий трибуна Отдельной разведывательной Мария притащила трубку, с которой более не расставалась и исправно заказывала в Кастеллуме вонючий табак. Но уж лучше он будет пахнуть как порождение темной стороны, чем снова потащит её бессознательную к Нидгару.

— Делай как я с Отто, — изрек Ливидус, немного подумав.

Совет друга Марии показался действенным. Из боевой тройки к началу деканства Гая остался один громила Отто с жутким шрамом через всю щеку. Слушался он только Фрама, которого вернуть к жизни было невозможно, поэтому Ливидусу приходилось справляться самому. Первая же попытка вовлечь Отто в легионную рутину закончилась для новоиспеченного декана переломанным носом и дюжиной синяков и кровоподтеков. Чтобы не потерять авторитет среди легионеров Гаю пришлось не только лечиться, но и думать о том, как справиться с буйным подчиненным. В итоге они на пару с Марией донесли доступным для него способом необходимость уважать новое руководство, и в контубернии воцарился шаткий мир. Ливидус крайне редко тревожил Отто, а тот во время боевых действий неизменно слушался приказов декана не выказывая недовольства.

— Думаю, если мы с Септимием так 'пообщаемся', он сначала изведет все свои деньги на лечение у Нидгара, а потом засядет писать на меня доносы Авлетосу, — фыркнула женщина и затянулась. — Чтоб тиккануа сожрали этого сына ослицы!

— Только если надумают брать Кастеллум штурмом, — хохотнул Гай, намекая на то, что префект вигилов носу не казал из поселения с момента своего первого приезда.

Дальнейший их разговор пошел на более отвлеченные темы. Галла, дети, пара новых циркуляров по легиону, новая Сигма-2, которую скоро должны были дать на вооружение по всей Южной колонии, и которую неистово желал получить в свои руки Ливидус. И если точность и кучность стрельбы Сигмы она могла обсуждать бесконечно, то в очередной раз слушать о том, как бедная Галла совсем устает от ухода за детьми, в том числе и за недавно родившейся второй дочкой, не было никакого желания. С чернявой женой своего друга Мария так и не смогла подружиться, чего уж там, у них был настоящий вооруженный нейтралитет со своими хоть и негласными, но четкими правилами. Например, Квинтиус не являлась домой к Гаю и собирались они либо у неё, либо на нейтральной территории. В свою очередь Галла прекратила нападки на Марию и перестала настраивать против неё весь небольшой женский коллектив поселения.

Квинтиус откинулась на спинку стула и бросила взгляд на Ливидуса. Выгоревшие до соломенной белизны волосы, острый кадык с легкой щетиной, пара морщин пересекают лоб, другие веточками расползаются от глаз. Закатанный рукав рубашки обнажает уродливый рубец на левой руке. Полтора года назад во время очередного набега Гаю не посчастливилось сойтись с ловким тиккануа, который практически оттяпал ему руку своим топором. Если бы не таланты Нидгара и заначка Марии, которую она отдала на лечение друга, сидеть бы Ливидусу калекой с крошечной пенсией от легиона. Наверное, именно тогда Галла окончательно примирилась с присутствием Квинтиус в жизни своего мужа и перестала препятствовать их общению. Сейчас ничего не говорило о том, что на месте шрама было сочащееся кровью месиво из костей и мышц. Бранду удалось полностью восстановить подвижность конечности, а сам Гай месячными тренировками вернул твердость руке и стрелял так же метко, как и до ранения.

Оставив друга наедине с документацией, эфириа вышла на скрипящую террасу, и посмотрела на стремительно темнеющее небо. Ночь набежала как и всегда стремительно. Пару минут красные сполохи украшали горизонт и вот уже звезды и луна ярко светят на иссиня-черном небе. Возвращаться в дом не хотелось, как и думать о том, где провел эти несколько часов несносный малец. Пальцы зачесались снова набить трубку и втянуть в легкие горький дым, который оставлял замечательную пустоту в мыслях. Ни правых, ни виноватых, ни зудящего желания придушить Сервилия или нырнуть в эфир так глубоко, чтобы уже не вынырнуть. Десять лет. Уже десять лет она ходит под этим чужим небом в чужом теле. За это время и небо стало привычным, и тело разносилось, село на её душу лайковой перчаткой, приросло — не отдерешь. Привычной стала и постоянная борьба за себя и свое место в мире, поэтому женщина только сжала зубы и решительным шагом направилась к дому.

4

Первое, что услышал Септимий, проснувшись утром, — тишину. Непривычную и странную тишину. Вспомнить, где он находится и почему, удалось не сразу. Поначалу пытался найти взглядом знакомые трещины на потолке комнаты, которую делил с Себальдом. Потом кривые доски крошечной каюты. Вспомнив, наконец, где и, главное, с кем оказался, Луций скривился и поспешно встал с кровати. Та отозвалась бодрым скрипом, вторили ей рассохшиеся половицы и дверь, чьи петли, наверное, смазывали еще во времена первого консула. В остальном же странный дом его наставницы был практически безжизненным. В коридоре он поморщился, в глазах рябило от синих и белых квадратов на полу. Не сумев побороть любопытство отодвинул яркую штору и заглянул в комнату, чтобы убедиться, Марии там нет.

Судя по влажным стенкам душа, совсем недавно им кто-то воспользовался. Он уже собрался выйти в коридор, как услышал голоса на входе в дом. Один точно принадлежал Квинтиус, громкий с безапелляционными интонациями. Второй неизвестному мужчине. Некстати проснувшееся любопытство заставило Луция приблизить ухо к щели в двери и прислушаться к разговору.

— ...мальца? — уловил он окончание фразы собеседника эфириа.

— Его?! — Мария фыркнула и зашуршала занавесью. — Возиться еще с ним?! Где же я... — голос отдалился, видимо женщина зашла вглубь комнаты.

— Рано или поздно тебе придется взять его с собой, — философски заметил мужской голос.

— ....тут не будет, — эфириа вышла в коридор и ей снова стало слышно. — Еще дрыхнет небось. Вот и пусть отдыхает. У него целый год отдыха на нашем незабываемом курорте, — со смешком сказала она. — Осман подери Лоака и Авлетоса! Повесили на меня...

Дальнейшее Септимий не расслышал, но и так было ясно, что речь шла о нем. Так вот какого мнения о своем интерне наставница. Несмотря на его неприязнь к ней, он не мог не признать, что в чем-то Мария права. Да и закрывать глаза на чьи-то достоинства было не в его правилах, а Квинтиус действительно умела обращаться с эфиром. Вчера он прилег было отдохнуть, как почувствовал сильные вибрации и вышел через заднюю дверь проверить, в чем же дело. На фоне черного ночного неба вязь щита смотрелась особенно поразительно. Луций пытался найти конец хоть одной из нитей и сдался после нескольких безуспешных попыток. Рисунок постоянно двигался и менялся, поэтому витиеватый тонкий узор получилось оценить лишь с эстетической точки зрения.

Сама же Южная Колония и в особенности это поселение пока не заслуживали такой высокой оценки, полностью оправдывая свое прозвище 'задницы' Империи. Разруха, грязь, жуткая жара и люди, на которых в метрополии он бы даже не посмотрел, не говоря уже о более близком знакомстве. Память сразу же подсунула застывшее маской лицо отца и его пренебрежительное 'я еще увижу тебя тут со склоненной головой', сказанное на прощание. Руки сами собой сжались в кулаки и Луцию стоило больших трудов успокоиться. Неспешно приведя себя в порядок он отправился выяснять, чем же дородная повариха таверны кормит на завтрак.

Мария тоже старалась дышать ровнее и не вцепляться с таким остервенением в поводья. Одиночное патрулирование было не лучшей идеей, но ей просто необходимы эти несколько часов в одиночестве, чтобы поразмыслить. Слишком уж происходящее навевало воспоминания о событиях пятилетней давности. Странные прорывы и поразительная осведомленность дикарей о делах вигилов и легиона, которая в итоге вылилась в расследование, закончившееся смещением с должности префекта вигилов Южной колонии и его последующей казнью. Став пешкой в той партии, Мария не горела желанием снова ввязываться в игры политиков, а назначение её наставником Септимия просто смердело неприятностями и подковерными интригами.

Она вдохнула сухой воздух, надвинула поглубже шляпу и прищурившись вгляделась в горизонт. Покрытая редким кустарником каменистая равнина простиралась вперед, изредка глаз цеплялся за небольшие скопления относительно сочной растительности. Ни следа людей и цивилизации. Казалось, она одна во всем мире и никто её здесь не найдет. Однако это ощущение безопасности было обманчивым, в чем Квинтиус убедилась на своей шкуре. Вздохнув она продолжила патрулирование. Судя по состоянию щита, никаких прорывов не должно было быть, но стоило все проверить самостоятельно. Мерное покачивание на лошади и однообразный пейзаж способствовали успокоению и обратно в поселение Мария вернулась с твердой решимостью разобраться со всеми проблемами, первой из которых был Септимий.

Юноша обнаружился у Марфы. Судя по обилию пустых тарелок, завтрак у него плавно перешел в обед и теперь грозился стать ужином. За стойкой обнаружилась и другая возможная причина его присутствия тут. Юлия делала вид, что расставляет посуду, а сама строила глазки парню, попутно выложив невеликий бюст на столешницу. Семптимий же, кинув короткий взгляд на вошедшую наставницу, молча поспешил покинуть таверну. Квинтиус недоуменно подняла бровь и перевела взгляд на стойку, за которой Юлии уже не оказалось. Её новое местоположение недвусмысленно выдавал трубный глас Марфы:

— Ты перед кем задницей вертеть вздумала?! — судя по звуку, полотенце прошлось по спине или многострадальной пятой точке девушки. — Этот хахаль тут хвостом повертит и уедет, а мне с твоим ребенком возиться?! Ишь, коза вертлявая! — на этот раз полотенце попало по посуде, которая упала с диким грохотом. — Чтобы больше я тебя рядом с ним не видела! Поняла меня, Уля?! Нам тебя скоро замуж выдавать! Кто тебя возьмет порченую?!

Мария вздохнула, услышав последнее замечание, и присела за пустой стол. Со стороны кухни снова послышалась возня и спустя пару минут оттуда вышла раскрасневшаяся Марфа. Судя по всему, Юлии хорошенько прилетело от матери. Увидев эфириа повариха попыталась улыбнуться:

— Обедать пришла? — судя по глазам она прекрасно поняла, что Квинтиус слышала её разговор с дочерью, но не собиралась это обсуждать.

— Да. Подожду тут.

Кивнув, Марфа отправилась собирать тарелки с соседнего стола, ворча про себя на малолетнего проглота, в которого как-то уместилось столько еды, сколько нормальные люди за один присест съесть не могут.

В ожидании еды Мария постаралась ни о чем не думать, но в голову упорно лезли мысли о собственном будущем. Замужество там явно не значилось. Чтобы дать детям свой номен, ей надо будет либо стать чьей-то конкубиной, либо растить их без отца одной. Второй вариант пока казался ей более реальным, особенно после болезненного и некрасивого выяснения отношений с Умброй. От воспоминаний отвлекла Марфа с подносом, на котором исходил паром суп и слегка подрагивали куски мягкого хлеба.

Как ни хотелось ей оттянуть встречу с интерном, пришлось возвращаться в дом, а то Марфа уже подозрительно выглядывала из кухни. Снаружи встретило привычное пекло, окутавшее тяжелым покрывалом. Полдень уже миновал, однако солнце все также давило на голову. Надвинув поглубже шляпу она пошла по улице, привычно отмечая краем глаза безлюдные террасы. Все попрятались в домах. Даже рыбаки сидели в хижинах, что уж говорить про остальных. Обычно после обеда она занималась эфирными изысканиями или шла к Гаю, если у того не было обязанностей по легиону. Сейчас же придется тратить время на Септимия, причем сам малец этого не оценит, еще и возмущаться будет, против солнца не говори.

Правда, планам её сбыться было не суждено, интерна не оказалось дома. Осмотрев пустую комнату, где он даже не удосужился разложить свои вещи, Мария помянула османов, тиккануа, хитрожопых вигилов в лице Валенса и принялась за новую монографию, которую доставили ей не далее как месяц назад. Она не нянька, чтобы следить за Септимием. К двадцати годам уже можно научиться самому о себе заботиться. И, конечно, труд некоего Майера гораздо интереснее, чем предположения о том, в какие неприятности мог влипнуть юноша. Намного интереснее! Вот эта формула просто замечательна, жаль, Марии её никак не осилить, хлипковата больно... А не мог он пойти к рыбакам? Нет, конечно нет... А все же? Да даже если пошел, что ему там станется. Не будут же они его топить в озере. Так. Формула. Очень интересная формула. Отто? Может ли он с ним повстречаться? Или с тем идиотом, что прислали на замену Арнарсону. Как его?... Нет, конечно же, Септимий с ними не встретится. А вдруг? Нет, нет, нет. Стоит сосредоточиться. Интересный подход у этого Майра к модификации формул, несомненно, стоит изучить его подробнее... Конечно же, он никак не может пересечься с Отто. С чего такие мысли? Если бы он пересекся, то сразу бы пошел к Нидгару. Тот все вылечит. Или не пошел? Лежит в беспамятстве в кустах... Кустов там много...

Спустя несколько минут эфириа вылетела пулей из дома. Монография Карла Майера 'О эфирных субстанциях и формулах' осталась лежать на кресле и ветер, залетая через открытую женщиной дверь, с тихим шелестом листал страницы.

Первым делом Квинтиус направилась в сторону озера. Дома рыбаков встретили её тишиной и еле слышным говором из-за закрытых дверей. Обстоятельно осмотрев все ближайшие и дальние кусты, Мария занялась обходом поселения, который закончила у казарм. Паршивца нигде не оказалось. Прокручивая в голове все возможные, даже самые невероятные, вроде побега, версии, эфириа постучалась в кабинет Ливидуса. Друга на месте не оказалось. Возможно, наконец разобравшись с делами, он отправился домой или устроил внеплановые учения для подчиненных. Тишина на плацу и в комнатах намекала на правильность второго предположения. Конечной точкой её маршрута стал дом префекта.

— Доброго дня, Авл, — поздоровалась она со стариком, который сидя в кресле читал привезенную ею из Кастеллума акту.

— Доброго, — ответил он и вопросительно посмотрел на Квинтиус.

Обычно вигил приходила к нему исключительно по рабочим вопросам, исключая тот инцидент с запретом на продажу ей алкоголя, поэтому Пекорису было интересно, что привело женщину сейчас. Он догадывался, что это связано с её интерном и не ошибся.

— Ты не видел Септимия? — спросила она небрежно.

— Нет, не видел, — префект отложил газету, нагнулся вперед и усмехнулся. — Что, уже потеряла мальца?

— С чего бы? — не поддалась на провокацию Мария. — У него было задание, вот и проверяю.

— Ну, проверяй тогда, — он лукаво стрельнул глазами и снова прикрылся актой.

Хмурая эфириа вышла наружу. Солнце уже стало клонится к закату, а она до сих пор не знает, где носит несносного мальчишку! Следовало проверить последнее место. Застать там интерна она не рассчитывала, а вот разжиться информацией было вполне реально. Кенна Квитос за прошедшие пять лет почти не изменилась: тот же бегающий взгляд, слегка крысиное выражение лица и поджатые губы, единственное, что выдавало возраст — слегка поседевшие пряди, выглядывающие из-под чепца грязно-серой расцветки. Она моментально обежала Квинтиус цепким взглядом и криво улыбнулась. Главная сплетница всего поселения уже ждала, чем бы зацепиться и, очевидно, просто так Марию не отпустит. Смирившись с неизбежным, женщина начала издалека.

— Приветствую, Кенна. Что-то давно твоего мужа не видно.

— Доброго дня, — сразу же отозвалась та, заглатывая наживку. — Куда ему! Пока дикари успокоились, поехал по рапинам брать товар. Вернется не раньше следующей недели.

— Понятно...

Мария оглядела захламленное помещение. И так невеликое пространство лавки, дополнительно уменьшали пирамиды из пустых ящиков и горы старых тюков. Аккуратностью Кенна не отличалась, а её муж и правда постоянно пропадал. Квинтиус одно время думала, что его вообще не существует, пока не увидела спустя почти год жизни в поселении. Несчастный Сацер оказался невысоким и тщедушным мужчиной, которым Кенна вертела как хотела. Даже слава главной сплетницы не помогала ей сдержать слухи о том, что она оказывает определенные услуги заезжим легионерам, но при этом не платит положенного проституткам налога. Однажды эфириа видела её покидающей дом префекта под покровом тьмы, поэтому не удивительно, что Сацер так редко показывался тут.

— Как идет торговля? — спросила Мария, чтобы поддержать разговор и осеклась.

Из дальнего угла показалась знакомая курчавая голова.

— Вот, нашел! — провозгласил Септимий, появляясь из-за ящиков и сжимая в руке два маленьких мешочка.

— Замечательно, — тут же расплылась в многозначительной улыбке Кенна. — А тут как раз твоя начальница пришла!

— Никакая она мне... — начал было гневно юноша, но замолчал под тяжелым взглядом Квинтиус.

Квитос, которая аж наклонилась вперед в предвкушении ссоры, с досадой хмыкнула.

— А кто же? — ехидно спросила она.

— Я его наставник, Кенна, — холодно ответила эфириа и развернулась на выход.

— Куда же вы, вигил Квинтиус? — не унималась хозяйка лавки. — Зашли, а ничего не купили.

— Передумала, — отрезала она и скорее покинула тесное помещение.

Впечатывая сапоги в неподатливую и прокаленную землю, Мария мысленно костерила себя на все лады. Какой осман её дернул искать Септимия. Бедный и несчастный?! Интересно, он все то время, что она рыскала по поселению, просидел у Кенны? Уж она-то, конечно, порадовалась свежим ушам, в которые тут же напела все самые горячие слухи Кака. Вспомнив о некоторых эпизодах своей жизни, женщина сморщилось. Не хотелось бы ей, чтобы малец узнал о том запое, в который она ушла после расставания с Умброй. Как назло, и сейчас напиться хотелось до одурения. Сжав зубы она остановилась на пороге дома, выдохнула и резко развернувшись двинулась в сумерки, подальше от домов.

Сев на камень она методично забила и раскурила трубку, пустив в небо струю дыма. Сколько ни старалась, выдувать кольца так и не научилась. За этим занятием её и нашел Ливидус. Молча пристроившись с наветренной стороны он тоже наблюдал за тем, как одна за одной на темнеющем небе загораются звезды.

— Достал, малец? — спросил он, когда Мария докурила трубку и начала выстукивать из неё табак.

— Ты не представляешь, — вздохнула она. — Видела два раза за день, а уже придушить охота.

— Понимаю, — ответил друг и они вздохнули на этот раз синхронно, после чего посмотрели друг на друга и расхохотались.

Септимию же было не до смеха, вытираясь после мыться в допотопном душе он пытался разобраться в том ворохе сведений, что на него вывалила болтливая Кенна. Если верить хотя бы половине из них, то слухи о том, что Квинтиус была любовницей Тегана Тревиуса из купеческой палаты Виндобоны, вполне правдобподобны. Устроившись на узкой скрипучей кровати Луций заставил себя выкинуть из головы все предположения, что там появились, хотя бы ради того, чтобы спокойно заснуть. Сегодня он смирился, а вот завтра планировал все же поговорить с наставницей, иначе в этом захолустье ему грозит смерть от скуки.

Утром Септимий предсказуемо проснулся позже Квинтиус. Любопытство взяло свое и споро одевшись он отправился на её поиски. Снаружи его встретили палящий зной и легкий ветерок, совершенно не спасавший от жары. Надвинув поглубже уже успевшую осточертеть шляпу, от которой все волосы стояли колом, он двинулся вперед. Только слепой не заметил бы странный круг общения эфириа, почти полностью состоявший из легионеров, поэтому Луций сразу же пошел к казармам, располагавшимся на противоположной стороне улицы. Как назло вспомнился вчерашний разговор, в ходе которого заботливая Кенна рассказала о том, как Квинтиус переспала чуть ли не с каждым из квартировавшейся тут контубернии. Обогнув деревянное здание он удостоверился, что на плацу пусто и услышал звуки откуда-то из-за ветхих кособоких сараев. Представшая его взору полоса препятствий до боли напоминала родную университетскую. Даже поясница заныла и руки сами потянулись размять мышцы.

Наставница бежала по бревну. Сиганув с него она одним плавным движением отправила тело в полет и вцепилась в самый верх 'стены', перемахнув через неё за одно мгновение. Замерев, Луций не мог отвести взгляд. В этот момент женщина напоминала ему механизм ворота, увиденный в далеком детстве. Отец тогда приехал на открытие нового моста через Данубиус, но был занят официальной программой и больше беспокоился о том, чтобы выглядеть достойно перед публикой, чем своим сыном. Мальчишку взял в оборот один из техников и показал ему мудреную начинку уникального сооружения изнутри. Мощь и бездушность громадной махины, поднимающей целый пролет моста, впечатлили маленького Луция до глубины души. Именно те ощущения он вспомнил, наблюдая за тем, как хладнокровно и неумолимо преодолевает полосу препятствий Квинтиус. Ни одного лишнего движения. Отполированное до блеска дерево сдавалась под её натиском без боя. В довершение всего разгоряченная и вспотевшая Мария запустила несколько ножей в стоящее вдалеке чучело. Он не стал приглядываться, и так было ясно — каждый клинок попал в цель. Впервые с приезда в колонию его недовольство и любопытство трансформировались в желание: научиться управляться со своим телом и оружием так же лихо, как наставница.

Уйти обратно незамеченным ему не удалось. Около казарм столкнулся с деканом, о котором уже успели поведать и повариха тварены, и Кенна, чтоб её османы драли. Посмотрев на выдубленного местным солнцем жилистого легионера, Луций не удивился тому, что они дружат с Квинтиус. В обоих было что-то хищное.

— Подглядываешь? — со значением усмехнулся Ливидус, отчего морщинки расползлись от его прищуренных светлых глаз.

— И не думал! — возмутился юноша, чем сразу же оправдал данное Марией прозвище: действительно 'петушок'.

— Пойдем, — коротко приказал декан и Луций не смог ослушаться.

Они зашли в его кабинет, где Гай жестом указал ему на стул, про себя усмехнувшись иронии Фортуны: недавно на том же месте сидела Мария, а теперь её взъерошенный интерн. В его возрасте Ливидус уже неоднократно проливал кровь и был поставлен перед выбором — или каторга, или кабальный контракт легионера. Этот же малец еще не сталкивался с настоящей жизнью и вызывал в легионере зависть, сочувствие и раздражение одновременно. Опасная смесь. Какой бы ни казалась жесткой Квинтиус, нутро у его подруги было мягкое и податливое, хоть она и отказывалась признаваться в этом. Прислонившись к столу и скрестив руки на груди декан начал разговор.

— Пожри меня тиккануа, если ты не принесешь нам проблем, парень, — ответом на это заявление послужил недоуменный взгляд Септимия. — И я позабочусь о том, чтобы Мария не подтирала тебе задницу. Если вляпаешься в дерьмо, разбираться будешь сам.

— Я и не просил... — начал возмущенно юноша.

— Тебе и не придется, — перебил его декан, задумчиво смотря в окно. — Ей никогда не нужны просьбы, сама влезет. Поэтому не заставляй меня вмешиваться. Тебе это точно не понравится.

— Сапожник судит не выше сапога, декан Ливидус, — парень встал и быстрым шагом направился прочь от казарм.

Луций планировал избегать наставницу и ему это удавалось ровно до вечера, когда и эфириа, и уже ненавидимый интерном декан встретились ему в доме. Он как раз зашел внутрь, когда услышал голоса из-за яркой занавеси.

— ... не понимаю, — судя по голосу, Квинтиус чем-то была удивлена.

— Ты оказалась права, дело и правда смердит бизоньим дерьмом, — философски ответил ей Гай.

— Чтоб его тиккануа пожрали! — выругалась она. — Легко сидеть на заднице и писать эдикты, а я должна мало того, что исполнять свои обязанности, так еще и следить за этим петухом, как бы он куда не влез! Теперь еще и таскать его везде с собой!

— Указано же только про патрулирования? — уточнил легионер.

— Нет, этот козий выкормыш ссылается на несколько внутренних эдиктов по Корпусу, и мне предписано таскать его на все задания! На все! И ладно бы он хотел чему-то учиться, что-то узнавать...

Переступивший с ноги на ногу Луций наступил на соседнюю доску и та ответила скрипом, на что тут же отреагировали говорившие.

— Подожди, — оборвал подругу Ливидус, резко отодвинул штору и ощерился на юношу. — Подслушиваешь, малец?

Рядом с ним появилась явно недовольная Квинтиус. Не будь декан настолько вызывающе груб и пренебрежителен, возможно, Септимий бы сдержался. Теперь же, под двумя тяжелыми взглядами он только распрямил плечи и прямо взглянул на тех, кто, очевидно, обсуждал его несколько мгновений назад.

— Вас и подслушивать не надо, все на улице слышно. И, думаю, я должен быть в курсе того, на какие задания меня положено 'таскать'.

— Это тебя... — начал Гай, но был остановлен Марией.

— Все же он прав, — она повернулась к интерну. — По распоряжению префекта вигилов в Южной колонии со следующего дня ты будешь вместе со мной выезжать на патрулирования, а также другие задания, буде они появятся.

— Гляжу, ты не очень-то хочешь меня брать на патрулирования, не говоря уже о заданиях, — он с вызовом посмотрел на Квинтиус. — И пока я не ношу значок, внутренние эдикты на меня не действуют.

— Зато они действуют на меня и именно от меня зависит получишь ты значок или нет, — процедила она в ответ.

— С чего это?!

— С того, что я официально твой наставник!

— Твое заключение можно будет легко оспорить! И не думай, что кого-то будет волновать мнение убогого вигила с окраины Империи. У моего отца достаточно влияния, чтобы разобраться с этой проблемой! — Луций понимал, что зашел слишком далеко, но его уже понесло.

— Убогого вигила, значит? — криво ухмыльнулась Мария. — Радуйся, что я не стану марать об тебя руки, а то поучила бы уму-разуму, петушок, — выплюнула она.

— Зато я очень даже стану, — потемневшее лицо декана не предвещало ничего хорошего.

— Не стоит, Гай. Он того не стоит, — холодно заявила эфириа. — Еще напишет донос своему папочке, сам ведь ни на что не способен. Пусть идет.

Не дав Септимию сказать ни слова, эфириа задвинула штору и Септимий остался один в коридоре. Спустя пару секунд он молча пошел в свою комнату.