Мы не одни

Передний бронелист с обзорными стеклами плавно, как по рельсам, съехал на макушку, открыв взору кабину с двумя стоящими бок-о-бок глубокими анатомически-изогнутыми креслами. Марк первым спрыгнул на землю, в который раз удостоверился в отсутствии каких-либо угроз и протянул спутнице ладонь. Тесса заправила за ухо локон пепельно-серого каре, дождалась, пока увенчанный голосферой цилиндр пульта управления втянется в днище, и элегантным шагом, будто принцесса на главной дворцовой лестнице, покинула челнок.

— Мрачноватое местечко, — заметил робот, сканируя присыпанный жухлой листвой двор.

У подъездов чернели мангалы, кострища и небольшие кирпичные печи — в нескольких тлели угли, а подгорающая на сковородах тушенка насыщала затхлый воздух гарью. Даже боевая машина чувствовала себя здесь неуютно, однако разведчица без намека на сомнения и тревогу направилась к искомой двери, держась по струнке как перед Советом капитанов.

Подъезд оказался на удивление чистым — ни надписей на стенах, ни грязи и мусора на ступенях, только разжиревшие пауки заплели все углы мохнатыми от пыли сетями. Девушка постучалась в обитую дерматином дверь и отчетливо произнесла:

— Наземная разведка. Откройте.

В ответ ни звука, но сенсоры Марка куда острее живого уха, и робот безапелляционно заявил:

— Внутри кто-то есть. Может, мне постучать?

— Разрешаю, — отчеканила девушка и отошла в сторону.

"Манекен" несколько раз хлопнул открытой ладонью — и только это уберегло преграду от вмятин, а то и от пробоин. Грохот поднялся на все девять этажей, даже пауки в ужасе поспешили покинуть опасное место, а от дальнейшего разгрома дверь спас возглас из квартиры:

— Иду, иду! Не ломитесь!

Людмила щелкнула замком и отошла на шаг, нервно вытирая руки кухонным полотенцем. Вид у женщины, стоит отдать должное ее выдержке, ничуть не напоминал испуганный — держалась она гордо и с неким подобием вызова, не стесняясь смотреть пришельцу прямо в блеклые глаза.

— Кадет Тесса Тул, — представилась гостья и согласно протоколу повторила: — Наземная разведка.

— Да уж поняла, что не соседка за солью зашла, — продолжила ворчать хозяйка. — Вам кого?

— Иван Перов дома?

Женщина с презрением фыркнула:

— Вы бы еще раньше заявились. Нету его, шляется где-то со своей шпаной. Совсем от рук отбился. Неудивительно, что за ним ваша братия пожаловала.

Тесса не уделила ни толики внимания очевидной агрессии в свой адрес и равнодушно поинтересовалась:

— Когда вернется?

— Да леший знает. Может и до утра шастать. А что он опять натворил?

— Ничего. Но я хотела бы осмотреть квартиру. Согласно договору...

— Да-да-да, — Людмила закинула истерзанное полотенце на плечо и потопала на кухню. — Смотрите сколько влезет, нам скрывать нечего.

В комнате Вани книги лежали повсюду — на столе, шкафу, кровати, полу. Художественная литература вперемешку с учебниками, фантастика рядышком с классикой, но ничего оригинального Тесса не обнаружила. Сканер Марка подтвердил — все тексты уже числились в датабанке флагмана и никакой ценности не представляли. Однако девушка не остановилась на поверхностном осмотре и проверила все рукописи, отлично помня каллиграфический почерк искомого землянина.

В ящике стола среди старых тетрадок обнаружились спрятанные в почтовый конверт обрывки листов в клетку, исписанные красивыми и хорошо знакомыми буквами. Каждый клочок был пронумерован, и на восстановление текста ушло меньше минуты. Называлось произведение "Космический пес Гром", и Тесса, позабыв о правилах, протоколах и предписаниях, погрузилась в чтение прямо на незаправленной кровати.

На таганке закипела вода в жестяной кружке. Людмила заварила пакетик черного чая без сахара и села у окна, всем своим видом давая понять, что ничего необычного не происходит. Вскоре послышался скрип пружин и тихие крадущиеся шаги — белобрысая девчонка в компании странно одетого механизма остановились у порога. Женщина успела заметить, как бледнеют едва заметные розовые пятна на острых скулах, а симпатичное, пусть и чересчур худощавое личико превращается в алебастровую маску.

— Мне нужен этот документ, — Тесса показала обрывки, запаянные в полипластовую папку. — Сейчас составим акт изъятия и...

— Это просто мусор, — проворчала хозяйка. — Берите даром, у Ваньки всякой макулатуры вагон.

— Когда Иван Перов вернется, передайте, что я хотела бы с ним поговорить.

— Конечно, товарищ разведчик, — Людмила хлебнула чаю, не сводя взгляда с дома напротив. — Обязательно передам.

— Благодарю за содействие.

— Всегда пожалуйста. Мы люди законопослушные и чтим Соглашение.

* * *

Минувшие сорок минут стали самыми страшными в жизни Ивана. Все это время он провел в гостях у соседки сверху — старушки за девяносто, которая слыхом не слыхивала ни о каких инопланетянах, постоянно жаловалась на сломанный телевизор и донимала подростка расспросами о том, что нынче в мире творится. Иван большей частью чуть слышно бормотал всякую околесицу, боясь, как бы проклятая "кукла" не услышала его сквозь тонюсенький пол. Когда же челнок наконец скрылся из виду, малец с отмершим сердцем спустился домой, но мать с порога протянула ему брезентовую сумку с запасом сухарей и тушенки.

— Значит так, — с привычной строгостью буркнула Людмила. — Ноги в руки — и к Надежде Петровне. Помнишь, где живет?

Иван кивнул — в детстве мать постоянно таскала его в соседний район к своей лучшей подруге.

— Скажешь, дома трубы прорвало — надо пару дней переждать. Или что-нибудь наплетешь — в этом деле ты у нас мастер. А я пока подумаю, как тебя из города вывезти. Все, давай.

— Но...

— Давай! — рявкнули в ответ. — Игрульки кончились, понял? Сам знаешь, что бывает с теми, кого забирают эти твари. Никто не возвращается, если вдруг забыл. И сюда — ни ногой, я сама тебя найду, как только все устрою.

И не сказав больше ни слова, Людмила заперла перед носом сына дверь. Вот так нежданно-негаданно Иван лишился единственного места, где чувствовал себя в безопасности, и, не сделав никому ничего дурного, нажил врага в лице самой могущественной силы на планете.

Парень оказался на развилке, словно былинный богатырь. Идти улицей — значит нарваться на патрульного. А все "куклы" подключены к общей базе данных, откуда и черпают всю необходимую информацию, и любой из роботов за километр опознает беглеца. Пробираясь же закоулками и подворотнями можно встретить товарищей вроде Конька, а то и кого похуже. Проще говоря, как ни крути, как ни петляй, а меньшего зла не отыщешь.

Набившиеся ватой ноги потеряли опору, и парень в бессилье опустился на лавочку, прижимая сумку к ноющему животу. Накативший страх холодным прибоем вымывал из реальности, напускал в глаза туман, притуплял чувства и ощущения. Происходящее казалось предрассветным кошмаром, а травля в школе и склоки дома превратились в несущественные мелочи на фоне свалившейся на голову проблемы.

Да какой там проблемы — самой настоящей беды. Хорошо еще, известно куда идти и что делать, иначе совсем труба.

— Плевать, — Иван скинул с кроссовка прилипший листок и подбодрился древним рыцарским девизом, встречающимся чуть ли не в каждой второй приключенческой книге. — Делай, что должен. И будь что будет.

Тень от корабля сливалась с тенями нависающих панельных многоэтажек, крепостными стенами окруживших узкие дворики с похожими на пещеры арками. Ни люди, ни животные по дороге не встретились — лишь раз подросток заметил в окне первого этажа тощего мужичка, проводившего путника голодным и определенно нездоровым взглядом. Тишина и запустение давили стотонным прессом, и Ваня от всей искалеченной души обрадовался бы школьному задире как родному брату, но город продолжал угрюмо спать и вряд ли собирался пробуждаться в ближайшие годы. А если каким-то чудом и сбросит оковы беспокойной дремы, все равно не будет таким как прежде. Никогда.

Нужный двор встречал все той же безмолвностью — лишь ветер подвывал в распахнутых тут да там окнах и шелестел желтеющими кронами каштанов. Только добравшись до места, Иван поймал себя на мысли, что по большому счету все это время брел прямиком в неизвестность — мать не общалась с подругой после порчи электроники и понятия не имела, осталась ли тетя Надя в городе или уехала. Но когда к тебе с обыском заявляются пришельцы, голова работает чуть иначе, и о многих важных нюансах впопыхах попросту не успеваешь задуматься.

В нужном дворе определенно кто-то жил, о чем свидетельствовали странности, какие прежде еще не доводилось встречать. И речь не о вездесущих мангалах и самодельных печках, а о висящих на ветках манекенах — настоящих куклах, позаимствованных из бутика или магазина одежды. Безликие пластиковые истуканы покачивались в петлях бельевых веревок точно всамделишные висельники, и судя по трещинам и проколам на туловищах и порубленных конечностям, одной экзекуцией бедолаги не отделались.

В нерешительности Иван замер посреди дороги, и каждый скрип качелей, каждый посвист ветра в раскуроченных автомобилях, каждый шелест диких трав в палисадниках разрядами тока били по коленям и неистово сигналили затуманенному страхом разуму: беги, убирайся прочь, спасайся, пока можешь!.. Ну правда — кто и зачем сотворил эти зловещие гирлянды? Дети баловались? А может в доме завелись сектанты или иные опасные психопаты, только и ждущие повода утолить агрессию не мертвым пластиком, а живой плотью?

И пока беглец размышлял о таинственной судьбе развешанных на сучьях фигур, из-за куста сирени с гиканьем и воем выпрыгнула троица чумазых оборванных малолеток с копьями. Ни разу, к слову, не игрушечными — на увесистых черенках от лопат поблескивали наточенные клинки кухонных ножей, надежно закрепленные в пропилах болтами и гайками. Удар такой штуковиной — хоть колющий, хоть рубящий — не оставил бы подростку ни шанса на выживание, особенно в нынешних условиях, когда за врачами надо бегать на своих двоих.

— Стоять! — грозно пискнул самый старший из юных чингачгуков — перемазанный сажей мальчуган лет десяти.

Несмотря на тонкий голосок, не по возрасту серьезное лицо и злобный взгляд отмели малейшее желание спорить и сопротивляться. Иван сглотнул и поднял руки, чувствуя на спине и висках липкий пот, а в затылке — покалывание ледяных иголок.

— Ты кто? — спросила девочка вдвое младше главаря, и тяжеленное древко в тонких ручонках ни разу не дрогнуло.

— Понятно кто, — буркнул третий налетчик — конопатый и с ежиком рыжих волос. — Инопланетный шпион!

— Ребят, — собравшись с духом, пробормотал Иван. — Я в ваши игры не играю. Я к Надежде Петровне из третьего подъезда. Знаете такую?

— Знаем, — раздался сзади низкий хриплый голос.

Обернувшись, подросток заметил вдали парня лет шестнадцати в камуфляжной фуражке, из-под которой свисал хвост светлых волос. Незнакомец носил джинсовый комбинезон, черную футболку и дутую куртку в лесной "цифре" и каждой клеточкой, каждой молекулой являл полную противоположность чужаку. Высокий, жилистый, с широким слегка опушенным подбородком и пронзительно-голубыми глазами. Решительный взгляд из-под навеса хмурых бровей, презрительно искривленные тонкие губы, ползающие на широких скулах желваки. При ходьбе он держал руки в карманах и раздвигал полы так, чтобы во всей красе показать покачивающуюся на поясе полицейскую дубинку.

Прищурившись, Иван с трудом узнал в долговязом парне сына маминой подруги, с которым играл в те далекие редкие дни, когда Людмила брала его с собой в гости.

— Артур? — с удивлением пробормотал подросток.

— Отставить! — рявкнул тот, и малолетки отошли от добычи, встав навытяжку точно миниатюрные солдатики. — Ванька...

Старые товарищи пожали руки, и местный заправила кивнул на лавочку подле изуродованных висельников. Присев, ребята помолчали с полминуты — Артур явно собирался с мыслями, Иван не смел первым открыть рта.

— Как у теть Люды дела? — наконец спросил блондин.

— Да потихоньку. А у Надежды Петровны?

— Год назад похоронил.

Несмотря на внешнее спокойствие, сравнимое с апатией меланхов, в голосе знакомца отчетливо слышались и боль, и гнев, и обида и едва уловимая нотка зависти — твоя-то мамка, мол, жива, а моя...

— Соболезную, — с огромным трудом выдавил Иван, произнося это слово впервые в жизни.

— Ага, — Артур погрузился в полугипнотическое наблюдение за повешенными, под усыпляющее поскрипывание веревок.

— Слушай, — начал Иван, сидя как на иголках в столь странной и вне всякого сомнения опасной компании. — Я... это самое.

— Ну, говори.

— В общем... хотел пожить у вас. Пару дней. А то в квартире... э-э-э...

— Они пришли за тобой, — тем же тоном произнес товарищ, и от услышанного у гостя буквально отвисла челюсть. — Белобрысые выродки. Так?

Малец глубоко вздохнул и свесил голову. Если его раскусили за пару минут, то отпираться и выдумывать басни бессмысленно — еще боком выйдет.

— Так.

Артур угукнул будто филин и побарабанил пальцами по колену. Снова замолчал ненадолго и подытожил:

— М-да, ситуация.

— Я, наверное, пойду...

Иван встал, но товарищ не глядя схватил за плечо медвежьей хваткой и усадил на лавку.

— Не суетись, — сказал он тем спокойным голосом, от которого бежали мурашки и хотелось задать стрекача куда глаза глядят. — Спрячем, ноль вопросов. Потому что пришелец нам кто?

— Враг! — хором выпалили детишки.

— А с врагами мы делаем что?

В ответ дворовые индейцы накинулись на манекены и принялись колоть с таким остервенением, что невольный зритель оцепенел как змея перед факиром и, казалось, примерз пятой точкой к обшарпанным доскам.

— На! На! На! — верещали малолетки, раз за разом втыкая ножи в хрустящий пластик, и не было в их движениях ни поспешности, ни безрассудства, а лишь заметная невооруженным глазом выучка. Теперь-то стало ясно, что Артур натаскивал ребятню не первый месяц, а вполне вероятно муштровал с самого Вторжения. Вот только для чего?

— Пошли, — произнес парень не терпящим отказа тоном и направился к подъезду. — Покажу наше маленькое, но гордое убежище.

Он выстучал хитрую комбинацию по железной двери, и миг спустя заскрежетал засов из тонкого бревна. Гостя встретила пара копьеносцев постарше — уже без боевой раскраски и одетых в обычные для города вещи — джинсы, футболки и кофты с капюшонами.

Все стены подъезда изрисовали разноцветными мелками — художества в основном представляли батальные сцены: распластанный на земле робот, пылающий в облаках корабль-бабочка, изрешеченный стрелами челнок и все в таком духе. Лестничную площадку перегородила баррикада из мешков с песком высотою по грудь, за ней терпеливо нес вахту мальчишка с дешевым спортивным арбалетом. Но вид юного воина был столь суров, что не оставалось никаких сомнений — если стрела не поразит цель, он кинется в бой с голыми руками и пустит в ход и зубы, и ногти.

Второй рубеж обороны отгораживал площадку с четырьмя квартирами. Артур отпер крайнюю левую и привел спутника в помещение, больше всего напоминающее командный центр или штаб операций. Здесь никто не жил: на кухне хранился немалый запас самой разной снеди — от консервов и круп до лапши быстрого приготовления. В достатке водились сахар, сгущенное молоко и мед, который, как известно, хранится тысячи лет.