Веч и его сородичи выступали в роли наблюдателей на нынешнем Совете.
Первый день заседания прошел в обсуждении результативности законов, принятых после окончания войны, а также в рассмотрении поправок к действующим законам для вынесения предложений на Большой Круг. Затем потянулось перечисление законченных тяжб между кланами, секретарь зачитывал закрытые судебные споры, а присутствующие подтверждали решение суда формальным согласием: "Хей!". Кланы спорили по общим границам, по долгам и их невыплатам, по неправильно поделенному наследству, но завышенным вирам*, для чего нанимали викхаров*, а суд при Совете круга выносил решение.
В конце заседания Д'Эрган обратился к представителям кланов, в церкалах которых были обустроены амодарские поселки, а таковых набралось больше десятка в земном круге:
— Создавайте щадящие условия для проживания амодаров, среди них немало талантливых ученых и специалистов, нужно убеждать их работать на общее благо, заинтересовывать результатом. Покуда же у них нет особого желания участвовать в общем деле, оттого и саботируют, и не хотят идти на контакт. Но посмотрите, в беншамирской диаспоре амодары придумали много интересных усовершенствований, к примеру, из г*вна и палок умудрились изготовить национальные музыкальные инструменты, а ведь это непросто.
Веч хмыкнул. Тюрьма — она и есть тюрьма, в какую красивую обертку её ни облекай. Амодары и перемещаться-то по стране могут лишь в сопровождении доугэнцев, поручившихся за них. Заинтересованность появляется, когда люди работают на конечный результат для себя, а не для победителей. Амодары до сих пор верят, что когда-нибудь смогут возвратиться домой, хоть и подписали договоры найма с открытой датой. Большим Кругом рекомендовано постепенно подводить амодаров к знанию о предательстве бывшего союзника, и что, по сути, Амодар прекратил своё существование, и теперь двум нациям придется уживаться на одной территории — доугэнской. Но доводить информацию нужно осторожно и дозированно, чтобы предотвратить случаи массовой тхики*, которую выберут амодары, потерявшие смысл в дальнейшем своем существовании, ведь пожизненное проживание в стенах посёлка сродни заключению в тюрьме, пусть и с нестрогим режимом.
Веч услышал и важное для себя: амодарские поселки больше не будут строиться при церкалах, кто хотел, тот уехал из северной страны, и новых эмигрантов больше нет. А, значит, не будет и притока рабочей силы, поэтому нужно беречь и сохранять имеющиеся трудовые ресурсы в лице амодаров.
Одним из основных пунктов в плане заседания стало объявление командора о необходимости укрепления новой границы и освоения приграничных земель, ранее принадлежавших Амодару. Это огромные территории, но от страны их отделяют Полиамские горы, плато Тух-тым и несколько дней пути. Существующих пограничных баз недостаточно, и нужно наращивать свое присутствие в том краю, чтобы охранять отвоеванные территории от посягательств на неприкосновенность. А значит, нужны дополнительные вложения и принципиальное согласие представителей земных кланов. В перспективе, при благоприятных условиях предполагается материальная отдача от освоения бывших амодарских земель. И снова присутствующие подтвердили свои намерения дружным "Хей!", за исключением древних дедов, захрапевших после начала заседания и продиравших бессмысленные глаза после зычных возгласов согласия.
Веч даже глаза закрыл ладонью, чтобы не видеть позорища Снежных барсов. Как и ожидалось, старейшина Р'Елир, проспал сладким сном заседание от начала и до конца. Хоть бы с сиденья не свалился на потеху остальным кланам.
— Отлично, решение принято, — заключил командор. — Произведем расчеты затрат на освоение, разошлем по кланам, решившим участвовать в этой затее, и вынесем наши предложения в Большой Круг. Стенографируй, — передал бумагу секретарю.
На этом заседание первого дня закончилось. Проведя за балюстрадой полдня, Веч успел пообщаться с другими кланами и услышал то, что и ожидал услышать: во многих церкалах начались или планируются стройки, одни кланы разделились, выбрав разные пути развития, а другие, наоборот, объединились, чтобы спастись от разорения после войны. Но всех их объединяло желание перемен. Однако нашлись и кланы, избравшие такую же тактику, как и Снежные барсы, они с ленцой прохаживались за балюстрадой и поглядывали снисходительно на сородичей, без особого интереса следя за заседанием.
О чем еще говорили меж собой? О телефонизации, о проведении железных дорог в отдаленные районы. О необходимости обязательного специального образования для лиц мужского пола, и по желанию — для женщин. И о проблеме топлива рассуждали, но гораздо тише. Аффаит, как разновидность угля, широко использовался во всех видах хозяйствования в Доугэнне, жидким же топливом, из него получаемым, заливали двигатели машин, как гражданских, так и военных, на нём же работали генераторы и прочее силовое оборудование, в том числе, вывезенное из Амодара. Не будет топлива, и в стране тут же приключится коллапс. Перегонка аффаита велась под присмотром ривалов, их диаспора располагалась в церкале одного из штормовых кланов, где было организовано производство жидкого топлива. Ривалы контролировали процесс и держали в тайне особенности технологии.
— Разузнать бы нам об ихнем крошечном секретике, и тогда ривалы полетят из нашей страны быстрее ветра, — размечался собеседник из Огненных тигров. Отличные перспективы, но, как доугэнцы ни пытались втайне от союзников, а так и не могли подобрать нужное соотношение компонентов для правильной реакции.
Снежные барсы заняли две комнаты на втором этаже в караван-сарае* на окраине Беншамира неподалеку от железнодорожного узла. За городской стеной лязгали сцепки вагонов и гудели тепловозы, врываясь в привычные городские шумы. Терпимое неудобство, и практически роскошные условия проживания, учитывая, что в дни Совета заполучить хотя бы одну комнату в караван-сарае — большая удача.
Снежные барсы довели почтенного атата* Р'Елира до ложа и после омовений помогли улечься на соломенном тюфяке.
— Уф, за что нам такое наказание, — вытер пот со лба С'Улен. — Теперь я понял, о чем ты говорил, ополчившись против нашего старца. Сам-то он не виноват, наверное, и не понял, зачем его привезли в Беншамир. Но наши старейшины не иначе как маразматики, коли наделили Р'Елира полномочиями. Поездка впустую, и для чего?
— Ты разве не бывал на подобных Советах?
— Нет. До войны наши отцы ездили, нас не привлекали.
И сородичи подтвердили: раньше отцы разъезжали по стране и участвовали, не допуская сыновей, а теперь последним придется принимать судьбоносные решения, и на их плечи ляжет ответственность за выбор будущего для своего клана. Но сначала нужно одолеть сопротивление дедов в Совете Самалаха.
Караван-сарай гудел как улей — много приезжих, много кланов. Тесно, но весело. Есть, о чем поговорить за чашкой крепкого чая в трапезной, но не сейчас, а вечером.
— Бывал в Беншамире? — спросил Веч.
— Нет, раньше не приходилось, — ответил С'Улен.
— Пойдем, посмотрим, что и как. Я не был здесь много лет, но заметил, что город сильно изменился.
Г'Амир влился в их компанию, а остальные сородичи, разобрав подарки, отправились по родственникам — навестить и передать привет от самалахской родни.
Прогулка по городу опять пробудила жгучую зависть.
Оказалось, между Беншамиром и ближайшими церкалами проложены телефонные линии, есть действующий телеграф, организованы водоподача и водоотведение, правда, пока в центре города, но когда-нибудь и до окраин доберутся усовершенствования. В городе функционирует больница, а при ней — врачебная школа, не говоря об общеобразовательной. И инженерная школа пользуется популярностью среди слушателей, наверное, там по вечерам преподает "родственничек". Есть общественные бани и купальни. И общественные колодцы оборудованы, хотя в каждом уважающем себя доме имеется источник чистой питьевой воды. Площадь Бохры* после реконструкции увеличилась, прибавились ряды сидений из свежего песчаника. И дом встреч, повсеместно упоминаемый в байках, не закрылся и располагался на неприметной улочке в неприметном здании за глухими воротами, если бы не знал Веч его о местонахождении, ни за что не догадался бы.
По городу пришлось передвигаться пешком. В центре улочки узкие и извилистые, плотность застроек высокая, и машина бы не протиснулась, застряв, поэтому весь транспорт — и легковой, и грузовой — сгрудился на площадках, оборудованных у запасных ворот в город. При общей тесноте, какая возникает в быстроразвивающихся городах, когда разумное планирование улиц и построек не поспевает за их строительством, нашлось место и для зелени — деревьев, лиан, цветников.
Понравилось сородичам увиденное. Беншамир — город светлый и шумный, и, несмотря на скученность народа, не встретилось им ни одного человека злого или недовольного жизнью. И С'Улен признал, что необходимо и в Самалахе разворачивать жизнь в другую сторону.
— Если бы я раньше здесь побывал, не сидел бы сейчас сиднем, а ругался со старейшинами, своего добиваясь, — сказал он возбужденно.
И Г'Амир подхватил инициативу сородича — если можно жить лучше, почему бы не попытаться?
Вернувшись в караван-сарай, Веч прихватил незамысловатые подарки и отправился в гости к родственникам, как и обещал. А Снежные барсы остались пить чай да точить лясы с гостями из других кланов.
Теткин дом находился неподалеку от главной площади, в районе узких улочек, глухих стен, узких окон и плоских крыш. Если быть точным, тётушка приходилась Вечу двоюродной по степени родства. В свое время она вышла замуж за беншамирца и жила теперь в большом доме в одном из крупнейших городов страны. Наверное, тётка была без ума от радости, уезжая из Самалаха, и плевать, что ушла в дом мужа второй женой, в таком городе не грех и пятой напроситься. В семье Веча частенько посмеивались, говоря, что тётка вышла замуж не за доугэнца, а за Беншамир. Шутка, конечно, но в каждой шутке есть доля правды. Ей повезло, муж вернулся с фронта, пусть и израненным и собранным по частям, потому как попал под осколочную гранату. Веч подумал, как бы ему жилось сейчас в клане, вернись отец с войны. Нет, не жилось бы, наверное, опять удрал бы из семьи, как сказала сестра. Потому что, повзрослев и увидев жизнь такой, какая она есть, Веч понял: на деле отец оказался своенравным, властолюбивым и узкомыслящим человеком, как и многие в Самалахе, как Рила, и как братья и дядья. А в детстве все виделось другим, и отец был тем, на кого хотелось равняться — большой, сильный, справедливый.
Выйдя замуж, тетка подарила мужу пятерых детей, в том числе и "родственничка". Ладно, пора признать, что у него есть имя, и что он немногим младше Веча, здоровый семейный лось. Имя "родственничка", конечно же, никуда не делось, просто напрочь выветрилось из памяти Веча во время службы в амодарском гарнизоне, когда схлестнулись их интересы. А теперь общих интересов нет, отчего бы не восстановить перемирие, пожав друг другу руки.
Ох, Амодар, Амодар... Зимние вечера в гостинице, метель за окном, смятая простынь на разобранной постели, шум воды в ванной... Неужели он скучает по морозу и по скрипучему снегу? Конечно же, нет. В проклятой стране не осталось ничего, что было дорого сердцу. Кроме нее.
Тетушка встретила в элегантном наряде и с элегантной прической, сразу видно, женщина живет в большом просвещенном городе. С охотой расспрашивала о родне, о сородичах из Самалаха, что и с кем стало, Веч передал символические подарки — ну, что особенного можно привезти из маленького городка в огромный церкал, чем удивить избалованную беншамирку? Разве что самоткаными ковриками и скатертями. Правда, тетушка виду не подала, что разочарована, подаркам обрадовалась, погладила бережно незатейливый орнамент. Пригласила пройтись по дому, посмотреть на житьё-бытьё.
Семья тёткиного мужа оказалась плодовитой и разрослась не в пример семье Веча, аж пятнадцать ветвей против трех, оставшихся в Самалахе, поэтому пришлось им отделяться, а иначе тесно, не хватило бы всем места в доме. Прочие ветви тёткиной семьи расстроились в этом же районе, далеко и ходить не надо. Но и тем, кто остался в меньшем количестве в родовом гнезде, места все равно не хватало. Проблему решил дед Имара, начав строительство, а отец завершил стройку, подняв дом до высоты двух этажей и углубив подвалы. В центре-то жилье в дефиците, люди бьются за каждый клочок, выкраивая лишний кусочек земли, улочки тесные, петляющие, только пешком и ходить.
И опять Веч тихо позавидовал сконструированной системе подачи холодной и горячей воды в дом, и централизованному водоотведению. Он слышал, ещё до войны беншамирцы бились над тем, чтобы привязать центр города к единой канализационной сети, и Имар в том числе принимал участие в проектировании и воплощении идеи в жизнь.
Часть трапезной превратили в открытую террасу на втором этаже, беседовали и вкушали яства, поглядывая на город. Смотреть, конечно, особо не на что — дома, крыши, окна — но все ж таки с претензией на изысканность. И жена Имара была тут же, и сын под ногами вертелся. Имар женился года за два до войны, но с ребятёнком у него долго не получалось, кое-как дождался, когда жена обрадует известием о тягости, и рванул на фронт.
Женился Имар, как и большинство мужчин, по предварительному сговору, но отец его проницательно и благоразумно предоставил сыну право выбора. Видно, знал по своему опыту, что с взаимной симпатией в браке живется легче. Имар, получив инженерное образование, заставил и жену выучиться. Еще до войны по его инициативе при школе организовали группу для замужних женщин. Ориса, жена его, и воспротивиться не посмела, как и проявить недовольство, наоборот, слушалась мужа во всем и восхищалась его талантами.
Вечу она нравилась, и видно было, что переживала за мужа, глядела на него с тревогой, значит, заботилась о нем не только как о кормильце, но и как о любимом супруге. А тот, развалившись на кушетке, щелкал орехи, которые Ориса отдавала сыну, прыгавшему козликом около взрослых, и посматривал на Веча — не то загадочно, не то с усмешкой — тот так и не понял. И поймать взгляд Имара не мог, хотя чувствовал и видел боковым зрением.
— Надолго в Беншамире? — поинтересовался Имар невзначай.
— Когда Совет закончится, рвану в клан с сородичами. Дома дел непочатый край, — сказал Веч, представил объемы и помрачнел. Если бы непочатость дел зависела лишь от него, это было бы, наоборот, радостно, ведь трудности существуют для того, чтобы их разрешать. А если прорва дел зависит от мнения большинства твердолобых лиц, тогда и руки опускаются от бессилия, и тухнет запал. Бесполезно бороться с ветряными мельницами, призывая клан к движению вперед, пока Снежные барсы не захотят, силком их не заставить.
— Ладно, пойду я, дела не ждут, — поднялся Имар, отряхивая штанины от скорлупы. — Извиняй, брат, еще увидимся.
И опять в его словах Веч уловил непонятные нотки. И в лице промелькнуло что-то эдакое... снисходительное, что ли. Насмешливое.
