| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Но ведь потом империя всё равно образовалась, и даже не одна, — возразил Тайрен.
— После долгой войны, ваше высочество, я правильно понимаю?
— Ну да.
— Так что удивляться? Люди просто устали. Они попробовали вернуть себе былую свободу, это вылилось в череду новых жертв. Самых беспокойных повыбили, а остальные уже были согласны на что угодно, лишь бы кровопролитие прекратилось. В то время как сразу после смерти Великого императора все воспрянули духом и решили — ещё немного, ещё один рывок, и всё станет как раньше. И качества нового императора уже особой роли не играли. Хотя, конечно, это не отменяет того факта, что парень совершил все ошибки, какие только мог совершить.
— Эк ты его непочтительно — "парень"... — усмехнулся Тайрен. — Это твой отец говорил? О недостатках империй и прочем?
— Мой отец и его друзья... А вам о том, что стенания народа — помощь правителю, говорили ваши наставники?
— Угу. А что?
— Ничего. Просто я подумала... Есть ли у нас собственные мысли?
— Собственные?
— Ну да. Не то, что мы услышали от других людей, пусть даже самых мудрых, а то, до чего додумались сами?
— Ну и вопросики у тебя... Уж не хочешь ли ты сравняться с мудрецами?
— Я не дерзну, конечно, но всё-таки повторять сказанное другими может даже птица попугай. А мне хочется думать, что я малость поумнее.
Тайрен задумчиво потёр подбородок.
— Всё же я, наверное, никогда не пойму ход твоих мыслей, — признался он. — Жаль, что я не могу поговорить с твоим отцом. Он, наверное, удивительный человек.
Папа был бы польщён, не без иронии подумала я.
Следующие главы "Исторических анналов" повествовали о том, как сокрушившие Великую империю победители сцепились между собой. В процессе смуты выделилось два вождя, не желавших уступать один другому, и бывшая империя оказалась поделена на два лагеря. Силы были равны, и в конце концов — дурной пример заразителен — императорами объявили себя оба: один на севере, другой на юге.
Биографии каждого из них было посвящено по целому разделу. Меня позабавили старательно и очень серьёзно изложенные знаки и знамения, предрекавшие каждому из них величие. Так я узнала, например, что предок Тайрена был рождён от дракона, которого его мать увидела во сне — то есть утверждение о драконьей крови правителей следовало понимать буквально. Дотошно перечислялось количество и положение родинок на его теле — оказывается, каждая из них отражала свойства характера либо судьбы. Ну и всё прочее, включая пресловутые пятицветные облака, что обожали кружить над основателем дома Луй.
Основателю дома Ши, правившего на юге, драконов в родители не досталось, и знамения у него были поплоше — во всяком случае, если верить составителю "Анналов". Тем не менее волей Неба вышний мандат на правление был вручён и ему. И вот теперь обе империи алчно поглядывали друг на друга, ненавидя и порицая тиранию Великого императора на словах, и страстно мечтая повторить его достижения и подмять соседа — на деле.
3.
А каково же потомство твоё?
Милость небес навсегда над тобой,
Тысячи лет да живи, государь,
Ты, одаренный великой судьбой!
Как одарен ты судьбой навсегда?
Ты удостоен преславной жены,
Ты удостоен преславной жены —
Внуков отцами да будут сыны!
Ши Цзин (III, II, 3)
Вождь Даваа Рэнгэн Суа-Адор приехал, как и обещал, точно утром девятого числа месяца Больших снегов, в день рождения императора. С ним, как и положено, заявилась свита, состоящая из двух-трёх ближних людей, целого отряда воинов, а также любимой жены и трёх её служанок. Именно с женой, носившей длинное имя Иоюнгэрэл, я познакомилась раньше, чем со всеми остальными чжаэнами, вместе с госпожой Мий встретив её на женской половине. Общение затруднялось тем, что госпожа Иоюнгэрэл не знала ни слова на языке империй, а мы, соответственно, не говорили на её языке. Я, правда, попыталась вспомнить те слова, что выучила за месяц, который провела в обществе степных послов на пути в Таюнь, но за прошедшие полтора года они практически выветрились из памяти. И я даже не знала, на этом ли языке говорят наши гости, или на каком-то другом. Я напряжённо вслушивалась, когда госпожа общалась со своими служанками или пыталась что-то объяснить нам, но они все тараторили так быстро, что если в их речи и мелькало что-то знакомое, я этого не улавливала.
Впрочем, множество косичек, в которые женщины чжаэнов заплетали свои смоляные волосы, наводили на мысль, что они всё же вполне могут принадлежать если не к тому племени, с которым я была уже знакома, то к родственному. Так же как и две соединявшиеся косы у мужчин. У служанок косички свободно рассыпались по плечам и спине, госпожа поднимала их вверх, скрепляя вышитой бисером повязкой. Причёску госпожи Мий со шпильками и заколками и куда более скромную мою они рассматривали с нескрываемым любопытством.
Я с некоторым даже страхом думала о том, как нам придётся общаться буквально на пальцах, но госпожа Мий, наверное, нашла бы общий язык и с инопланетным разумом. Сперва она попотчевала гостью чаем со сладостями, которые та, не смущаясь, уплетала за обе щеки, потом жестами и улыбками дала понять, что восхищается тонкостью бисерной вышивке на повязке госпожи Иоюнгэрэл, потом достала свои вышивки шёлком... Высокая гостья щёлкнула пальцами, служанки притащили её ларец с нитками, иголками и булавками, и вот уже дамы вовсю принялись обмениваться опытом, с лёгкостью преодолевая языковой барьер. Мне оставалось только сидеть рядом, кивать на редкие обращения, жевать сладкие пирожки или дремать. Что было кстати, потому что меня весь день одолевала сонливость. Должно быть, виной была погода — если предыдущие несколько дней сияло солнце, то сегодня небо обложили низкие тучи, и уже пару раз шёл снег.
Я даже вздремнула перед ужином, и это помогло мне не уснуть на пиру, куда мы, дамы, были приглашены, пусть и сидели, как это водится, за отдельным столом. Вождь, к которому обращались "господин Рэнгэн", язык империй всё же знал, хоть и говорил с грубоватым акцентом. Говорил, кстати, довольно громко, заливисто хохотал и вообще вёл себя заметно раскованней, чем все остальные, но совсем уж правил приличия всё же не нарушал. С Тайреном они вполне мило общались, вовсю травили охотничьи байки, пили за здоровье друг друга, и кончилось всё тем, что что Рэнгэн пригласил принца отпраздновать зимнее солнцестояние у него в стойбище. Коммендант Хо проблеял было что-то про трудности и опасности зимней дороги, и что его высочеству невместно подвергать себя тяготам пути, но Тайрен лишь отмахнулся, а вождь и вовсе расхохотался, словно хорошей шутке. В общем, ясно было, что принц поедет.
Увидев же меня, Рэнгэн сперва уставился в упор, даже несколько смутив — хоть я уже успела привыкнуть к постоянным разглядываниям, но всё же так меня обычно взглядом не сверлили — после чего в полный голос вопросил:
— И где же высокий принц добыл такое чудо?
— Да твои же послы привезли, — невозмутимо ответил Тайрен.
О как. Мои брови невольно подпрыгнули. Вождь тоже выглядел озадаченным:
— Я такую точно не посылал. Я б запомнил.
— Соньши спасли, когда проезжали через пустыню. Она убежала от разбойников и потерялась в песках. И, пользуясь случаем, — Тайрен поднял руки и сложил ладони перед грудью, но не как в молитве, а наложив одну на другую — традиционный здешний жест почтения и благодарности, — хочу поблагодарить тебя, вождь, за спасение жизни моей любимой наложницы и за дар, который твои послы преподнесли моей матушке-императрице, а она — мне.
— А-а, да, вспомнил, — закивал чжаэн. — Они рассказали. Но я не думал, что она такая... такая...
Он прищёлкнул пальцами, не находя слов. Хотелось, конечно, думать, что слов восхищения.
— Так значит, тогда это было посольство чжаэнов, ваше высочество? — спросила я, когда пир закончился, мы вернулись в отведённые Тайрену комнаты, Усин помогла мне раздеться, и мы остались одни. Хотелось добавить "что ж ты раньше не сказал?", но я сдержалась.
— Оно самое, — кивнул Тайрен. — Надо будет подобрать Рэнгэну хороший подарок от меня лично. Одного "спасибо" тут явно не достаточно. Жаль, что я не подумал об этом раньше. Я получил тебя от матушки и как-то привык думать, что это её дар.
Я поджала губы. Но что толку протестовать, ведь как бы мне ни претили рассуждения обо мне как о вещи, они соответствовали действительности: императрица меня действительно подарила. И любая другая на моём месте не нашла бы в этом абсолютно ничего унизительного. Но всё же я не удержалась, чтобы не заметить:
— Надеюсь, ваше высочество, что вы хорошо отдарили её величество за меня.
— Какие счёты между родной кровью? — рассмеялся Тайрен, не то не заметив яда в моём голосе, не то не обратив внимания. — Тем более что я сам выпросил.
— И много вам пришлось просить?
— Да не так уж. Хотя, конечно, сначала матушка весьма удивилась.
Ну, ещё бы, ведь он в разговорах с ней называл меня уродиной, причём неоднократно. И вдруг — такой поворот, который и меня саму до сих пор удивлял. Но потом, видимо, её величество решила, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не дебоширило.
— А ведь уже целый год прошёл, — задумчиво добавил Тайрен. — Иногда мне кажется, что ты была со мной всегда. И как я без тебя обходился? А ведь не знаю, когда бы я наконец решил забрать тебя в Восточный дворец, не появись у меня конкурент.
— Э?
— Какой-то гвардеец.
— Аль Широнг? — изумилась я. Вот уж не думала, что принц про него знает — и тем более сочтёт конкурентом. Хотя произнесено это было с улыбкой, так что, вероятно, сказано в шутку.
— Да, наверное. Пришёл я в тот день к матушке, рассказывали мы друг другу какие-то пустяки, ну она в числе прочего и упомянула, что один из гвардейцев просил отдать служанку Тальо ему в наложницы. Она, правда, не согласилась, не собиралась расставаться с тобой так быстро... Но тогда я и понял, что тянуть дальше нечего. Матушка ведь в любой момент могла передумать.
Я молчала, впечатлённая. А я-то тогда ещё думала, как бы потактичнее отказать Широнгу, если он сделает предложение. А меня, оказывается, никто и спрашивать не собирался.
— Ты слишком хороша для какого-нибудь гвардейца или чиновника, — закончил Тайрен свою мысль. И подкрепил её крепким поцелуем.
Оказалось, что по заснеженной степи вполне можно передвигаться в повозке — не так и много снега в ней выпало, куда меньше, чем я представляла, когда ехала в эти края осенью. Было морозно, но сухой воздух помогал переносить холод, так что в меховой одежде, подаренной мне госпожой Иоюнгэрэл, и в таки связанных для себя варежках мне было достаточно комфортно. Вообще-то сначала я предполагала, что проделаю весь путь верхом — от крепости до стойбища было лишь чуть больше дня пути, как оказалось. Но от степных лошадей почему-то нестерпимо разило потом, я морщила нос и, в конце концов, не выдержав, забралась в повозку к жене вождя. Которая, разумеется, ездила верхом куда лучше меня, но положение обязывало.
А пограничную заставу мы попросту объехали, так как Тайрен не был уверен, что его выпустят из страны, пусть даже недалеко и ненадолго. Вождь Рэнгэн, услышав это, изрядно развеселился, но без колебаний согласился показать обходную дорогу. Похоже, что слухи о контрабанде подтверждались, чем Тайрен, вопреки собственным намерениям о наведении тут порядка, и пользовался.
В конце концов, порядок вовсе не обязательно наводить прямо сейчас, верно?
Принц и вождь вообще пребывали в полном восторге друг от друга. Симпатия возникла ещё на пиру, а на следующий день они устроили на плацу рядом с крепостными воротами состязания в стрельбе из лука с седла. Мы, дамы, болели за своих мужчин со стены, и свежий воздух помог разогнать сонное марево, которое и не подумало уйти из моей головы на следующий день, несмотря на расчистившееся небо. Тайрен состязание проиграл, но победа не далась Рэнгэну легко, и после окончания они посматривали друг на друга с уважением. Разумеется, принц потребовал, чтобы ему дали возможность взять реванш, и вождь охотно пообещал устроить ещё одно состязание в стойбище. Кроме того, они договорились о совместной охоте.
Стойбище оказалось велико — я-то представляла себе почему-то десяток-другой юрт, но холмики войлочных домов простирались практически насколько хватало глаз. Внутри они оказались просторнее, чем выглядели снаружи, и в них, помимо ковров и подушек, оказалось на удивление много мебели: комодики, сундуки, столики и даже табуретки и стульчики. Нам с Тайреном предоставили для сиденья подушки, хотя я предпочла бы стул. Но решила пока подождать с просьбами, не мешая хозяевам проявлять гостеприимство, угощать нас уже знакомыми мне блюдами и поить напитком, который Рэнгэн назвал чаем, хотя это было что-то молочное, да ещё к тому же солёное. Кроме того, нас познакомили с остальными его жёнами, числом четыре штуки. Хотя встречать нас сбежалась целая толпа, но жёны чинно сидели внутри мужниного шатра в компании какой-то женщины, сперва показавшейся мне старухой. Но разглядев её поближе, я поняла, что не так уж она и стара — лицо было почти без морщин, но тонкие татуировки на лбу и щеках мешали разглядеть черты, а волосы были наполовину седыми. Вместо бисерной повязки на ней была мужская шапка, а в свешивающиеся из-под неё косички были вплетены бусины и какие-то косточки. Шаманка — предположила я и оказалась права. Вождь представил её как Мудрую Цаганцэл.
Я разглядывала обстановку, ковры и занавеси, разгораживающие юрту на несколько отсеков — мы сидели в главном, рядом с очагом, находившимся точно в центре. Мужчины снова завели беседу, женщины поначалу в ней участия не принимали, пока не принесли тот самый "чай". Когда Тайрен взял чашу, Мудрая Цаганцэл выговорила на языке империй, медленно, но правильно:
— Полного счастья вашему высочеству!
Я вскинула на неё глаза, задавшись вопросом, знает ли она язык, или просто выучила стандартное женское выражение почтительности, чтобы сделать гостю приятное. Долго мучиться любопытством мне не пришлось — шаманка одной фразой не ограничилась. Говорила она по-прежнему медленно, иногда чуть запинаясь, словно не сразу вспоминая слова, но ни разу не ошиблась. Ни вождь, ни, глядя на него, Тайрен не пытались её поторопить, всегда дожидаясь, пока она закончит свою мысль.
В какой-то момент она обратилась и ко мне:
— Говорят, тебя подобрали в пустыне? А в какой день это было?
— Точно не знаю, но в где-то в начале лета, — ответила я, в очередной раз подивившись, как быстро разносятся вести в этом лишённом привычных мне средств коммуникаций мире.
— А не одиннадцатого ли дня месяца Малого изобилия того года был зелёный закат? — задумчиво произнесла Цаганцэл, обращаясь к вождю.
— Одиннадцатого и двенадцатого, — кивнул Рэнгэн. — Мы как раз стояли у Белого источника.
Цаганцэл тоже кивнула и наклонилась к принцу.
— Береги её, — она ткнула пальцем в меня. — Таких, как она, Небо посылает раз в столетие, не чаще.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
