Проституция в Вятке

Проституткам разрешалось проживать в домах терпимости или на квартирах. В последнем случае — не более как по двое в одной квартире. Однако, в Вятке это не всегда соблюдалось. Так, в 1910 году в доме Россохина на углу Никитской и Острожской улиц в квартире Дарьи Братухиной "проживали девушки-проститутки Пикова, Черемискина и Попова", т. е. три женщины легкого поведения одновременно. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 955. л.76)

О всякой перемене места жительства проститутка была обязана докладывать врачебно-полицейскому комитету. Проституткам запрещалось жить в местах продажи крепких спиртных напитков — в трактирах, пивных и т.п. Вышеупомянутое правило для проституток, как и многие другие, в Вятке неоднократно нарушалось. Газета "Голос Вятки" 9 июля 1910 года сообщала, что содержательница пивной "...некая Киселева... напустила в свою квартиру, находящуюся тут же при пивной, каких-то весьма подозрительных особ, которые, как оказывается, живут почти на ее содержании и находятся в заведении для развлечения посетителей, которых они, разгуливая по садам, приводят в пивную...". Далее в заметке говорилось: "... Киселева завела обширную клиентуру... гости захаживают к ней в заведение нередко в позднее время, когда торговля запрещена, причем хозяйка радушно их принимает и угощает пивом, а девицы развлекают...".

Основываясь на вышеизложенном, уже 10 июля того же года, вятский полицмейстер дает предписание приставу 1 части г. Вятки: "... в N 144 газеты "Голос Вятки" за 9 сего июля появилась заметка под заглавием "Предприимчивая содержательница пивной", где описываются безобразия, происходящие в пивной лавке на Никитской улице в доме Скопина и пивная лавка превратилась в дом разврата... Предписываю Вашему Высокоблагородию провести дознание...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 581)

Дознание было проведено и не только в пивной Киселевой. 9 августа 1910 года вятский полицмейстер сообщал вятскому губернатору: "... представляя при сем протокол дознания, произведенного приставом 1 части г. Вятки о безобразиях, происходящих в пивной лавке товарищества Жигулевского пивоваренного завода А. Вакано, находящейся в доме Лаптева прошу Ваше Превосходительство закрыть означенную пивную лавку, т. к. в ней живут девицы легкого поведения, благодаря чего эта пивная лавка превратилась в притон разврата...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 580)

Буквально в то же время — 14 августа 1910 года — пристав 1 части г. Вятки доносил вятскому полицмейстеру о том, что "приказчица пивной лавки товарищества Жигулевского пивоваренного завода крестьянка Вятского уезда Югринской волости деревни Глушенки Павла Федосеева Семенищева проживающая в доме Быкова по Спенчинской улице в пивной лавке содержит девиц занимающихся проституцией, допускает к непотребству в своей квартире...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 634-635)

Необходимо отметить, что пивная лавка Семенищевой неоднократно привлекала внимание полиции. Так, 4 августа 1910 года крестьянин Орловского уезда Вятской губернии Даниил Егоров Слоутин заявил приставу 1 части г. Вятки, что "двое суток пьянствовал в пивной лавке Семенищевой с девицами, занимающимися развратом", и в результате этого утерял серебряные часы за 10 рублей и деньги (25 рублей). Еще один пример — 10 сентября 1910 года пристав 1 части г. Вятки сообщает вятскому полицмейстеру о том, что "...Семенищева и в настоящее время при своей квартире содержит развратных девиц и допускает непотребство о чем 6 сентября составлен протокол...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 791-792)

22 августа того же года вятский полицмейстер просил губернатора о закрытии вышеуказанной пивной, т. к. она по сути представляла собой тайный дом разврата. (ГАКО. ф. 721. оп.1. д. 940. л. 636)

Данное ходатайство было удовлетворено и 15 сентября 1910 года эта пивная была закрыта. (там же л. 736) Немного раньше по той же причине были закрыты пивные лавки товарищества Жигулевского пивоваренного завода А. Вакано по Никитской улице в доме Цепелева и по той же улице в доме Лаптева. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 680, 682)

Проститутки, оказавшиеся после освидетельствования врача больными венерическими заболеваниями, в тот же день обязаны были явиться в больницу, а если они в больницу не являлись, то доставлялись в нее полицией или смотрителем комитета.

Как уже было сказано выше, одной из важнейших задач врачебно-полицейского надзора за проституцией была профилактика венерических заболеваний. О широком распространении последних у населения Вятской губернии в рассматриваемый период говорит хотя бы то, что в "Обзорах Вятской губернии" выделялся специальный раздел — "Сифилис".

Согласно "Обзору Вятской губернии за 1908 год" (1909), в губернии за указанный год было зарегистрировано 18049 случаев заболевания сифилисом, что на 305 случаев меньше чем в предыдущем году. В том же "Обзоре" находим — "...для предупреждения заражения сифилисом и в видах пресечения дальнейшего развития этой болезни проводились во всех городах (Вятской губернии — авт.) освидетельствования женщин легкого поведения, которых считалось 310, между осмотренными найдено зараженных венерическими болезнями 168".

В "Обзоре Вятской губернии за 1909 год" содержатся сведения о том, что в данном году в губернии было 440 проституток, у 161 из них в течение года было обнаружено заболевание сифилисом. Аналогичный "Отчет" за 1910 год сообщает: проституток в Вятской губернии 510, из них 245 в течение года болели сифилисом. В 1911 году в губернии было 466 проституток, 126 из них болели сифилисом, в 1912 — 500 и 157 соответственно, в 1913 — 444 и 101, в 1914 — 253 и 98, в 1915 — 265 и 87.

Проститутки, согласно "Положению", должны были "беспрекословно предъявлять медицинские билеты или листки посетителям, если они пожелают удостовериться в их здоровье".

Были медицинские билеты и у вятских проституток. Так, на заседании вятского врачебно-полицейского комитета 21 декабря 1910 года было решено поручить вятскому полицмейстеру "заготовить в типографии медицинские билеты... с напечатанием в них правил для проституток домов терпимости и отдельно одиночек и билетами этими снабдить всех проституток за плату, по действительной стоимости, при чем проституток в домах терпимости снабдить через содержательниц названных домов...". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 120)

Проституткам запрещалось показываться в окнах занимаемых ими квартир в непристойном виде, затрагивать на улицах прохожих и зазывать их к себе, ходить на гуляньях и в общественных местах по нескольку вместе, а также занимать в театрах места в бельэтажах или первых рядах кресел партера.

На самом же деле, вятские проститутки вели себя совсем по-другому, что и вызвало к жизни приказ вятского полицмейстера следующего содержания: "... предлагаю чинам полиции обратить особое внимание на девиц, занимающихся тайной проституцией, которые в последнее время появляясь в публичных местах, позволяют вести себя вульгарно-вызывающе и назойливо. В особенности это бросается в глаза в Александровском саду и действует шокирующе на публику... Почему вменяю в обязанности: 1) с 6 часов вечера до окончания гуляния в Александровском саду быть всегда дежурному полицейскому чиновнику и наряду городовых, 2) наблюдать, чтобы женщины сомнительного поведения вели себя корректно и пристойно и в случае, если будет замечено в поведении или обращении женщин с мужчинами отклонение — немедленно приглашать таких лиц в участок для установления личности и составления протокола...". ("Голос Вятки", N 137, 1июля 1910 года, с.4)

Довольно часто нормы морали вятскими проститутками отвергались начисто. Этому свидетельствует приказ по вятской полиции от 26 апреля 1910 года: "... около Богословского кладбища и колонии малолетних преступников находится площадь, на которой то и дело видно лежащего босяка с девицей легкого поведения. Предлагаю приставу 1 части установить строгое наблюдение за этой площадью и не допускать подобных дефектов... Полицмейстер Райков". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 945. л. 114)

Иногда вятские проститутки, гуляя по городу, не просто зазывали клиентов к себе, а "входили в сговор с криминальными элементами и грабили обывателей". Так, газета "Голос Вятки" (8 августа 1910 года, с.4) сообщает, что "3 августа крестьянин Бояринцев заявил в сыскное отделение, что накануне вечером он был завлечен неизвестной ему проституткой в сад Свенторжецкого, где подвергся нападению неизвестного человека, который отнял у него портмонэ с деньгами 2 рубля, паспортом и квитанцией ломбарда, а обобрав Бояринцева неизвестный с проституткой скрылись. Дознанием установлено, что грабили... М. Чегесов и крестьянка Вятского уезда Филипповской волости Т. К. Преснецова. Оба они задержаны, в преступлении сознались".

Каждая проститутка должна была по указанию врача "применять необходимые для охранения здоровья предосторожности". Во время месячных им запрещалось заниматься промыслом разврата. Проститутки, в случае беременности или какого-либо заболевания должны были сообщать об этом врачу комитета, производящему их освидетельствование и исполнять все его предписания.

Для предохранения себя от заражения, проститутки имели право осматривать половые органы и белье у посетителей "прежде сообщения с ними".

Проститутки могли покинуть дом терпимости в любое время. Денежные претензии по счетам между проститутками и содержательницами подлежали судебному разбирательству и не могли препятствовать уходу проститутки из дома терпимости. Все, приобретенное содержательницей дома терпимости для публичной женщины: платье, белье, обувь и т. п. должно было оставаться в собственности проститутки, если она пробыла в доме терпимости не менее года. Если же она оставляла дом терпимости ранее вышеуказанного срока, то его содержательница была обязана возвратить ей только те вещи, которые проститутка имела до поступления в дом терпимости и которые были записаны в книгу установленной врачебно-полицейским комитетом формы.

Профессия проститутки являлась не безопасной. Кроме постоянной возможности заразиться венерическим заболеванием, фактором риска являлось и общение с лицами, не являвшимися законопослушными гражданами и не соблюдавшими зачастую норм морали. Так, в "Обзоре Вятской губернии за 1909 год" находим — "... в Вятском окружном суде в 1909 году разбиралось дело, по которому двое крестьян обвинялись в убийстве проститутки около Вятки, которую потом, после убийства, сожгли на костре".

Наряду с легальными проститутками, в Вятке широко практиковали и проститутки тайные. Так, 12 июня 1910 года пристав 2 части г. Вятки докладывал вятскому полицмейстеру, что выявил "тайную проститутку в доме Постоленко по улице Орловской — Марию Степанову Помелкову... неизвестного звания, ...свое занятие она объясняла тем, что находится без места...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 955. л. 589)

Одновременно с незарегистрированными ("тайными") проститутками-одиночками в Вятке рассматриваемого периода существовала нелегальная проституция и в других формах. Так, 6 декабря 1910 года пристав 2 части г. Вятки Якимов по личному распоряжению вятского полицмейстера провел дознание "о некоторых поручениях содержателя ресторана "Париж" Вылегжанина". В результате расследования было установлено, что в данный ресторан "часто приезжают гости после двух часов ночи, Вылегжанином они принимаются, этим гостям дозволяется пригласить любую артистку (работающую в ресторане — авт.) и остаться в номере с нею. Плата за занятия или пользование певицей поступает: половина Вылегжанину, а половину барышне... вход в квартиру барышень имеется из ресторана особый. Куда свободно и проникают ночные посетители ресторана. Плата за пользование барышни мужчиной от 10 до 20 рублей...". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 942. л. 607 — 608)

Работающая в то время хористкой в ресторане "Париж" крестьянка Тульской губернии Елена Никитична Егорова, 22 лет, рассказала приставу Якимову, что она "живет в ресторане... один месяц... поступила на жалование 20 рублей в месяц, но получила только 15 рублей, остальные 5 рублей записаны ей в штраф за то, что с ведома хозяина Вылегжанина оставалась до утра в отдельном номере на верху с гостем. Такой случай был с нею только один раз, с гостем она имела совокупление за что и получила 20 рублей, которые у ней кто-то украл... 4 декабря (1910 года — авт.) она отказалась разговаривать с мужчиной и за это ее избили...". (там же л. 608)

Еще одна хористка — мещанка г. Тифлиса Елена Игнатьевна Шарук, 21 года, сообщила при данном расследовании, что "... живет в ресторане "Париж"... полтора месяца... Все девицы, играющие роль хористок по требованию Вылегжанина остаются в отдельных номерах с гостями, хотя бы даже и во неурочное время, помимо сего на обязанности барышень лежит завлекать мужчин дабы они больше требовали. С ней лично был случай... она оставалась в отдельном номере с гостем и имела с ним совокупление за что и получила от него 20 рублей, из коих 5 рублей уплатила Вылегжанину, остальные утаила. Что она осталась до утра с мужчиной Вылегжанин хорошо знал...". (там же л. 608)

В ходе данного расследования мещанка г. Бердянска Анастасия Васильевна Лебина, 27 лет, по сцене "Кенина", объясняла, что живет в ресторане "Париж" три месяца в качестве хористки. По ее словам, барышни, играющие роль хористок, остаются во всякое время дня и ночи по соглашению ресторатора с мужчинами в отдельных номерах для совокупления. Плата за это от 10 рублей с лица, более состоятельные платят больше. Лично она оставалась с мужчинами для этой цели несколько раз. Хозяину ресторана она платила в каждом случае по 10 рублей.

Аналогичные сведения дала приставу хористка София Иульянова Несуховская, 20 лет, уроженка г. Варшавы. Хористка Мария Герасимовна Манчинская, 21 года, мещанка г. Дисна Пензенской губернии в номерах при ресторане с мужчинами не оставалась, а ездила с этой целью в номера "Россия". То же делала хористка Лидия Александровна Опорина, 17 лет, мещанка г. Стерлитомака. Еще одна лже-хористка — крестьянка Виленской губернии Агафья Андреевна Метманович, 23 лет, жила к моменту расследования в ресторане около года и "ездила с мужчинами... для известной цели... в частные дома...". Хористка Павла Михайлова Юклеевских, 24 лет, "по приглашениям ходила в номера "Россия", что по Николаевской улице в доме Трапезникова и то днем". (там же л. 607 — 609)

17 декабря 1910 года по данному делу был также допрошен околоточным надзирателем 1 части г. Вятки Добровольским содержатель ресторана "Париж" крестьянин Вятского уезда Якимовагинской волости села Бурмакина Григорий Михайлов Вылегжанин. Он показал, что в предъявленных к нему обвинениях виновным себя не считает.

Одновременно был опрошен по этому делу содержатель мебилированных комнат "Париж" крестьянин Вятского уезда Якимовагинской волости деревни Швецовской Иван Прокопьев Крутихин, проживающий в доме Ситникова по Николаевской улице. "Виновным себя он не признал, объявив, что в номерах у него парочки, т. е. гости из ресторана Вылегжанина с хористками, для непотребства не остаются...". (там же л. 609)