Александр. Продолжение похода 5

Сам Гупта поселившись во дворце правителя, занимался историческими изысканиями, которые на много открыли глаза любопытствующему индийцу на царство Ганы. Которое по своей сути представляло забавный сплав двух культур, породивших столь необычное сочетание двух тотемов — леопарда и крокодила.

Земноводный представитель африканской фауны был явным отголоском влияния соседнего Египта, являвшегося для всех соседей непреложным эталоном для подражания. В отличие от него, культ леопарда Хорста, был принесен сюда сынами севера больше тысячи лет назад.

Тогда "племена моря" сарды и этруски, возглавляемые ахейцами, попытались захватить Египет и свергнуть фараона Рамсеса III. Заняв Мармарику, они предприняли попытку проникнуть в дельту Нила, но в ожесточенном сражении были разбиты армией фараона. Укрывшись на своей опорной базе, уцелевшие воины стали держали совет, на котором среди них произошел раскол.

Часть "племен моря" погрузились на корабли и отплыли в Палестину, где возле города Газа уже находились их товарищи отказавшиеся идти походом на фараоново царство. Другие же решили попытать свое счастье на юге, куда устремили свое колесничное войско и пешие ряды. В то время Сахара еще имела небольшие леса в отличие от нынешней степи, и поэтому переход не доставил северянам большого труда.

В этой части расколотого "племени моря" подавляющее большинство было за этрусками и сардами, а ахейцы представляли лишь малую часть. За наследниками Микен осталось лишь колесничное войско, тогда как в пехоте преобладали сарды и этруски.

Бронзовое оружие пехотинцев и ударная сила колесниц позволили пришельцам не только одержать победу над местными племенами, но и, поселившись на берегах могучей реки стать полноправными хозяевами этих мест.

Уцелевшие после резни люди поспешили откочевать на восток к огромному пресному озеру, где и осели, признав над собой власть пришельцев. Северяне же выстроили свою столицу Гараманту, основали царскую династию и стали править всеми землями, провозгласив на них культ своего тотема леопарда Хорста.

Постепенно гараманты расширяли границы своих земель, которые постепенно вышли к берегам океана. Проводя разумную политику кнута и пряника, потомки пришельцев полностью подчинили своей воле негритянские племена побережья, заставляя их полностью выполнять все свои приказы. В случаи ослушания, на селенья бунтарей обрушивались могучие войны с бронзовым оружием или могучие колесницы, буквально сметавшие все на своем пути. Так было всегда и что так будет в скором времени, очень надеялись уцелевшие адепты богини Баст.

Разгромленные македонцами на своем священном озере они каждую ночь усердно творили молитвы к своему божеству. Устремив свои взоры к небесам, они настойчиво просили у них скорейшего наказания нечестивых чужеземцев. Каждый день, они с нетерпением ждали появления царя Гохамбы с его быстроногими колесницами и могучими воинами, которые непременно восстановят попранные святыни великой богини. Они молились, надеялись, ждали и дождались.

Весть об армии Лисимаха, что движется на соединение с войском Гупты, моментально всколыхнула весь македонский лагерь. Он разом очнулся от дремоты вынужденного безделья и принялся спешно готовиться к грядущей встрече. Никто из воинов не знал, как далеко находиться войско Лисимаха, но никто не сомневался, что Гупта двинется ему навстречу. Прочь, от порядком надевшего всем озера.

Не дожидаясь приказа, воины Гупты забросили рыбалку и занялись починкой и подготовкой своего снаряжения, а также приступили к занятиям, вспоминая свои боевые навыки. Как показало время, именно эти приготовления к походу и помогла македонским воинам спасти свои жизни во время внезапного нападения гарамантов на их лагерь. Ударь гараманты чуть раньше, во время массовой рыбалки и всеобщей дремы, надежды поклонников богини Баст могли бы сбыться.

Солнце уже высоко стояло над головами воинов Гупты, а время двигалось к обеду, когда дозорные заметили тучу пыли, которая стремительно приближалась к их лагерю со стороны запада. Подобно песчаному урагану, что возник буквально неоткуда, колесницы гарамантов уверенно двигались на македонцев, чтобы смять и растоптать тех, кто посмел бросить вызов их царству.

Встревоженные громкими криками караульных, солдаты принялись спешно выбегать из своих палаток и строиться в боевые порядки. Привычные к бою, они делали все быстро и слаженно, но встретить неизвестного врага в полной боевой готовности они не успели. Запряженные квадригой, колесницы гарамантов уже приблизились к воротам лагеря и, не сбавляя скорости, атаковали ряды македонцев.

Не успев построиться в единый боевой порядок, воины Гупты были вынуждены вступать в бой разрозненной массой, что моментально сказалось на их сопротивлении врагу. Не всегда они успевали выставить перед собой тяжелые сариссы, чей могучий лес надежно защищали их от натиска колесниц. Там где это не было сделано, колесницы гарамантов с легкостью таранили ряды защитников лагеря, буквально разбрасывая солдат в разные стороны, безжалостно увеча их колесами и топча копытами упряжки.

Специально обученные к бою, лошади гарамантов, не дожидаясь команды, с яростью набрасывались на любого чужака оказавшегося рядом с ними, стремясь схватить своими мощными зубами за руки и шею или ударить мощными копытами. Неожидав столь бурного натиска, некоторые отряды гоплитов дрогнули и стали отступить, но в этот момент в дело вступил Гупта. Окруженный плотным строем верных щитоносцев, полководец велел поднять высоко знамя царя Александра, он бросился в атаку на врага.

Подобно островку стабильности в море хаоса, отряд правителя Нубии стал тем магнитом, что притянул к себе разрозненные группы солдат, объединяя их в одно единое формирования. Именно атака щитоносцы помогла всем остальным воинам выстоять в эти трудные минуты боя, полные неразберихи и неизвестности, страха и опасения.

Так была пресечена паника в самом начале схватки, и вскоре, захваченные врасплох македонцы вспомнили свою былую выучку, к ним вернулось мужество, хладнокровие и упорство. Теперь устыдившись своей минутной слабости, позабыв обо всем на свете, они принялись яростно атаковать гарамантов, храбро сражаясь с ними не на жизнь, а на смерть.

Вскоре в разгоревшемся сражении, проявилась слабая сторона боевых колесниц. Едва только одна в упряжке лошадь была ранена или убита, скорость её или маневренность падала, превращая колесницу из охотника во вполне уязвимую добычу.

Как только колесница гарамантов теряла ход, македонцы принялись забрасывать её копьями и стрелами, стремясь вывести из строя еще одну лошадь или самого возничего. Стоявший же рядом с ним воин не представлял для македонцев большой угрозы, каким бы могучим воином он не был.

Так медленно, но верно, путем кровавых проб и ошибок, воины Гупты стали брать вверх, одерживая в этой схватке одну за другой, маленькую, но очень важную победу. К этому времени на помощь отчаянно бьющейся пехоте пришла долгожданная помощь со стороны конников Масанисы. Нумидийцы вовремя увидели приближение к лагерю колесниц и, оседлав коней, ударили с тыла по гарамантам.

Умело уходя от прямых столкновений с вражескими четверками, они обрушили на них град стрел и дротиков, стремясь во, чтобы то ни стало выбить возничих противника. Потеряв управление, колесницы гарамантов либо на всем ходу опрокидывались на бок, либо останавливались. С появлением на поле боя нумидийцев, картина сражения в македонском лагере быстро поменялась не в лучшую сторону для гарамантов. Теперь их колесницы сновали между палатками македонцев подобно испуганным крысам, пытающимся скрыться от гнева воинов Гупты.

Перехватив инициативу боя, македонцы стали уверенно не только теснить своих врагов, но и успешно их истреблять. Не прошло и часа с момента нападения гарамантов на лагерь Гупты, как македонцы нанесли своему противнику сокрушительное поражение. Менее двум десяткам колесниц из всего того огромного числа, что приняло участие в нападении удалось благополучно покинуть место боя, ускакав в даль, откуда они столь неожиданно появились.

Мудрый Гупта не стал посылать конников Масанисы вдогонку за беглецами из-за боязни, что увлекшись преследованием врага, они могут попасть в засаду. Подавив в себе крики победителя, полководец приказал воина готовить лагерь к новому повторенному нападению гарамантов.

— Будь, я на их месте, я обязательно бы так сделал в надежде захватить веселящихся победителей врасплох — сказал Гупта всем тем, кто считал, что дело сделано.

Как показали подсчеты, на македонский лагерь нападало около шестидесяти колесниц гарамантов, сорок пять из которых стали боевыми трофеями воинов правителя Нубии. Потерявшего в схватке с гарамантами восемнадцать человек убитыми и более сорока ранеными. Будь эта схватка при полном построении македонского войска, атаку колесничих отбили бы с куда меньшими потерями, благо опыт борьбы с этим видом оружия уже имелся.

Все убитые гараманты имели доспехи и были вооружены бронзовым оружием, что говорило о некотором застое их военной мысли. Унаследованная от предков она больше не развивалась, вяло топчась на месте, и упрямо держась за старые эталоны вооружения и тактики. Возможно, главной причиной этого было отсутствие прямой угрозы для власти гарамантов. Египтяне не беспокоили, а для негров вполне хватало силы бронзовых мечей.

Гупта захотел допросить пленных, но их не оказалось. Столь яростно дрались сыны леопарда, предпочитая славную смерть в бою тяжкой жизни в плену. Это еще раз показало правителю Нубии, что новый враг, даже вооруженный старым оружием очень храбр и опасен, в отличие от поклонников богини Баст.

Весь остаток этого дня и всю ночь провели воины, не смыкая очей и только к средине следующего дня, когда вернулась посланная утром конная разведка, люди успокоились, узнав, что на расстоянии дневного перехода врага нет. Всадники Масанисы рассказали, что обнаружили на четыре брошенные боевые колесницы, и это улучшило настроение Гупты. Только теперь он полностью поверил в свою победу и приказал праздновать её.

Как выяснилось позже, на македонский лагерь напал не сам царь Гохамба, он в это время еще находился в своей столице и собирал войска. На это рискованное мероприятие решился один из военачальников царя — Расена, в чьем подчинении находилась полусотня колесниц возмездия, с помощью которых гараманты обычно подавляли восстания недовольных. Недооценив силу воинов пришельцев, Расена решил применить против них старую проверенную веками тактику и лихим наскоком атаковал македонцев. В оправдание гараманта стоит сказать, что не получи он от нумидийцев удар в спину, то неизвестно как обернулся бы его лихой для македонцев.

Как бы там ни было, первая встреча соперников состоялась и теперь каждая из сторон имела реальное представление о своем противнике. Залечив полученные раны и созвав общий воинский совет, Гупта поначалу намеривался в скором времени выступить против Гохамба. Однако поразмыслив, решил дождаться известий от Лисимаха, который в это время уверенно шел по африканской саванне, плавно переходящей в полупустыню.

О том, что в царство Гохамба можно проникнуть с севера, установил Нефтех, тщательно изучая трофейные архивы карфагенян. Полностью посвятив себя прокладыванию морских путей, пунийцы мало уделяли внимание тому, что находилось южнее их. Посчитав создание сухопутных торговых путей делом маловыгодным и затратным.

Если бы со стороны юга шел транзит товара сулящего большие выгоды типа индийских товаров через Аравию, торговые дома Карфагена, может быть, и вложились в его создание. Однако в саванне кроме шкур зебр и антилоп ничего стоящего не было, а царство Гохамба было занято исключительно собой и торговле не придавало должного интереса.

Одним словом ни соседи с севера, ни соседи с юга не спешили наладить контакты друг с другом, тем самым стерев огромное белое пятно, что их разделяло на географической карте. Впрочем, "неправильные" люди всегда найдутся даже в таком насквозь меркантильном государстве, как государство пунов. Эти "неправильные" смельчаки нет-нет, да обращали свои пытливые взоры в сторону жарких просторов африканской саванны, желая знать, что находится по ту её сторону.

Время от времени они предпринимали попытки проникнуть вглубь "неизвестной территории", но все это стоило денег, которых у подобных энтузиастов было крайне мало. Как результат их трудов стало известие, что жаркие южные степи проходимы для караванов лошадей, благодаря небольшим озерам и мелким речушкам. Которые неизвестно, где начинались и неизвестно куда впадали. Что в саванне жили племена ливийцев занимающихся охотой, но власть их распространялась до песков пустыни. Дальше находились угодья кочевников берберов, передвигающихся по пескам исключительно на верблюдах.

Иногда, пылкие слова энтузиастов могут вскружить голову "денежным мешкам", при условии, что они говорят правильные слова. И сулят умеющим считать каждую монетку торговцам не великую славу первооткрывателей, а баснословные прибыли.

Нечто подобное случилось за двадцать лет до того, как Судьба столкнула Карфаген с Покорителем Ойкумены и Потрясателем Вселенной. Тогда соблазненный блеском "золотого царства", торговец Магон из дома Гисконов согласился дать денег на поиски путей в это легендарное место под залог будущих доходов.

Пользуясь дружественным расположением берберов, экспедиция Магона сумела не только проникнуть внутрь пышущей жаром полупустыни, но даже пройти большую часть пути, между двумя очагами цивилизации. Как это часто бывает, досадная случайность не позволила смельчакам довести дело до победного конца. Плохая вода в одном из колодца привела к возникновению болезни, заставившая пунийцев повернуть обратно.

Из всей экспедиции только двое смогли благополучно вернуться домой. Они были полны решимости, довести начатое дело до конца, но долги, которыми опутал их предусмотрительный кредитор, помешали им это сделать. По решению суда все имущество смельчаков было конфисковано, вместе со всеми материалами экспедиции.

Именно их и нашел Нефтех, разбирая архивы торгового дома Гисконов. Главным достоянием его поиска стала карта, на которой были нанесены на только речки и озера жаркого юга, но и колодцы в стране берберов.

Тщательно изучив записки одного из оставшегося в живых участников похода на юг, Нефтех пришел к выводу, что от заветной цели, карфагенян отделяли всего лишь два дня переходов. В этом бритоголовый пророк был точно уверен и теперь Лисимах должен был воочию подтвердить или опровергнуть правильность его выводов.

Перед тем как выступить в поход, Лисимах загонял до седьмого пота интендантов, что готовили его войско. Придирки шли нескончаемым потоком, и македонца можно было понять. Ведь отправляясь на юг, он рисковал собственной жизнью. Нефтех без прикрас описал все то, что там ждало стратега и Лисимах, стремился свести к минимуму число опасностей на своем пути к царской власти. В случае успеха, Александр обещал отдать Гану стратегу.