Остро пожелав еще, пусть в последний раз, испытать это самое-самое, осторожно расстегнул пуговки на блузке, расцепил замочек бюстгальтера — по счастью он был спереди — и припал губами к груди, слыша, как часто-часто застучало ее сердце...

* * *

Утром Катерина была какая-то грустная, но Валентина особого внимания на это не обратила. Понятно, что подруга жалеет о кончающемся отпуске. Колька за завтраком сидел нахохленный, баз особого аппетита поклевывая любимую шарлотку с яблоками. Ну вот, вскочила на рассвете, как взбалмошная, тихо, стараясь не разбудить скукожившегося на раскладном кресле мальчишку, приготовила, испекла, а он и внимания особого не обращает.

В аэропорт поехали заранее. С этими проверками по безопасности куча времени теряется. Прощаясь, мальчишка вдруг прижался к Катьке, как будто навсегда расстаются, и после лета они вновь не будут видеть друг друга почти каждый день. Ну да, в детстве Катерина была для него, может быть, даже ближе чем родная мать. Малыш для нее вместо куклы был. Валентина Катьке, если честно, даже завидовала иногда. Они с Настасьей вкалывали в этом чертовом банке чуть ли не круглые сутки, а все заботы о ребенке легли на расцветающую на глазах девчушку. Заботы и, главное, радости общения с маленьким.

Валька отошла в курилку, достала сигареты, щелкнула зажигалкой и, выпустив дым, продолжила дальше наблюдать за подругой и их общим ребенком. Да, родила Настька, но растили и воспитывали втроем, возможно даже ревнуя ласкового и отзывчивого мальчонку друг к другу. Это только в последние годы, когда появился достаток, разбежались по разным квартирам, при первой возможности приезжая в гости к Настасье. И к Николеньке — единственной отраде их одинокой бабской жизни. Самой что ли родить? Как-никак уже тридцать три стукнуло — возраст Христа. Вот только от кого, чтобы такой же хорошенький получился?

На обратном пути мальчишка по-прежнему хандрил и даже на пляж идти не захотел — шумно там, не протолкнуться от понаехавших курортников и грязно.

— Я не для того на юг прилетела, чтобы в четырех стенах сидеть! — возмутилась Валентина. Потом опомнилась: — Эй, парень, ты, часом, не приболел? — подошла, привычно, как в былые годы, наклонилась и проверила температуру губами у мальца — вроде холодный лоб.

На предложение отправиться за город на лесное озеро ответила согласием. Быстро собрали все необходимое — зря, что ли тетки вчера закупались? — и поехали. Озеро действительно было красивое, а главное — тишина, только птички чирикают. И никого — лишь еле заметные следы, что здесь кто-то периодически отдыхает. Купались недолго — вода еще не прогрелась — и разлеглись под горячими лучами солнышка.

— Сгоришь, теть Валя, — обеспокоился Колька ее белой кожей.

— В этом году в Турцию весной сгонять не удалось, — согласно кивнула тетка, — политика, черт бы ее подрал.

— В машине лосьон есть, — лениво протянул парень.

— Ну, так встань и принеси, раз знаешь, где лежит, — возмутилась Валентина. — А то разлегся тут, как фон-барон...

Получив в руки флакон, внимательно прочитала описание. Ага, для загара, но предотвращает солнечные ожоги. То, что надо. Натерла всю себя спереди и протянула Кольке — пусть трудится над ее спиной. Немного прибалдела — руки у мальца были уже достаточно сильные. Прямо как массажист втирает. Развязала верх купальника — терпеть не могла белые полосы от тесемок на своем загоревшем теле. Хотелось всюду быть такой же бронзовой, как сейчас Колька. Чуть стянула на бедре плавки у растянувшегося рядом мальчишки, чтобы сравнить его кожу с не загоревшим местом. Удивленно потянула дальше, оголив половину ягодицы — везде бронзовый.

— Ты чего, голышом загорал?

— Угу.

— С Катькой?! — ахнула про себя. Вот так тихоня, хоть и красивая до ужаса.

Лениво кивнул.

— А она?

Вот теперь возмутился:

— Да что вы все меня за недоумка держите?! В интернете во всех подробностях трах расписан, а вы как дети малые сиски-письки прячете.

— Ну все, все, — примирительно погладила по руке, — успокойся, — потом все-таки уточнила: — То есть тебя особо не смутит, если я купальник сброшу?

Пару лет назад она спьяну забралась к мальцу в ванну. Вспомнила, как у него тогда стручок надулся и улыбнулась.

— Можешь даже канкан станцевать — возражать не буду, — зло хмыкнул мальчишка.

— Колька, не груби!

— Прости, теть Валя, — откликнулся почти сразу, но как-то лениво.

— Да что ж ты у меня смурной такой? — забеспокоилась женщина. Знает ведь как облупленного, обычно живой, веселый, а сейчас — потерянный. — Коля, мальчик, случилось что? — в волнении приподнялась, не обращая внимания на свалившийся верх купальника.

— Да не, все нормально, — все также лениво поднял голову, посмотрел на нее, на ее голую грудь — большие белые почти конусы, а не загорелые полусферы, как у Катеньки. И ареолы на бледной еще коже светло-коричневые, совсем не темные. Но все равно очень красивые. Посмотрел и отвернулся.

Не особо успокоенная Валентина снова легла на покрывало, задумчиво глядя на Кольку — и что с ним такое творится? Когда, хорошо нагревшись на солнце, опять пошли в воду, тетка верх купальника одевать не стала. Немного удивилась, что мальчишка смотрит на ее бюст почти равнодушно. В тот раз, два года назад, во все глаза зыркал, а сейчас — как пресыщенный старик. После купания, стараясь хоть чуть-чуть раззадорить, натерла свою гордость — груди — лосьоном, а он опять смотрел без особого воодушевления. Вечером обязательно надо будет Катьку по скайпу допросить, что с мальчишкой в этом курортном городке произошло. Явно чего-то такое было. Не могла подруга не заметить. Ведь тоже в их общем ребенке души не чает.

* * *

Вечером не получилось. Сначала было рано, а потом отправились в ресторан на ужин — готовить было откровенно лень. Да еще низ живота прихватило — месячные, будь они неладны. Попыталась обезболить местным вполне даже неплохим вином — перестаралась. Отправила Кольку домой, а сама продолжила накачиваться, благо крепкая была в этом отношении...

Проснулся Николай от непрерывной трели дверного звонка. Выскочил в прихожую открыл, а там... Валентина стояла, уткнувшись лбом в притолоку, пальцем одной руки в клавишу звонка, а другой пытаясь попасть ключом в скважину замка. А грязнущая-то! Плюс к отметкам от рвоты, на блузке и джинсах присутствовали следы нескольких падений на землю. Кое-как провел в комнату — в ванной он с этой дылдой не справился бы. Стащил грязную одежду — Валентина, пьяно улыбаясь и дыша перегаром, лезла целоваться. Обтер влажным полотенцем, более-менее наведя чистоту. Во всяком случае, от видимых последствий пьянки избавился. Ненадолго задумавшись, ворочая на диване с боку на бок заснувшую тетку, стащил трусы с бурым пятном. Аккуратно перебирая нежные розовые лепестки — а ведь устроена чуть иначе, чем Катенька! — протер там все и натянул чистые трусики, немного помучавшись с прокладкой. На полке в шкафу запас был приличный — младшая тетка как-то с шуточками популярно объяснила, что это и для чего предназначено.

Утром, разбуженная ароматами немудреного завтрака и крепкого свежеприготовленного кофе, Валентина вспомнила все произошедшее ночью и зарделась. Стыдно-то перед Коленькой как! Дала себе зарок на весь отпуск — не надираться. Пару-тройку бокалов низкоградусного за вечер, не более. А этот паршивец смотрит и подхихикивает. От щелбана уклонился и принялся подробно расписывать свои ночные труды по приведению тетки в божеский вид. Чуть не прибила, но вовремя одумалась — сама виновата. Наскоро привела себя в порядок, запустила стирку и повезла обалдуя на озеро. Загорала в одних трусиках, чего уж теперь-то стесняться — ночью подробно разглядел во всех видах. Мальчишка нагло ответил разоблачением до полного неглиже — ни стыда, ни совести. За что и получил смачный шлепок с оттяжкой по голой заднице. Расхохотался и показал язык. В воде брызгался и пару раз схватился за грудь — ожил, наконец-то. Выскочил на берег, смешно махая вставшим членом — во, вырос-то как за эти два года! — и удрал в кусты. Вернулся, пряча глаза, но уже с маленькой висюлькой вместо напряженного стручка.

* * *

Через пару дней и Валентина у безлюдного озера, глядя на равномерно-бронзового Кольку, рассталась с плавками. В воде, замирая от запретного, позволила мальчишке ласкать грудь — ну ведь так нежно ладошками поглаживает — и даже разок пройтись пальчиками по нижним губкам. Вздрогнула от мимолетного нажатия на заветную кнопочку — как током ударило! Отстранилась и уплыла подальше, жутко стыдясь случившегося. Схватилась бы за голову, но нельзя — утонет. Что творит?! — ведь развращает ребенка. За такое ведь уголовный срок положен и немаленький. С другой стороны — вчера через зеркало видела, какие картинки парень на экране ноутбука разглядывает. Уткнулся носом в экран, не замечая ничего вокруг себя. А там крупным планом такое!!! Подобное довольно свободная в постельных нравах Валентина себе никогда не позволяла. Вот чего-чего, а добровольной групповухи у нее в жизни никогда не было. Даже в разгульные студенческие времена. И сейчас не тянет. Так что говорить о развращении — ханжество. Эти малолетки в интернете столько всякого набрались, что уже сами могут сексологию — или как там нынче этот предмет в школе называется? — преподавать.

Ночью, устроившись на диване рядом с видящим десятый сон Колькой, задумалась. Настька, если узнает о дозволяемом ее сыну, прибьет на месте. Если узнает... Колька в этом отношении был парнем надежным. Во всяком случае, о давнем эпизоде с совместным купанием в ванне слова матери не сказал. Валька сама проболталась подругам через пару дней. Вместе и похохотали. Тем более что ни Анастасия, ни Катька тогда ничего особенного в этом не увидели. Ну голая... Ну встал у мальчишки... Так и задремала, вспоминая каким этот стручок был маленьким тогда, и как красиво возбуждающе смотрелся сегодня на озере...

* * *

Пришла в себя от осторожной нежной ласки груди Коленькиным языком. Расстегнул пижаму и вылизывает. Вот только в этот момент до Валентины и дошло, почему Катерина перед отлетом была такая грустная. И с чего мальчишка к ней так ластился перед расставанием. И откуда у него опыт в этих делах появился. Ведь явно не в первый раз с таким умением губами и проворным язычком женскую грудь ласкает. Катьке, значит можно, а она, Валентина, получается, дура набитая?! Сдвинув пижамные штанишки до колен, стоптала их полностью. Вывернулась из курточки. Стащила с готовностью приподнявшего бедра Кольки трусы, задев напряженный член. Раздвинув согнутые в коленях ноги, рывком закинула легкое тело на себя. Сама заправила, охнув от пронзившего удовольствия. И не пожалела...

Через полчаса выяснилось, что сзади у Николеньки получается еще лучше. Плотнее. До груди при ее росте в этом положении не дотягивается, зато по попе шлепает, обостряя ее великолепные ощущения. Да она со взрослыми мужиками такого никогда не испытывала! И если Валентина с его сумасшедшими темпами не успела, то потом вибрирующим язычком такое вытворяет! Видно же, что больше о женщине заботится, чем только об удовлетворении своей мужской потребности. Не каждому взрослому мужчине такое дано, а тут тринадцатилетний пацан. Надолго Николеньки не хватает, несколько минут максимум и отстрелялся. Потом, конечно, до пика наслаждения подручными средствами — ха-ха, в прямом смысле! — доведет. И долго-долго отдыхает, посасывая грудь. Так и засыпает с теткиным соском во рту. Не в силах даже глаз открыть, когда его несут в ванную и моют.

* * *

Утром, когда Валентина накрыв стол для завтрака, начала будить мальчишку поцелуями, довольно потянулся, впился в губы, одновременно запуская шаловливые ручки под свободный топик. Мягко помассировал соски, выскользнул, задев по предплечью напряженным членом, заскочил сзади, нажатием на половинки попы заставил встать на колени, толкнул тело на диван, сдернул ее шорты с трусиками и, деловито воткнувшись, быстро-быстро задергал бедрами. Особого удовольствия тетка не получила, но, вспомнив неоднократные ночные пики наслаждений, сопротивляться не стала. Тем более что, за какие-то минуты ликвидировав свой утренний стояк, Коленька не забыл и о ней, не менее быстро доведя Вальку пусть до маленькой, но вполне ощутимой волны наслаждения. Определив по потрясшей ее тело судороге — уже знает, негодник, как тетка кончает! — что со своей задачей успешно справился, звонко хлопнул ладошкой по ее голой попе и умчался в ванную комнату. Пришла в себя Валентина быстро, заткнулась ладонью между бедер — течет же! — и, придерживая другой рукой сваливающиеся трусики с шортами, ринулась вслед. Парень, закончив свои гигиенические процедуры внизу — наверняка Катька-чистюля приучила! — уже умывал над раковиной мордашку. Пока подмывалась под его любопытным взглядом и незлобивыми шуточками, кофе успел остыть. А она так любит совмещать крепкую черную ароматную арабику с первой утренней сигаретой. Тем более, пока еще не жарко и окно распахнуто настежь, можно подымить, сидя на широком подоконнике. Днем в квартирке курить нельзя, иначе провоняет мебель, несмотря на фильтры в кондиционере.

На озере неутомимый Колька еще пару раз ей "вдул", поставив в комфортную для обоих коленно-локтевую позицию. И уже не в такой спешке, как утром. Более размеренно и вдумчиво, массируя пальцем заветную "кнопочку удовольствия". Валентина жарилась под горячим южным солнцем, остужалась в прохладной воде сказочного лесного озера, ела с Николенькиных ладошек — ему почему-то очень нравилось кормить ее — облизывая мальчишечьи пальчики, и получала огромное удовольствие от его неутомимых нежных ласк. Кажется, сама вмиг помолодела, играя и бесясь с ним, как несовершеннолетняя девчонка. Довольно и звонко визжала от шлепка ладони по мокрой попе, выходя из воды. И уже через пару минут стонала от невообразимых ласк его всепроникающего язычка. Заливисто хохотала от простеньких еще по-детски глупеньких анекдотов и почти тут же задыхалась от сладостных поцелуев.

— Да что же ты такое со мной делаешь?! — вопросила в минуту просветления. — Я же в жизни зараз столько радости никогда не испытывала! — и заревела, вдруг осознав, что это счастье не вечно. Что пройдут недели, прилетит Анастасия, и все кончится.

Он гладил ее как ребенка по голове, быстрыми частыми поцелуями проходил по всему лицу, слизывал кончиком языка соленые слезы, а потом, уложив голову на свои колени, уговаривал:

— Валенька, Валюша, Валентиночка, ну, пожалуйста, не плачь. Ну, хорошая моя, красивая моя, маленькая моя...

Тетка через слезы тут же расхохоталась:

— Маленькая?! Это при моем-то росте маленькая? — понимая, что ее несет из одной крайности в другую, рассмеялась еще более заразительно, ухватила губами его колбаску, подергала из стороны в сторону, изображая рвущую мясо собаку. Почувствовав его немедленный рост, всосала в себя до основания и задвигала языком по твердеющей головке. Добившись максимального роста, оторвалась, вскочила, оттолкнувшись сразу руками и ногами, и вновь упала, повернувшись задом. Колька сразу же воткнулся под попу и быстро-быстро задвигался. Она попыталась в ответ насаживаться на его колышек с таким же темпом, но никак не успевала. Резко толкнув своей сильной задницей, снялась, повернула голову и с мольбой в голосе попросила: — Коленька, миленький, не побрезгуй, давай в попку попробуем. Я несколько раз пыталась с... ну другими, большими... больно было. У тебя поменьше, — махнула на его торчащее достоинство, — может, получится?