Строптивая жена колдуна

Немало страху натерпелись путники, пробираясь по каменистой тропе, ведущей куда-то наверх, в самое сердце зимней бури. Настоящих морозов в этом году еще не бывало, оттого землю не прихватило, и копыта лошадей скользили в потоках грязи. Лютио пробовал звать друга, но каждый раз приходилось отплевываться от снега, а завывания ветра уносили с собой любой крик, словно сухой листок.

-Ох, конец пришел строптивой Жустине! — бормотал Черуппино. — Зря поистратился старый Дунио на свадьбу...

Лютио и сам подумывал, что с Питти, как и с его женой, покончено, но тут за стеной снега ему почудилось слабое свечение. Оно помогло найти дорогу к укромному ущелью, где дыхание бури почти не ощущалось — ветер выл и плакал где-то высоко над головой, а мокрый снег осыпался медленно и важно. Свет, который заметил Лютио, имел, несомненно волшебное происхождение, поскольку его сгусток трепетал над непокрытой головой Питти. Сам колдун стоял на тропе, согнувшись так, словно переломал ребра — молчаливый и окаменевший. Позади него подрагивало нечто темное и огромное, в чем Лютио не сразу признал лежащую лошадь — животное как будто запуталось в поводьях и не могло встать, жалобно хрипя и фыркая. Оттуда же доносились женские стоны.

-Лошадь госпожи Жустины упала и придавила собой хозяйку, — прошептал Черуппино на ухо Лютио, который спешился, но замер в нерешительности. — А друг-то ваш не спешит ей помогать. Должно быть, хочет в один день побыть и женихом, и мужем, и вдовцом. И кто бы мог его за это осудить?..

-Все-таки Жустина хоть и дрянная донельзя, но дама благородной крови! — с сомнением произнес Лютио. — Нельзя обращаться с ней подобным образом. Дочери Дунио не место в грязи, под лошадью. Черуппино, помоги ей!..

Однако стоило слуге сделать шаг в сторону Жустины, как Питти, очнувшись, громко и недобро произнес, заступив ему дорогу:

-Не вздумай помогать моей жене, иначе оплеухой не отделаешься.

-Так я хотел помочь лошади! — нашелся хитрец-слуга.

-И от лошади держись подальше!

Тут даже терпеливому Лютио стало невмоготу, и он, отбросив всякие соображения о былом приятельстве с колдуном, воскликнул:

-Побойся бога, Питти! Ты что же — решил уморить свою жену в первый день брака? Или ты хочешь преподать ей урок покорности, чтоб впредь знала свое место? Дело нужное, но в приличных домах его обставляют несколько иначе. Если Жустина искалечена и нуждается в помощи лекаря...

-С ней все в порядке, уж поверь, — отрезал Питти, говоря сквозь зубы. — Я бы даже сказал, что она здоровее всех нас, вместе взятых. Постой и помолчи, а я скажу, когда подать ей руку и проявить любезность. Но лучше прикажи своему слуге развести костер, нам всем нужно отогреться.

Чувствуя себя преглупейшим образом, Лютио, однако, перечить Питти не посмел — тот выглядел чрезвычайно решительно, — и отдал Черуппино нужные распоряжения. Колдун, вновь отрешившись от всего мира, забормотал какую-то тарабарщину, и женские стоны стали тише, а потом и вовсе смолкли. Вот Питти взмахнул рукой — и лошадь встала, как ни в чем не бывало. За нею обнаружилась госпожа Жустина — вся в грязи с ног до головы, в изодранном платье и простоволосая. Безо всяких признаков хромоты или испуга она встала, не дожидаясь помощи, и подошла к костру, ничуть не беспокоясь из-за испачканного лица или испорченного наряда.

-Клянусь, Питти! — с хмурым видом произнес Лютио, невольно отодвигаясь подальше от Жустины, глаза которой все больше походили на две блестящие бессмысленные пуговицы. — Если ты немедленно не объяснишься, то завтра же я возвращаюсь во Фреченто и объявляю, что ты совершенно неприличным образом хотел проучить свою жену, да так, что едва не убил!

-Ох, Лютио!.. — недовольно огрызнулся Питти, но во взгляде его появилось что-то вроде смирения. — Не говори ерунды. Скорее, она меня проучит, чем я ее.

-Не думаешь ли ты, что я поверю, будто с ней все в порядке?! — возмутился Лютио. — Скажи правду! Бес вернулся? Ты не изгнал его?

-Нет, это невозможно! — вскричал Питти и схватился за голову. — Не было никакого беса, ты ничего не смыслишь в нечистой силе! Все много хуже... Хотя вначале мне казалось, что идея преотличная. Кой черт тебя понесло в ту гостиницу? Зачем мы встретились? Как ты меня подбил на это?..

-Я подбил? На что же? — от несправедливости у Лютио и дух перехватило.

-На что... — повторил Питти задумчиво, а затем указал на Черуппино. — Скажи вначале, предан ли тебе этот бездельник?

-Он служит мне с самого детства! — тут же ответил Лютио.

-Именно так! — вставил Черуппино, не на шутку встревожившись из-за неожиданного внимания.

-Стало быть, если он все разболтает, то тут будет виновата одна твоя излишняя доверчивость, — пробормотал Питти, с сомнением переводя взгляд с одного на другого. — А с меня спрос невелик...

-Что разболтает? — завопил в отчаянии вконец запутавшийся Лютио.

-А то, после чего ты вряд ли женишься на своей Фосси, — произнес чародей с некоторой мстительностью. — Сам говорил, что ее не выдадут вперед сестры. Следовательно, в твоих интересах всецело охранять мой брак и не давать ни малейшего повода к тому, чтобы кто-то счел его незаконным.

-С чего бы быть незаконным браку, заключенному в храме с согласия отца невесты и самой невесты?

-С того, что я околдовал Жустину, — коротко ответил Питти, а затем, видя, что Лютио растерянно моргает, приоткрыв рот, прибавил:

-Околдовал, то есть опоил зельем, а затем применил чары, которые лишили ее собственной воли. Все это, разумеется, совершенно противозаконно и во Фреченто, и в Иллирии, и в любом другом городе Юга.

Тут Черуппино, не таясь, взмолился богу, как будто ожидая, что всех за эдакую нечестивость поразит молния или огненный вихрь, а Лютио раскашлялся до слез.

-Да еще бы! — воскликнул он, обретя дар речи. — Ну, знаешь ли, такого я от тебя не ждал! Околдовать девицу из порядочной семьи, обманом жениться и утащить ее с собой?!.. Подобным промышляли в старые времена разве что дикие лесные эльфы — но что взять с нелюдей...

-Кабы ты сам мне не сосватал эту бешеную ведьму!.. — не остался в долгу Питти. — До разговора с тобой я и не помышлял о таком бесславном обмане. Сам посуди — ну разве мне требуется магия, чтобы охмурять девиц? Я думал честно заморочить голову какой-нибудь наследнице попроще, но тут черт принес тебя с рассказом о баснословном приданом, и вот, полюбуйтесь-ка!.. Ох, раньше я корил себя за расточительность, а теперь пришло время проклинать свою жадность. Сроду не видал таких упрямых ведьм, как эта твоя Жустина! Я извел на чары все свои силы, а ей и того мало — только и ждет, чтобы изорвать все в клочья, освободиться и перегрызть мне глотку!.. Сто раз я пожалел, что погнался за ней, и тысячу — что догнал. Счастье, что ее в итоге придавило лошадью — я успел опутать разум треклятой мегеры прежде, чем это чудовище освободилось...

-Так разве я не предупреждал тебя? — от несправедливости обвинений Лютио позабыл о главной сути беседы. — Разве не сказал сразу, что Жустина злее бешеной собаки? Ядовитее гадюки?..

-Прежде, чем ты продолжишь, — промолвил чародей, любезно улыбнувшись, — я должен тебя предупредить, что моя жена слышит сейчас каждое слово, хоть и не может ответить. Пусть ее мирный вид не вводит тебя в заблуждение. А память у нее, поверь, гораздо надежнее моих чар. Теперь, когда она знает, что это ты привел меня в ваш дом и надоумил изгнать демона... — тут Лютио пискнул что-то протестующее, покосившись на безмолвную Жустину. — Теперь она желает прикончить тебя сразу же после того, как ей выпадет шанс поквитаться со мной.

Как ни пытался Лютио сочинить ответ, который помог бы ему остаться в стороне от проделок Питти, но в голову ничего не шло. Сам того не желая, он стал сообщником в деле похищения дочери из славного и добропорядочного семейства. Если бы у Лютио хватило честности и отваги повиниться во всем, то, быть может, тюрьма обошла бы его стороной, но и руки Фосси ему не видать. А заподозри старый Дунио правду безо всяких подсказок — еще хуже!

-Чего же ты от меня хочешь? — спросил он у Питти, постаравшись вложить свой голос ровно столько презрения, чтобы уязвить приятеля, но не слишком.

-Поможешь доставить Жустину в мое поместье, — быстро ответил Питти. — Я, как ты видишь, вконец ослаблен. Мне нужно отдохнуть от чар. Но без колдовства моя супруга вновь превратится в исчадие ада. Разумеется, я свяжу ей руки и спутаю ноги, но, видит бог, даже в таком случае не буду чувствовать себя в безопасности. Тут-то мне и пригодятся спутники: будете с Черуппино сторожить ее по очереди, и следить, чтобы не сбежала. А когда мы окажемся в родных стенах, то ты немедленно вернешься во Фреченто и передашь моему тестю, что все бумаги и приданое должны быть готовы в кратчайшие сроки. На какой день назначена твоя свадьба с Фосси?.. Вот там-то мы и встретимся.

Лицо Лютио омрачилось.

-С чего ты приуныл? — недовольно прикрикнул Питти. — Я же не прошу покрывать убийство или грабеж. По большому счету все честно! На Жустине все равно никто бы не решился жениться, да и я сам, признаться, свои силы переоценил...

-Да наплевать мне на твои грязные делишки! — жалобно ответил Лютио. — Я только что сообразил, что за всей этой суетой ни разу за сегодня не вспомнил о своей невесте!.. Ты говоришь о свадьбе!.. А знаешь ли, что из-за твоего обмана эта свадьба расстроится хоть так, хоть эдак? Пока я буду шататься с тобой по горам и полям, к порогу Дунио сбредется чертова прорва всяких наглецов с хорошо подвешенными языками. Я вернусь, а Фосси обо мне позабыла и слушает сладкие речи... Ты знаешь, что у красавиц память, как у птичек!..

-Вполне возможно, — согласился Питти. — У женских чувств срок годности невелик. Впрочем, бывают и исключения из правил. Любовь твоей невесты вряд ли вполовину так крепка, как ненависть моей жены. Ты боишься, что Фосси за пару недель о тебе позабудет, а мне опасаться нечего — Жустина до конца своих дней будет мечтать, как придушит меня своими собственными руками. Увы, обратная сторона колдовства такова, что я, подавляя волю Жустины, вынужден слышать ее невысказанные речи, и уж поверь — супруга моя без конца кричит: "Подохни в муках, негодяй!"

И они хором вздохнули, думая каждый о своем.

-Ну, Питти, полно тебе, — наконец сказал Лютио. — Возможно, нрав Жустины получится укротить. Все-таки она человек... ну как человек — женщина! Сколько там в ней упрямства? Если нынешний холод ее не усмирит, так ведь есть еще и голод... Покажи ей наряды, драгоценности, а потом отбери и скажи, что их надобно заслужить. Да мало ли на свете способов сделать жену сговорчивее?

-Тьфу, Лютио! — не на шутку возмутился Питти. — Не настолько низко я пал! К тому же... Посмотри на нее! Ты вправду веришь, что Жустине есть дело до еды, платьев и драгоценностей? У нее одна мечта: спустить с нас живьем шкуры, а потом облить кипящим маслом или сбросить на острые скалы... Что там еще... Колесовать, уложить на раскаленные угли, скормить дикому зверью... Ох, до чего же кровожадная натура! — чародей поежился, видимо, продолжая слушать мысленные проклятия, которыми награждала их внешне безучастная Жустина. — А, вот и Черуппино вспомнила! Ну, к нему она милосердна, ведь все-таки он человек подневольный...

-Благодарствую, госпожа, — почтительно вставил Черуппино

-...Его она всего лишь желает выпороть до полусмерти, а затем продать пиратам в рабство, чтоб до скончания века он сидел, прикованный к веслу галеры на солнцепеке, — завершил Питти пересказ. — Ну, как видите, в ваших же интересах озаботиться тем, чтобы почтенная моя супруга не освободилась раньше времени. Поэтому договоримся так: я сплю — вы сторожите по очереди, а днем я вновь насылаю колдовство...

-Ох, Черуппино, клянись немедленно, что не расскажешь никому, что видел здесь и слышал! — сказал Лютио, перед тем приложившись пару раз к фляжке. Все-таки ни разу до того ему не доводилось похищать даму — на это горазды только разбойники и эльфы, как известно.

Старый слуга безо всякой охоты дал слово, что будет нем, как рыба, однако стоило Лютио вернуться во Фреченто, как слухи о приключениях молодоженов в горах поползли по городу. Магию поначалу никто не вспоминал — склонялись к тому, что в пути Жустина дерзила и не слушалась мужа, оттого и свалилась в грязь. А тот, соответственно, решил ее проучить, оттого и сам не помогал жене подняться, и слуге запретил. "Что за славный чудак! — говорили, не таясь, горожане. — Глядишь, и сладит с этой ведьмой. Сама судьба решила преподать урок Жустине за все ее дерзости!".

Сам же Лютио был на диво немногословен и говорил лишь то, что дорога выдалась нелегкой из-за непогоды, Жустина в добром здравии, как и ее супруг, а новый дом пришелся ей по нраву.

Но господин Дунио, чьи подозрения за эти недели укрепились, теперь не слишком-то доверял будущему зятю. Он перечитывал письма, которые ему прислали из Иллирии, хмурился, шептался с поверенными и принимал Лютио в своем доме без прежнего радушия.

Тревога и угрызения совести довели Лютио до того, что он добился тайного свидания с Фосси, чего прежде никогда не бывало. Невеста тоже несколько охладела к тому, кто прежде был единственным и беззаветно любимым, однако снизошла до разговора. От нее-то Лютио узнал, что Дунио полон желания признать брак старшей дочери незаконным, поскольку подозревает Питти в злоумышленном колдовстве. "Коли прибудет, как обещал, на свадьбу младшей дочери один, без Жустины — объявлю, что он ее похитил и держит у себя, словно в тюрьме, — пересказывала Фосси речь отца. — А если решится привезти ее на празднество — что же, и на этот случай я знаю способ. Среди гостей будут тайно присутствовать три чародея, из тех, кто не в ладах с Питти. Они сразу увидят, есть ли на Жустине чары!".

-И что тогда? — в ужасе спросил Лютио, уже догадываясь, каков будет ответ.

-Питти немедленно арестуют, а тебя объявят его сообщником и разорвут нашу помолвку у самого алтаря, — сквозь слезы отвечала Фосси. — Отец решил, что ради спасения Жустины, которую он сам обрек на позорную свадьбу, не грешно теперь испортить свадьбу и младшей дочери! Все приготовления лишь ради того, чтоб выманить проклятого чародея! А ты еще смеешь укорять меня в холодности? Из-за тебя моя свадьба станет печальнее похорон!..

В ближайшее же время Черуппино, кляня весь белый свет, отправился в поместье Питти, дорогу к которому слуге хотелось бы забыть как страшный сон. При себе у него имелось письмо от Лютио, где кратко пересказывался разговор с Фосси — и письмо то старый хитрец прочитал, едва только выехал из города. Черуппино прекрасно помнил, при каких обстоятельствах они с Лютио доставили Жустину в дом Питти, и не ждал ничего доброго из этой затеи. Про себя он ругал колдуна на все лады и повторял, что по своей воле не переступил бы порог бесчестного логова, где насильно удерживают благородную даму!.. "С чародея станется заковать ее в цепи! — думал Черуппино. — И каково мне будет смотреть на эдакую непристойность?".

Однако, как показали дальнейшие события, страшиться следовало вовсе не того.