| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Конечно, дальнейшему продвижению помог и эпизод, когда Николай, еще пулеметчик, взял командование над какими-то отбившимися бойцами — ну так тогда тоже пригодились его навыки пастуха — как стадо ходит в общем бестолково и послушно воле пастуха, так и эта группа растерявшихся бойцов бесцельно металась по заросшему оврагу, когда Николай взял их под свою команду, просто приказав тащить свой пулемет и боеприпасы пока он выбирает позицию.
Да, недаром есть такое понятие 'стадный инстинкт', как про него писали в 'Русской правде', и там же в цикле ('в ци-кле' — Николай еще проговаривал про себя непривычные слова) статей по прикладной психологии писали, что работа с животными прививает начальные навыки управления, когда человек тренируется отдавать команды не сомневаясь что их исполнят, когда он навязывает другому живому существу свою волю — недаром всяких дворянских детей и барчуков с детства приучали к верховой езде — в том числе и для того чтобы они потом так же без сомнений управлялись с крестьянами. Вот только и среди крестьян нашлись люди, мало того что знакомые со скотиной, так еще и способные перенести эти навыки на людей, и как только нашлась организующая и направляющая эти навыки сила — Партия Коммунистов-Большевиков — так крестьяне и смогли применить свои навыки, чтобы скинуть со своей шеи дармоедов. Не, у детей Николая, когда они появятся, будет как минимум своя собака — чтобы ни один дармоед не смог сесть им на шею.
Если, конечно, этот самый сержант-Николай не подведет. Но Николай был решительно настроен на 'не подведет' — возвращаться обратно в пастухи он не хотел, а еще больше не хотел подвести поверивших в него людей — ни сержанта, ни лейтенанта, ни предподавателей в учебках, ни экзаменаторов — ведь все они в случае косяка Николая потеряют часть баллов. Так что Николай собирался приложить все силы чтобы выступить на отлично. Только бы война раньше не кончилась.
Но пока было непохоже. Судя по гулу разрывов, закончилась краткая артподготовка и началась стрельба по заявкам штурмовой пехоты. Те сейчас наверное несутся на своих бронетранспортерах вслед за танками по пробитым в минных полях проходам. Хорошо. Две минуты — и ты уже у немецких окопов. Не то что раньше — от бугорка к бугорку, вжимаясь в землю и стараясь спрятаться за травой — если и не от пули, то хотя бы от взгляда немецкого пулеметчика.
Николай ходил в атаку пять раз. Те еще впечатления. Как не намочил штаны — до сих пор непонятно. Хорошо хоть их так замордовали на тренировках и учениях, что он действовал на автомате — рухнуть за бугорком, дать очередь по огонькам, не убить, а так — только чтобы заткнуть на время, вскочить и пригнувшись пробежать десять метров, снова рухнуть — и так раз за разом. Николай даже не успевал оглянуться, как оказывался у немецких окопов. Ну или у своих — если слышал длинный двойной свисток об отходе.
Сейчас начиналась другая война. Николай и сам сидел в новой технике, но не штурмовой, а рейдовой. Ее противопульная броня на теперешнем поле боя практически не катит — только противоснарядная, с наклоном не только лобового листа, но и бортов — иначе враз получишь в бочину с флангов — фрицы мастера на такие штуки, многому у нас научились. Противопулька конечно тоже лучше чем просто бежать, да и бежать быстрее машины не получится. Но все-таки их коняшки — для рейдов. Она ведь плавает ! Пока их рота сидела в лагерях, они три раза тренировались хождению по азимуту — просто взять и не сворачивая переть по прямой. Деревья и буреломы конечно огибали, но всякие речушки и болотца проходили за милую душу.
И вот теперь они сидели и ждали, когда штурмовые роты пробьют коридоры для их рейдовых рот. У них тоже была одна машина с противоснарядным бронированием — разведывательно-дозорная. Ее делом было идти впереди и выдержать удар из засады. Поэтому, чтобы при хорошем бронировании сохранить ее плавучесть, она имела всего один пулемет и два члена экипажа — и все. Вообще, попав в новые механизированные войска, Николай был поражен тому количеству техники, притом техники новой. Взять их взвод. Три гусеничные БМП с пехотой и минометным орудием в башне — оно стреляло как миномет, ослабленным зарядом, поэтому дальность прямого выстрела по цели высотой два метра была всего пятьсот метров, а максимальная — пять километров. Но это были полноценные восемьдесят два миллиметра кумулятива — ни один танк не устоит, если только не оденется в экраны. И верткая — сорок километров по полю и семьдесят по шоссе — ни один танк или орудие не успеют поворачивать за ней ствол. На близком расстоянии, конечно. А на дальних дистанциях попробуй возьми правильное упреждение, особенно если она постоянно меняет скорость. Их мехводов натаскивали именно на такую езду. Пассажирам конечно приходилось тяжело, но лучше тебя поболтает как шпроту в банке, чем размажет по стенкам от взрыва снаряда. Балтийские шпроты кстати вещь ... Ну да ...
Тренировались они в лесных лагерях под Ровно больше месяца, как два дня назад их подняли по тревоге, загрузили в эшелоны и отправили на северо-запад. Конечно эти лесные дороги — это что-то с чем-то. До деревьев можно достать буквально рукой. Скорость — километров тридцать максимум. А разгонишься больше — того и гляди вылетишь с колеи — подушка-то уложена чуть ли не в топь. Это им рассказывали строители на промежуточной станции. Зато скрытность просто потрясающая — сверху ветки дорог закрыты деревьями, дизель-тепловоз не дымит, состав закрыт масксетями. Разглядеть можно лишь случайно, да кто же даст пристально всматриваться сверху — враз прилетит эскадрилья а то и ракета ПВО. 'Лесные братья' конечно шалят. Следующий перед ними эшелон обстреляли из стрелковки. Ну это ладно — еще могли бы уйти. Так ведь эти дурни вылезли с радиопередачей — типа 'поезд едэ'. Их трупы как раз лежали около станции — 'охотники' обложили на своих вездеходах и закидали из автоматических гранатометов. Отбегались. Кто их вообще назвал братьями ? Нашлись 'братья' ...
А уж по прибытии ночью их загнали на пути с наскоро сколоченным перроном и чуть не пинками погнали из эшелона. Из-за этой спешки во втором взводе БМП навернулся с пандуса. Конечно, освещение 'как у негра', торопят — удивительно что только один. Ну да светомаскировка и скрытность передвижения — это святое. Тот мехвод отделался одним синяком от падения и одним синяком от сержанта. Благо БМП только фару снесло — вытянули тросами и поехала дальше. И вот теперь сидим в лощине, закрытые масксетями, и ждем команды. Пора бы уж. А то Пахом скоро ... сигнал 'по машинам' выдернул Николая из размышлений. Бойцы отделения стягивали масксеть и укладывали внутри вдоль борта. Мехводы, взрыкнув двигателями, проверяли давление масла и уровень топлива. Пошли.
Когда вышли на рубеж атаки, поступила команда открыть крышу. Бойцы откинули люки на борт — все дополнительная защита — и выставили стволы по бортам. Николай еще раз проверил — правильно ли все выбрали сектора. Все было нормально — смену режима передвижения отрабатывали каждый день по несколько раз. Тронулись. Техника пробиралась колонной по разминированному пути сквозь дымовую завесу — только редкий шальной снаряд залетал теперь на этот участок — дымовуху поставили сразу, как только наши штурмовые части добрались до немецких окопов и отпала необходимость в огневой поддержке с дальних дистанций — вслед за ними устремились и наблюдатели, и средства огневой поддержки — САУ и минометы — и чистильщики.
Проскочили мимо бронемашины инженерного разграждения — та словила гаубичный снаряд, который проломил сверху лобовую плиту и разворотил моторный отсек. Рядом стоял санитарный эвакуатор — медики как раз грузили второго члена экипажа этих отчаянных парней, которые первыми шли на вражеские позиции. Как ни крепка броня их машин, а вот тоже подловили. Случайно конечно — навесом надо умудриться попасть, тут уж ничего против тяжелого снаряда не поможет. А спереди и с бортов броня защищала надежно — были видны отметины неоднократных попаданий, и все — рикошетом — спасал большой наклон и так толстой брони. Даже два кумулятивных попадания только выщербили глубокие борозды — струя ушла вверх по касательной вдоль бронелиста. И далеко так прошли — до передовых немецких траншей оставалось чуть более ста метров — катки тяжелого минного трала были уже довольно сильно избиты подрывами мин. В их БМП тоже были противоминные колеса, но легкие, прижимавшиеся к земле мощными пружинами. На пару-тройку мин, не больше. Но там, куда мы идем, много мин и не ожидалось — скорее всего снимем их все кроме передовой машины. Но оставшиеся две машины разграждения дошли до позиций, оставив за собой двадцатиметровый проход с разрушенными проволочными заграждениями и подорванными минами. Дойдя до позиций, эти машины пуляли по сторонам из гранатометов шрапнельными минами, пока не подошла колонна штурмовиков и исчезла опасность того, что немецкая пехота подберется к технике. Сейчас обе машины стояли в ложбинке и ждали приказов, а штурмовики шли вверх по склону и давили оставшиеся ДОТы. Вслед за их танками и БМП шла уже пехота зачистки — их БМП были как и наши — противопульные, но предполагалось, что к моменту, когда их задействуют, тяжелые бронемашины уже подавят систему огня из тяжелого вооружения и останется только задавить оставшуюся пехоту. 'Считалось', да ... Вон одна из БМП чистильщиков была явно подбита из орудия — корпус вскрыло изнутри и вокруг лежали трупы — отделение не успело высадиться и все погибло. Теоретики блин ...
Мы же шли дальше. Проскочив передовые траншеи, мы на максимально возможном ходу продвигались вдоль фланговых траншей опорного пункта, находившегося на холме. Там еще кипел бой — непрерывно трещали автоматные и пулеметные очереди, ревел крупняк, установленный на БМП чистильщиков, раздавались отдельные хлопки подствольных гранатометов и прерывистые — автоматических, установленных на тех же БМП, изредка бахали пушки САУ и танка, оставленных пехоте для подавления недобитков. Остальная тяжелая техника вместе со второй волной штурмовых подразделений ушла вперед, рвать вторую линию опорных пунктов.
Мы двигались следом. Первую линию проскочили без потерь. Несколько раз из пыли и дыма выскакивали немецкие пехотинцы, но их тут же срезали автоматные очереди одного или двух стрелков — все-таки сектора стрельбы придумали далеко не глупые люди. Иногда о броню звякали кем-то выпущенные пули, в первый БМП попытались выстрелить из фауста, но неудачно — дымящая граната прошла за бортом. С такими тихоходами да по такой быстрой цели можно стрелять только от безысходности. Это наши гранатометы шуруют за триста метров в секунду, а немецкая сотка — это несерьезно. Стрелок так и остался лежать на бруствере окопа вместе со своей трубой. Пару раз случайно подстрелили сдающихся в плен. Да куда они нам. Тоже могли бы подумать — раз люди едут быстро, значит спешат и возиться им не с руки. Шли бы к чистильщикам — может и остались бы живы — те ведь тоже натасканы стрелять на малейшее движение. Оп ! Похоже начинается наше время. Вторая линия обороны через пять километров была гораздо хлипче — всего один опорный пункт на два километра, его сейчас с энтузиазмом вскрывали сразу пять танков и две САУ — один танк дымил за полкилометра от холма — видимо словил что-то покрупнее 88-мм — ту бы он выдержал, на них, самых опасных противотанковых орудий, и была рассчитана броня новых танков. Недалеко в воронке сидели два танкиста и еще пара лежала на ее дне — живы, нет — непонятно. Но вроде немцев рядом не видно, а скоро подойдут и чистильщики, поэтому мы не стали задерживаться, чтобы прикрыть этих 'лососей'.
Следующие два часа мы вертелись словно белка в колесе. Постоянно попадались немецкие части и отдельные машины — кто к фронту, кто от него, а кто и параллельно. К фронту двигались в основном боевые части. Первая такая встреча произошла неожиданно — дозорная машина прохлопала появление пехотной колонны. Хорошо что с ней не было танков — мы развернулись фронтом и вдарили из всех стволов вдоль колонны, пока она не успела рассредоточиться. Два грузовика, шедшие в конце колонны, вспыхнули от прямых попаданий осколочных снарядов, поэтому немцы не успели развернуть противотанковые пушки, что были у них на прицепе — любые попытки приблизиться к орудиям мы пресекали огнем из крупняка. А без пушек шансов не то что отбиться — выжить — у немцев не было — колонна шла по дороге через поле, а мы как раз выскочили из леска. Так что большинство немецкой роты там и полегло — мы не выходили из БМП, садили сверху через борта, поэтому отдельные солдаты скорее всего смогли спрятаться за бугорками и в траве. Но как боевая единица они перестали существовать — подорвав их пушки, мы резво двинули дальше. Первая победа в качестве рейдовой группы нас окрылила — ранило всего двоих и то не сильно — перевязались в машинах.
Передовой отряд получил втык, поэтому колонну из десяти танков мы встретили из хоть и наспех, но как-то подготовленной засады. Шесть из десяти пушечных БМП расположились в кустах вдоль опушки. Пехота еще успела расчистить пути отхода и сама отошла вглубь леса — танки шли без пехотных частей — видимо, та пехотная рота должна была прикрывать танковую атаку. Не срослось. По два БМП и по четыре СПГ-9 расположили на обратных скатах холмов, мимо которых пройдет колонна. Успели буквально за три минуты до ее подхода. Когда первый танк почти проехал место засады, БМП дружно выстрелили с опушки, потом еще раз — и резво стали отходить в глубину леса — выстоять против танков они не могли. Но залп был сокрушительным — к лесу повернули только три машины, остальные стояли на дороге и начинали дымить. Этих недобитков загасили с флангов — БМП вынырнули из-за гребней холмов и также выстрелили по два раза — дальше немцы определят, откуда по ним стреляют. Последнего добили из СПГ-9. Опять чистая и бескровная победа. Уж слишком фартит.
Николай, пока загружались по машинам, осадил своих слишком радостных бойцов — не хватало только войти в раж и по-глупому подставиться. Особенно эту парочку гранатометчиков — это они замочили последний танк и сейчас, радостно переговариваясь, укладывали в кузов длиннющий ствол СПГ-9 и сверху — ручные РПГ-7, которые взяли 'чисто на всякий'. Ладно хоть подстраховались, может и будет с них толк.
Потом был грузовик с продовольствием, который мы пока реквизировали — все-равно двигались по дорогам, еще мотоциклист с пакетом — за бумагами буквально через полчаса прилетел разъездной самолетик под прикрытием чуть ли не эскадрильи истребителей, а затем, буквально через пятнадцать минут после того, как он улетел, ему пришлось возвращаться — на нас выскочила легковушка с каким-то генералом.
А потом лафа закончилась. Разведка обнаружила крупный полевой лагерь фрицев. Он располагался между двумя рощицами, на часто поросшей кустарником большой поляне, ну или небольшом поле — кому как больше нравится. Николаю больше нравилось 'поле', так как именно их взвод пошел через лес, чтобы охватить 'отдыхающих' с фланга. Пробирались до позиций почти двадцать минут. Выдвинутые заранее разведчики сняли из бесшумок два поста, и вскоре бойцы стали выскакивать из БМП и занимать позиции. Взводный дал команду — и им и по рации ротному. Моторы взрыкнули, машины коротко рванули вперед и, как только вышли из кустарника, стали поливать суетящееся пространство. Бойцы, рассредоточившись цепью, спешно но четко отстреливали рожки в толпу. Этим же занимался и Николай, который остался в БМП и теперь садил из крупняка. Пули рвали лагерь. Ломаные фигуры разбрасывало в стороны вместе с обрывками палаток и масксетей. В это мельтешащее пространство часто уходили снаряды из шести гладкостволов БМП, оставляя за собой слабый дымный след — когда прямой, когда завивающийся штопором, но неизменно заканчивающийся взрывом, которым раскидывало серые фигурки.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
