3. Падение

Лоэрин явно планировал отказаться, полагая шантажировать нас этим, и пришлось напомнить:

— У вас интересный талант и связь с теми, кто желает погубить наш мир, Лоэрин. Вы же прекрасно понимаете, что вас еще не изучали как следует.

Это он понимал.

Я пододвинул ему лист чистой бумаги; творец артефактов схватил его как изголодавшийся человек — краюшку хлеба. Бледные пальцы зашевелились как белые черви, сгибая бумагу, и уже через два удара сердца Лоэрин придвинул мне аккуратного журавлика. И попросил, не поднимая глаз:

— Только не обижайте мой замок.

За непрозрачным с нашей стороны стеклом Иллерни триумфально вскинул руки и потряс ими в воздухе, транслируя мне одобрение. Темные уже предвкушали, как перероют Лонгард сверху донизу и выгребут все артефакты — по законам военного времени, все для страны. Практически уверен, что далеко не все светлое дойдёт до светлых. Но срывать злость на здании — для этого я недостаточно выжил из ума.

О судьбе людей, попавших в Лонгард, среди наших ходили только слухи. Уже потом, в плену у темных, я видел тела.

Я накрыл ладони артефактора своими и тепло пообещал:

— Вы покинете это место. Я вытащу из вас тот крючок, на котором вас держит Заарней.

Даже ранним утром было невыносимо душно. Над южной кромкой неба громоздились облачные башни; под ними было черным-черно и сверкали зеленоватые молнии. Тайфун Лилумо, "Молниеполный", потрепал Острова и вышел к материку.

В городе уже подняли тревожные флаги. Проклятие топталось на пороге, пока не решаясь пересечь границу, очерченную волноломными башнями.

Со вчерашнего дня ощутимо трясло два или три раза, однако инфоотдел фиксировал практически постоянные мелкие толчки. Некоторые мерцающие источники проснулись вне своего цикла, и по ночам на холмах горели блуждающие огни. Побережье давно не знало крупных катастроф: только архивы колонизации, темные и запутанные, сохранили упоминания о страшных землетрясениях — об алом небе и скалах, падающих в море.

На городском пляже береговая охрана выгоняла из моря подростков-полукровок, решивших попрыгать на больших волнах. Побережье все еще жило как в мирное время.

Я должен был быть не здесь, где все так спокойно.

— Сидите дома, — грубо приказал Шеннейр, не слушая ни единого слова. Я был полезным инструментом, который следовало использовать; но только тогда, когда темный магистр посчитает нужным.

По краю восприятия скользнул золотой отблеск. Матиас развел руки, растягивая между ними золотую сетку и неотрывно глядя на тучу, и я равнодушно отвернулся. Какой же светлый хоть раз в жизни не пытался остановить ураган? Хотя это работа не для мечтателей-одиночек. Неправильно разрушенная петля погодного проклятия способна перекрутить погоду на весь будущий сезон.

Мой магистр мог бы выступить против урагана. Стихия боялась Ишенгу.

Очень многие вещи боялись Ишенгу.

Из тучи в море опустился хобот водяного вихря и, подрагивая и изгибаясь, помчался к волновым башням, свернув за миг до столкновения. Матиас подпрыгнул и шарахнулся в сторону, очевидно, приняв его за живое существо.

Я сделал вид, что ничего не заметил.

Журавлика я отдал Иллерни. В Лонгард меня не отпускали — как я понял, темные склонялись к мысли не выпускать меня с побережья вовсе. Может быть, боялись, что я махну на север спасать город Иву и своих. Не буду лгать, что я не думал об этом: но любой мой ход поставит жителей Ивы под угрозу. Переместить одновременно всех я не смогу, исчезновение нескольких пленников взбесит северных, и даже если освободить убежище — оно далеко за спинами передовых отрядов. Отряды развернутся и подавят бунт. Надо мыслить здраво.

Мыслить здраво никогда не было приятно.

— Иллерни, — отвлек я эмиссара внутренней службы от алчного разглядывания ключа к сокровищнице. А ведь роясь по замку, темные наверняка наткнутся на запасы блокиратора... Нет. Миль говорил здравые вещи. Но у меня нет зависимости от блокиратора. Я ни разу не вспомнил о блокираторе с нашего разговора... о, Тьма. — У меня к вам небольшая просьба. Раз уже сейчас все маги в одной гильдии, то светлые должны научиться взаимодействовать с темными. Но у одной из моих волшебниц встреча не задалась. Я прошу вас помочь ей адаптироваться. Выразите сожаление поведением Бретта, покажите человечное лицо гильдии... не мне вас учить. Она островная полукровка, у вас, насколько я вижу, тоже островная кровь, а ниэтте доверяют друг другу.

— Мы мирная нация, — с энтузиазмом отозвался маг, показывая, что задание втереться в доверие к светлым он не забыл. У кого что, а у Иллерни не задалась встреча со светлым магом Бринвен, так что он жаждал хоть какой-то компенсации. Повесить Иллику на шею Иллерни не решит проблему Иллики с Иллерни, но зато решит ее проблемы со всеми остальными.

Только близость пути назначения спасла меня от восторженной лекции про восходящую звезду новой нации. В отличие от старых народов, за которыми тянулся длинный шлейф прошлых ошибок, от ашео, которые увы, исполнили на мировой арене далеко не детскую песенку про зайчика, ниэтте имели преимущество. Потомки островитян, этих милых наивных детей природы — вы, скорее всего, их никогда не встречали, но верьте, они именно такие — и всех остальных наций по мелочи, просто так, для внешнего разнообразия. Способные наследники, открывающие чистую страницу истории.

И точно так же я был уверен, что если бы ниэтте не начали стремительно подниматься, Иллерни с такой же страстью прославлял бы свою принадлежность к мирринийке.

Иллика стояла у входа в зал с новостным экраном, осторожно заглядывая внутрь. Из-за раннего утра внутри было почти пусто: только рядом с экраном возилась ночная техническая смена, пытаясь настроить антенну так, чтобы поймать сигнал из Загорья. Внутренняя служба, насколько я знал, занималась тем же, с одинаковым результатом. Вердикт Загорья о произошедшем занимал умы, и, хоть я мог предсказать их слова с достоверной точностью, все равно беспокоился, что слово несомой ими истины оказалось слишком тяжело и сломало передатчик.

От переключения настроек изображение рябило, но суть его угадывалась легко. По сравнению с северными, загорцы были даже симпатичны. Северные были просты, приземленны и отвратительно рациональны.

Иллика вздрогнула и быстро обернулась, почуяв меня:

— Как они могут? — надтреснутым шепотом спросила она.

Ее глаза вновь были красными, с чернотой под ними и чуть припухшими. Но, когда она смотрела на меня, там разгоралось нечто — нечто глубоко темное.

— Как могут люди, которые заманили нашего магистра в ловушку и ударили в спину, притворяться светлыми? Как они смеют? Только темные способны на такую подлость!

Техники отвлеклись от экрана. Иллерни согласно гмыкнул и сделал пометку в материализовавшемся у него в руках блокноте.

— Они называют нас преступниками, когда сами преступили нашу границу. Они обвиняют нас в том, что мечтают совершать сами. Они видят в нас Тьму, но это — отражение тьмы в их собственных глазах! — Иллика сжимала кулаки; Иллика прикусила губу так, что, казалось, сейчас пойдет кровь; и ее искра, почти потухшая, разгоралась все ярче и ярче, выходя за пределы тела и царапая острыми шипами короны стены. Скрип карандаша о бумагу превратился в сплошной шум. Я положил руку на хрупкое плечо, ощущая, как волшебницу трясет от неразбавленной злобы; Иллика поднимает на меня заплаканные глаза в черной каемке, в которых больше нет затаенной покорности жертвы: — Вы хотели мира даже для таких низких существ, потому что вы слишком добры и чисты. Они использовали это. И они за это поплатятся. Они напали на нашего светлого магистра!

— Иллика, у меня для тебя задание, — сказал я в наступившей тишине, и покосился на Иллерни: — Принимайте в команду.

— У нас хорошие условия и приличный коллектив, — бодро откликнулся тот. — Только все, что вы сейчас сказали, леди Иллика, надо рассказать обычным находящимся в плену незнания людям.

Волшебница обессиленно кивнула. Я обратился к эмпатической связи, делясь теплом светлой искры, и сделал должную пометку для всех эмиссаров внутренней службы разом:

— Но в будущей перспективе весь народ обвинять нельзя, — в северную коалицию у нас уже входит полматерика; полматерика не согласятся, что они по чьему-то разумению плохие, и, если мы не планируем уничтожить намного превосходящее количество людей поголовно, требуется искать обходные пути. Я пощелкал пальцами: — Здесь должно быть еще что-то... Что есть на Севере?.. Да. Они сами были обмануты. Их дергает за ниточки стоящая позади ужасная темная гильдия Илькен.

— Об Илькен ничего не слышно уже почти полвека, — аккуратно предупредил разом отвлекшийся от записей Иллерни.

— Они ушли в тень. Тайное правительство. Вы же знаете, как это бывает. Мировое закулисье, сильные мира сего, терзаемые... разными пороками, столь мерзкими...

— Светлые их пороки даже представить не могут, — вклинился темный маг, покусывая кончик карандаша. — А вот мы — можем.

— Как вы быстро их раскрыли, магистр, — восхищенно сказала приходящая в себя Иллика. Ее восхищение преследовало меня даже тогда, когда я оставил инициативную группу отдела по связям с общественностью под надзором Матиаса. Преклонение больше, чем перед тайным правительством и мировым закулисьем. Естественно, раскрыл, Иллика. Ужасная темная гильдия Илькен сама себя не придумает.

Утреннее солнце только позолотило верхушки прибрежных холмов. Время было — я сверился с часами — как раз подходящим для завтрака с Нэттэйджем. Несмотря на утверждения Миля, что я подпитываюсь страданиями людей, с которыми общаюсь, я этого не делал; но на сегодня у меня было назначено много встреч, а еще это позволяло отвлечься от...

Нет, я не думаю о блокираторе. Я ведь не думаю? Я не думаю.

Нэттэйдж давно был на ногах и из пункта связи доставал Олвиша. И, кажется, мешал тому отдыхать. Жаловаться на проблемы со сном в обществе трудоголиков, которые никогда не спят, право слово, было даже неловко.

— Я бы не беспокоился о том, что наши границы прикрывает славная семья Элкайт, — Нэттэйдж был отвратительно мягок и добр и, как и всегда, не забывал о деле. Я имею в виду, о настоящем деле. — Меня беспокоит, что из всей семьи Элкайт там только вы.

— Не смей трепать своим грязным языком про мою семью, — Олвиш уже кипел от ярости, но еще умудрялся сдерживаться.

— А про Юлию и Юрия я ничего и не говорю. Прекрасные враги, смелые, надежные, опора своей гильдии, — Нэттэйдж подпер подбородок кулаком. — Будь они здесь, я был бы спокоен. Но вместо них только вы — печальная замена. А ведь если бы вас не было, Олвиш, то и Мария Элкайт, может быть, была бы жива...

Лицо Олвиша заледенело.

— Олвиш! — я радостно подлетел к экрану, чуть ли не двигая Нэттэйджа в сторону. — Как хорошо, что вы на связи! А скажите мне...

Он молча отключился.

Нэттэйдж был неправ. Никто точно не знал, кто из тройняшек родился последним — хотя почти все сходились, что Юлия, наверное, все-таки старшая. И никто не знает, могло ли их мать в принципе что-то спасти.

Смерть Марии, урожденной Элкайт, позором легла на обе гильдии. Что мы за развитое передовое общество, что за маги, если в четвертом веке от колонизации у нас женщины умирают в родах? Умирают в родах — светлые волшебницы высшего ранга? Всем было очень стыдно. Настолько стыдно, что долгое время основной версией служило преднамеренное убийство. Но семейные драмы дома Элкайт не имели к происходящему ни малейшего отношения, и разжигать рознь в высшем совете было со стороны Нэттэйджа неразумным ходом.

Олвиша мне было немного жаль. Насколько жаль может быть высшего темного мага, который даже не старается помочь сам себе.

Нэттэйдж развернулся в кресле, ни жестом не показывая досаду, и приветственно мне улыбнулся.

Завтракали мы на террасе, увитой виноградной лозой. От виноградной лозы ранней весной остались сухие жесткие стебли, через которые прекрасно виделись нависающие над берегом тучи. Я читал обычную утреннюю сводку: на фоне предыдущих панических сообщений теперь внутренняя служба оптимистично отчитывалась, что если северные пойдут дальше и население Аринди сократится хотя бы вполовину, то оставшаяся половина переживет лето.

Если не учитывать того, что никто на такие меры пойти бы не позволил — или я думаю о темных и людях во много раз лучше, чем они заслуживают — находящаяся близко к боевым действиям региональная столица Астра была северным форпостом мирринийке. Гражданская верхушка была готова отдать весь север и восток, но только не Астру. То, что за все время колонизации мирринийке едва отползли от южного берега на два перехода, а ла'эр успели оббежать материк по два раза, характеризовало две нации как нельзя лучше.

Нэттэйдж со смутным выражением лица рассматривал шифрованное донесение, состоящее из одних лишь точек на плотной бумаге.

— Северная коалиция попросила у посредников увеличить поставки оружия втрое, — с легкой оторопью сообщил он. — Северные чудо, а не покупатели, всегда платят вовремя и исполняют все условия до точки, и мы все их здесь любим, если бы нашим оружием против нас не воевали — были бы идеальными.

С этими махинациями оружием Аринди теперь походила на змею, укусившую себя за хвост.

— А как Нэртэс объяснили нападение? — я зачерпнул ложкой полезную для здоровья кашу с изюмом.

Сегодня ночью Нэртэс без излишнего смущения доставили очередной груз продовольствия, а маги Аринди без лишних кривляний его приняли. Когда враги скоро сапогами вобьют молодые посевы в грязь, поломают виноградники и сожгут плодовые сады, отказываться от еды смерти подобно. Я ничуть не сомневался, что Нэттэйдж продолжает вести с иноземной гильдией свои темные и таинственные дела, и удар в спину вовсе не был причиной их прерывать. Мы же темные. Должны понимать.

— Это были подлецы, мерзавцы, ренегаты, но сейчас они на дне морском, а гильдия Нэртэс с чистой душой предлагает нам помощь в защите от коалиции. Как темные темным. Вы же понимаете, Кэрэа Рейни.

Как у правильной темной гильдии, у Нэртэс не было ни чести, ни совести.

Стекла веранды вылетели практически беззвучно, зазвенев лишь при столкновении с поверхностью. Я едва не подавился. Нэттэйдж схватился за висок и страдальчески пояснил:

— Не обращайте внимания. У нас с Милем некоторые... строгие... противоречия.

— Он нас прослушивает?

Высший постучал по вытатуированной на виске переговорной печати, показывая, что ему несложно вести несколько разговоров одновременно.

— Паникерство — плохое качество для темного. А я, прямо как светлый маг, за всяческий мир и переговоры против войны. Война для скудных умом. Полезна только тем, кто получает от нее выгоду. А мы от бойни на нашей территории получаем только убытки.

— А кто получает?

— Северная коалиция, может быть. Население у нее очевидно лишнее. Эти ла'эр, — он брезгливо пошевелил пальцами. — Вы же знаете, что такое ла'эр. Недалекие, но буйные. Считают, что представляют собой человечество. Позор человечества, я бы сказал.