Сказки русского леса

— Ну у вас тут и ботанический сад.

— Угадал. От института дачи давали, и эти фанатики, когда до своей земли дорвались и на пенсию повыходили, тут сказку сделали. Ба, мы приехали!

Маленькая сухонькая старушка кинулась обнимать внучку, знакомиться с Димой, потом приехали родители Ольги, подъехала её младшая сестра Наташа с женихом, стали подходить соседи. На участке Ольгиной бабушки, Марины Викторовны, была грядка с редиской, одиннадцать кустов картошки и три кабачка. А еще там было просто море разнообразнейших папоротников. Марина Викторовна эту коллекцию всю жизнь собирала.

— Я тебе открою страшную тайну! На самом деле я Лёля. А Оля — это для чужих. И день рожденья у меня на Ивана Купалу. Я, когда маленькая была, очень расстраивалась, что у меня день рожденья летом, каникулы — все подружки разъезжались, и вот бабушка придумала всем вместе, с соседями мой день рожденья праздновать. Мы вечером на речку пойдем, там у нас кострища оборудованы. Будем венки плести и по реке пускать, через костер прыгать и папоротник в лесу искать. Не фыркай, это очень интересно, — убеждала Ольга Диму.

А что его убеждать? Ведь на самом деле интересно получилось. Никогда Димка не видел, чтоб действительно все пошли на речку — и старые и малые и взрослые и молодежь, только сторож и остался. И венки оказалось плести весело, и через костер прыгать, и смотреть, как женщины пускают венки по реке, как то хитро уместив в середину венка горящую свечу. А потом шашлыки жарили, и пили вино, потом поп прибежал из соседней церкви, отец Николай, и ругался, а старушки от него убегали и прятались. Потом седой старик в очках попа успокоил, а Димка с Лёлей в лес ушли — цветок папоротника искать. А потом при белом свете предрассветного времени, все сидели у догорающих костров и тихо пели. Марина Викторовна думала о том, что и в этом году неплохо отпраздновать получилось, и еды всем хватило. Было время когда только картошку пекли, было, когда осетрину. В этом году свиной шашлычок получился, значит неплохой год был. Отец Николай думал, что он плохой священник, и не смог всё это бесовство разогнать, но так людей обижать не хотелось, ведь они же завтра придут к нему церковь помогать ремонтировать. Артем, Наташин жених, гадал, получились ли фотографии, а Наташа о том, что её венок дальше всех уплыл вниз по реке. А Лёля и Димка ни о чем не думали, и хоть цветок папоротника они этой ночью не нашли, но всё равно были счастливы.

.......

В купальскую ночь нечисть гуляет. Домовой вот по розарию гулял и лепестки роз собирал — на варенье. Леший набил полный мешок кедровых и пихтовых шишек и пытался выкопать маленькую тую. Русалки украшали свои волосы розовыми нимфеями, а что, на зеленом очень красиво. Баба-Яга и Кикимора любовались как в зарослях папоротника вспыхивали удивительные цветы.

— Мне вот больше у щитовника нравиться.

— Да ну, гляди, сейчас циатея расцветёт. Вот это красота.

Сторож посмотрел на это безобразие, вздохнул и открыл вторую бутылку водки.

История 16. Погода

"Серебряная ложечка тихо звякнула о фарфоровое блюдце. Леди Седвидж неторопливо подняла глаза на сэра Генри.

— Как прошла ваша прогулка? Надеюсь, погода Вас не подвела?

— Прогулка была прекрасной, а погода, погода на нашем зеленом острове никогда не подводит. Как всегда был туман."

— И вот скажи мне, Ягушечка, и чего эти леди только про погоду и разговаривают, ну и про любовь конечно,— и Кикимора захлопнула книжку в мягкой обложке, — про любовь дело понятное, книжка то любовная. А про погоду? Эта дура уже шестой день спрашивает про погоду. Выгляни в окошко и все узнаешь.

— Так поговорить надо, а про погоду поговоришь и не поссоришься. И пообщался и не битый. А там и про дела можно.

— Не поссоришься?— Кикимора ласточкой нырнула в подпол, но её визгливый голос был хорошо слышен по всей избушке, — Эй, Феофан, погода какая нынче, не знаешь?

— У меня грибы не засолены, варенье не доварено, а я пойду тебе погоду смотреть. Сама сходишь, посмотришь, не развалишься.

— Да? А и пойду, прогуляюсь. Пообщаюсь с кем покультурнее.

— К обеду что-нибудь принеси!

Кикимора выскочила из избушки и пошла к Водяному. Про погоду поговорить, и лягушек на обед наловить.

У старицы на ветке ивы сидел Водяной и болтал хвостом.

— Привет мокрохвостым! Че грустим? Погодка то, зашибись какая, солнышко светит, и завтра вроде по приметам будет ясно. Лягушек не подкатишь? — очень, очень вежливо начала беседу Кикимора.

— Сдурела, кочерыжка болотная? Третий день дождя нет. Тут реки пересыхают, у меня от сухости вся чешуя потускнела, а она, — Водяной сильно ударил хвостом по воде и ушел на глубину. Комок тины полетел из реки в лицо Кикиморе. Кикимора вытерла мордочку, плюнула в реку и пошла в лес, за свинушками. В ельнике Кикимора наткнулась на Лешего.

— Ну что, сучок дубовый, плохо без дождя? Реки слыш, мелеют. Где тут у тебя свинушки?

— Да ты! Неделю дождь лил без перерыва! У меня весь урожай малины погнил! У меня все ноги мхом покрылись! Только подсыхать начало. А ты дождя просишь, а ну пошла отсюда! Еще и о ветре помечтай, чтоб весь липовый цвет оборвало, — заскрипел Леший, и большая еловая ветвь ударила Кикимору по спине.

— Представляешь, подруженька, никто, ну совсем никто вежливо про погоду не говорит! Хамы! Еще и дерутся! — всхлипывала, жаловалась Яге, Кикимора, — нет в нашем лесу сэров! Давай, я хоть с тобой про погоду поговорю, по культурному. Вот тихо в лесу, ветра нет. И наверное, и завтра не будет. Красота.

Баба-Яга одним взмахом метлы вытолкнула Кикимору за порог.

-Уйди отсюда, еще накаркаешь, мне завтра в город лететь, а она — ветра не будет!

Кикимора встала, отряхнулась, потерла ушибленный бок . "Не только лордов в нашем лесу нет, но и с ледями совсем плохо. Вот пойду в город, буду там по телевизору прогноз погоды читать, в телевизоре меня никто не достанет. Похолодание что ли объявить?"

История 17. Черный ворон

"Черный ворон, черный ворон, что ты вьешься...". Странно устроен человеческий мозг. Вот отчего Алексей Михайлович, человек спокойный, европейский и очень-очень состоятельный вспоминает черно-белый фильм, уведенный в далеком детстве? Почему перед его глазами встает образ бесстрашного казака с лихо закрученным усом? Ну, совсем не отчего его вспоминать. Тихо плещется теплое море, кричат чайки и ласковый ветерок, напоенный запахом цветов, лениво шевелит белоснежную скатерть. Еще немного подождать и сюда, на открытую террасу дорогого ресторана, подойдёт гость Алексея Михайловича. Когда Алексей Михайлович достиг определенного уровня благосостояния, он впервые услышал о Викторе Карловиче Корвусе, а сколько же трудов стоило с ним познакомиться. В масонскую ложу было гораздо легче вступить. Но это того стоило.

А вот и Виктор Карлович, как и договаривались, ровно в десять тридцать. Невысокий, сухощавый смуглый брюнет с длинным носом и старомодным пенсне. Наверное, он был бы смешон, если бы не всеподавляющая аура респектабельности, окружающая его. Виктор Карлович напоминал профессоров-иностранцев конца девятнадцатого века. Сдержанный, воспитанный и очень умный, ну и с кучей странностей и причуд, конечно. Виктор Карлович был потрясающе пунктуален и опозданий не терпел. Виктор Карлович не любил закрытых помещений, и выбор места встречи иногда был очень необычен. Виктор Карлович требовал от собеседника ясности и четкости мысли и языка. Никакого мата, экивоков или иностранных языков, нет, конечно, он прекрасно владел и английским, и французским, и итальянским, и, как подозревал Алексей Михайлович, еще кучей других языков, но, свято соблюдал принцип: один разговор — один язык. Да, Виктор Карлович был собеседником. Он умел слушать, лишь изредка вставляя нужное слово или задавая вопрос, но в результате такого разговора рождались мысли, приносящие потом миллионы и миллиарды. Денег Виктор Карлович не брал никогда. Только подарки — дорогие и редкие вещи. Если Виктору Карловичу нравился презент, он соглашался на еще одну встречу.

Алексей Михайлович пригубил бокал вина и начал разговор. Он говорил долго, о своих заводах и торговых центрах, конечно приносящих прибыль и немалую, но... Прибыль уходила, растворялась в накладных расходах, в налогах, в откатах и взятках нужным чиновникам.

— Накладные расходы? — хрипло проговорил Виктор Карлович

— Да, они очень велики, вот если бы... — и тут Алексей Михайлович стал долго рассказывать о ценах на комплектующие, зарплату, аренду, коммуналку и энергию. Особенно о ценах на топливо.

— Топливо? Оно не Ваше?

И снова монолог о производстве так нужной Алексей Михайловичу энергии. Об шахтах и вышках, об заводиках, которые рядом и так удобны, но цены... Цены, которые они просят за свою продукцию. А перекупить не получается, там все давно принадлежит другим людям, людям при власти, тем самым, которым и носит Алексей Михайлович взятки и откаты. Убрать бы этих людей, да как?

— Мне нравится ход Ваших мыслей, уважаемый Алексей Михайлович, но, пока рано продолжать этот разговор. Вы должны всё не торопясь обдумать, а потом мы с Вами еще раз встретимся и спокойно все обсудим, — и Виктор Карлович поставил свой бокал на стол.

Следующая встреча прошла в парке. Да-да, в старинном, ухоженном, но общественном парке, на скамеечке около пруда. Алексей Михайлович говорил, а Виктор Карлович слушал, глядя на белых лебедей в пруду.

— Как бы мне их убрать? Интрига? Сложная многоходовая интрига. Но хватит ли мне умения и влияния, хватит ли сил удержать под контролем все события, если всё так непредсказуемо.

— Это слишком рискованно Алексей Михайлович.

— Переворот? Сместить их в результате переворота. Или война? Маленькая победоносная война? — и перед мысленным взором Алексея Михайловича почему-то встала знаменитая сцена психической атаки каппелевцев. Ровный строй солдат неотвратимо надвигался на него.

— Маленькая и победоносная? При таких войнах победитель всегда ясен и получает всё. Вы сможете пробиться в победители, мой друг?

— Тогда не маленькая, а гражданская, когда все против всех? Когда можно сыграть на настроениях и обидах, а потом, сместив всех, прийти самому к власти?

— Интересная мысль, очень, очень интересная мысль. Советую не жадничать и подкармливать обе стороны.

..............................................................

— Где должен быть командир? Впереди, на белом коне!

Кто бы узнал в этом обросшем, увешенном оружии боевике спокойного Алексея Михайловича. Даже глаза его, казалось бы, всегда сонные, сейчас блестели легкой сумасшедшинкой. Он ехал в БТРе по улицам городка, к его, теперь уже точно его, вышкам. Охрана слегка отстала, но это было правильно, Алексею Михайловичу просто необходимо было почувствовать себя полководцем, победителем, въезжающем в захваченный город на белом коне. Всё! Это всё его! Он ехал по исковерканным взрывами улицам, мимо полуразрушенных домов, но это ничего. Завод он отстроит новый, лучше прежнего, и рабочие найдутся. Бунтарей, пассионариев убили, а оставшиеся слишком будут заняты восстановлением разрушенного хозяйства, да и деньги им будут очень нужны, значит и платить можно будет меньше. Рабочие руки найдутся.

Взрыв! Прилетевший неизвестно откуда снаряд опрокинул БТР. Алексей Михайлович лежал и смотрел в огромное голубое небо. Почему же сейчас, в последние мгновения, ему не вся жизнь вспоминалась, а мерещился Виктор Карлович? Почему назойливо вертелось в голове: "Чёрный ворон, чёрный ворон, чёрный ворон, весь я твой"? Виктор Карлович замерцал, исказился, и огромный чёрный ворон прыгнул к лицу.

.........................................................

На берегу тихой лесной реки сидели двое.

— Эх, Ворон Воронович, опять ты войну затеял. Что ж тебе, сволочи пернатой, спокойно не живётся?

— А мне вот, Яга, всегда интересна была поговорка "Ворон ворону глаз не выклюет". Решил попробовать.

— И что?

— Выклевал. Глаз как глаз. Ничего необычного нету.

История 18. Банник

Баба-Яга проснулась от того, что избушка зашаталась. "Богатырь? А и давно пора, вон курьи ножки уже в землю вросли". Подхватилась, волосы попышнее разлохматила, половичок на плечи накинула и с грозным видом выскочила на крыльцо. Никого. Только Глашка под кустом малины спит. Баба-Яга поежилась от прохлады белого предрассветного утра, потянулась, тут избушка еще раз дернулась, и Яга свалилась с крыльца. Под крыльцом играли Глашкины щенки. Прыгали друг на друга, кусали, прятались под избу и задевали пушистыми бочками курьи ножки. Изба вздрагивала от щекотки и пыталась почесаться. Тут Глашка подскочила, коротко тявкнула на волчат, прикусила самого расшалившегося за бочок и виновато посмотрела на Ягу. Прости, мол подруга, не уследила. Яга поглядела на сонную волчицу, на шкодные мордочки волчат, бросила половичок на крыльцо и, взяв корзинку, пошла в лес, по грибы. Зато хороший кулеш получился на обед — грибной. Так Яга и сказала.

-Хороший кулеш, вкусный.

— Надоело с грибами, мясца бы добавить, — фыркнул Ворон Воронович.

— Тухлятины не держим, — вскинулся домовой.

— Да ты!

Тут Баба-Яга боком-боком, да за дверь, что в ссоры гостей вмешиваться, сами разберутся, не маленькие. Вернулась она домой только к вечеру, таща огромную охапку березовых, дубовых, липовых веток на веники. Дома было шумно, но весело. Водяной пришел в гости, сома притащил и ведро ершей, домовой уху наварил, леший на огонек заглянул, и сейчас гости сидели за столом, уху ели и спорили. Ворон Воронович говорил, что лучше воздушного океана ничего нету, а водяной кричал, что океан, он должен быть соленым и мокрым. Леший ругался, что освоение просторов это только перевод леса и тискал волчат, Кикимора отчаянно кокетничала со всеми, а Домовой ревновал, тихо тыкал супругу в бок и ворчал "О доме думай, дура". Под столом Глашка рыбьи головы грызла. Яге место выделили, миску ухи налили, да только старуха усталые ноги вытянула и юшки зачерпнула, как в дверь стукнули.

На пороге стоял Банник. Весь рыжей шерстью заросший, красномордый и, ну просто не описать какой городской и модный.

— Здравствуй Яга! Примешь гостя, аль у тебя и без меня тесно.

— Да как не принять старого друга, проходи, присаживайся.

— Вот еще, старого. Я тебя века на четыре младше, я еще под шайкой прятался, а ты уже старухой была, — и Банник уверенно прошел на почетное место, — у тебя как всегда, гости. Да, уж некоторым делать то нечего, они только по гостям и шляются.

Леший поставил волчонка на пол и сказал: "Пойду я, пожалуй, я это, водяного искал, жена беременная рыбки захотела, ну да встретимся". И ушел. Баннику налили ухи, подвинули миску с сомятиной. Банник уху съел, три тарелки, и в рыбе стал ковыряться.

— Нет, не люблю сома. Жирный, тиной воняет. Вот если речка хорошая, быстрая, без застою, то там и рыба хорошая: форель, семга. Красная рыба. А есть ведь еще и белая. Осетрина там, севрюга. Но та рыба конечно, большого надзору требует, не каждому по уму такое вырастить.