Поколение Z

Оглядываюсь вокруг — вроде бы ничего не забыл, ничего не упустил. Прислушиваюсь к себе, и вдруг начинаю понимать, что просто тяну время. Пока я в квартире — мир вокруг все еще прежний. Ну... условно прежний. Уютный, домашний, хоть и слегка ушатанный. Но стоит мне переступить за порог — и реальность окончательно изменится. Бесповоротно и навсегда.

Упрямо щурюсь, выхожу в коридор, вбиваю ноги в уютное нутро берцев. Туго затягиваю шнуровку, заодно оценивая нанесенный котом ущерб — внутренняя обивка двери исполосована до уровня глазка.

Кстати...

Прижимаюсь к монокуляру, пытаюсь осмотреть подъезд на предмет всяких опасностей и неприятностей. Досадливо морщусь — видимость близка к нулевой, сплошное белёсое кружево из вмятин и трещин. Это кому ж так помешал мой дверной глазок?! Вот уроды...

Со зрением что-то не то. Картинка рябит и мигает, в такт привычным импульсам головной боли. Глаза словно пытаются подстроиться под условия пониженной видимости. Окружающее пространство постоянно меняет цветовую гамму, скачет из мутного серого в монохромный зеленый. Видно лучше не становится, а вот липким страхом окатывает с головы до ног.

Зажмуриваюсь, что есть сил. Картинка вновь возвращается в полноцветный объем.

Трясу головой. Черт побери, да что же со мной происходит?! Успокаиваю дыхание, дожидаюсь, когда утихнет барабанный грохот рвущегося наружу сердца. Сделать большего пока не могу, поэтому волевым усилием переключаюсь на насущные проблемы.

Прижимаюсь ухом к стальному полотну двери. С минуту прислушиваюсь. Вроде тихо. Кошусь на кота — тот флегматично спокоен, развалившись на полу, полирует языком тощее брюхо.

Ладно, пора! Нехрен тянуть лоха за яйца!

Достаю из угла биту — оружие современного пролетариата. В бейсбол у нас не играют, а продажи инвентаря — круче чем в штатах. Парадокс...

Тюнинговать, как у детдомовцев, мне ее некогда, да и жалко портить хорошую вещь. Ну а вдруг за бортом не все так плохо?

Щелкаю верхним замком, затем нижним. Замираю на десяток секунд, затем скидываю цепочку и рывком распахиваю дверь. Резко отшатываюсь назад, вскидывая дубинку и готовясь ко встрече с неизвестным противником. Давай вражина, атакуй! А я уж встречу промеж глаз!

Тишина...

Дураком выглядеть не боюсь — выживание в высшем приоритете. У меня дел — по самые брови. Нужно мать и сестру с дачи вытаскивать. Причем места там стремные — двенадцать километров до зоны-малолетки. Сэкономили блин, на участке...

Выхожу в подъезд, осматриваюсь.

Вокруг: трэш и угар! Изобилие окурков, мятые банки и битая стеклотара из-под пива, зассанный угол и моя изнасилованная дверь. Ну а как иначе это назвать? Обивка полностью содрана, стальное полотно во вмятинах и глубоких царапинах, около замка — глубокий прорез от циркулярки.

Скептически улыбаюсь — оптимисты, епта! Эту дверь батя у знакомого слесаря заказывал, а Степаныч халтуру не делает. Пожизненная гарантия от ЖЭКа-14 — это сила! "Мэйд ин Бирюлево"!

Стальное полотно в два миллиметра толщиной, с внутренней стороны — хаотично напаяны наконечники токарных резцов. Соблюдайте технику безопасности — работайте в очках и перчатках. Наткнувшись на препятствие, диски имеют тенденцию лопаться в самый неожиданный момент. За металлом, толстый лист фанеры — для мгновенного задымления помещения при резке болгаркой. Замки с секретом, скрытые петли. Ад для взломщика!

Я уже говорил, что батя крепко заботился о нашей безопасности? Жизнь он просто видел, с разных ракурсов. Как сам говорит — розовые очки слетели с него еще в Грузии, от близких разрывов и пинков отдачи снайперской винтовки. Может плотней надо было приклад прижимать?

Рядом с квартирами грубо намалеванные синей краской цифры. На моей — тройка со знаком вопроса. Хм, это что за цыганско-воровские метки?

У соседей слева — двойка, справа — шестерка — небрежно исправленная на кривую цифру "четыре". Разгадка ребуса крутится в голове, но пока что не дается. Морщу лоб, затем пожимаю плечами — позже разберусь!

Включаю фонарик, подхожу к электрощитку. Отпираю символическую защелку, распахиваю створки, отодвигаю в сторону заначку курящего соседа — пачку сигарет и стеклянную банку "а ля пепельница". Проверяю пробки. Как и ожидалось — все цело. Тут же лежит дешевая индикаторная отвертка — тыкаю ей в общую силовую шину: глухо. Электричество на щиток даже не приходит. Проблема куда как глобальней чем сработавший автомат.

За спиной неожиданно лязгает дверной замок. Непроизвольно вздрагиваю, спешно хватаю прислоненную к стене биту, замахиваюсь уже в развороте! Скалюсь отчаянно и зло, понимая, что попался и не успеваю.

— Дядя Саша? — раздается неуверенный детский голос.

Дядя Саша — это я. Но исключительно для тройки соседских детей — Карины, Киры и Кирилла. Причем мама у них — Ксения, а папа Константин. И там не то чтобы глюк в голове у родителей, а целая философия — единение семьи, усиление рода. Может и есть в этом что-то...

Опускаю биту, облегченно выдыхаю — медленно и незаметно, стараясь не испугать малышню.

— Привет Киря! А что, не похож?

Улыбаюсь, искренне и максимально открыто. С детьми в целом и с соседским трио в частности — у меня всегда отличные отношения. Угрозы во мне, что ли, не чувствуют? Да и повозиться с мелочью мне не в тягость. Благо, фантазия буйная — сходу придумываю сюжеты игр, от которых малышня сверкает глазами и пищит от восторга.

Кирилл смотрит на меня внимательно и немного настороженно. Видимо, на себя я, все же, не очень-то и похож. Да и сам первоклашка выглядит... хм... постаревшим? Сжатые в нитку губы, морщинка на лбу и седая прядь на голове. Какого черта?!

— Дядя Саша!!! — из-за спины Кири вылетает пятилетняя малявка, ловко уворачивается от пытающегося остановить её брата, и со счастливым визгом бросается ко мне.

Приседаю, невольно улыбаясь и разводя руки в стороны. Есть у нас такой ритуал, ага...

Кружу каруселью вцепившуюся в меня Карину. Счастливый детский смех отражается от изуродованных стен подъезда и звонким эхом несется по лестничному пролету. Киря по-прежнему хмурится, прикусывая губу и теребя в руках кухонный ножик из дрянного мягкого железа.

Останавливаюсь, придерживая повисшего на шее ребенка. Девочка обнимает меня за шею и доверительно шепчет на самое ухо:

— А у нас бабушка умерла!

Улыбка медленно сползает с моего лица. Смотрю на Кирю — у пацана подрагивает уголок рта, в глазах — решимость и отчаяние.

Ставлю мелкую на пол, одергиваю мятое, но чистенькое платье, беру за руку.

— Так, а пригласите-ка меня в гости! Кирилл, ты не против? Водой, кстати, не угостишь?

Парень качает головой — понимай, как знаешь. Нет — не против, или нет — против? Или водой не богат?

Киря отходит в сторону, освобождая дверной проем.

А вот это уже однозначное приглашение. Захожу, ставлю девчонку на пол.

В квартире так же сумрачно, как и у меня. В гостиной хаос из игрушек, раскрасок, пластилиновых поделок. На обоях — корявые рисунки. Карина тут же виновато отводит взгляд, пытается заслонить особо крупного жирафа на стене и прячет за спиной измазанные фломастером руки. Ой попадет ей от мамки! Или не попадет? Не дай Бог...

Интерлюдия:Кирилл

— Киря, я не буду кашу!

Стоящий на табуретке у плиты паренек раздраженно поводит плечами. Он занят и сосредоточен. На стеклянной варочной поверхности разложен крохотный костерок. Над ним — кастрюлька, с никак не желающей закипать водой.

С хрустом вырвав из толстой книги очередной листок, Кирилл скомкал его тонким фитилем и осторожно запихнул в угасающее пламя.

Да когда же она закипит-то?!

Тряхнув головой и сдув уголком рта настырные хлопья пепла, он повернулся в сторону кухонной двери и с легким раздражением крикнул:

— Будешь! Кашу надо есть, иначе не вырастешь!

Если честно, Кирилл и сам был не уверен — можно ли вырасти от комковатого месива из сухого молока и неизвестной жёлтой крупы. Но он всеми силами пытался придерживаться старого порядка. Порядка, еще ТОЙ жизни...

— Ты не вкусно делаешь! Беее!!! А вот мама — вку-у-у-сно! Хочу как у мамы!!!

Лицо парня окаменело. Прикрыв на секунду глаза, он с трудом разлепил обкусанные до незаживающих ссадин губы:

— Положишь больше варенья, будет как у мамы...

Пустой, безэмоциональный голос Кирилла никак не соответствовал капризному тону Карины.

— Смородинового хочу! Из маленькой банки!

— Хорошо, будет тебе смородиновое...

Услышав, как торопливо застучали по полу маленькие ножки, Кирилл стремительно обернулся к неплотно закрытой кухонной двери. С трудом удержав равновесие на качнувшейся табуретке, он предупреждающе вскинул руку и закричал:

— Не заходи! Я сам принесу!

— Ой, Киря, да я не боюсь совсем!

— Все равно, не заходи!

Обиженно шмыгнув прижатым к матовому дверному стеклу носом, Карина злорадно уведомила:

— А я на обоях еще одного жирафа нарисовала! Вот мамка тебя заругает!

Кирилл не ответил, лишь молча отвернулся к каше. Ложка с удвоенной яростью загрохотала по стенкам кастрюльки. За этим шумом вряд ли кто-то смог бы услышать невольный всхлип парня:

— Не заругает...

* * *

Пока я осматриваюсь, Кирилл приносит большую кружку воды. Жадно делаю первый глоток и непроизвольно морщусь. Тёплая, соленая и чуть попахивающая.

Киря замечает мою реакцию, флегматично пожимает плечами:

— Вода в кране уже на второй день стала пропадать. Струйка все тоньше становилась... Вот я и решил набрать полную ванну. А потом она портиться начала — тогда мы ее посолили, как мама — огурцы на зиму...

— А я лаврушечки накидала!

Карина горда своей сообразительностью. Руки — в боки, ножка вперед, подбородок задран вверх. А вот у парня глаза стремительно наполняются влагой. Слово "мама" — оно сакральное...

Спешно перевожу тему:

— А как у вас с продуктами? Держитесь? Не голодаете?

Надо бы заглянуть к ним на кухню — чем вообще детвора питается? В такую жару отравиться — проще простого. Однако, от попытки пройти на кухню меня торопливо удерживает Карина. Вцепляется в руку, тянет назад, громко шепчет:

— Не ходи, там БАБУШКА!

По спине бегут ледяные мурашки. Бабушка? Та самая, которая умерла? Я и при жизни ее опасался — тяжелый был у бабки взгляд...

Мелкая продолжает щебетать:

— Дядя Саша, а у тебя есть телефон? Я на нашем в "птичек" играла, и батарейка закончилась! Вот ведь я глупая, да? А я так хочу маме позвонить, так соскучилась! Киря говорит, что они с папой и Кирой уехали на дачу и скоро вернутся. Я жду-жду, а их все нет! И в спальню мамину он меня не пускает, а сам ходит, я знаю, знаю! И плаксой стал — злая плакса, вот! Дядя Саша, ну скажи ему!

Встречаюсь с парнем глазами и ВСЕ понимаю. Ледяные мурашки впиваются в позвоночник и наглухо вымораживают спину. Ноги подкашиваются. Без сил опускаюсь рядом с детворой на колени, обнимаю обоих и невольно шепчу:

— Все будет хорошо...

И парня прорывает. Киря всхлипывает, плечи его начинают вздрагивать, пальцы впиваются в мою футболку. От его захлебывающегося шепота хочется зажать уши и спрятаться под одеялом:

— Она ТАМ! Они все ТАМ!!!

С трудом сглатываю, покрепче прижимаю к себе малышню, продолжаю бормотать что-то монотонно-успокаивающее. Они цепляются за меня, а я ищу опору в них...

Карина жмурится от неожиданно перепавшей ласки и ревниво косится на брата.

Постепенно успокаиваюсь сам и даю возможность выплакаться Кирине. Наконец, поднимаюсь на ноги:

— Так, ребята. А пошли-ка ко мне в гости? Кирь, — с Ратником поиграть хочешь? Или на планшете, в тех же "птичек"? У меня батарея полная, хоть до вечера играй!

Уговаривать не пришлось. Брат с сестрой шустро перебежали в мою квартиру, которую тут же наполнили звуки злых птичек, рушащихся зданий и лопающихся хрюш. Безумная игра!

Хотя от детского смеха в доме явно посветлело. Безнадега забилась в дальний угол, ушли звенящая пустота и безысходность. Да и Ратнику, вон, нравится. Сидит рядом с малышней, пялится в экран, время от времени резко выбрасывает лапу в попытке поймать нарисованную дичь.

На минуту отзываю Кирилла, осторожно расспрашиваю. Толку мизер — парня просто рубит. Вот он клюет носом и засыпает прямо посреди предложения, так и не успев развернуть прихваченную из вазочки конфету.

Понимаю — последние дни он провел в диком стрессе, с непомерным грузом на душе и ночными беседами с мертвыми родителями. Признав во мне старшего, он с облегчением передал ответственность и мгновенно юркнул в глубокий беспробудный сон. А вот мне теперь что делать?!

Отношу мелкого на диван, кошусь на комично отчитывающую кота девчушку. Экран у планшета сенсорный, а у кота — лапки. На кнопки давит — только в путь!

Разум, наконец, переваривает картинку. Чужие дети на моем диване...

В полной прострации я сглатываю возникший в горле комок. Это что ж получается — теперь я за них в ответе? Они мне доверились? Полностью, и безоговорочно?!

Да я же сам себе не доверяю! И дуркануть могу, и глупость спороть! Одна вон только "честная" драка с братьями Хаджиевыми чего стоит! "Один на один", блин... Твари... Ведь только чудом не замесили! Спасибо Ангелу Хранителю за кусок кирпича, так удачно попавший под руку. А большего мне и не надо, дальше я уже сам...

Присаживаюсь рядом с Кариной, бездумно наблюдаю как дерзкие птички вовсю изничтожают позеленевших от обиды хрюш. Девочка на мгновение отрывается от увлекательного занятия и поднимает на меня сверкающий восторгом взгляд.

— Дядя Саша, а можно попить? И кушать хочется! Только не конфеты! Мы с Кирей во-о-о-т такой мешок съели — все что в шкафу было! Ох мама ругаться будет...

Вздрагиваю, выныривая из транса. Осторожно глажу ребенка по спутанным волосам.

— Конечно Каринка, а чего бы ты хотела?

Мелкая кокетливо улыбается во все свои двадцать два зуба:

— Сок! Много! И яблочко!

Хм...

— Хорошо. Тогда я в магазин за соком, а затем в сад, за молодильными яблоками!

Глаза девочки распахиваются до невозможных семи копеек. Карина всем телом подается вперед:

— К самому Царю-воителю пойдешь, да? Он ведь за яблочко Златогривого коня потребует! А тот у Кощея! А Кощею Синеглазка нужна, вот!

Я улыбаюсь:

— Найду, все найду... Добрый молодец я, или погулять вышел?

Карина вдруг разволновалась:

— Дядя Саша, ты только братьям не доверяй! Нападут с палками, все отберут — и коня, и яблочки и Синеглазку!

Я недобро прищурился и почему-то подумал не о братьях младшего крестьянского сына Ивана, а о многочисленном семействе Хаджиевых.

— Не отберут, мелкая, не боись! Отбиралка еще не выросла. А если у кого и отросло что-то, — то и укоротить недолго... Меч Кладенец только отыскать нужно... Ладно, ты пока что играйся, а я в сад! Не боишься одна?

— Не-е-т! — девочка засмеялась и за шею притянула к себе возмущенно мявкнувшего кота. — Я с Ватником!

Киваю, строго указываю пальцем:

— Ратник — ты за старшего! Следи за порядком! Карина — я не на долго. Если часа через два-три не вернусь, тогда... хм... нет, не важно! Я обязательно вернусь!