Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующй

— Ну, молодец, есаул, — довольно искренне восхитился я, — далеко пойдёшь — если милиция, конечно, не остановит!

— Рад стараться, Ваше..., — черкесочка на лихом казаке-офицере, выглядела как влитая!

За орудием в ряд стояли пулемёты разнообразных конструкций, из которых я сразу узнал только наш родной-отечественный "Максим", на одном из первых образцов станка Соколова .

Ну, что ж... Начнём с пушки!

Возле орудия был выстроен его расчёт под командой офицера — капитана, полностью внешним видом соответствующего моему представлению об офицерах-артиллеристах: рослый, мощный мужчина с умным волевым лицом и, опять же — закрученными по местной моде, вверх усиками. Когда я подошёл, он представился и, громко отрапортовал:

— Трёхдюймовая противоштурмовая пушка образца 1910 года !

Слышал, слышал — а как же! Доводилось мне читать "там" — об такой арте...

* * *

Ну, что? Поехали?!

После пятиминутной инструкции, я припал к прицелу и, с учащённым сердцебиением принялся крутить маховичок, наводя орудие в середину холма — где были установлены разнообразные мишени — в основном сбитые из досок щиты и всевозможные чучела.

— Дистанция... Шрапнелью... Трубка..., — командует расчёту офицер.

Замковый — солдат заряжающий орудие, получив от подносчика снарядов унитарный патрон, специальным ключом установил дистанцию подрыва шрапнельного снаряда, открыл поршневой затвор, закинул туда патрон и, с лязгом закрыв затвор, доложил:

— Готово!

— Орудие... ОГОНЬ!!! — скомандовал офицер.

— Не забудьте открыть рот перед выстрелом..., — шёпотом напомнил солдат.

Разинув пошире рот, я резко дёрнул за шнур:

— ГАХХХ!!! — выстрел.

Тут же, практически:

— БУМММ!!! — разрыв снаряда.

Ниже мишеней появилось ватное облачко.

— Недолёт! — кричит офицер, — берите прицел выше, Ваше Величество!

— Есть! — отвечаю, в азарте вертя штурвальчик вертикальной наводки.

Снова:

— Дистанция... Шрапнелью... Трубка...

Лязг патрона об казённик орудия:

— Готово!

— Орудие... ОГОНЬ!!!

ГАХХХ!!! БУМММ!!!

Облачко "ваты" вспухло как раз чуть выше мишеней — поливая их градом круглых свинцовых пуль.

— Накрытие! Беглый огонь!

ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ...

Расстреляв весь зарядный ящик — четырнадцать патронов, я стоял идиот-идиотом и счастливо улыбался — немного оглохший (рот открывать, я всё же иногда забывал), но довольный и удовлетворённый...

— Отличная пушечка! — заметил капитан, видя и понимая моё состояние и, добавил видимо желая показать истинную ценность этой арты, — к сожалению, это всего лишь — не более чем "игрушка".

— Без разговоров — отличная! ..."Игрушка"? Ну, не скажите: кому — игрушка, а для немцев — её на вооружение принявших, орудие непосредственной поддержки пехоты...

— Ваше Величество? — не понял капитан.

— А что тут "понимать", капитан? Наши генералы сдали немцам многие крепости в Польше со многими "вкусностями" — в том числе и, с этими "противоштурмовыми" орудиями. А те — не будь дураки, после небольшой переделки, приняли их на вооружение как пехотные орудия поддержки штурмовых батальонов .

— Извините, как Вы сказали, Ваше..., — озадаченно переспросил, уже немолодой капитан, — "орудия поддержки"?

Лет ему, где-то немного за тридцать. Навряд ли, он был командиром этого орудия — "не по чину", как говорится! Скорее всего, просто никого более знающего из офицеров рядом не оказалось — не передовая, всё же... Довольно-таки, глубокий тыл! И, чтоб найти грамотного командира орудия, есаулу надо было сильно постараться.

— Видите ли, господин капитан..., — я не самый умный, я просто "послезнанием" хорошо владею! — полевая артиллерия "классического" образца вынуждена прекращать огонь, когда своя пехота сблизится с противником на расстояние триста-четыреста метр...

Блин... У них же здесь и меры длины и веса свои. Вот это я попал!

— ...Шагов.

— Да, это так..., — подтвердил офицер.

Он, видно был повоевавшим — на груди его висело пару орденов, один из них солдатский "Георгий" — вручался офицерам за личную храбрость в бою.

Кажется так, да?!

— Но, ведь "триста-четыреста шагов" — как раз дистанция самого действенного ружейно-пулемётного огня! В тот момент, когда наши пехотинцы — как никогда нуждаются в помощи наших артиллеристов, она вдруг прекращается!

— Ну, а как иначе, Ваше Величество, — развёл руками тот, — ведь своих же побьём!

— Значит, пехоте нужна своя артиллерия — "орудия непосредственной поддержки", находящиеся в её боевых порядках и добивающая те цели — которые уцелеют после основной артподготовки. Они должны быть достаточно лёгкими — чтоб, расчёт мог перекатывать их вручную и, в то же время — с достаточно мощным снарядом. Наша "противоштурмовая" пушка, как раз этим требованиям соответствует!

Подумав, капитан разом отмёл все мои соображения:

— Нет, не "соответствует", Ваше Величество! Орудийный щит у этой пушки, конечно, имеется — но, весь расчёт он прикрыть не в состоянии и, тот будет тут же выбит противником из стрелкового оружия.

— Кто б, спорил! Тогда надо предусмотреть возможность пехотных орудий стрелять с закрытых позиций... Немцы же тоже — не в "чистом" виде их собрались использовать! Они, даже свои боеприпасы — осколочно-фугасные гранаты под эти орудия выпускают, выкинув наши "шрапнели" на помойку.

— Нет, не получится стрелять с закрытых позиций! Угол возвышения ствола всего 28 градусов. Хотя, у путиловской полевой трёхдюймовки мы подкапывали "хобот" — чтоб, увеличить угол возвышения и стрелять дальше... Но, делать это на поле боя — под огнём противника... Нет, не получится, Ваше Величество!

На меня нашёл азарт заядлого спорщика:

— Долго, что ли, в заводских условиях увеличить угол вертикальной наводки, господин капитан?!

— Может и недолго — но тогда возрастёт нагрузка на боевую ось: придётся её и колёса усилить, следовательно — утяжелить всю систему в целом! Значит, пехота вручную уже её не перекатит, Ваше...

— Да, всё это — фигня, капитан! — горячился я, — вот здесь вот — спереди, присобачим дополнительную складную опору — которая воспримет часть отдачи... Да, вес возрастёт! Но, ненамного.

— Всё равно угол возвышения значительно не увеличить — градусов до тридцати семи, не более! Иначе — при откате, казённик будет бить по станине. Не получиться навесной стрельбы, Ваше Величество! Надо новую систему разрабатывать...

— А у нас есть время на "новую систему", господин капитан?! Мы должны в следующем году войну выиграть — иначе рассыпимся прахом...

Последние мои слова офицер пропустил мимо ушей — его очень увлекла сама идея:

— Тогда, только раздельно заряжание с переменными зарядами! Но, это снизит скорострельность вдвое и, главное — потребует серьёзной переделки казённой части и введения нового боеприпаса...

— На "скорострельность" можно забить — не пулемёт всё же! Да и, запас снарядов — вручную "перекатываемых" вместе с орудием, достаточно ограничен. Так что, воюем по принципу: "стреляй редко, но метко"! А вот всяких "серьёзных переделок", надо постараться избежать, капитан! Особенно, введение нового боеприпаса...

Мы с ним оба примолкли, мучительно ища выход из создавшегося технологического тупика.

— ЭВРИКА!!! — воскликнул я, — "газоотводный краник"! Система выпуска части пороховых газов в атмосферу!

— Извините, что...?

Я подобрал веточку и, усевшись на корточки, тут же нарисовал на земле схему регулирования давления в канале ствола польского миномёта "VZ 36 " — попалась мне как-то на глаза на одном из сайтов "там".

Присев рядом со мной, офицер долго изучал схему, слушал мои объяснения и, наконец, выдал "резюме":

— Ну, а что? Может получиться!

— ДОЛЖНО(!!!) получиться, господин капитан! Сразу скажу самый существенный недостаток: при интенсивной стрельбе, отверстие в стволе и сам "краник" будут забиваться пороховым нагаром и дальность стрельбы, соответственно — падать.

— Ничего страшного, Ваше величество! — уверенно отмахнулся от моих "предупреждений" капитан, — расчёт будет корректировать огонь и вносить поправки в прицеливание — дело для артиллерии привычное.

Мы разом встали с корточек и посмотрели друг другу в глаза, видимо подумав об одном и том же.

— Надо собрать все эти орудия — пока генералы их немцам не успели "передать" и, переделав, включить в штат стрелковых батальонов или полков...

— И, восстановить их производство в модернизированном виде, Ваше Величество, — дополнил меня офицер, — на данный момент, эти системы с производства сняты.

Вот, как? Вот же тупые ублюдки!

— Что заканчивали, капитан?

— Михайловское артиллерийское училище, Ваше Величество!

Слышал, а как же!

— Вы, не "фазан" , часом? — хотя, по отсутствую соответствующего аксельбанта, можно было самому догадаться.

— Никак нет! Пока Бог миловал, — лихо, но чуть печально ответил тот.

— Ничего! Колесо, порох и компас — тоже не нобелевские лауреаты придумали! — как мог, утешил, — Вы желаете стать богатым и знаменитым генералом? Или, Вы предпочитаете оставаться бедным и никому не интересным капитаном?!

Офицер, встал "во фрунт" и вытянувшись, гаркнул:

— Никаких трудов и самой жизни, не пожалею — чтоб, во славу России и..., — тут он от волнения сбился и покраснев замолчал.

Я его прекрасно понимаю! Перед ним, молниеносно пролетая, мелькнула своей роскошной шевелюрой сама Фортуна и, он решил ухватить её за длинные волосы...

— Как Вас, говорите? — пока из пушки стрелял, всё из головы вылетело!

— Капитан артиллерии Смыслов Александр Яковлевич, честь имею! — он отработанным движением ловко приложил ладонь к фуражке, — после излечения в госпитале, прибыл в Ставку Верховного Главнокомандования для нового назначения.

— Так вот, господин капитан... Слушайте мой приказ — приказ Императора России и Верховного Главнокомандующего. Первое: Вы поступаете в моё распоряжение. Второе: езжайте в Петроград на Путиловский завод и, за одну-две недели... Хорошо — за месяц, выполнить чертежи переделки трёхдюймовой противоштурмовой пушки образца 1910 года в батальонное орудие поддержки пехоты и предоставить их мне... Если потребуется, прибегните к помощи заводских специалистов или ещё кого. Задача ясна?

— Так точно!

— К исполнению приступить немедленно.

Капитан, рванул было с пробуксовкой, но я:

— СТОЙ!!! После оформления соответствующего приказа и, получения Вами сопроводительных документов — где я буду настоятельно рекомендовать всем инстанциям всемерно Вам способствовать. Иначе, забюрократят Вас... Есаул!

— Слушаю, Ваше...

— Пушку и расчёт я пока оставляю в своём распоряжении... Позаботьтесь об прикомандировании господина капитана к Свите: всё оформите грамотно через Имперскую Канцелярию — чтоб, у его начальства вопросов не возникло.

— Слушаюсь!

Перед тем, как перейти в следующий раздел, я поинтересовался у Мисустова:

— Ручных гранат не заготовили, часом, господин есаул?

— Никак нет, Ваше Величество!

В глазах есаула, вместо "чёртиков" — лёгкая обеспокоенность. Как можно строже спрашиваю, сдвинув брови:

— Почему? Ведь тоже "артиллерия" — хотя и, "ручная". В следующий раз, потрудитесь исправить это упущение — позаботившись об мерах безопасности, конечно. Ровики там, мешки с песком — чтоб задержать осколки.

Вижу, мой лихой есаул запаниковал внутренне — боится, как бы я не подорвался, естественно. Ну, крутись теперь как хочешь — ты первым начал!

— Будет исполнено, Ваше...

— Я намерен упражняться в стрельбе не реже чем раз в неделю — из оружия, которое выберу после этих стрельб. Задача ясна?

— Так точно, Ваше Величество — задача ясна!

* * *

Перешли к в ряд стоящим на своих станках пулемётам... Представившись, пехотный подпоручик — всем своим видом говорящим, что он из интеллигентов-разночинцев (так и, просится в фильм "Чапаев" — Анке-пулемётчице на прицел!), доложил об крайнем из них:

— Австрийский станковый пулемёт "Шварцлозе ".

Слышал, а как же! Спереди массивный "конус" — надульник ствола и, внушительный кожух почти такой же, как у "Максима" — водяное охлаждение. Помню, читал где-то — махновцы на этот пулемёт уж больно жаловались: кроме воды, в этот пулемёт надо ещё и машинного масла литра полтора залить — иначе, заедать будет.

Точно! Один из номеров расчёта открутил крышку, вставил в горловину маслобака ситечко для очистки масла и специальной маслёнкой привычно проделал эту — не ахти какую сложную процедуру... Не, ну ни дать не взять — "Геленваген" какой!

У Батьки же Махно, с машинным маслом были определённые проблемы — а на сале (бугагага!), это порождение "сумрачного австрийского гения", работать решительно отказывалось!

После инструктажа — в основном "на пальцах" (подпоручик — с первых же слов понял, не слишком уж сведущим был), лёг на заботливо подстеленный то ли — брезент, то ли — холстину...

Моим "вторым номером" — заряжающим, был уже сравнительно немолодой уже, бородатый солдат-пулемётчик в папахе, по званию — унтер или фельдфебель, какой. В отличии от здоровяка капитана-артиллериста, этот был вовсе не богатырь какой — среднего роста, довольно-таки хлипкого телосложения, с узкой грудной клеткой и, лицом — сигнализирующем об некоторых его "порочных" пристрастиях.

Из пролетариев, не иначе!

На правой стороне груди у солдата, был значок в виде бронзового венка с надписью "За отличную стрельбу из пулемётов " и со стилизованным изображением пулемёта на треноге посередине.

Присев на корточки справа от пулемёта, заряжающий открыл снизу затворной коробки крышку и, вложил брезентовую ленту с торчащими из неё патронами, в подающий механизм барабанного типа с зубчаткой.

— Взводи!

Я потянул на себя правой рукой рукоятку подачи патронов...

— Сильнее тяни!

Тугая, блин... Ещё бы! Этот пулемёт работает не на отдаче ствола — как "Максим" и, не отводе пороховых газов — как "Калаш". Затвор откидывается назад давлением на него самой гильзы после выстрела — как у "ППШ"! Принцип отдачи полусвободного затвора — самый простой и дешёвый тип оружейной автоматики: "Шварцлозе" вдвое дешевле "Максима" стоит и, его детали, не требуют такой идеальной чистовой обработки. Но, за всё надо платить: за простоту австрийцы заплатили весом затвора и тугим ходом жёстких пружин механизма. Ну, а масло в пулемёте нужно, чтоб смазывать каждую гильзу перед выстрелом: для облегчения её извлечения после него — когда в стволе ещё остаётся некоторое давление пороховых газов.

— Дёрни ещё два раза — на третий раз взводится! — напоминает солдат, командуя своим Верховным Главнокомандующим.

"Дёрнул" ещё пару раз с усилием — пулемёт "зажевал" ленту и, кончик её показался с обратной стороны. Второй номер закрыл крышку и шепнул:

— Кричи, что пулемёт к стрельбе готов.

— Пулемёт к стрельбе готов! — ору.

— По пехоте противника... Прямо... Наводи! — командует подпоручик, — цель ростовая, открытая...Высота прицела... Целик... На прицеле французская — метрическая система, Ваше Величество!