| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот же, гемофилия ходячая! Ну и, что теперь будем делать?
* * *
Читать все письма и отвечать на них некогда — я буквально, весь в перманентном зашкваре от прогрессирующих с каждым днём запарок! На переписку с Гемофилией, посадил мою Доченьку:
— Будете не просто машинисткой — но и, личным секретарём по моей личной переписке, Родомила! С двойным окладом, разумеется...
К тому времени, вопрос с пишущими машинками и персоналом для них, Имперским Канцлером был решён. Образовалось целое Машбюро при Имперской Канцелярии — руководить которым, был назначен аж 'целый' прапорщик Свиты ЕИВ... Мои личные секретари — поручики Шильке Виктор Сергеевич и Крупин Сергей Михайлович, обрели по двоих подчинённых в звании прапорщиков и стали руководителями подотделов Генерального Секретариата каждый. Родомила Вуйцик, оказалась как бы не при делах — с нечётко обозначенными должностными обязанностями...
Родомила в панике, от обязанности участвовать в 'интимной' переписке царской четы:
— Да я, Ваше Величество... Нет, Ваше Величество... Могу ли я написать прошение об отставке?
Нормальная реакция нормального человека, не желающего копаться в чужом грязном белье и подглядывать в замочную скважину.
Но, государственные интересы требуют и, пришлось употребить власть:
— Думаете, мне приходится заниматься только тем — что мне нравиться?! Нет, Доченька — возражения не принимаются!
— Я боюсь..., — на прекрасных глазках моей ненаглядной, появились слёзки.
Пришлось, честно признаться:
— Думаете, мне не бывает страшно?! Думаете, Родомила, мне не было страшно ТАМ(!!!) — на колокольне?! Когда, казалось — весь мир целится и стреляет в тебя?!
— Вы — МУЖЧИНА!!! — в волшебных глазках моей радости, неимоверное восхищение мной.
Да, я — мужчина... Старый, дряхлеющий с каждым годом мужчина, сгорбатившийся от рухнувшего на него неимоверного груза ответственности.
ЭХ!!!
Где мои двадцать лет и работа простого шофёра на АТП?! Едешь куда-нибудь бывало, мафон орёт на не 'на нашем' про любовь, а рядом какая-нибудь девчонка — томящаяся от ожидания остановки и 'привала' где-нибудь в лесополосе...
Эх, хорошо!
Встаю из-за стола и с пылом, да с жаром:
— А Вы — ЖЕНЩИНА!!! НАСТОЯЩАЯ(!!!) женщина! Если бы не настоящие женщины — все мужчины были бы ТРУСАМИ!!! Все, без исключения.
Должно быть, у меня имелся какой-то дар убеждения женщин — не даром, в 'той' жизни два раза был женат — это с моим то, характером... Она согласилась!
С тех пор, она читала письма приходящие от Алекс, делала их краткий 'дайджест' и приносила его мне. Я говорил ей, что ответить супруге — в общих чертах, конечно:
— Больше импровизируй, Доченька! Разве ты не знаешь, что сказать женщине — чтоб она успокоилась?!
Родомила писала черновик ответного письма, я его переписывал наскоро и отправлял... Вскоре, у неё это очень хорошо стало получаться: сильно встревоженный, практически — панический тон писем супруги Реципиента, стал меняться на более успокоенный. Вместо того, чтобы просто тупо по-женски истерить, моя благоверная стала пытаться что-то рассуждать о пользе и вреде государству и, о злых происках врагов...
Талант литератора и инстинктивное понимание женской психологии, по ходу, оказался у мой Доченьки.
Вот, что-то новенькое:
'...Ники, ты разве забыл что под давлением и под руководством в.к. Николая Николаевича старшего был разработан план раздела России на округа? На четыре части. Кавказ предполагалось отдать ему самому, Малороссию — Михаилу Александровичу, а Сибирь — одному из Константиновичей. И лишь нищею центральную Россию оставить нам. И он же должен был провозгласить гогенцоллернскую систему!'
Это ещё, что за...?! Про 'заговор великих князей' информация в моём 'послезнании' отсутствует.
Должно быть, у моей благоверной один из видов пост-травматической горячки. Да чтоб, эти то слизняки — да реальный заговор против меня мутили! Да, я скорее поверю, что сушёная лошадь Петра Великого в Кунсткамере, загутарит на державной мове! Хотя возможно, разговоры какие-то меж собой они вели.
Были ещё полные восхищения письма от Наследника престола Алексея — рвущемуся к развоевавшемуся папе и, от почти уже взрослых дочерей... Пишут, что сильно соскучились по любимому папочке и ждут не дождутся, когда могут с ним встретиться.
Понятно...
— Родомила! — сказал я, когда прочитал их 'выжимку', — Алексей и дочери, должны сильно захотеть поплавать по морю на большом пароходе, повидать всякие-разные заморские страны и посмотреть на невиданных людей... И регулярно клевать своей матушке печень по этому поводу — как наш древнекавказский горный орёл, их древнегреческому герою Тесею!
Пожертвовал часом своего времени и, подсказал ей несколько 'современных' психологических приёмов.
* * *
Самая же большая угроза с этой стороны, на мой взгляд, возникла когда Мордвинов, рано утром сказал мне чуть дрогнувшим голосом:
— Ваше Величество! Личной аудиенции просит Григорий Новых...
'Что за хрен, по полю скачет?' — сразу не дошло.
— ...Цель, поговорить с Императором по поручению Императрицы Александры Фёдоровны.
Ах, вот оно что!
— Распутин, что ли? Так бы и, сказали... Запишите его на завтра после обеда, господин генерал... Скажем, на двадцать тридцать.
Мордвинов, перейдя на громкий шёпот:
— Генерал Алексеев, Ваше Величество, велел ни в коем случае не пускать Распутина на территорию Ставки.
— Ну, так и пускай не пущает! А здесь территория Свиты ЕИВ — здесь я распоряжаюсь.
Твою ж, мать... Сбежал-таки, из-под великокняжеского надзора, прохвост! В своей инструкции Николаю Николаевичу я чётко прописал как надо поступить со Старцем: 'упаковать' и отправить в дальний круиз вместе с Императрицей... При противодействии, применить силу — но сильно не бить, особенно по его мужскому 'достоинству'. Кто-то ж должен, жёнкиных фрейлин во время 'круиза' ублажать?
Однако, видать действительно — у Распутина имеются какие-то сверхъестественные способности.
И, стало быть, мои чисто дружеские увещевания в письме — переданного ему через капитана I ранга Саблина: тихо-мирно сесть с Александрой Фёдоровной и детьми на поезд и, отправиться в увлекательное и главное — БЕЗОПАСНОЕ(!!!) путешествие по миру, на 'нашего друга' не подействовали.
Ещё один головняк! Мало мне заморочек с 'забастовавшими' министрами, пустопрожних тёрок с либераллистами из Думы — 'крышующими' промышленников-коррупционеров, да тупившими — при попытке любых реформ управления армией, генералами...
Ну и, что будем делать? Если верно, что Распутин обладает какими-то 'паранормальными' способностями — он раскусит меня в момент. После чего доложит Гемофилии, дойдёт до Гневной и...
Последствия непредсказуемы!
Так, что? Пристрелить его? С превеликим удовольствием бы — но это должно быть, как-то спровоцировано им самим. Гришка, он далеко не дурак и, такого повода скорее всего не даст. Но, даже пристрелив его собственноручно или поручив это сделать кому-нибудь другому, я создам новую — неразрешаемую проблему. Без понятия — каким образом, но он останавливает кровь у Алексея... Возможно, тем же самым — 'паранормальным', экстрасекс фуев!
Если, после убийства мной Распутина, Наследник Престола умрёт от случайной царапины или ушиба — то его смерть, несмываемым ничем кровавым пятном ляжет на мою совесть... Как там у Пушкина в 'Борисе Годунове'? '...И мальчики кровавые в глазах!'.
Спать то, хоть спокойно буду?
Не говоря уже про реакцию матери Алексея — Александры Фёдоровны, которая неизбежно будет считать меня виновным в его смерти.
А ОНО, МНЕ НАДО?!
К тому же, я отчётливо помню, что в 'реальной' истории — после убийства Гришки, Империя вскоре пала. Я тоже — живой человек, немного суеверный, со всевозможными мелкими предрассудками и фобиями и, мне слегка очково...
* * *
Что делать, что делать, что делать...
Может, болт на него забить? После моего-то подвига, после которого — я национальный герой, без всяких кавычек?! Однако, тогда вся моя задумка про 'Великое посольство' — удалить подальше всех, мне мешающих — накрывается большой, лохматой... Медным тазом.
Ещё, как представлю Распутина, с горящими глазами фанатика, выходящего на площадь и вопящего всему народу:
— ЦАРЬ, ТО — НЕНАСТОЯЩИЙ!!! К ТОМУ Ж, БЕСОМ ОДЕРЖИМЫЙ!!!
Аж, какая то душевная дрожь!
Распутин, насколько я про него знаю, на полном серьёзе считал себя неким 'мессией' — призванного самим Господом спасти династию и саму Россию с ней... Он, почуяв неладное, не промолчит! Да, он первое время будет в одиночестве — возможно, презираемым большинством, но... Если я буду выполнять всё, что задумал — мой 'рейтинг' с неизбежностью краха империализма, будет понижаться и, тогда... С этого, обычно все 'великие потрясения' и начинаются: один взбесившийся, заразит бешенством сонм легионов!
Так, что?
Я же из двадцать первого века, чёрт меня возьми! А главным принципом моего времени было: 'Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу'.
Сперва проанализируем: какое 'непобедимое явление', мы наблюдаем?
Если не принимать в расчёт 'паранормальность', в которой я всё равно — как лесной ёжик в компьютерном программировании, Григорий Распутин, двигающийся в последнее время под фамилией 'Новых' — врождённый психолог и гипнотизёр . 'Приручить' такого, действительно — большая удача!
А как можно приручить 'врождённого психолога и гипнотизёра'?
'Как, как'... Психологией и гипнозом: я ведь, вроде тоже — психолог и гипнотизёр! Правда, не врождённый — а 'благоприобретённый'.
На его стороне — сильные врождённые способности и звериное чутьё.
На моей — 'современная' наука: у меня 'жар холодных чисел', у него — 'дар божественных видений'.
Я — Сальери: 'Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию...'. Он — 'безумец, гуляка праздный... О Моцарт, Моцарт'!
КТО КОГО?!
Как это, 'кто'? Конечно, при любом раскладе — коварный и злой Сальери загеноцидит 'безумца'-добряка Моцарта!
Короче, когда Григорий Распутин (Новых) зашёл в мой купе-кабинет поздним вечерком, я был психологически готов к 'битве экстрасексов'...
* * *
Старец Григорий, наслышавшись разного про враз изменившегося — буквально во всём, Императора, должно быть сильно удивился — застав того стоящим на коленях перед образами в углу и неистово молящимся, с битием 'земных' поклонов. Будем считать, полдела уже сделано: удивить — значит победить!
Стоит, молчит, образно говоря 'репу чешет' — не решаясь прервать Царя за таким важным занятием, как молитва...
Уверен, у Распутина отлегло от души: на поверку, 'Папа' всё тот же — сдвинутый на православии. А, что рожей брит и одет как-то чудно... Ну, видать, шибко сильно 'сдвинулся'! Боковым зрением заметил, как тот с лёгким вздохом облегчением перекрестился... Типа, не всё потеряно!
Сразу 'берём быка за рога' — перехватываем инициативу: я не сторонник 'глухой' обороны — я адепт яростной атаки!
— Григорий! Разве ты не хочешь помолиться Господу нашему, вместе со своим Государем?! — прервавшись на ненадолго, не глядя в его сторону, спрашиваю постным голосом протестантского проповедника.
Беспрекословно, встал рядом со мной на колени, кланяется и крестится на святые образа, под мой бубнёж... Постепенно, наши с ним движения стали синхронными.
Пора переходить к следующему шагу.
— Когда я молюсь ЕМУ(!!!), Он приходит и становится мною..., — говорю 'потусторонним' голосом.
— К-к-к-т-т-то..., — заикается в крайнем испуге, — кто, п-п-приходит, Г-г-государь?
— А ты кому молишься, старец Григорий?
— Г-г-господу нашему...
— Ну, хоть одно радует — что не Лукавому врагу человеческому... Вот, он — Господь наш и, приходит и становится мною. Вселяется в моё тело и говорит моим голосом.
Молчит, сцука!
— Ты мне не веришь, друг мой? — замогильным голосом — не предвещающим ничего хорошего, спрашиваю, — не веришь в силу и всемогущество Господа нашего?!
— В-в-в-верю, Батюшка... В-в-в-верю, Милостивец ты н-н-наш...
Залязгал зубами с перепуга — значит, мы с ним на верном пути. Продолжаем...
Единственная молитва, мне знакомая была: 'Отче наш, иже еси на небеси...'. Прочитав её монотонным голосом раз десять, я стал читать из Пушкина: 'У лукоморья дуб срубили, златую цепь с него стащили, кота на мясо зарубили...'. Распутин, даже не заметил этого, продолжая синхронно со мной бить 'земные' поклоны, креститься и что-то бубнить...
Кажется, 'работает'!
Вдруг прекратив молиться, я встал и подошёл к окну. Проигнорировав это, Распутин, продолжает 'бодать' лбом пол. 'Клиент' созрел, причём — без особых усилий с моей стороны! Впрочем, это всегда так — когда что-то умеешь, это кажется делом лёгким и делается как бы само собой.
— Тот, кто называет себя 'старцем Григорием'... Ты слышишь меня?
Замерев сперва, тот как-то глухо — как из погреба, ответил:
— Слышу...
— Я хочу, чтоб ты встал и подошёл ко мне, старец Григорий!
Подходит... Впервые вижу его лицо. Да! 'Матерый человечище' — говоря словами классика. МУЖИК(!!!) — с большой буквы! Только, среди простого народа могут такие рождаться — а, не среди полудохлой, протухшей и прогнившей насквозь 'элиты'. Вот он, при определённых условиях, мог бы представлять для меня смертельную угрозу...
Хорошо, силы он всей своей не знает, хотя и догадывается — иначе, наворотил бы делов!
...Дальше, в принципе стандартная 'процедура' — как и в истории с Сандро. Правда, в науку о гипнозе, я внёс свой небольшой вклад:
— Я хочу, чтоб ты посмотрел на Небо...
Распутин-Новых, как сомнамбула задрал бороду ввысь.
— Ты слишком возомнил о себе, впав в грех гордыни. Я хочу, чтоб ты осознал — где ты и где Благодать Небесная... Когда ты осознаешь своё полное ничтожество, старец Григорий, тебе станет больно.
В этом месте, я пнул Распутина по яйцам. Не особо сильно: чтоб 'осознание' появилось — а 'мужская сила' не исчезла. В стране, большие потери мужского населения — пусть осеменяет всех подряд, мне не жалко! Хорошие, здоровые крестьянские гены... Да и, пригодиться могут в дальнейшем, некоторые его способности. Кто знает, как жизнь после моего вмешательства повернётся.
Старец присел и, схватившись за причиндалы, зашипел от боли. В уголках его глаз появились слезинки.
— Я хочу, что ты заплакал, старец Григорий! ...Ты плачешь?
Целый поток слёз, как плотину прорвало:
— Я плачу, Господи...
— Ты осознал своё полное ничтожество, старец Григорий?
— Осознал! Спасибо за науку, Господи!
По своему богатому 'опыту' я знал, когда примерно 'отпустит', поэтому чуть промедлив, я велел:
— Я хочу, чтоб твоя боль прошла... Тебе не больно, Григорий?
— Нет, не больно, — распрямившись, радостно сообщил тот, — хвала тебе, Всевышний!
Остался последний штрих:
— Я хочу, чтоб ты закрыл глаза, старец Григорий, — кладу ему ладонь на лоб, — ты чувствуешь тепло?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
