Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующий

Глава 27. Герой нации... На час!

'Воскресенье, 25 октября 1915 г.

Незабвенный для меня день получения Георгиевского Креста 4-й степ. Утром как всегда поехали к обедне и завтракали с Георгием Михайловичем. В 2 часа принял Толю Барятинского, приехавшего по поручению Н.И. Иванова с письменным изложением ходатайства Георгиевской думы Юго-Западного фронта о том, чтобы я возложил на себя дорогой белый крест! Целый день после этого ходил как в чаду. Погулял с Марией и Анастасией. В 3 1/2 поехали вдвоем к д. Павлу; пили чай у его постели с княг. Палей. Георгий вернулся, чтобы поздравить меня. Все наши люди трогательно радовались и целовали в плечо', — из дневника императора Николая II.

...Несколько ночей подряд после возвращения с фронта, мне снился один и тот же сон: я и, со мной многие незнакомые мне люди — одетые в синею или зелёную хирургическую униформу, стоим у конвейера в виде движущейся длинной-предлинной транспортерной ленты — по которой мимо нас плывут и плывут окровавленные трупы. И, каждый из нас должен сделать скальпелем один единственный разрез: мне досталось вскрывать брюшину — откуда вваливались сизые, осклизлые кишки — уже тронутые разложением.

Я, мастерски делаю разрез от начала грудины до паха: РАЗ(!!!) и, готово! Раз, раз, раз...

А, конвейер смерти движется всё быстрее и быстрее! Пот льётся из-под шапочки, заливая глаза! Я не успеваю, я задыхаюсь — срывая марлевую повязку, немеет и бессильно повисает рука!

И, вот я уже сам — не в силах пошевелиться плыву по конвейеру ногами в светлой обуви вперёд, а надо мной склоняются серьёзно-отрешённые лица: раз, раз, раз...

Я просыпался весь в липком холодном поту, с отчаянно колотившемся сердцем, астматически дыша подходил в окну, открывал форточку и долго-предолго смотрел в небо — неважно, чистое и звёздное оно или занесённое обложными тучами.

'Эй, вы там! Не знаю, что за игры вы со мной затеяли... Но, не хочу, понимаете?!'

НЕ ХОЧУ!!!

И, в покашливании часового-жандарма у дверей вагона, мне казалось, я слышал:

— Надо... Надо... Надо...

* * *

— ...Сражение при реке Вилия, привело к наиболее быстрой перемене расположения Фортуны, известного в военной истории. Наши неудачи прошлого и этого года, частично отомщены! — чесал я по ушам восторженной публике, — мало того: 'Драх нах Остен' германской нации — мечта правящей верхушки Германии, об создании империи-гиганта от Атлантического до Тихого океана — рухнула оземь и рассыпалась в прах и небытие — вместе с её захлебнувшимся в крови германским наступлением...

Вот бы мой кузен Вилли — Кайзер германской нации, сейчас удивился — узнав об своих же грандиозных замыслах! Но, 'пипл' хавал. Не я такой — жизнь такая: политик, не умеющий складно врать, ею считается профнепригодным и выбрасывается на свалку истории.

Через недельку после моего возвращения с фронта в ставку, в любезно предоставленном могилёвским губернатором Александром Ивановичем Пильцем собственном особняке — совсем неподалёку от того места, где в чудесном сосновом бору расположился Императорский поезд, состоялась моя первая пресс-конференция, на которой я выступил с речью.

Присутствовали, приехавшие на 'круглый стол' члены Императорской фамилии — кроме 'репрессированных' мной, представители Правительства, члены Государственной Думы, высшее военное руководство Империи, представители дипломатических и военных миссий союзников, российская и иностранная пресса и многая, многая, многая...

Сперва, конечно, выступил генерал Алексеев — Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего. Он, сухими словами профессионального военного, весьма кратко и лаконично (заранее с ним договаривались — о чём он будет пиз... Говорить!), рассказал об произошедших событиях, об моей роли в них, об общих результатах сражения и об положении дел на том участке фронта в данный момент.

Ну, а следом выступил я:

— ...Безусловно, мы с вами прошли очень важный, воистину — переломный момент. Но, у нас не должно возникнуть никаких убаюкивающих иллюзий: нам по-прежнему противостоит очень сильный и упорный противник. Теперь, главное для нас: не стать жертвой самоуверенности, самоуспокоения и бахвальства — у нас не должно появиться ощущения, что мы уже выиграли войну! Сражение при реке Вилия, означает лишь некую отравную точку — откуда мы начнём новую, тяжёлую, крайне ожесточённую борьбу до тех пор — пока германская военная мощь, не будет помножена на ноль!

Все встают и...

Бурные, продолжительные аплодисменты! А я стою — весь из себя, важный такой...

Раньше, в детстве такое только по телевизору видел — во время трансляций последних съездов КПСС, после прочитанной по бумажке речи дорого Леонида Ильича. Ну, того — у которого: 'Брови чёрные, густые... Речи длинные — пустые'... Даже, лёгкое опасение появилось — как бы не 'забронзоветь', нах!

Да, не! До расстрельного подвала не успею — это однозначно.

После меня выступил Протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Иоаннович Шавельский и, рассказал об чудесном видении Богоматери нашими войсками под селом Галина... Мне показалось, что он слегка стебается — но все присутствующие выслушали этот бред на полном серьёзе. А может, они просто делали вид и, тоже — стебались!

Умнейший человек, кстати! И энергичный. Читал его мемуары и, даже знаю — на какое богоугодное дело направить его ум и энергию. Но, это потом...

Затем, по нашему — русскому обыкновению, началась раздача слонов... Ой, извиняюсь — 'Крестов'! 'Георгиевских' и разных.

Мне, генералом Алексеевым было предложено присвоить очередное воинское звание — генерал-майор. Под те же — 'бурные и продолжительные', мною это было благосклонно воспринято и Михаил Васильевич, тут же вручил мне новенькие, золотого шитья — с зигзагами и двумя звёздочками, генеральские погоны.

Кстати, узнал — наивысшее воинское звание у них — генерал-фельдмаршал, после генерал-лейтенанта и генерала рода войск. Ну, например — 'генерал от инфантерии', или генерал-фельдцехмейстер (у инженерных войск). Так что до 'вершины', мне всего две 'ступени' осталось перескочить.

Хотя, тут можно запутаться: у инфантерии и кавалерии, следующее от меня звание — генерал-лейтенант, а у сапёров — генерал-поручик. У гвардии впереди чина ещё добавляется приставка 'лейб', а у казаков... А ведь, здесь и у чиновников есть чины — по ещё петровскому 'Табелю о рангах'!

Авторитету у меня теперь до хрена и больше — поэтому, во всём этом надо разобраться и как-то это дело упорядочить.

А может, новое наивысшее звание ввести? Для себя, для родного и любимого?! Фельдмаршала Империи или Генералиссимуса?

ХАХАХА!!!

...Ну, а почему бы и, нет?!

Наконец, тем же генералом Алексеевым — по ходатайству Георгиевских Дум Северо-Западного и Западного фронтов, было объявлено об награждении меня 'Орденом Святого Георгия'. Причём, первой степени — которой за всю историю, было награждено всего лишь 25 человек! Полными же кавалерами, имеющими все четыре степени этого офицерского ордена, были всего четыре фельдмаршала: Голенищев-Кутузов, Барклай-де-Толли, Паскевич и Дибич. Даже, Александр Васильевич Суворов здесь — как фанера над Парижем!

Ещё одна причина ввести это воинское звание ! Ну, чтоб соответствовать этим знаменитым полководцам и не выглядеть в их ряду белой вороной со своим 'генерал-майором'...

С другой стороны, если я введу звание 'генералиссимус', то я буду ваще — ЕДИНСТВЕННЫМ!!! Так и, будет в Википедии будущего написано: 'единственный в истории Генералиссимус, награждённый всеми четырьмя...'.

От перспектив, как говориться: 'В зобу дыханье спёрло!'

Блин, облом...

Вдруг вспоминаю: не про меня же это будет написано, а про моего Реципиента — долбанного дятла. Хрен тебе — а не фельдмаршала или генералиссимуса, утырок! В простых генерал-майорах походишь, олень полорогий.

А может и, от генерал-майора отказаться?

Не... Мой камергер-лакей Алексей Егорович Трупп и, тот — полковник Русской императорской армии! Со времён Советской Армии, во мне было сильно развито чувство субординации — ничем не выбьешь и, с самого начала, меня сильно напрягало — что за мной прислуживает и моими подштанниками занимается ЦЕЛЫЙ ПОЛКОВНИК!!!

Сейчас, может отпустит...

Забегая несколько вперёд, скажу, что генерал-фельдмаршалом я всё же стал. Такое звание мне присвоит король Великобритании Георг Пятый.

* * *

В отличии от Советского Союза, господа офицеры и генералы в Российской Империи, сами — за свой счёт, заказывали ордена у ювелиров и лишь потом их вешали на свою геройскую грудь. Однако ж, для меня сделали приятное исключение: с уже готовым орденом, взятом неизвестно откуда, генерал Алексеев подошёл ко мне — витающему в облаках, намереваясь...

Резко мотнув головой — отгоняя наваждение и 'бриллиантовый дым', я поднял руку — требуя тишины, и:

— Господа! Моё мимолётное нахождение на фронте, в корне изменило мои взгляды на некоторые вещи. Увы, всем нам и прежде всего — увы, мне самому... Но мне приходилось видеть русских генералов в 'крестах' ниже пояса — не соответствующих должности даже начальника батальона и, трусов-офицеров — георгиевских кавалеров.

Я замолчал, оглядывая притихший, изумлённый зал... На наших 'репетициях', мы с Алексеевым такое не проходили — поэтому, он стоял подле меня открыв рот, с 'белым крестиком' в руке — как громом поражённый и отчаяннее прежнего, косил куда-то мне за спину.

— С этого самого момента, я решил по примеру наших уважаемых японских союзников...

Я, слегка поклонился и показал взглядом на ложу, где сидел новый японский военный представитель при Ставке. 'Старый', в смысле — прежний, куда-то исчез бесследно. Очень надеюсь, что после истории с винтовками, он сделал себе то ли — харакири, то ли — хачапури... Специально не выяснял, все нюансы само-брюхо-вспарывания.

— ...Не награждать во время войны своих офицеров и генералов! Представленные к награде и не дезавуировавшие себя в дальнейшем, получат её после победоносного завершения войны — в котором, я ни капли не сомневаюсь. Потому что, большинство моих офицеров и генералов — верные защитники Отечества и слуги Престола. Абсолютное большинство!

Небольшая пауза и затем:

— Надеюсь, абсолютное большинство русских офицеров и генералов — правильно поймут своего Императора и Верховного Главнокомандующего и, всецело одобрят все его меры по повышению боеспособности Русской Императорской Армии! Нижние же чины и унтер-офицеры — плоть до прапорщика включительно, будут награждаться за личную воинскую доблесть в прежнем порядке.

После пары тягучих минут полной тишины, зал — как один встал и, взорвался аплодисментами. Мамой своего Реципиента клянусь — Императрицей Марией, у многих седоволосых генералов, я видел слёзы на глазах и сопли в бородах от умиления... Такое ощущение, что сейчас им можно что угодно впарить — они всё одобрят, под чем угодно подпишутся!

Кажется, мне удалось загипнотизировать целую толпу — хотя специально, я не старался. Как-то само-собой получилось, случайно... Доводилось мне читать про знаменитых ораторов, эээ... 'Моего' прошлого. Может и, я из их числа?! Может, мне удастся перепиз...еть самого Троцкого?! Или, проще будет его застрелить? Тут, надо хорошенько подумать...

Однако, это ещё не всё. По моему знаку, Генсек Мордвинов достал из своего саквояжника 'орлённую' бумагу... Взяв в руку, я её высоко поднял — показывая всему залу:

— Господа! Мною решено создать Единый Добровольческий Фонд 'Победа'. На добровольные пожертвования частных лиц и организаций, внесённые в него, будет закупаться оружие, боеприпасы, заводское и фабричное оборудование для казённых заводов, выпускающее всё необходимое для фронта. Проводиться научные изыскания и поощряться военные изобретения...

Я снял фуражку и, перекрестившись, прижал руку к груди:

— Наконец, лечиться раненые воины и кормиться вдовы и дети героев, павших за Отечество...

Перекрестившись ещё раз — вместе со всем залом, я продолжил:

— Великие князья Михаил Александрович, Александр, Георгий и Сергей Михайловичи, Борис и Кирилл Владимировичи, решили добровольно передать в 'Фонд Победы' всю положенную им как членам Императорской Фамилии денежную ренту. Призываю всех граждан России, последовать их примеру и внести свой посильный вклад!

Сосредотачиваю свой взгляд на наиболее увешанных 'блескучками' личностях — наверняка это, без приглашения явившиеся представители бесчисленного семейства Романовых:

— Другие члены Императорской Фамилии, я уверен¸ последуют примеру этих истинных патриотов Отечества! Я сам, принял решение до минимума сократить все расходы — как свои личные, так и своего Императорского Двора и, каждую освободившуюся копеечку, вложить в общее дело. Неужели, российская аристократия не последует моему примеру?!

Я грозно нахмурил брови:

— Ради России, Веры и Престола, русский аристократ должен быть готов пожить хоть в крестьянской хижине — как было со времён Рюрика!

Выйдя из-за импровизированной трибунки, я взял из рук генерала Алексеева, стоящего в позе соляного столба — наподобие супруги Ноя Лотты, свой 'Георгиевский Крест':

— Все свои награды: как российские — так и иностранные, я также жертвую в 'Фонд Победы'.

Продемонстрировав всем своего 'Георгия', кладу его на стол — на подстеленную Имперским Канцлером Мосоловым, скатерть. Следом, он же, слегка по-стариковски кряхтя, высыпает на стол же — из небольшого, богато расшитого мешочка все мои побрякушки... В зале, стало намного светлее. Ведь, вместе с честно заработанным мною лично 'Георгием', у Реципиента было семь российских орденов... И кроме этого СОРОК ШЕСТЬ(!!!) иностранных! Сорок шесть ВЫСШИХ(!!!) наград иностранных государств!

А названия, какие... Я ржаль и плакаль, плакаль и, снова ржаль... Английские ордена 'Бани' и 'Подвязки', это ещё — ФИГНЯ!!! 'Орден Благородной Бухары' от падишаха всех узбеков... 'Алмазные знаки' — к нему же. От него 'Орден Короны государства Бухары' с теми же 'алмазными знаками'

'Орден Слона': думал, от эфиопов, оказывается — датский. Оказывается, не Россия — родина слонов, а Дания... Вот бы, никогда не подумал!

А эфиопская высшая награда, оказывается, называется 'Орден Соломона'. Почему? Может, из-за 'Копий царя Соломона' — видел я такое кино... Ну, богатый орден... Дюже богатый!

От Папы Римского был 'Орден Святого Гроба Иерусалимского' — ну, полный улёт!

Да, наш Лёня удавился бы от зависти, проглотив все свои звёзды 'героя' подряд: сто пудов — Римский Папа на него, на коммуняку безбожного, висюльки не вешал! И Падишах Бухарский к тому времени, уже исчез как класс... И в Эфиопии, в связи с переходом от первобытно-общинного строя прямиком к развито-социалистическому — все копи царя Соломона, тут же истощились...

Да, если всё это продать, да на это ж можно... ОГОГО!!! Сколько, всего...

Опять же, совершенно случайно — но в тот момент Солнце вышло из-за туч и, его луч через губернаторское окошко упал на и, без того блестевшую кучу драгоценностей... В словах не описать, возникшую завораживающую — в прямом смысле 'завораживающую', картину! Сотни глаз присутствующих, зачаровано уставились на неё. Блестящие предметы в руках гипнотизёра, общеизвестно, действуют на людей соответствующим образом...

Мгновенно сориентировшись, я:

— Я ХОЧУ(!!!), чтоб все истинные патриоты России, последовали моему примеру. Ордена мы с вами ещё заслужим, деньги — заработаем, Родины другой — у нас уже никогда не будет!

Это был мой ТРИУМФ!!!

Генералы, офицеры... Даже иностранные... Даже, японский посланник — повертев головой, добавил свой 'Орден Восходящего Солнца' к моему! Даже, штатские клали 'на общак' пухлые от бабок портмоне, запонки и застёжки для галстуков с бриллиантами и, золотые 'котлы' и отходили, рыдая... Даже, расфуфыренные дамы, размазывая от переизбытка чувств косметику по лицу, снимали и бросали на стол кольца, серёжки, браслеты и колье... А здесь собрались, люди — прямо скажем, не бедные!

Здесь же, безальтернативно и единогласно, был избран Учредитель и Председатель-распорядитель Фонда. Кто бы сомневался...

ЭТО БЫЛ Я!!!

Буквально через неделю или две, самое позднее — через месяц, в каждой российской губернии был создан свой — региональный филиал Единого Добровольческого Фонда 'Победа'. Было объявлено, что покусившиеся украсть из него хоть малую толику, будут считаться изменниками Отечеству и личными врагами Императора — со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Поэтому, региональными председателями Фонда, выбирали на местах из самых честных (надеюсь!) людей из местных.

Самым первым, о создании регионального Фонда 'Победа' было объявлено в Нижнем Новгороде. Председателем его был единогласно избран Александр Михайлович Романов (Сандро)...

Однако, буквально спустя неделю, холодным душем была телеграмма Михаила Константиновича Лемке из Петрограда:

'После недолгой эйфории, всё столичное 'образованное' общество обуял страх и уныние. Либеральная интеллигенция боится, что победив Кайзера, Император подавит и русскую революцию — в будущность которой, никто не сомневается...'.

Твою ж, мать!

К указу о новом порядке награждения, прилагалось дополнение: награды представленных, но не доживших до окончания войны офицеров будут вручаться их потомкам. Старшему сыну сам орден, следующим детям — памятный знак... Чтоб, помять о героях была вечной!

* * *

— С любой стороны, как не посмотришь — не зря съездили!

Довольным голосом сказал я на устроенной в своём купе-кабинете 'планёрке' — беседую с Мисустовым и Спиридовичем, как только мы все немного 'отдышались', вернувшись в Ставку.

— К примеру: троих телохранителей, причём — проверенных на деле и, в которых я могу быть всецело уверенным, я уже нашёл.

— После этой поездки, Ваше Величество, Вы в любом своём подданном можете быть всецело уверенным! Почти в любом..., — ответил Спиридович, а есаул согласно кивнул, — такого единения, русская нация уже давно не испытывала. Пожалуй, со времён вторжения Наполеона.

— Ну, или нашего вторжения на Балканы во время последней Русско-турецкой войны, — уточнил есаул Мисустов, — для защиты братьев-славян...

Не преминул стебануть:

— Теперь нам снова придётся вторгаться на Балканы — чтоб, выписать трендюлей уже 'братьям-славянам', объявившим войну своим освободителям!

Как известно, болгары в двух мировых войнах были нашими врагами.

Оба они, ну прям излучали гордость за своего Императора! Может, у меня развилась мания величия в особо гипертрофированной форме и меня пора определять лечиться 'к Кащенко' — но думаю, такие чувства испытывали только гвардейцы-ветераны Наполеона на самом пике его карьеры и величия Франции.

— В том то и дело, что 'в почти' любом..., — скромно ответил на их возлияния, — и я имею все основания опасаться, что именно сейчас начнётся охота, за ставшим через-чур уж прытким Верховным Главнокомандующим.

Итак... Эти трое нижних чинов — мой денщик Иван Хренов и двое оставшиеся в живых жандармов — Зимин и Афанасьев, прошедшие со мной 'Крым и Рым', образуют ближний круг моей охраны. В зависимости от обстановки и того, где я нахожусь и чем занимаюсь, двое из них должны быть постоянно со мной, один отдыхает...

Со службой 'секьюрити' — с частной конторой по охране ВИП-лиц, в 'лихие 90-е', мне приходилось иметь дело. Одна такая 'контора' снимала у меня помещение и, я частенько — по делам или из чувства чистого любопытства заходил к ним, наблюдал за тренировками и беседовал....

Кроме того, прочитал пару книжек, посмотрел пару фильмов про организацию охраны первых лиц государства и, по праву считаю, что — по сравнению со специалистами-хроноаборигенами, я в таких делах офигенно шарю!

Первым делом, присвоил Хренову звание зауряд-прапорщика, а двум жандармам — подпрапорщиков. Вторым делом — одел царских секьюрити в прикид по своему вкусу: пока в кожаные куртки, дальше думаю, запатентовать кожаные плащи и чёрные очки... Как у Нео, или как там его — в 'Матрице'. Ребята здоровые, плечистые и под таким плащом, можно хоть пулемёт спрятать! Не говоря уже о...

— Кстати, господин есаул..., — обратился я к Мисустову, — говорят, уже есть пуленепробиваемые жилеты...

— Панцири?

— Ну, пусть будут 'панцири' — лишь бы пуленепробиваемые. Жизнь таких молодцов, как эти, беречь надо!

— А, как же — слышал! Есть отличные немецкие нагрудные панцири. Хотя, разное про них говорят, мол — весят много, но винтовочную пулю с шестисот шагов держат, а пистолетную — в упор. Для Вас тоже заказать, Ваше...?

СЧАС!!!

Грыжу, ещё наживать в таком возрасте...

— Спасибо, для меня не надо. Моя защита — эти добры молодцы!

Пуще всего, надо беречь жизнь охраняемого 'объекта' — чью августейшую тушку, секьюрити охотнее будут заслонять своими собственными 'телами' — будучи в бронежилете. Хотя, конечно, от винтовочной пули — выпущенной в упор, никакой 'жилет' на телохранителе не спасёт — пробьёт насквозь и, его и меня... Однако, от пистолетной — вполне! А с винтовкой вплотную к 'объекту' ещё подобраться надо.

Ещё вспомнил кое-что и быстренько набросал чертёжик 'раскладного щита': на вид, как крытый поверху кожей кейс моего времени... Но, при нажатии особой кнопочки на ручке, кейс мгновенно раскрывается — превращаясь в щит из трёх листов хромо-никелевой стали, из которой делают щитки для 'Максимов'. Таким, можно прикрыть себя и охраняемого 'объекта' от пуль и осколков... Мало того, таким — можно и брошенную гранату сверху накрыть — не допуская разлёта тех же осколков!

Тяжёл щит, конечно для постоянного ношения... Но, ничего — ребята здоровые, плечистые. На моих харчах, ещё больше 'поздоровеют'! А, ежедневные тренировки, к которым тут же приступил с подопечными Мисустов — по моим 'методичкам', не дадут им излишне зажиреть.

В тренировки входили общая физическая, тактическая и стрелковая подготовка. Стрелковая подготовка телохранителей — 'практическая стрельба', изредка проводилась вместе со мной. Ну, чтоб привыкнуть взаимодействовать в перестрелке.

Вообще то, так часто — как хотелось бы, тренироваться у меня не получалось — из-за просто кошмарного недостатка времени...

Вооружены мои телохранители были 'Маузерами-С96'... Ну, это так — для понтов больше (чтоб, лишь своим грозным видом отпугивал потенциальных злодеев!) и, если не дай Бог доведётся — для огневого контакта на 'дальней' для обычного короткоствола, дистанции. Для серьёзной же работы, ребята были вооружены всё теми же 'наганами' скрытого ношения, в 'хай-тэковской' кобуре моей разработки — на которую я уже написал заявку и вот-вот получу 'привилегию'. Патент, то бишь...

* * *

Кстати, про 'привилегии'.

— Рассказывай, Алексей Николаевич, последние новости про наш с тобой бизнес, да что про меня в народе говорят.

Мой личный цирюльник, светился как новый пятиалтынный:

— Народ ликует, Ваше Императорское Величество! Веселится и ликует, поздравляет друг друга и говорит: 'Наконец то, у нас появился НАСТОЯЩИЙ(!!!) царь'!

Понятно... В народном представлении, сложившимся за столетия русской истории, 'царь' это первым делом — военный вождь и защитник. Поэтому, у Реципиента — огребшего поочерёдно от 'макак' и от тевтонов, рейтинг пал ниже уровня плинтуса деревенского сортира... Мой же нечаянный ратный подвиг, воздвиг авторитет Самодержца на невиданную со времён Петра Первого высоту!

Но, это будет продолжать недолго — до первого поражения или неудач, с кровавыми жертвами. Вот потому то, в следующем году надо обязательно победить! Лишь около года, продлится народная эйфория — затем, 'кризис доверия' к Самодержцу возвернётся с удесятерённой силой... Короче, надо реформировать и восстанавливать армию, копить силы, не растрачивая их по пустякам для нанесения решающего — последнего удара.

Если, не получиться — можно смело стреляться!

— ...Жидовчик мой, намедни из столиц телеграмму дал, — мой персональный брадобрей, меж делом — приведением в порядок мой шевелюры, отросшей за время моего отсутствия, от удовольствия только причмокивал, — такой фурор, такой фурор... Пишет, если за ближайший месяц — за 'Императорский полубокс', двести пятьдесят тысяч целковых он не сделает — вели отрубить ему левую руку, государь!

— 'Двести пятьдесят тысяч'...?

Как-то в голове не укладывается такая сумма за какую то причёску — за месяц! Я ожидал результат гораздо скромнее.

— Да, не... Не извольте сомневаться, государь! Мой жидовчик — мужчина сурьёзный.

— Ну, Бог ему в помощь!

— Говорит, надо в Паридж да Ландон ехать — пока 'железо горячо'! Там он, десятикратно бабло мол, поднимет..., — местные, до удивления быстро усваивают мои жаргонизмы, — просит вашего разрешения и благословления...

— Моё 'благословление' — хоть счас, а вот разрешения подождать надо. Сегодня же поручу дать на Кузнечный Мост телеграмму — чтоб, его дипломатической почтой выслали...

— ...Извиняюсь, Государь?

— Ну, дали дипломатический статус и с первой же оказией отправили в Париж, затем в Лондон и далее... Пусть сидит в Петрограде и ждёт.

— Аааа..., — одобрительно качает головой, — так, заведомо быстрее будет.

* * *

Вообще то, вернувшись в Ставку я сперва неприятно поразился... Связь в этот временной промежуток работала очень медленно, люди соображали тоже — не слишком быстро по 'нормативам' 21 века. Поэтому, только сейчас пошла обратная 'реакция' на изменение привычек и характера Императора.

К примеру, меня завалили письмами родственники и родственницы — особливо, 'опальных' великих князей!

В первый же вечер, как вернулся, я сидел полузакрыв глаза, извиняюсь — без штанов на кресле в своём купе-кабинете и наслаждался... От постоянного ношения обуви, в которой бывало, даже спал — в течении недели с лишним, у меня сильно опухли и болели ступни ног. Теперь, я их опустил в медный таз — куда камердинер Трупп постоянно подливал горячую воду, а доктор Фёдоров подсыпал какие-то снадобье и 'тащился' как мокрый дождевой червяк по негашёной извести.

Находящийся здесь же мой личный секретарь Крупин, брал письма по одному и читал 'обратный адрес':

— Великая Княгиня такая-то — супруга (мать, тётя или сестра) Великого Князя такого-то...

— Фтопку..., — неизменно, отвечал страдострастным шёпотом я.

Впрочем, некоторые письма я велел мне зачитывать... Обычно полстраницы или даже пару строчек хватало, и:

— ФТОПКУ!!!

Письма от всех холявщиков — которых, я лишил холявной кормёжки. От Российской Академии Наук, до Больших, Малых и Средних балетных и опёрных театров:

— Академик такой-то, почётный член Российской Академии Наук... От почётного члена Императорского Русского Географического Общества, личного друга Семёнова Тянь-Шаньского... От балерины такой то...

— Фтопку... Фтопку... Фтопку...

* * *

С час, наверное, продолжалось это действие... Наконец, он ушёл.

— Нашёл я группу студентов-микробиологов, Ваше Величество! — порадовал меня лейб-медик Фёдоров.

— Вот, как?! Алексей Егорович, — обратился я к камердинеру, — выйди пожалуйста, прогуляйся по перрону!

Хотя, по 'послезнанию', Трупп был настолько предан Императорской Семье, что добровольно согласился стать трупом — в буквальном смысле этого слова вместе с ними, но всё же — бережённого Бог бережёт!

Оставшись наедине:

— Очень хорошо, Сергей Петрович! Очень хорошо... Много народу в 'группе'?

— Да нет, пока немного... Всего пять человек. Троих я послал в Ташкент — искать плесень на тамошних дынях, а двоих в Астрахань — для устройства лаборатории.

— Почему именно в Астрахани?

— Как в самом южном месте на Волге, где могут расти эти самые дыни...

Умный и предусмотрительный человек, что тут скажешь! Вспомнилось, вот... Кажется, на Каспии есть один небольшой остров с удобной, глубокой гаванью. Может, как первые обнадёживающие результаты будут, там расположить лабораторию, а затем — завод по выпуску пенициллина? Что-то вроде сталинской 'шарашки' или позднесоветского 'почтового ящика'. Ладно, дальше будем посмотреть...

— Моего финансирования хватает, Сергей Петрович?

— Пока хватает, Ваше Величество. Однако весной, возможно придётся арендовать земельный участок в Астрахани, нанимать сельскохозяйственных работников...

— Понятно... Вы, если что — не стесняйтесь!

Изрядно помявшись, Фёдоров осторожно спросил:

— Ваше Императорское Величество...

— Да, Сергей Петрович? — в свою очередь насторожился я.

— Есть возможность изрядно сократить ваши траты — если привлечь к делу финансирования проекта, некоторых частных лиц...

Вот жук, а?!

Вообще, Фёдоров мне очень сильно напоминает профессора Преображенского — из 'Собачьего сердца', кокаиниста Булгакова... Не внешне, а чисто по характеру. Такой же приспособленец: хорошо жил при царе, неплохо устроится при коммунистах — при этом, всех ругает при собутыльниках на кухне!

Как, не так давно узнал — мой лейб-медик, был очень чрезвычайно близок к буржуазной среде. Он, женат на московской купчихе и лично знаком с Гучковым, Рябушинским, Второвым и некоторыми другими крупнейшими промышленниками России.

Я, задумчиво и очень старательно, скрутил из пальцев огромную дулю и поднёс её к самому носу своего лейб-медика:

— ФИГВАМ!!!

— Извините, Ваше... Что?

— 'Фигвам', это — индейская хижина такая. 'Привлечёте', только тогда — когда я все 'сливки' съем! И только, по моему свистку!

Полюбовавшись на ошарашенный вид 'профессора Преображенского', я мгновенно 'переформатировал' кукиш в кулак. Сделав вид, что что-то сжал в кулаке, я это 'что-то' хорошенько помял, выжал 'как лимон' и, с брезгливостью выбросил:

— Настоятельно не рекомендую Вам, Сергей Петрович, играть в какие-то — в свои или ещё чьи-то, игры за моей спиной... Чисто по-дружески: НЕ РЕКОМЕНДУЮ!!!

Надеюсь, он правильно меня поймёт... Теперь, когда я стал по сути — 'национальным героем', я не очень то в нём нуждаюсь. 'Профессоров' в России пусть не столько — сколько хотелось, но всё же хватает. По-юношески амбициозных 'студентов-микробиологов', желающих стать профессорами — ещё больше... А вот Царь — финансирующий и крышующий 'амбициозный' проект, всего один!

Судя по выражению лица, лейб-медик Фёдоров всё понял совершенно правильно.

* * *

Однако, не только писали — но и, приезжали... Каждое утро, Мордвинов предоставлял мне огромаднейший список лиц, ищущих аудиенции у Императора. В графе 'цель визита' чаще всего стоял прочерк и, в конце концов рассвирепев, я приказал:

— Экономьте казённую бумагу, господин Генеральный Секретарь! Лиц, не могущих внятно объяснить цель визита, в список не вносить — не смотря на личность!

Мало того, меня принялись осаждать во время нахождения вне резиденции Верховного Главнокомандующего — железнодорожного полустанка. Сам 'полустанок' очень хорошо охранялся — с некоторых пор и, муха не проскочит! А если и, 'проскочит' — то нагадить, по-любасу не успеет.

Однако, выехать из резиденции стало невозможно, чтоб кто-нибудь не кидался под колёса!

Генерал Спиридович, конечно, делал всё что мог... Но он, весьма убедительно и достаточно аргументировано сумел объяснить мне, что его служба безопасности — и так перегружена всеми свойственными и несвойственными ей функциями, чтобы вешать на неё ещё и, патрульно-постовую службу. А простые городовые при виде таких 'ВИП-особ', терялись и спешили прикинуться ветошью...

Наконец, когда насмерть задавили переодетую сестрой милосердия пост-бальзаковского возраста фрейлину -Васильчикову Марию , скандально известную своей 'миссией мира' от самого Кайзера — недавно прибывшую из самого Петрограда, отложил все дела и принялся лично и здесь наводить порядок.

Приказал ввести в Могилеве прописку и, всех не прописанных в нём вылавливать, штрафовать и отправлять восвояси. При повторном же нарушении — арестовывать и отдавать под суд. Наказание — крупный штраф или выселение в места 'не столь отдалённые'.

Тут же от своего юридического консультанта штабс-капитана Ястржембского Феликса Николаевича, с немалым смущением узнаю, что как сама внутренняя паспортная система, так и прописка — в царской России уже существует! Блин, а я то считал, что прописку коммунисты придумали — чтоб, типа, гнобить православный народ...

Оказывается, это несколько не так: основой всей паспортной системы Российской империи, являлось принятое в 1894 году 'Положение о видах на жительство', в основе функционирования которого лежали два принципа: сословное деление и закрепленность человека за определенным местом жительства.

Однако, здесь сделано несколько по-хитрому: лица, проживавшие по месту постоянного жительства, не обязаны были иметь специальных документов удостоверяющих личность — достаточно было того, что они приписаны к месту, службе или обществу. Получение паспорта было необходимым лишь при отъезде далее чем на 50 верст и дольше чем на полгода. Причём, особам женского пола паспорт мог быть выдан лишь с разрешения мужа или отца.

По типу выдаваемых документов удостоверяющих личность, все население Империи было разделено на две неравные категории. Дворянам, купцам, разночинцам и 'почётным гражданам' выдавались бессрочные паспортные книжки. Простому быдлу же — мещанам, ремесленникам, крестьянам и прочим представителям 'податных сословий', в случае необходимости 'перемены мест' предусматривалось три вида документов: паспортные книжки — сроком на пять лет (в случае отсутствия задолженностей по сборам и платежам), паспорта — со сроком действия до одного года, 'бесплатные виды на отлучку' — особым категориям лиц (например несовершеннолетним), на срок до одного года.

— Ну, что ж, господин штабс-капитан, — тяжело вздыхаю я, — давайте с Вами напишем закон об введении специального удостоверения личности и особого рода прописке в прифронтовой полосе... Начнём с самого Могилева: этот город — как место расположения Ставки Верховного Главнокомандования, должен иметь особый статус и, въезд в него посторонним лицам — без особого разрешения, должен быть закрыт.

Оформив всё документально на законодательном уровне, навести порядок в городе поручил Кондзеровскому — дежурному генералу при особе Верховного Главнокомандующего. Когда же тот не сумел, через неделю разжаловал его до полковника и отправил на фронт — командовать полком.

Вообще то, это был только предлог. С самого начала, хотел отфутболить куда-нибудь этого надутого — перед нижестоящими и, танцующего 'менуэт' предо мной, индюка.

После этого, вместе с бывшим его помощником — полковником Степановым, посидели вечерком, попили чай со сдобными плюшками... Вдоволь поговорили... Конечно, молод ещё — суетлив и горяч. Зато, по-деловому прост, умён и хорошо образован! Хороший из него администратор получится — как опыта немного наберётся.

Из царского вагона Николай Александрович (инициалы — как меня, в точности), вышел генерал-майором и Комендантом города Могилев, которому обязаны повиноваться все местные власти. Буквально через пару дней, были заметны значительные подвижки... Ещё через неделю-полторы, город было не узнать — а от моих проблем, не осталось и воспоминания!

* * *

В связи с 'требованиями' общественности я, как бы нехотя, отдал приказ об учреждении специальной комиссии при Ставке по расследованию дела генерала Рузского.

Кандидатура Председателя комиссии у меня уже давно была готова — статский советник Орлов Владимир Григорьевич, хорошо знакомый мне ещё 'там' — по его книге-мемуарам 'Двойной агент. Записки русского контрразведчика'.

Человек, с воистину богатейшей, уникальнейшей биографией!

Потомственный дворянин, юрист по образованию, участник Русско-японской войны — на которую он отправился добровольцем, профессиональный контрразведчик, следователь по особо важным делам. После Октября по заданию белых работал в ВЧК, лично был знаком с Дзержинским и еле унёс оттуда ноги, после случайного разоблачения...

Однако, мне более интересна и важна его деятельность накануне и, непосредственно во время Первой мировой войны.

С 1911 года, Орлов занимает должность судебного следователя по особо важным делам при контрразведке в Варшаве. Хочу обратить внимание: всего в Империи было четыре человека с такой должностью!

Для Владимира Григорьевича, это была не просто работа, это была СТРАСТЬ!!!

Иначе, ничем не объяснить, что он начал по собственной инициативе собирать свою знаменитую 'картотеку на политических преступников, шпионов и подозреваемых в шпионаже лиц', вывезенную им после эмиграции за границу и тщательно и любовно пополняемую до конца жизни.

Прям, маньяк какой!

'Маньяк' исполнения служебного долга...

Однако, кроме 'служебного' существует ещё и патриотический долг! И, когда он 'протрубил' в августе 1914 года, Владимир Григорьевич покинул кабинет следователя и, как и в предыдущую — Японскую войну, напросился добровольцем и отправился в чине прапорщика артиллерии в знаменитую крепость Осовец.

Вообще то, положа руку на сердце должен признать: 'патриотический долг' не для него одного — из российской контрразведки протрубил... В связи с острой нехваткой офицеров для разворачивающихся частей и соединений, в строй было поставлено множество чинов с полицейских, контрразведывательных и разведывательных должностей, что сразу же поставило эти структуры на грань катастрофы. Даже генерал Монкевиц — многолетний глава разведки и контрразведки Генерального Штаба и, тот с началом войны был назначен начальником стрелкового корпуса! В данном случае, без понятия — 'добровольно' или нет...

Однако, кому-то шпионов ловить всё равно надо, а развелось их — при таких российских порядках, просто намерено!

Поэтому, Орлов в Осовце долго не геройствовал и был вызван в штаб Северо-Западного фронта на официальную должность...

ПЕРЕВОДЧИКА!!!

С обязанностью(!) участвовать в контрразведывательной деятельности — ибо, в штатах контрразведывательных отделений не предусматривалось(!) должностей военных следователей.

Кто-то ещё удивлён, что эта Империя развалилась — как сгнившая курная избушка?!

Я — нет.

И, лишь в марте этого года, Орлов был назначен военным следователем при Ставке Верховного Главнокомандующего с получением необходимых процессуальных полномочий. Он учувствует в знаменитом шпионском скандале — 'деле полковника Мясоедова', в котором оказался замешен и Военный министр Сухомлинов — что послужило началом 'первого правительственного кризиса' в России.

Про это довольно мутное 'дело' и про роль в нём Владимира Григорьевича, ходят множественные и подчас крайне противоречивые слухи... Мол, он из таких юристов, которые — если человек оказывается невиновным, сами не прочь 'создать' улики. Ну, не знаю: 'злые языки — хуже пистолета', как говорил классик!

Летом этого года, при Ставке была создана 'Верховная следственная комиссия' для '...всестороннего расследования обстоятельств, послуживших причиной несвоевременного и недостаточного пополнения запасов военного снаряжения'. Орлова в ней назначили на должность...

Переводчика!

Тот, запротестовал было, но добился лишь того, что должность переводчика сократили — а на должность официального военного следователя его не поставили, хотя иногда пользовались услугами Владимира Григорьевича для допросов подозреваемых и ведения переписки.

Так и, бродил Орлов неприкаянным по кабинетам, да по офицерским казино ошивался — до самой весны 1916 года, когда его 'в реале', утвердили наконец в должности военного следователя 'по особо важным делам', при Штабе Верховного Главнокомандующего. На счету Орлова будут такие громкие, но закончившиеся пустым 'пшиком' дела — как дела сахарных контрабандистов из Баку, дело спекулянта Рубинштейна и переводчика денежных средств в Австро-Венгрию Доброго, участие в комиссии генерала Батюшева ...

Так зачем же такому опытному и деятельному человеку до весны простаивать без дела? Тут же, сразу после 'пресс-конференции' вызвав Орлова в свой купе-кабинет, 'поздравил' с полковником и назначением на 'ту самую' должность, я вручил ему весь имеющийся 'компромат' на генерала Рузского и сказал:

— По сути, я всю работу за Вас уже выполнил Владимир Григорьевич! Вам осталось только оформить это дело юридически и проводить 'Его Превосходительство' до места, где ему повяжут пеньковый галстук на его лебединой шее... Ну и, заодно — генерала Григорьева — сдавшего Ковно и адмирала Загорянского-Киселя — за Либаву. Меня, больше интересует — чтоб Вы 'под шумок', грамотно расследовали и, определили туда же генералов Янушкевича и Данилова, причём желательно привязав к ним их главного подельника — бывшего военного министра Сухомлинова.

Следующим моим шагом будет восстановление генерала Монкевица на должности главы разведки при Генеральном Штабе, полковника Батюшина поставлю на контрразведку, а Орлов — после 'дела генералов', возглавит у меня 'Комиссию по особо важным делам' при Ставке Верховного Главнокомандующего.

По-моему, здорово получится!

Глава 28. Скелеты из императорского шкафа.

'Вчера Мама говорила про 1905 и 1906 г.г. Они все думают, что это Папа опрокинул горшок с угольями и что он поджег Россию.

Нет, это сделала Мама. Она сделала это для того, чтобы спасти трон. Мама при первом причастии дала клятву спасти Россию. Она говорит, что одна капля царской крови стоит дороже, нежели миллионы трупов холопов.

— Народ, — говорит Мама, — умирает потому, что его обманывает интеллигенция.

Это те, кто хочет стать во главе государства.

Мама спасет от них трон.

Одна вещь кажется мне неверной.

Мама думает, что Папа слушается её во всем, — это не так. Он всегда готов 'надеть черные штаны' и опрокинуть, когда нужно, горшок. Он отлично может любить — и всех обманывать. Он любит решать сразу же. Ему также очень нравится, когда Мама и Гневная думают, что он действует в их выгодах. Только бы они были довольны.

А для него это вздор. Он смеется над ними...', — Вырубова А.А. 'Фрейлина Её величества. Дневник и воспоминания Анны Вырубовой'.

Теперь, про мои задумки... Сразу же, 'сработала' только одна из них: моя 'Гневная' матушка — Императрица Мария Фёдоровна, в ответном письме сообщила мне, что в Дании она пробудет столько — сколько надо для блага России... Правда, Маман дала завуалировано понять — что срок её пребывания в этой нейтральной стране, прямо пропорционально зависит от объёмов моего финансирования.

Так...

На хорошее дело, грошей не жаль! Позвонил Имперскому канцеру Мосолову и приказал увеличить денежные субсидии Вдовствующей Императрице вдвое. На чём-нибудь другом, можно экономить — но на собственной матери... На матери Реципиента, то бишь, экономить никак не можно!

В остальном же, по-разному: вопрос о помощи российским военнопленным близок к решению, а вот с оружейной фирмой 'Мадсен' — топчется на месте. Правительство граничащей с Германией Дании, опасается обвинений в нарушении нейтралитета с её стороны.

Так, так...

Пишем матушке просьбу поговорить с 'фирмачами' поставлять не целые пулемёты, а наиболее сложные в изготовлении их части. Например — пулемётные и винтовочные стволы, даже их заготовки... Или, же — станки и инструмент для их изготовления. Поискать возможности нанять специалистов для работы на российских оружейных заводах.

Тут же, 'по горячим следам', пищу письмо в ГАУ: при невозможности заказать в нейтральных странах оружие, найти способ заказать, купить и отправить в Россию его полуфабрикаты. Возможно, через третьи страны и при помощи контрабандистов. 'Мы не в столь блестящем положении, — писал я, — чтоб пренебрегать — из чувства ложной щепетильности и, к таким способам вооружить нашу армию'.

И, опять же — найм специалистов-оружейников: 'Для нас, несравнимо выгодней нанять десять мастеров по изготовлению винтовок — чем купить тысячу их, уже готовых'.

* * *

Так, так, так...

Из Петрограда, раздаётся буквально ВОПЛЬ!!!

Это вопиет и стенает моя Гемофилия — действующая Императрица Александра Фёдоровна. Столько писем в единицу времени, сто пудов — ещё ни один мужчина в мире и истории, не получал... От одной женщины! Где, этот чёртов Гиннесс с его книгой?! Неужели, он ещё даже не родился? ...Ну, так тогда — сам напросился: как с делами более-менее разгребу, найду литератора пошустрее и сам займу эту нишу.

Прочитал несколько писем от супруги Реципиента, на случайный выбор...

Ну и, как положено: первым делом был знатный пропиз...он от Мамы — за 'мальчишечьи' проделки на Мейшагольской позиции! Всё, до боли очень хорошо знакомо мне по 'той' жизни... Правда, 'проделки' были там совсем другие.

Читаю дальше.

Да... 'Шила в мешке не утаишь'! Аликс, что-то почувствовала своим женским нутром — поэтому тон её писем, был чрезвычайно встревоженным.

Она б, конечно, всё на свете бросила и прилетела бы к ставшему таким странным муженьку — на которого, кто-то очень плохо влияет... Этой мыслью, буквально дышала каждая её строка. Да, Великий Князь Николай Николаевич, получивший такую непонятную должность — Вице-Император (ненависть к последнему, сочилась из каждой буквы, каждого письма Императрицы!), буквально арестовал её в Царском Селе и вовсю готовился отправить куда подальше, в составе 'Великого Посольства'...

В общем, подведя краткие итоги: как я и ожидал, Аликс принялась активно и дипломатично саботировать саму идею 'Великого посольства'. Мол: нет, она конечно, выполнит любой приказ — как и, должно супруге Императора и самой преданнейшей его подданной... Но, только после личной с ним встречи.

Вот же, гемофилия ходячая! Ну и, что теперь будем делать?

* * *

Читать все письма и отвечать на них некогда — я буквально, весь в перманентном зашкваре от прогрессирующих с каждым днём запарок! На переписку с Гемофилией, посадил мою Доченьку:

— Будете не просто машинисткой — но и, личным секретарём по моей личной переписке, Родомила! С двойным окладом, разумеется...

К тому времени, вопрос с пишущими машинками и персоналом для них, Имперским Канцлером был решён. Образовалось целое Машбюро при Имперской Канцелярии — руководить которым, был назначен аж 'целый' прапорщик Свиты ЕИВ... Мои личные секретари — поручики Шильке Виктор Сергеевич и Крупин Сергей Михайлович, обрели по двоих подчинённых в звании прапорщиков и стали руководителями подотделов Генерального Секретариата каждый. Родомила Вуйцик, оказалась как бы не при делах — с нечётко обозначенными должностными обязанностями...

Родомила в панике, от обязанности участвовать в 'интимной' переписке царской четы:

— Да я, Ваше Величество... Нет, Ваше Величество... Могу ли я написать прошение об отставке?

Нормальная реакция нормального человека, не желающего копаться в чужом грязном белье и подглядывать в замочную скважину.

Но, государственные интересы требуют и, пришлось употребить власть:

— Думаете, мне приходится заниматься только тем — что мне нравиться?! Нет, Доченька — возражения не принимаются!

— Я боюсь..., — на прекрасных глазках моей ненаглядной, появились слёзки.

Пришлось, честно признаться:

— Думаете, мне не бывает страшно?! Думаете, Родомила, мне не было страшно ТАМ(!!!) — на колокольне?! Когда, казалось — весь мир целится и стреляет в тебя?!

— Вы — МУЖЧИНА!!! — в волшебных глазках моей радости, неимоверное восхищение мной.

Да, я — мужчина... Старый, дряхлеющий с каждым годом мужчина, сгорбатившийся от рухнувшего на него неимоверного груза ответственности.

ЭХ!!!

Где мои двадцать лет и работа простого шофёра на АТП?! Едешь куда-нибудь бывало, мафон орёт на не 'на нашем' про любовь, а рядом какая-нибудь девчонка — томящаяся от ожидания остановки и 'привала' где-нибудь в лесополосе...

Эх, хорошо!

Встаю из-за стола и с пылом, да с жаром:

— А Вы — ЖЕНЩИНА!!! НАСТОЯЩАЯ(!!!) женщина! Если бы не настоящие женщины — все мужчины были бы ТРУСАМИ!!! Все, без исключения.

Должно быть, у меня имелся какой-то дар убеждения женщин — не даром, в 'той' жизни два раза был женат — это с моим то, характером... Она согласилась!

С тех пор, она читала письма приходящие от Алекс, делала их краткий 'дайджест' и приносила его мне. Я говорил ей, что ответить супруге — в общих чертах, конечно:

— Больше импровизируй, Доченька! Разве ты не знаешь, что сказать женщине — чтоб она успокоилась?!

Родомила писала черновик ответного письма, я его переписывал наскоро и отправлял... Вскоре, у неё это очень хорошо стало получаться: сильно встревоженный, практически — панический тон писем супруги Реципиента, стал меняться на более успокоенный. Вместо того, чтобы просто тупо по-женски истерить, моя благоверная стала пытаться что-то рассуждать о пользе и вреде государству и, о злых происках врагов...

Талант литератора и инстинктивное понимание женской психологии, по ходу, оказался у мой Доченьки.

Вот, что-то новенькое:

'...Ники, ты разве забыл что под давлением и под руководством в.к. Николая Николаевича старшего был разработан план раздела России на округа? На четыре части. Кавказ предполагалось отдать ему самому, Малороссию — Михаилу Александровичу, а Сибирь — одному из Константиновичей. И лишь нищею центральную Россию оставить нам. И он же должен был провозгласить гогенцоллернскую систему!'

Это ещё, что за...?! Про 'заговор великих князей' информация в моём 'послезнании' отсутствует.

Должно быть, у моей благоверной один из видов пост-травматической горячки. Да чтоб, эти то слизняки — да реальный заговор против меня мутили! Да, я скорее поверю, что сушёная лошадь Петра Великого в Кунсткамере, загутарит на державной мове! Хотя возможно, разговоры какие-то меж собой они вели.

Были ещё полные восхищения письма от Наследника престола Алексея — рвущемуся к развоевавшемуся папе и, от почти уже взрослых дочерей... Пишут, что сильно соскучились по любимому папочке и ждут не дождутся, когда могут с ним встретиться.

Понятно...

— Родомила! — сказал я, когда прочитал их 'выжимку', — Алексей и дочери, должны сильно захотеть поплавать по морю на большом пароходе, повидать всякие-разные заморские страны и посмотреть на невиданных людей... И регулярно клевать своей матушке печень по этому поводу — как наш древнекавказский горный орёл, их древнегреческому герою Тесею!

Пожертвовал часом своего времени и, подсказал ей несколько 'современных' психологических приёмов.

* * *

Самая же большая угроза с этой стороны, на мой взгляд, возникла когда Мордвинов, рано утром сказал мне чуть дрогнувшим голосом:

— Ваше Величество! Личной аудиенции просит Григорий Новых...

'Что за хрен, по полю скачет?' — сразу не дошло.

— ...Цель, поговорить с Императором по поручению Императрицы Александры Фёдоровны.

Ах, вот оно что!

— Распутин, что ли? Так бы и, сказали... Запишите его на завтра после обеда, господин генерал... Скажем, на двадцать тридцать.

Мордвинов, перейдя на громкий шёпот:

— Генерал Алексеев, Ваше Величество, велел ни в коем случае не пускать Распутина на территорию Ставки.

— Ну, так и пускай не пущает! А здесь территория Свиты ЕИВ — здесь я распоряжаюсь.

Твою ж, мать... Сбежал-таки, из-под великокняжеского надзора, прохвост! В своей инструкции Николаю Николаевичу я чётко прописал как надо поступить со Старцем: 'упаковать' и отправить в дальний круиз вместе с Императрицей... При противодействии, применить силу — но сильно не бить, особенно по его мужскому 'достоинству'. Кто-то ж должен, жёнкиных фрейлин во время 'круиза' ублажать?

Однако, видать действительно — у Распутина имеются какие-то сверхъестественные способности.

И, стало быть, мои чисто дружеские увещевания в письме — переданного ему через капитана I ранга Саблина: тихо-мирно сесть с Александрой Фёдоровной и детьми на поезд и, отправиться в увлекательное и главное — БЕЗОПАСНОЕ(!!!) путешествие по миру, на 'нашего друга' не подействовали.

Ещё один головняк! Мало мне заморочек с 'забастовавшими' министрами, пустопрожних тёрок с либераллистами из Думы — 'крышующими' промышленников-коррупционеров, да тупившими — при попытке любых реформ управления армией, генералами...

Ну и, что будем делать? Если верно, что Распутин обладает какими-то 'паранормальными' способностями — он раскусит меня в момент. После чего доложит Гемофилии, дойдёт до Гневной и...

Последствия непредсказуемы!

Так, что? Пристрелить его? С превеликим удовольствием бы — но это должно быть, как-то спровоцировано им самим. Гришка, он далеко не дурак и, такого повода скорее всего не даст. Но, даже пристрелив его собственноручно или поручив это сделать кому-нибудь другому, я создам новую — неразрешаемую проблему. Без понятия — каким образом, но он останавливает кровь у Алексея... Возможно, тем же самым — 'паранормальным', экстрасекс фуев!

Если, после убийства мной Распутина, Наследник Престола умрёт от случайной царапины или ушиба — то его смерть, несмываемым ничем кровавым пятном ляжет на мою совесть... Как там у Пушкина в 'Борисе Годунове'? '...И мальчики кровавые в глазах!'.

Спать то, хоть спокойно буду?

Не говоря уже про реакцию матери Алексея — Александры Фёдоровны, которая неизбежно будет считать меня виновным в его смерти.

А ОНО, МНЕ НАДО?!

К тому же, я отчётливо помню, что в 'реальной' истории — после убийства Гришки, Империя вскоре пала. Я тоже — живой человек, немного суеверный, со всевозможными мелкими предрассудками и фобиями и, мне слегка очково...

* * *

Что делать, что делать, что делать...

Может, болт на него забить? После моего-то подвига, после которого — я национальный герой, без всяких кавычек?! Однако, тогда вся моя задумка про 'Великое посольство' — удалить подальше всех, мне мешающих — накрывается большой, лохматой... Медным тазом.

Ещё, как представлю Распутина, с горящими глазами фанатика, выходящего на площадь и вопящего всему народу:

— ЦАРЬ, ТО — НЕНАСТОЯЩИЙ!!! К ТОМУ Ж, БЕСОМ ОДЕРЖИМЫЙ!!!

Аж, какая то душевная дрожь!

Распутин, насколько я про него знаю, на полном серьёзе считал себя неким 'мессией' — призванного самим Господом спасти династию и саму Россию с ней... Он, почуяв неладное, не промолчит! Да, он первое время будет в одиночестве — возможно, презираемым большинством, но... Если я буду выполнять всё, что задумал — мой 'рейтинг' с неизбежностью краха империализма, будет понижаться и, тогда... С этого, обычно все 'великие потрясения' и начинаются: один взбесившийся, заразит бешенством сонм легионов!

Так, что?

Я же из двадцать первого века, чёрт меня возьми! А главным принципом моего времени было: 'Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу'.

Сперва проанализируем: какое 'непобедимое явление', мы наблюдаем?

Если не принимать в расчёт 'паранормальность', в которой я всё равно — как лесной ёжик в компьютерном программировании, Григорий Распутин, двигающийся в последнее время под фамилией 'Новых' — врождённый психолог и гипнотизёр . 'Приручить' такого, действительно — большая удача!

А как можно приручить 'врождённого психолога и гипнотизёра'?

'Как, как'... Психологией и гипнозом: я ведь, вроде тоже — психолог и гипнотизёр! Правда, не врождённый — а 'благоприобретённый'.

На его стороне — сильные врождённые способности и звериное чутьё.

На моей — 'современная' наука: у меня 'жар холодных чисел', у него — 'дар божественных видений'.

Я — Сальери: 'Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию...'. Он — 'безумец, гуляка праздный... О Моцарт, Моцарт'!

КТО КОГО?!

Как это, 'кто'? Конечно, при любом раскладе — коварный и злой Сальери загеноцидит 'безумца'-добряка Моцарта!

Короче, когда Григорий Распутин (Новых) зашёл в мой купе-кабинет поздним вечерком, я был психологически готов к 'битве экстрасексов'...

* * *

Старец Григорий, наслышавшись разного про враз изменившегося — буквально во всём, Императора, должно быть сильно удивился — застав того стоящим на коленях перед образами в углу и неистово молящимся, с битием 'земных' поклонов. Будем считать, полдела уже сделано: удивить — значит победить!

Стоит, молчит, образно говоря 'репу чешет' — не решаясь прервать Царя за таким важным занятием, как молитва...

Уверен, у Распутина отлегло от души: на поверку, 'Папа' всё тот же — сдвинутый на православии. А, что рожей брит и одет как-то чудно... Ну, видать, шибко сильно 'сдвинулся'! Боковым зрением заметил, как тот с лёгким вздохом облегчением перекрестился... Типа, не всё потеряно!

Сразу 'берём быка за рога' — перехватываем инициативу: я не сторонник 'глухой' обороны — я адепт яростной атаки!

— Григорий! Разве ты не хочешь помолиться Господу нашему, вместе со своим Государем?! — прервавшись на ненадолго, не глядя в его сторону, спрашиваю постным голосом протестантского проповедника.

Беспрекословно, встал рядом со мной на колени, кланяется и крестится на святые образа, под мой бубнёж... Постепенно, наши с ним движения стали синхронными.

Пора переходить к следующему шагу.

— Когда я молюсь ЕМУ(!!!), Он приходит и становится мною..., — говорю 'потусторонним' голосом.

— К-к-к-т-т-то..., — заикается в крайнем испуге, — кто, п-п-приходит, Г-г-государь?

— А ты кому молишься, старец Григорий?

— Г-г-господу нашему...

— Ну, хоть одно радует — что не Лукавому врагу человеческому... Вот, он — Господь наш и, приходит и становится мною. Вселяется в моё тело и говорит моим голосом.

Молчит, сцука!

— Ты мне не веришь, друг мой? — замогильным голосом — не предвещающим ничего хорошего, спрашиваю, — не веришь в силу и всемогущество Господа нашего?!

— В-в-в-верю, Батюшка... В-в-в-верю, Милостивец ты н-н-наш...

Залязгал зубами с перепуга — значит, мы с ним на верном пути. Продолжаем...

Единственная молитва, мне знакомая была: 'Отче наш, иже еси на небеси...'. Прочитав её монотонным голосом раз десять, я стал читать из Пушкина: 'У лукоморья дуб срубили, златую цепь с него стащили, кота на мясо зарубили...'. Распутин, даже не заметил этого, продолжая синхронно со мной бить 'земные' поклоны, креститься и что-то бубнить...

Кажется, 'работает'!

Вдруг прекратив молиться, я встал и подошёл к окну. Проигнорировав это, Распутин, продолжает 'бодать' лбом пол. 'Клиент' созрел, причём — без особых усилий с моей стороны! Впрочем, это всегда так — когда что-то умеешь, это кажется делом лёгким и делается как бы само собой.

— Тот, кто называет себя 'старцем Григорием'... Ты слышишь меня?

Замерев сперва, тот как-то глухо — как из погреба, ответил:

— Слышу...

— Я хочу, чтоб ты встал и подошёл ко мне, старец Григорий!

Подходит... Впервые вижу его лицо. Да! 'Матерый человечище' — говоря словами классика. МУЖИК(!!!) — с большой буквы! Только, среди простого народа могут такие рождаться — а, не среди полудохлой, протухшей и прогнившей насквозь 'элиты'. Вот он, при определённых условиях, мог бы представлять для меня смертельную угрозу...

Хорошо, силы он всей своей не знает, хотя и догадывается — иначе, наворотил бы делов!

...Дальше, в принципе стандартная 'процедура' — как и в истории с Сандро. Правда, в науку о гипнозе, я внёс свой небольшой вклад:

— Я хочу, чтоб ты посмотрел на Небо...

Распутин-Новых, как сомнамбула задрал бороду ввысь.

— Ты слишком возомнил о себе, впав в грех гордыни. Я хочу, чтоб ты осознал — где ты и где Благодать Небесная... Когда ты осознаешь своё полное ничтожество, старец Григорий, тебе станет больно.

В этом месте, я пнул Распутина по яйцам. Не особо сильно: чтоб 'осознание' появилось — а 'мужская сила' не исчезла. В стране, большие потери мужского населения — пусть осеменяет всех подряд, мне не жалко! Хорошие, здоровые крестьянские гены... Да и, пригодиться могут в дальнейшем, некоторые его способности. Кто знает, как жизнь после моего вмешательства повернётся.

Старец присел и, схватившись за причиндалы, зашипел от боли. В уголках его глаз появились слезинки.

— Я хочу, что ты заплакал, старец Григорий! ...Ты плачешь?

Целый поток слёз, как плотину прорвало:

— Я плачу, Господи...

— Ты осознал своё полное ничтожество, старец Григорий?

— Осознал! Спасибо за науку, Господи!

По своему богатому 'опыту' я знал, когда примерно 'отпустит', поэтому чуть промедлив, я велел:

— Я хочу, чтоб твоя боль прошла... Тебе не больно, Григорий?

— Нет, не больно, — распрямившись, радостно сообщил тот, — хвала тебе, Всевышний!

Остался последний штрих:

— Я хочу, чтоб ты закрыл глаза, старец Григорий, — кладу ему ладонь на лоб, — ты чувствуешь тепло?

— Да, чувствую...

— Это моё — божье вразумление входит в тебя, — слегка давлю, — ты чувствуешь его тяжесть?

— Да, Господи..., — шепчет благоговейно, — чувствую...

— Я хочу, чтоб ты расслабился — сейчас ты упадёшь. Ты чувствуешь, как сила вразумления божьего, тебя тянет вниз и назад?

— Чувствую...

— Падай!

ВСЁ!!! Пациент в кресле, готовый к внушению.

— Я хочу знать о том, что тебя беспокоит, старец Григорий. С чем ты пришёл к своему царю?

— Слишком много мертвых, раненых, вдов, слишком много разорения, слишком много слез... Подумай о всех несчастных, которые более не вернутся и, скажи себе, что каждый из них оставляет за собой пять, шесть, десять человек, которые плачут... А те, которые возвращаются с войны, в таком состоянии... Искалеченные, однорукие, слепые... В течение более двадцати лет, на русской земле будут пожинать только горе.

Надо же... Все люди одинаковы и, этот туда ж: чуть что — сразу о глобальном! А то, что в собственном подъезде насцанно, почему-то не замечают.

— А меня беспокоит, что погряз ты в блуде и гордыне, старец Григорий. Блудниц в их похоти ублажаешь, царей и цариц поучаешь... Ты кем себя возомнил, пёс смердючий?

— ...Царь с царицской слабы, они погубят себя, Расею и православный люд.

— Гордыня — самый тяжкий грех, порождающий все другие грехи. Думая, что спасаешь — ты действуешь по навету Лукавого, разрушая и губя — свою собственную бессмертную душу, в первую очередь. Царь ждёт от тебя подставленного плеча под тяжёлую ношу, а ты советуешь — куда и с кем ему идти. Грех это! Правильно ли ты понял Господа — которого почитаешь, старец Григорий?

— Я всё правильно понял, о, Господи!

— Я хочу, чтоб ты вернулся к Царице и убедил её как можно быстрее выполнить царскую волю. Ты меня понял, старец Григорий?

— Да, понял... Я вернусь и расскажу Маме про Божью волю.

* * *

Ну, кажись дело сделано: очи Распутина горели фанатичным огнём. Этот человек умеет добиваться того, что считает нужным — за это его и, убили. Сейчас, моё, его и особенно желание 'общества' совпадают, поэтому сломить — уже мной 'дистанционно' подломленную волю Аликс, ему не составит особого труда.

Чувство, как будто Тунгусский метеорит — готовый в любой момент взорваться, упал с моих плеч!

Что ещё?

Мне стало любопытно: Распутин яшкается с Анной Вырубовой, а та — лучшая подруга моей Гемофилии. Интересно, интересно... Любопытство, конечно, не порок — а всего лишь свинство... А не заглянуть ли мне (одним глазком), в 'семейный шкаф' императорской четы? В конце концов, знание тонкостей личных отношений Реципиента с его благоверной, мне могут пригодиться. Вдруг, придётся.... Не дай Бог, конечно! Но, всё же, а?!

Что спросить? ...Вот, я как-то позавидовал их взаимной любви, причём — с первого взгляда, которая была до самой 'гробовой доски', между Ники и Аликс. Это на самом деле так, или это такая красивая легенда историков?

Кто об этом может лучше знать, как ни лучшая подруга?!

— Я хочу, старец Григорий, знать — что тебе рассказывала Анна Вырубова... Любит ли Мама Папу?

Должен напомнить, что Распутин-Новых — неграмотный, необразованный мужик, еле-еле умеющий писать и читать. Говорит он тоже, до того коряво, что... Даже, дословно пересказывать его не получается. Однако, тут он заговорил — своим голосом разумеется, но — 'не так'! При дальнейшем разговоре на эту тему, было такое ощущение, что перед мной сидит и беседует не Григорий Распутин, а образованный и воспитанный...

Бородатый женщина-трансвестит! Ну, где-то так — хотя я не вполне уверен, что правильно передаю свои впечатления.

Однако, что 'она' мне рассказала:

— ...В самом начале их знакомства, Мама не любила Папу. Она его боялась и даже ненавидела.

Ох, ну ни хрена себе заявки!

— Почему?!

— Когда, Гневная прозвала Аликс 'гессенской мухой', та подумала: 'Хорошо! Буду мухой — буду кусать. Буду не любить его, а мучить'. Она приехала в Россию со злобой. Потом, Мама увидела солнечные лучи — это лучи от Бога и внушила себе, что его надо любить, что это тоже от Бога. После свадьбы же, почувствовала к нему жалость, после рождения детей — мягкость и теплоту...

Вот те, на! Ну, дурдом... Всё же интересно:

— Александра Фёдоровна, никогда не любила мужчин?

— У Аликс была детская влюблённость к Гене ...

Детский сад — штаны на лямках!

— Я спрашиваю про настоящую — 'взрослую' любовь.

— Мама, такая же женщина — как и все, начиная с Гневной и кончая последней прачкой. Почему, все другие женщины могут любить, а она не может?

Хм, гкхм... Логично!

— А, у вдовствующей Императрицы есть любовник?!

— Есть. Мама говорит, что в отличии от Екатерины — дальше постели своих любовников не пускающей, её Кавказец роется в ящиках письменного стола Папы.

Ну и ну, Маман! Вот, от кого не ожидал — так не ожидал... И, ты туда же: мало тебе наших — русских?!

— ...Гневная, набравшись от него вольностей, толкнула Папу на введение конституции в пятом году. Они не понимают, что Россия не Германия — а, русский царь не Кайзер. В Германии Кайзер управляет конституцией, а в России конституция прогонит Николая.

Понятно... Когда в России баба влезает управлять политикой, это приводит лишь к благу. Но, когда две бабы — да ещё и, с советниками-грузинами, это полный абздец!

* * *

Однако, вернёмся к делам семейным:

— Значит 'по-настоящему', Александра Фёдоровна Николая Александровича не любила... А кого она любила? Как мужчину?

— Орлов , вот кто первый увлёк Маму как мужчина! С ним, ей было всегда легко...

Это, что за 'Орлов'? Орловых то, в богатой на личности российской истории, до хренища было! Этого 'орла', наставившему рога моему Реципиенту, чес слово, не помню...

— ...Но, он не был никогда её любовником! Мама считала, что должна рожать детей и, всегда думать — кто взойдёт на российский престол. Она боялась, что если её ребёнок будет от другого и, он будет сильнее детей Царя — то, от этого будет плохо всем.

Надо же, какое чувство ответственности! Поневоле, начинаю проникаться уважением к своей Гемофилии.

— ...Поэтому, их любовь была печальна. Они, всего лишь беседовали и, она очень любила петь ему. Мама, называла его 'Мой Соловушка'... Я помню, как они танцевали на балу: это была самая поразительная из всех виденных мной, пара! Она — величавая и гордая от своей любви, вся от неё горит, как... Как Солнце! Он... Он — такой сильный, сильный в своей мужской красоте. Гордый и счастливый от её любви...

Блин... Завидую!

— ...Я глаз не могла оторвать от этой блистательной пары! И мне было больно от зависти к Маме: она такая стройная и гибкая, несмотря на троих детей. И я тогда думала — как в воду глядела: 'Это — великая любовь и, это будет очень большое несчастье...'.

Интересно, у императоров — всё, 'как у людей'? В смысле — муж узнаёт последним?

— Знает ли Николай про эту их 'платоническую' любовь?

— Знал и сказал однажды, что не потерпит как муж и Император.

— 'Знал'?

— Знал! Ведь, вскоре после его слов, Орлов умер от скоротечной чахотки...

Оба-на! Из императорского шкафа выпал первый скелет. Ну, что ж... Бывает, иногда такое.

— ...Для Мамы, утрата Орлова была такой тяжёлой потерей, что она боялась потерять рассудок. Лишь, скорое ожидание Маленького, спасло её от помешательства.

Очень интересно. Прям и не знаю, как использовать полученную информацию...

— А любил ли Николай Александру? Как женщину, а не по привычке или как мать своих детей?

— Лишь одну женщину Папа любил и ласкал по-настоящему — его 'Канарейку'... Так он её называл, а остальных обзывал 'брыкающимися суками'.

Дай, попробую, угадаю с первого раза:

— Балерину Матильду Кшесинскую?

— Да, её...

Я засомневался:

— Откуда это Анна всё знает? Она была любовницей Императора? Она его любила?!

Распутин, неожиданно вздрогнул и побелел. Зрачки его расширились и, он глухо заговорил — всё так же — с женскими интонациями, очень медленно — как будто на допросе в полиции вспоминал то, про что хотелось бы забыть как про страшный сон:

— Уверенна, ни одна женщина не отдастся ему по любви! Мне, ничего от него не надо, а мне говорят: 'Дура! Папа приходит к тебе не просто так. Сделай, как он велит и, проси что хочешь!'. А его ласки противны и зловонны — после них, я два дня не могу двигаться или сидеть...

'Два дня'?! Чем, это он её так — коленом, что ли?! Хм, гкхм...

— ...Такие как он, кидаются на женщину только пьяными! Он сам говорит: 'Когда я не пьян, я не могу с женщиной!'.

— Прям, так и говорит, — сильно засомневался я, — и, не боится, что ты расскажешь про это кому-нибудь ещё?!

— Он сказал мне, как-то: 'К тебе хожу, потому что с тобой могу говорить — как со стеной'!

— Почему, такая уверенность?

— Потому что, я знаю: Папа — ЗВЕРЬ!!! Дикий, хищный зверь с непонятной жестокостью. Он и, с женщинами обращается как сумасшедший зверь! Не даёт мне покоя, этот случай...

В принципе, зная патологическую страсть Помазанника к убийству невинных ворон, кошек и собачек, я практически уже готов согласиться — что он сумасшедший зверь.

— ...У няни Агинушки был крестник — гимназист по имени Петруша. Это был очень красивый, умный мальчик — ему не было ещё и, восемнадцати. Его все знали и любили — великие князья и царские дети тоже. Однажды, за вечерним столом, Мудро сказал что-то в отношении Мамы и уже покойного Орлова. Мама сильно испугалась, а Папа приревновал к 'тени', оскорбился и ушёл. Ночью, он так сжал руку Маме, что пришлось вызвать доктора, а наутро убил её маленькую собачку Виру.

Ну, мой Реципиент в своём репертуаре! Всё бы ему ворон геноцидить, кошечек да собачек...

— Агинушка, выболтала эту историю Петруше. Великая Княгиня Мария позвала его для какого то поручения и, тот ей всё рассказал. Вскоре, стало известно Папе. 'Гадёныша сюда! Гадёныша! — кричал он во гневе, — того, что этих блядей сплетнями про меня тешит!'.

Никого не напоминает?

МЕНЯ!!!

— ...Когда привели бледного Петрушу, он бросился перед Царём на колени. Тот, коротко допросил его, а когда отрок несмышлёный повинился в своём грехе, ударил в челюсть какой-то железкой... Кровь, полподбородка тут же отвисло...

Зная, что Реципиент частенько практиковался с топором рубя дрова, охотно верю — удар у него хорошо поставлен!

— ...А Папа, его всё бил и бил. Я криком кричала: 'Не надо, не надо!' — в ответ лишь кровь и кровь... Я к дверям, а он: 'Стоять и смотреть и, всегда помнить!' Потом, пришли двое с мешком и куда-то унесли тело несчастного Петруши... Агинушка, в тот же вечер, тоже пропала и про неё больше никто не вспоминал — как будто и не было никогда, этих двоих...

БРЕД!!!

'Вдруг из папиного шкафа...'!

Твою ж, мать! Я же всего, лишь уволил того поварёнка... Уволил и отправил на фронт для перевоспитания. Если тоже — не убьют, конечно, человеком станет и ещё 'спасибо' скажет!

Ну, что сказать? Идея была, не очень хорошая: чувствую себя так гадливо — как будто говна принародно наелся, честное слово... Я очень сожалею, что открыл дверцу того 'шкафа' ! Наверное, если бы в момент 'вселения' эту историю услышал — я, тут же застрелился, б!

Вне всякой логики, Распутин-Вырубова закончил(а):

— В нём много жестокости, но грустные и печальные глаза — как у мученика, знающего, что живым его не отпустят...

Дурдом! Пойми после этого этих баб!

* * *

Однако, пора заканчивать:

— Я хочу, чтоб ты забыл всё — что тебе рассказывала Анна Вырубова, старец Григорий и, никогда про это не вспоминал. ...Что рассказывала тебе Аннушка про Петрушу?

— А...? Какого, 'Петрушу'?

Прощался, лично выведя гостя на перрон. Уходя от меня, Григорий Распутин-Новых, через каждые пару шагов останавливался, оглядывался и крестился — с непередаваемым языком простого смертного, выражением на лице. Мало того, иногда он падал на колени и бил 'земные поклоны' в мою сторону, на глазах у всей честной публики.

После той аудиенции, дня три мне хотелось напиться до беспамятства и с кем-нибудь обязательно подраться... К счастью, дел и хлопот у меня появилось столь много, что эта история про 'скелеты из императорского шкафа' вскоре отошла на второй план, а после и вовсе забылась — как идиотский, хотя и страшный сон.

Глава 29. Секс-десант попаданца.

'Стишинский говорил про царя, что он — сфинкс, которого разгадать нельзя. Царь — слабовольный, но взять его в руки невозможно, он всегда ускользает, никто влияния на него иметь не может, он не дается, несмотря на всю слабость характера', — А. Богданович.

'Бог дал власть над всем миром мужчине, а не женщине. И не потому, что относился к ней хуже — а, просто потому что она ей была не нужна. Поскольку, женщине Бог дал власть над мужчиной!', — не помню откуда...

Проводив Распутина, я крепко задумался: одна проблема решена — Великому Посольству быть!

Однако, возникла другая проблема... Было такое ощущение, что я отправляю демократам на Запад очень мощную боеголовку, но с очень примитивным блоком наведения — как у первых советских межконтинентальных баллистических ракет, с точностью попадания в цель, где-то плюс-минус 200-300 километров.

Мне, как Божий день ясно, что в составе Великого Посольства, Распутин 'на вторых ролях' играть не будет! Он, сделает всё возможное, чтоб всем там заправлять — и ни какой мой гипноз, не сможет победить его натуру альфа-самца.... Ведь, главой Посольства официально является 'Мама' — а он ею вертит, как эфиопская мартышка очками съеденного местными неграми миссионера. Поставить главой Посольства кого другого, я не могу — у Мамы статус выше всех в Империи, кроме меня самого.

Да и, где гарантия — что история не повторится?

Да! По моей задумке, всю 'черновую' работу будет делать Председатель Совета Министров Горемыкин 'со товарищи' — но направлять и контролировать его работу должен тот, кто 'наверху'... Иначе, тут же двоевластие получится.

В принципе, это не так уж и плохо — моя благоверная очень плохой политик, а у Григория есть хотя бы природная сметка и крестьянский ум. Однако ж, он даже грамотный отчёт мне составить не сможет!

КАК ИМ УПРАВЛЯТЬ?!

Не говоря уже, чтоб прочитать и правильно понять мои поручения: ведь я же, намереваюсь 'дистанционно' управлять Великим Посольством на всех этапах его следования.

Значит, надо кого-то приставить к Распутину. Чтоб тот, будучи типа секретаря у Старца, мог вести переписку со мной и направлять 'боеголовку' в нужном направлении. Причём, здесь простого человека не назначишь приказом! К Распутину, нужно приставить некое подобие его самого — кто смог бы взять его 'за поводок'...

КОГО?!

Самый болезненный мой вопрос, это кадровый вопрос! Люди, которых я могу считать верными и при этом умными, буквально на пересчёт... Все они мне нужны, как воздух, все они нужны мне близ меня.

* * *

Практически, всю ночь не спал... Наутро, с распухшей головой, вполуха слушая список просящихся на аудиенцию к Императору и 'отфутболивая' каждого первого, всё продолжал размышлять:

'Кого-нибудь из своих? Не... Мужика к Распутину приставлять нельзя — зачмырит. Однозначно, зачмырит — кем бы он! Значит, нужна 'мягкая сила', то есть женщина — умная, опытная и прожжённая стерва, умеющая 'вертеть' — в свою очередь, 'сильным' полом. Предельно мотивированная при этом... Чтоб смогла взять его под уздцы... За 'уду' и, правильно смогла бы 'направить'...

ХАХАХА!!!

Да где ж, мне такую блядь взять, то?!'.

Возможно, последние слова я произнёс вслух... Потому что, Генсек Мордвинов, читающий мне список страждущих пообщаться со мной, вдруг запнулся, пару раз кашлянул и произнёс имя следующего претендента:

— Матильда Кшесинская, прима-балерина императорских театров...

Да ну, нах... А ведь про неё, я даже и не подумал! Вот, уж действительно — 'на ловца и зверь бежит'!

Недослушав про цель аудиенции, я вскрикнул:

— Немедленно сюда её! Но, прежде мне чаю покрепче — чтоб, аж ложка в нём стояла!

'Цель' то мне и так понятна: после того, как я отстранил Великого Князя Сергея Михайловича от русской артиллерии, а русский балет от императорских дотаций, 'Канарейке' стало нечего 'клевать'!

* * *

Не знаю, как насчёт крепости чая и ложки в нём, а у меня конкретно 'встал' — как только, Матильда вошла. Должно быть, подсознание Реципиента помнило 'кое-что', с этим образом связанное. Мне, невыносимо остро захотелось накинуться на неё, сорвать зубами одежды и...

ДРАТЬ, ДРАТЬ И ДРАТЬ!!!

Прямо у двери — 'стояком', перегнув через стол — 'раком', 'по-людски' — на императорском брачном ложе и, 'нетрадиционно' — в ванной...

Казалось, я схожу с ума — подсознание Николая Кровавого, вырвалось откуда-то из глубины самого Ада и, торжествуя, готовилось вновь овладеть этим телом!

Матильда, будь она неладна, инстинктивно почувствовав моё состояние, так позывно-похотливо улыбнулась... Так, эротично книксен сделала, что я аж зубами заскрипел.

Еле-еле, с превеликим трудом и не сразу, оторвал от Канарейки алчуще-похотливый взгляд, положил левую ладонь на стол и со всей силы ударил по мизинцу рукояткой револьвера...

— БЛЯДЬ!!! — заорал я тут же благим матом, запрыгав по всему купе-кабинету и тряся рукой, — это я не Вам, госпожа Кшесинская!

Чуть боль утихла, осторожно пошевелил и присмотрелся внимательно к пальцу: не раздробил ли я его, сдуру. Да, вроде бы нет — хотя, мизинец покраснел и опух, а ноготь налился нездоровой синевой и наверняка 'слезет'. Как бы там не было, но главного я добился — загнал хотелки Реципиента обратно под плинтус.

Посетительница же, не хлопнулась в обморок, как положено всякой порядочной даме — а с немалым любопытством и даже неким злорадством, за всем этим представлением наблюдала, не произнеся ни слова. Вот это, меня и взбесило почему-то.

— СЯДЬ!!! — не здороваясь, грубо приказал ей, указав на кресло, — хорош мне глазки строить! Между нами много чего было, Матильда, но уже ничего не будет — кроме деловых отношений... Может, быть.

'Однако ж, какая ЖЕНЩИНА!!! — я чуть не застонал, — ведь, за сорок лет — а как выглядит... Долбанные сословные традиции: ведь, она могла быть МОЕЙ!!!'.

— Вы сказали 'деловые отношения', Ваше Императорское Величество? — деловито спросила бывшая пассия Реципиента.

Я уже немного успокоился:

— Да! Именно — 'деловые отношения', а не 'половые'. Я знаю, причём наверняка — чего ты хочешь: ДЕНЕГ!!! Так вот, учти Матильда: времена, когда за бриллианты — стоимостью с крейсер, от тебя тупо требовалось раздвигать пошире ноги — безвозвратно кончились! Теперь, средства на жизнь — тем более красивую, надо кой-чем другим зарабатывать...

Грубо?! Да, нормально: я сутенёр, она — шлюха. Согласен — центровая, даже — элитная... Но — шлюха! А как ещё должен сутенёр разговаривать с пришедшей наниматься шлюхой?! Приходилось мне как-то, наблюдать подобную сцену — именно так и, никак иначе!

Та, понимающе и, даже показалось — сочувствующее улыбнувшись, как будто мысли мои прочтя:

— Не соблаговолит ли Ваше Величество уточнить: чем именно мне придётся зарабатывать? И, не мне одной...

Замечаю: никакого удивления, слёз и бабской истерики. Вроде, вежливо со мной и почтительно разговаривает, но с какой внутренней издёвкой! С каким то, ядом... Она меня не просто ненавидит, а ненавидит холодно и расчётливо. Значит, это состояние у Матильды достаточно давно. Должно быть, была у них какая-то 'сцена' при расставании — когда Ники женили на Аликс.

С такой придётся ухо востро держать — она, похлеще всякого террориста с бомбой будет!

Гипноз?

Я вас умаляю... Если б, можно было все вопросы гипнозом решать — миром бы правили индуские шпагоглотатели, да факиры с дудочками. 'Клиента', не ввести в нужное состояние — Матильда обладает сильным характером и она настороже.

Однако, взаимная ненависть — не помеха для деловых отношений! Ещё не такие враги сотрудничали — когда их интересы, в чём-то совпадали...

* * *

— Конечно, Вы можете просто вывеску над вашим Большим театром поменять..., — стебаюсь, для начала.

— Над Мариинским, Ваше Величество!

— Да, мне как-то фиолетово! Вывеску большими буквами: 'БОРДЕЛЬ' повесьте и, башлёвый контингент к вам потянется... С голоду, в любом случае не помрёте. ХАХАХА!!!

Выдержка у Матильды начинает кончаться, она открыто-злобно поблёскивала на меня своими глазёнками: было такое ощущение — что стою у расстрельной стенки и, в меня целится целый взвод. Пожалуй, пора переходить к делу:

— Однако, я предлагаю более заманчивое занятие... Более интересное, чем простая проституция — коей вы с вашим Большим театром раньше занимались и, не в пример, гораздо более выгодное.

Настроение Канарейки, начинает меняться на более конструктивное:

— Это ж, какое же, Государь?

— Ты, что-нибудь про 'Великое Посольство' слышала?

— Конечно, Ваше Величество! В последнее время, в Петрограде про него только и говорят...

Тут же, она — следуя своему бабскому естеству, мне выложила целый короб частично интересных сплетен — которые я очень внимательно выслушал. Да! Говорят, чёрт его знает что! Надо срочно озадачить Лемке пиаром этого мероприятия... Что-то, упустил я этот момент.

В свою очередь, я рассказал Кшесинской об этой своей задумке, об составе и целях Великого Посольства и его маршруте — кое об чём умалчивая, конечно. В основном об своём — об 'личном'!

— Я предлагаю тебе возглавить наш 'секс-десант', Матильда!

— 'Секс-десант', Ваше...?! — задумывается.

— Да! Именно — секс-десант. Тебе объяснить значение слова 'секс' или 'десант' по раздельности?

— Не стоит себя утруждать, Ваше Величество!

Ну, как говорится — уже легче:

— Время то, военное — надо поработать для Родины, госпожа Кшесинская. В общем, собираешь небольшую, но сплочённую труппу из своего Большого Театра...

— Мой театр — Мариинский! — психует.

— Да, мне — пофиг, откуда ты эту труппу наберёшь! Хоть, с театра имени Вахтангова...

— Откуда, откуда...?

* * *

Всего раз в 'той' жизни был в театре: когда в каком-то старшем классе, всей толпой заставили — в плане 'культурного' мероприятия... Нам, пацанам удалось пронести довольно много борматухи — поэтому, про что был спектакль, не помню. Помню только — там какой-то лысый, похожий на Ленина бегал. Ещё помню, после первого перерыва на буфет, щупал толстую Светку — та, от удовольствия визжала и нас со скандалом выгнали из зала...

Да... Помню, хорошо помню время золотое! И, что меня в того — в себя молодого, не 'вселили' — а в кого попало?!

* * *

— ...Не важно! Набираешь небольшую группу из самых 'работящих' девчонок... Понимаешь, про что я?

— Понимаю, Государь! — Матильда, слегка ехидно усмехнулась и вернула 'мяч' на мою половину поля, — из хорошо умеющих 'пошире ноги раздвигать'.

Люблю работать с умными людьми!

— Понимаешь, для чего?

— Догадываюсь, но...

— Официально — турне балетной труппы Больш... Зарубежное турне труппы русского балета в составе Великого Посольства — для сбора средств в помощь раненным русским воинам. Благотворительность, короче. Свяжешься с российским Красным Крестом, получишь от него какую-нибудь бумажку... Разберёшься сама — не дура, думаю!

— Очень рада от Его Величества слышать...

У, ЗМЕЮКА!!!

— Неофициально же... Для достижения некоторых целей Посольства — если что 'застопорится', будешь 'подкладывать' своих 'подруг' под нужных влиятельных лиц в нейтральных или союзных странах. Ну, здесь мне тебя учить нечего — сама, кого хош научишь.

Та, за словом в карман не полезла:

— Осмелюсь напомнить Вашему Величеству: первым моим 'учителем' были именно Вы...

— Не помню — маленьким был!

Вдруг, мы оба не сговариваясь, довольно непринуждённо расхохотались. Недоумеваю презело: она то, вроде понятно — какой-то смешной эпизод связанный с 'уроками' вспомнила, а я отчего?! Ведь, я ничего не помню из жизни Реципиента?!

Как-то даже, пугает.

* * *

Кстати, чуть не забыл...

— В странах победившей демократии, среди отдельных представителей правящего класса, широко распространены нетрадиционные половые отношения... Ну, ты понимаешь, про что я?

Матильда, озадаченно думает:

— Чудно, как-то говорите, Ваше... Вы про пидарастов, что ли?

Фи, как не толерантно! 'У нас', больше чем уверен, её после таких высказываний — в Евросоюз не пустили бы, будь она хоть трижды прима-балериной.

— Вот, вот... Про них самых — про пидарастов.

— Так и, среди нашего... 'Правящего класса'...

Ха! А то я сомневался. Да, будь как-то иначе — и никаких 'революций' не случилось бы.

— Неважно! Главное, чтоб среди нашего 'секс-десанта' были эти, как их... Балеруны...

— Танцоры балета.

— Ага, спасибо: балеруны нетрадиционной ориентации. Только, чтоб их было немного — иначе, они сплошную гомосятину тебе устроят!

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — твёрдо заверяет.

— Я в тебе не сомневался! Ещё нужен хороший фотограф, умеющий держать язык в жо... За плечами... Тьфу ты: 'за зубами', — блин, всё перебрал! — ...и, портативный фотоаппарат. Ладно, это мы апосля с тобой ещё обсудим.

— Понимаю для чего, — Матильда, деловито кивает головой, — для шантажа 'отдельных представителей правящего класса'...

Удивлённо восхищаюсь:

— Матильда! Ты, что — такая умная и, до сих пор не в тюрьме?! ХАХАХА!!! ...Расслабься, шучу я.

* * *

Далее пили чай и говорили о чём угодно, только не о 'деле'. Наконец:

— И, не это даже самое главное, Матильда!

— Я внимательно слушаю, Ваше Императорское Величество..., — заметно напряглась Кшесинская.

— В составе Великого Посольства будет один человек. Ты, наверняка про него много слышала...

— Вы про Распутина, что ли? — сморит так, как на последнего рогатого лузера, — так, конечно — кто ж, про него не слышал, Ваше Величество?!

Однозначно, намекает на интимную связь Гришки с моей Гемофилией...

СУЧКА!!!

— Да, про него! Тебе предстоит стать его самой горячей приверженницей...

— Ваше Величество! — впервые, что-то вроде отчаяния, — да, это ж простой мужик!

Надо же, какая щепетильность! Тяжело вздыхаю, типа — сочувствую. На самом деле, изрядно злорадствую и приторно-слащаво произношу:

— Понимаю, после великих князей тебе дать 'вдуть' обыкновенному крестьянину, не канифольно...

— ...??? Может, 'не комильфо', Ваше...?

— Тем более... Но, таковы условия 'контракта', милашка!

Вижу, в душе она уже почти согласна. Изрядно цинично, хохотнул:

— До чего же ты испорченная женщина, Матильда Феликсовна! Ведь, я же ничего не говорил про секс с Гришкой... Мне, всего лишь нужно его контролировать и направлять через тебя. А как ты этого добьёшься, для меня не важно. Умная и умеренно-стервозная женщина может и, не доводя дело до постели 'вертеть' мужчиной по своему разумению и, я уверен — ты из таковских!

Щёчки у примы-балерины, слегка порозовели от моей похвалы:

— А что в условиях 'контракта', написано про оплату? Мне и моей труппе 'работящих' девчонок?

Выползла знакомая 'жаба' и слегка надавила ластой на моё Адамово яблоко:

— Матильда... Какая-такая 'оплата'?! Очень интересное времяпровождение, загранпоездка — твои 'девочки и мальчики' полмира увидят, с интересными людьми познакомятся... Это, они мне ещё платить должны, как своему тур-оператору!

— Государь! Это несерьёзно.

Шикнул на 'жабу', чтоб она убрала подальше свою поганую ласту:

— Да, ты любого уболтаешь! Ладно... Труппа, будет всё время 'турне' находиться на гособеспечении. Кроме того, все 'чаевые' бойцов 'секс-десанта' — их. За особо успешные выполнения 'спецзаданий' — премия от меня лично, по возвращению. Чего ещё?

— Возвращение императорских 'дотаций' Мариинскому театру...

— Блин, привыкли на моей шее сидеть... Ладно, чёрт с тобой! — стряхиваю 'жабу' с шеи и отгоняю куда подальше, — считай, что дотации уже возвратились — слово Самодержца. Пока твои девочки-мальчики в поездке, здесь им будут идти 'командировочные' и премии за 'особо важные задания'... Идёт?

— Идёт, Ваше Императорское Величество!

Кшесинская, выжидающе продолжала смотреть на меня.

— А тебе лично, что от меня надо? — спрашиваю, — проси всё, что твоей душе угодно — кроме трона, генеральского звания и моей руки и сердца. ХАХАХА!!!

Та, предельно серьёзно:

— Хочу быть Великой Княгиней, Ваше Императорское Величество!

Губа не дура! Естественно, стать оной она сможет — лишь выйдя замуж за соответствующего князя. Вот только интересно, за какого именно? Знаю, что эта центровая блядь крутила 'роман' сразу с двумя — с Сергеем Михайловичем и с Андреем Владимировичем. У первого деньги от русской артиллерии (до недавней поры были), у второго — молодость... Тот, её младше лет на... Забыл, блин! В 'реале' победит молодость — в эмиграции, Матильда выйдет замуж за Андрея.

— Вот, как?! И это — ВСЁ?! Всего лишь 'Великой Княгиней', а не положим — 'Владычице морской'?!

Та, тяжело вздохнула:

— Чтоб, стать 'Владычицей морской', я в своё время — должна была выйти замуж за вашего дядюшку Алексея Александровича, а не отвечать на любовное томление некого молодого, прекрасного и пылкого — но совершенно безответственного принца...

Вот это она меня, что называется — подрезала! Вернее, моего Реципиента. Ладно, вернёмся, как говорится 'к телу':

— Если успешно с заданием справишься — дам такое приданное: что тебя и король в жёны возьмёт — не только великий князь! Причём, брак будет вполне официальным: я уже закон подготовил, разрешающий членам Императорской фамилии жениться и выходить замуж за кого угодно — по своему разумению.

— Сколько? — спрашивает с придыханием, — сколько 'приданного', Ваше Величество?

Втихушку, чтоб никто не заметил, свернул моей знакомой 'жабе' шею:

— Сто пятьдесят тысяч пожизненной ренты в год!

Обещать, не значит жениться! Естественно, её 'кину' — я не 'дворянских кровей', чай и, слово данное шлюхе — для меня ничего не значит. Хотя, конечно — как-нибудь, да отблагодарю за труд. Если, конечно, оправдает возложенное на неё моё высокое доверие... Пока же, для меня очень важно сделать наживку на крючке, как можно более привлекательной.

Вижу, Матильде трудно решиться попросить меня ещё кое о чём, но она собралась с духом и выпалила:

— Ваше Величество! Я прошу вернуть Великому князю Сергею Михайловичу, должность инспектора артиллерии...

От возмущения, чуть не задохнулся:

— Не наглей, Канарейка! Ты ещё, попроси меня в плен Кайзеру сдаться. Да и сама подумай: на кой тебе сдался этот старый хрыч — на нём, уже можно смело крест ставить... Выскочишь за молодого Великого Князя — за Андрея Владимировича, потом ещё спасибо скажешь!

* * *

Практически, весь день до самого обеда провёл с ней, уточняя некоторые моменты и детали. Я знал множество 'схем' влияния на политику через постель — в основном из книг и кинофильмов и, теперь щедро делился ими со своей шпионкой — на примере конкретных случаев. Сработает — не сработает, а кто его знает! Но, попробовать надо...

Договорились о связи особым шифром, для чего я дал ей одну из религиозных книг, бывших в кабинетной библиотеке. Второй экземпляр остался у меня — довольно банальная и всем давно известная схема шифрования, но довольно действенная.

Чтоб, никто ничего 'такого' не подумал, частенько вызывал то прислугу из вагона-ресторана — с чаем и чем-нибудь к чаю, то кого-нибудь из секретарей или членов Свиты — для отдачи какого-нибудь поручения, чтоб все видели и знали — у меня с Матильдой чисто деловые отношения. Лишних сплетен о загулявшем Императоре — накануне отбытия Великого Посольства, мне не надо!

Расстались, практически друзьями.