Канон. Сломать или поддаться. Часть 3

А почему я в отчаянии? — звучало в голове. — Почему мне так плохо?

Ответ нашелся быстро. Вместе с толчком, оповестившим об остановке поезда, вечернее небо словно посерело и по вагону пронеслась волна холодного воздуха. Стоило только ей пройти, как в дверях нашего купе появился темный силуэт высокой, скрюченной от низкого вагонного потолка фигуры. Глубокий капюшон с рваными краями скрывал вытянутую голову, оставляя видимым только часть подбородка и уродливого сморщенного рта. Сама накидка выглядела под стать капюшону — черно-серая, истлевшая по краям, образовывающим саван из рваных краев. Широкие рукава накидки заканчивались гораздо ниже пояса фигуры, но все равно оставляли открытыми сморщенные, все в струпьях, склизкие на вид белесые кисти рук, обрамленные гнилыми, но острыми и длинными желто-серыми когтями. Ноги у существа отсутствовали. Совсем.

Дементор — только и успел подумать я, как перед глазами мелькнула тень матери и сестры из другого мира, в унисон кричащие что-то неразборчивое, но оттого не менее отчаянное. В глазах стало темнеть, руки словно занемели, а тело затрясло мелкой дрожью. Мыслями я еще цеплялся за реальность, но сокрушительный удар по сознанию нанесла зеленая вспышка и крик Лили Эванс, громким "выстрелом" прозвучавшим у меня в голове.

Угасающей искоркой мыслей я дотянулся до того образа, что хранил эти три года — зеркало Еиналеж и отраженные в них мои родители. Губы сами прошептали "Экспекто Патронум", когда мое тело заваливаясь падало на пол.

* * *

— ...Гарри.

— ...кажется очнулся...

— ...не трогай его, может ему еще плохо.

Голоса мой мозг стал воспринимать не сразу. Поначалу они казались каким-то фоновым шумом в океане грез.

Постепенно черная мгла беспамятства стала расползаться, выпуская из цепких лап мое сознание. Голоса обрели четкость, а произносимые слова даже некий смысл, который правда все еще ускользал от моего понимания.

— Гарри, ты как? — рядом на кровать кто-то сел и тронул меня за ногу. Кажется Рон, судя по голосу.

— Может он еще не в сознании? Наверно бредит ... — теперь зазвучал девичий голос. Вроде бы Джинни.

Приоткрыв слегка один глаз, смог смутно рассмотреть три силуэта вокруг своей кровати. Так... А помещение мне знакомо. Это лазарет Хогвартса. Значит все-таки доехал...

Воспоминания о дементоре и обуявших меня чувствах нахлынули резко, словно порыв шквалистого ветра.

— Нет, это не бред. Он открыл глаза... Гарри, ты меня слышишь? — это была Гермиона. Не узнать в голосе менторские нотки, даже когда она беспокоится, трудно.

На вопрос я не ответил. Не потому, что не хотел, а потому, что просматривал воспоминания. А их после прихода дементора стало ой как много. И самыми яркими, прямо режущими разум и сердце были сцены смерти. Смерти Лили и меня самого в том, другом мире. Каждая из них была ужасна.

Отчетливо помню как кричит мать Гарии, умоляя Тома Риддла, в то время еще по-человечески выглядящего мужчину с безумным взглядом красных глаз, не убивать сына. Помню как она закрывает меня своим телом за мгновение перед зеленой вспышкой. И как оседает у детской кроватки, пронзая потолок стеклянным взглядом.

Голос Тома звучит глухо, словно издалека, когда он подходит ближе ко мне. Он страшный и плохой, — подумал "я" тогда, — из-за него кричит мама. Темный лорд не обратил никакого внимания на детский плач, на его лице поселилось выражение торжества, победы, достигнутой наконец цели.

А потом его губы беззвучно прошептали убивающее заклинание и комнату озарил яркий зеленый свет магии. И темнота...

Ни за что бы не хотел пережить то, что пережил маленький Гарри, и никогда бы не хотел оказаться на месте Лили и Джеймса. Это очень страшно, особенно когда ты беспомощен...

Моя же смерть, точнее тела, в котором обитала душа, что сейчас заключена в теле Поттера, была не менее жестокой. И еще более необъяснимой...

Мы — я, мама и сестра — жили в небольшом поселке, где-то в средней полосе России. Вывод о месте был сделан из того, что в воспоминаниях помимо берез с ёлками мелькали каштаны, заросли фундука и красные шапки мухоморов в изобилии произрастающих в окрестных лесах и перелесках. В памяти совершенно не осталось ни названия поселка, ни области, лишь несколько образов простых деревенских домов с дымящими трубами на крышах, улица с укатанной грунтовой дорогой и деревянная лавочка возле калитки, на которой любила сидеть младшая сестра.

Эти воспоминания даже немного радовали, если отсечь все остальное, что мне вспомнилось. Огорчало другое — имен матери и сестры я тоже не вспомнил. Правда услышал свое. Мама звала меня Сашей. Она выкрикивала это имя, когда звала на помощь.

Помню тогда был уже поздний вечер, вокруг темно, хоть глаз выколи, только полумесяц еле-еле светит в небе. Мама с сестренкой возвращались домой, шли по грунтовке от поворота, где их высадил последний автобус идущий из города.

Почему-то отчетливо запомнились такие мелочи. Знаю, что автобусы ходили редко, всего три-четыре раза в день. В сам поселок не заезжали из-за плохой дороги, раскисающей и превращающейся в кашу во время дождя. Высаживали всех на асфальтированной трассе в полутора километрах от поселка, где начиналась грунтовка, и там же забирали, если ехали в город.

В тот день я хотел выйти к асфальту и встретить маму с сестренкой, правда немного задержался подготавливая сюрприз. У меня первый раз получилось сделать настоящее рагу, которым хотел их удивить и что греха таить — похвастаться. На печи томился чугунок, испускающий невероятный аромат, от которого наворачивалась слюна. Только в обмен за такую вкуснятину пришлось пожертвовать чуть больше времени, чем рассчитывал.

Наверно останься я жив там, то проклинал бы это рагу как только мог, лишь бы встретить их вовремя. Возможно если бы нас было трое, то ничего бы не случилось. Может быть на нас тогда никто бы не напал... Хотя чего лукавить, сейчас проклинаю тоже.

Я только успел выйти из дома и дойти до окраины деревни, когда услышал детский плач и крики мамы. Какой-то зверь, очень похожий на здоровенного волка, напал на них прямо в чистом поле. От предчувствия беды сердце пропустило удар, а картинка смазалась перед глазами — настолько быстро ноги понесли меня вперед.

Мне удалось добежать вовремя, пока еще никто серьезно не пострадал. Зверь только разогревался, вцепившись зубами в толстую палку, которой мама отгоняла его, и пытался вырвать её из рук. У меня не было оружия с собой, даже завалящего ножа, только лишь голые руки. Не знаю почему поступил именно так, но в тот момент это казалось единственным вариантом. Не сбавляя скорости, я бросился прямо на зверя и покатился вместе с ним по земле.

Мы бились не как человек со зверем, а как два зверя. Он рвал меня зубами и драл лапами. Я тоже не уступал ему — бил кулаками, душил и кусал изо всех сил, хоть и не имел таких острых зубов, как у него. Мама кричала, заливаясь слезами, звала меня. Все безрезультатно. Некогда было отвечать. Зверь оказался сильным и мало того — умным. Он знал на что способен человек, поэтому совершенно не боялся меня.

Я понял, что не справлюсь с таким противником лишь тогда, когда его глаза сверкнули в лунном свете и перед моим лицом с хлестким "клац" сомкнулась челюсть, наполненная острыми белоснежными зубами. Слишком поздно понял...

Помню крикнул матери, чтобы она бежала за помощью. А сам, удерживая из последних сил зверя, с тоской бросил в след удаляющимся силуэтам прощальный взгляд.

Зверь извернулся и вцепился мне в шею со спины. Я еще брыкался, пытаясь ударить его побольнее, чтобы он ослабил хватку причиняющую неимоверную боль, хотя уже прекрасно понял — все, зверь поймал свою добычу, ей не вырваться. Особо меткие удары не приходились зверю по душе и тогда он принимался трепать меня, оттаскивая к краю поля поближе к перелеску. С каждой трепкой силы стремительно таяли, разум от боли все сильнее и сильнее заволакивало пеленой. Последнее что запомнилось, это как зверь тащит меня сквозь чащу леса, схватив за загривок словно шкодливого щенка...

— Гарри?!! Ты слышишь меня? — кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Когда воспоминания выпустили меня из своей хватки, я увидел перед собой обеспокоенные лица Гермионы, Рона и Джинни.

— Привет. — произнес я почему-то низким хриплым голосом.

— Гарри, т-ты к-как? — запинаясь спросила Джинни.

— Нормально...

— А почему тогда у тебя слезы текут? Ай! — вклинился Рон, тут же получивший локтем в бок от обоих девчонок.

— Да это наверно глаза к свету еще не привыкли. — слукавил я быстро вытирая рукавом пижамы щеки. — Долго я тут валяюсь? И что вообще произошло?

— Ты ничего не помнишь? — Удивился Рон.

— Я помню только как дементор попытался залезть к нам в купе. А потом все, темнота.

— Да уж, — хмыкнула Гермиона, — спаситель сам не помнит как всех спас.

— Что ты имеешь в виду? — теперь уже удивился я. Нет, то что она сейчас сказала прекрасно понял, вот только хотелось бы пояснений. Например как я мог это сделать если отключился?

— Ты что-то наколдовал перед тем как потерял сознание, Гарри, что-то большое и светлое! — в глазах Джинни был восторг, не осталось даже следа беспокойства и заикания от трясущихся в преддверии слёз губ. — Оно было настолько ярким, настолько!...

— Это был патронус, я читала о них. — продолжила Гермиона, поняв что Джинни не даст нормальных объяснений. — Он единственное, что способно справиться с дементором... Вот только откуда ты знаешь о нем, Гарри, и почему не рассказал нам, что умеешь его вызывать. Патронус это сильное волшебство, его не каждый может сотворить. А уж телесную форму как у тебя — только великий волшебник.

— Телесную? — еще больше обалдел я. Нет, ну надо же! Патронус получился! Да еще и телесный!!! Интересно какую форму он принял? Как у Поттера — олень? Или что-то моё собственное?

— Да, телесную, — кивнула Гермиона, — причем очень странную. Сначала он сформировался в большого оленя, но через мгновение стал расплываться и наконец превратился в пегаса.

— Пегаса? — ничего не мог поделать с собой в тот момент. Так и задавал тупые односложные вопросы. Столько информации просто разрывало голову на кусочки.

Гермиона чуть ли не лекцию мне прочитала, что такого не может быть. Потом они с Роном поспорили. Рыжий банально стоял на том, что может, потому что "ну было же, все видели". Окончательно они по лбу друг другу не настучали только благодаря Джинни, она их как-то походя, словно невзначай, угомонила всего парой фраз. Зато меня она окончательно добила. Новостями. Эх, мало мне было открывшихся воспоминаний и патронуса-пегаса...

— В этом году будет проводиться кубок школ. — огорошила рыжая. — Ты тут уже сутки, поэтому не присутствовал на торжественном ужине. Вчера Дамблдор сделал заявление, что скоро к нам прибудут гости из двух других волшебных школ — Дурмстранга и Шармбатона. Уже в пятницу, представляешь? А еще у нас новый преподаватель по ЗоТИ — Аластро Грюм.

— Как в пятницу? Как Грюм? — мозг просто закипал. — А если война, а мы нежрамшии?...

— Слушай, с ним точно все в порядке?

— Не знаю, Рон. Теперь и у меня есть сомнения.

— ...нежрамши это плохо, нежрамши надо исправлять...

— Эй-эй! Отберите у него палочку!

— ...Сомниум!...

— Ну вот, теперь он еще пару часов дрыхнуть будет. Рон, ты почему ничего не сделал?

— Не смотри на меня так, Гермиона, я не успел. Я даже не видел откуда он её взял...

— И зачем он сам себе сомниум наколдовал?

— Не забивай голову, Джинни. Потом спросим, когда проснется.

— Что делать будем?

— Пошли в гостиную?

— Пойдем.

Чуть позже 4...

Чуть позже 4...

Жизнь входила в рабочую колею. После сообщения о том, что в этом году будет кубок школ, я ненадолго офигел (ну если честно то степень была серьезней, так говорят, когда ты рыбный суп сожрал в одну харю). Еще там, в больничном крыле мне в голову ударила мысль, что времени спокойного больше не будет. Следом её догнала еще одна, и я скастовал сомниум. Ну а что, хоть посплю немного пока время есть...

А времени свободного действительно почти не осталось. Так как канон сделал серьезный сдвиг, пришлось и мне перерабатывать свои планы. Ограбление банка отодвинулось аж до рождественских каникул. В приоритет вошли занятия по ЗоТИ и вся доступная литература по боевой магии, методам работ аврората и все, что хоть как-то связано с защитой и нападением.

Параллельно с этим я написал Сириусу письмо с просьбой связаться с Люпином. Памятуя о плачевном финансовом состоянии оборотня, мне удалось уговорить его (за плату естественно) на дополнительные уроки по самозащите, которые приходились на выходные дни.

Теперь в будние дни я учился в Хогвартсе, а на выходных покидал замок через тайные ходы и созданными Сириусом специально для меня порталами перемещался в некую халупу где-то в Шотландии, в которой меня ждал Люпин и занятия по магии.

Времени катастрофически не хватало. Я старался не зарабатывать штрафов, чтобы выкраивать хоть немного для практики в выручай-комнате, но тут уже было гораздо сложнее. Северус решил взяться за меня всерьез и драл с меня три шкуры. Все из-за того, что я стал почти идеально готовить зелья. Тут нет никакого секрета — мне просто попала в руки книга принца-полукровки. Спасибо зельевару за подарок конечно, особенно за его заклинания, записанные на полях, но теперь я отчетливо понимал разницу между общепринятым образованием и частным, что давали аристократам на дому.

Снейп был уникумом, и если такие дяди учили аристократов, то выпускники Хогвартса глотают пыль позади богатеньких отпрысков. Вот честно. Так дела и обстоят. Все эти обидные слова "грязнокровка!" имеют под собой только одно основание — у чистокровных магов есть родовые библиотеки и ряд заклинаний, опыт работы с которыми нарабатывался поколениями. А вот у пришедших со стороны — ничего кроме ЧСВ. Вот и выходит, что иногда появившийся уникум из пришлых затыкает за пояс своей одаренной персоной трудолюбивых аристократов, которые прорывались сквозь тернии к звездам, вкладывали колоссальный труд (и выходит что зря). Верю, обидно.

Конечно не стоит теперь всех нечистокровных загонять в лагеря, но по крайней мере стоит им давать гордое звание маг за заслуги перед магическим сообществом, а не просто за хорошие отметки в табеле при окончании Хогвартса. Да и не только им. Всем бы так давали. Например было бы здорово если каждый изобретал бы заклинание или зелье, открывал бы свойства тех или иных животных, растений или минералов. Занимался бы исследованием древних тайн, раскрывал их суть и смысл (например как той же арки в отделе тайн, или дементора на запчасти разобрал бы). Вот так было бы справедливо. И магическое общество развивалось бы семимильными шагами.

Эх, законодательно бы все в порядок привести в магической Британии. Да куда там...

Ладно, вернемся к Снейпу. Он прирожденный зельевар. Его пометки, сделанные в рецептах просто бесценны. Я даже не понимаю почему он до сих пор не выпустил свою книгу по зельям или что-то в духе журнала-зельевара, где стебал бы других за неправильные или неточные рецепты.