| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я потом с трассы ушёл, решил по проселкам добираться, только, видно пуля где-то перебила тормозной шланг, кароче, я с горки разогнался, по тормозам, а педаль — опа, нету, провалилась, машина — в овраг. Ну и защемило нас, маленько. Ты нам наше оружие отдай, и руки развяжи, а то как-то не по делу своих спасителей в плену держать.
— Как дойти до стаба? Карта есть? Маршрут знаешь? Можешь показать?
— До стаба вы не дойдете, — Комар с усмешкой оглядел девичье войско. — Здесь взрослые мужики с хорошей подготовкой и соответствующим оружием часто не доходят. Это вам один раз повезло, что пацан вот так угадал, — Колька отвернулся и покраснел,— и все,зарики свалили. В следующий раз нападут внезапно, привалят — пукнуть никто не успеет.
— Слушай, я тебя сейчас прикладом привалю разок по харе, для профилактики, — рассердился военрук. — Отвечай нормально на вопрос.
— Тихо, ша, не беленись, — нисколько не испугался бандит. — Я для вас, неразумных свежаков, единственный шанс выжить хотя бы пару дней. Не дрефьте. Я знаю тут одно место недалеко. Типа охотничьей заимки в лесу, можна там отсидеться чуток. Вы там посидите, а мы тоже малость оклемаемся и сходим приведем подмогу, чтоб вас в стаб забрать безопасный.
В кабине нашлось два автомата, граната "эфка", пистолет — милицейский ПМ, обрез охотничьего ружья, четыре ножа, небольшой топор. Кое-какая амуниция, немного еды и воды.
"Малюк" достался военруку. И граната тоже. Как и разгрузка, нож, бинокль. Дима стал обладателем пошарпанного АК-74 с треснутым прикладом и штык-ножа. Обрез забрала девушка из медучилища, похожая на мальчишку Алена, заявив что умеет с ним обращаться. "Макарова" попытались вручить Елене Васильевне, а потом кому-то из старших девушек, но все они смотрели на пистолет так, словно это была дохлая мышь. Увидев такое дело, короткоствол забрала себе спортсменка Алюня, которая, как оказалось, в своем ДЮСШ ходила в тир и пробовала заниматься и пулевой стрельбой, и даже стрельбой из лука. Она сейчас нацепила поверх школьного коричневого платья портупейный ремень Комара, на котором с одной стороны висела кобура с Макаровым, а с другой крепился кукри в ножнах. Еще пару ножей, запасные магазины и патроны, и все что было ценного в кабине распределили между старшими девчонками добровольно-принудительно.
Елена Васильевна облюбовала топор. Прижимая к мощной своей парткомовской груди такой увесистый аргумент, она посматривала на Комара, как на мерзкое кровососущее насекомое. И не было сомнений, что она готова воспользоваться колуном для тяжких увечий или даже чего похуже....
— Ты мне тоже нравишься, — нагло захихикал в сторону классной руководительницы Комар. — Ты такая большая... Слушай, а как насчет перепихнуться? Давай отойдем в сторонку, у меня рука в процессе не участвует....
Топор Елены Васильевны предательски дрожал.
Но Комар не стал дальше развивать тему и дразнить грозную классную руководительницу.
— Кароч, так, — объявил. — Есть ещё одно дело. Раз пошли такие пироги, я буду вашим крестником. Тут нельзя называться именем из прошлого. Вы все — копии; там, у вас, в вашей школе, сейчас сидят за партами Пети, Васи и Маши со Светами, у них ничего не произошло и никто никуда ни о каком Улье и слыхом не слыхивал. Поэтому Пети и Васи — это они. И Марьванна там есть своя, — Комар глянул на Елену Васильевну, — и военрук там тоже свой остался. А вам нужны новые имена. Например, вот ты, командир, — обратился к Олегу Алексеевичу, — с одним глазом пока, значит будешь... Ну, например, Цикло....
— Я тебе сейчас твой язык отрежу и в жопу засуну, — обиделся военрук. — Я уже тебе сказал — ко мне обращаться товариш гвардии майор.
— Нет здесь ни гвардии, ни армии, ни майоров. Вернее, майоров дофига и трошки, а имя должно быть одно. Позывной в армии какой был?
— Ну, Бушмен.
— А почему Бушмен?
— Потому что я до Афгана в Анголе служил, а там всех белых называют бушменами.
— Ладно, будешь товарищ майор Бушмен. Так и нарекаю.
Военрук промолчал, даже не уточнил "гвардии майор".
— А ты, боец, из какого племени? — окинув взглядом компанию, Комар остановился на Диме, как на втором по значимости после военрука бойце в отряде.
— Я — Дима. Дикий.
— Ладно, тут без вопросов, будешь Диком.
— Я буду Ева, — выскочила Алена из медучилища. — Всю жизнь мечтала о таком имени. — И показала на серьёзную светловолосую девушку: — Это — Шведка, а эта, — показала на пухленькую, — Желя. Тех, которые ушли, я не знаю, они с другого потока. А мы — вместе, мы с фармацевтического.
Алюня ничего не выбрала и так и осталась Алюней, маленькие близнецы тоже остались со школьными кличками Лю и Ли. Маше Татарович, конечно, досталось "Татарка". Девушку из швейки, оказалось, зовут Оксана, и она без особых фантазий осталась Ксюшей.
Никто даже не рискнул давать прозвище Елене Васильевне. Хотя как-то само собой вспомнилось школьное — Василиса.
— А ты будешь... Пионер, — осклабился Комар, глянув на Кольку. — Главное, будь всегда готов, кушай побольше гороха.
Пухленький Колька-Пионер зыркнул исподлобья, и, видимо, не посчитал нужным отвечать на всякие глупости.
— Это все так, весело. Но куда нам детей вести? — спросила новостаронареченная Василиса, в прежней жизни Елена Васильевна. — Дело к вечеру. Не здесь же, в овраге ночевать.
Тревожно глянула в сторону дороги.
— А девчонок, которые пошли за помощью всё нет и нет. Я же им говорила с дороги не сходить, и, если что, через полчаса возвращаться...
— Забудь, — цинично кинул Комар. — Уже сожрали твоих девчонок. Я предупреждал, а ты, считай, сама обед для зариков и послала.
3. Зомбибой
Первый день в Улье — самый дурной и сумасшедший день в жизни новичков клонился к вечеру. Вся компания располагалась сейчас все там же, на укромной полянке неподалеку от застрявшего в овраге грузовика-автозака. Кто-то лежал, кто-то просто сидел на траве, кто-то бесцельно слонялся. Девчонки продолжали кучковаться, хлюпать носами и временами подвывать. Дика военрук поставил в караул, смотреть на дорогу. Тот поначалу пытался, конечно, честно и бдительно нести службу и смотреть куда приказано, но очень скоро разомлел, и от трудов и потрясений прикорнул под кусточком. Вечернее солнце еще припекало. Постоянно хотелось пить.
От тел, оставленных возле грузовика, ветерок потянул трупным запахом.
Комар все больше нервничал. А когда появился запах разложения, не выдержал:
— Эй, иммунные, харе коматозить! Давайте поднимайте задницы — пора отсюда сваливать и как можно быстрее!
Далее в прямой речи последовало выражение, определяющее степень недовольства длительными и постоянными половыми актами по отношению "лысого черепа" автора данной прямой речи, т.е. самого Комара.
— Здесь нельзя долго сидеть вот так на одном месте, без толку вообще, тем более поблизости горы воняющего на всю округу мяса. Тут сейчас пол Улья сбежится...
— Слушай, ты, ульянец гребаный, захлопни варежку, тебя не спросили! — раздраженно прикрикнул Бушмен.
Когда шла речь о том, что кто-то слоняется по поляне, то имелось в виду что это бродит бывший военрук. Он перемерил шагами низинку, наверное, раз пятьдесят, время от времени нервно и зло поглядывая на Василису. Но остановился сейчас, словно, наконец, принял какое-то важное решение.
— Все, я окончательно задолбался здесь сидеть, — объявил майор. — Решаем так. Поскольку тут такая обстановка... Беру командование на себя!
И, как всегда, единственной своей рукой по воздуху так вот, будто саблей:
— Все, гражданский бардак закончился. Для всех вводится воинская дисциплина и несение службы по Уставу. Обращаться по команде, докладывать по форме. Невыполнение приказа... будет караться по закону военного времени. Всех касается.
Все, кого это "касалось", посмотрели на майора, и промолчали. О том что "гражданский бардак закончился", о "воинской дисциплине", "Уставе" и "обращении по команде" бывшие старшеклассники уже слышали от военрука неоднократно. Поэтому речь ни на кого особого впечатления не произвела.
А между тем Бушмен перешел от общих положений к конкретике.
— Время к вечеру. Собираемся. Всем подготовиться к марш-броску по вражеской территории. Проверить оружие и снаряжение. На подготовку тридцать минут. Выдвигаемся в поселок. Там ищем ночлег, укрепляемся. Налаживаем снабжение. Ночуем. А утром посмотрим.
— Вот это дело! Я — только "за"! Сразу видно военного человека. Давно уже надо было сваливать. А вы тут всякие гражданские собрались еще неделю сопли жевать, — обрадовался Комар. — Мне особенно понравилось про "снабжение". Жрать охота как из пулемета...
Любые упоминания о еде до этого времени вызывали дружные рвотные позывы у большей части девчачьего войска. Но в этот раз то ли не расслышали, то ли начали привыкать.
Если говорить как есть и признаться честно, то до сих пор в этом нехорошем месте всех удерживала бывшая классная руководительница Елена Васильевна, а ныне иммунная Василиса. Она, подвывая и заламывая руки, все поглядывала на дорогу, по которой она же сама послала искать подмогу двух девчонок. По заданию военрука и просьбе Василисы спортсменка Алюня даже бегала по дороге в ту сторону, но никаких следов не обнаружила.
— Все, уходим. Больше ждать мы не можем, — заявил Бушмен. — Этих не дождемся, и остальных потеряем. Если бы они были живы, то уже бы вернулись.
Начали собираться.
Маше Татарке вкололи пол куба маслянистой какой-то жидкости из грязноватого шприца, обнаруженного в рюкзаках двух местных старожилов. Комар сам посоветовал так сделать, заявив что спек — сильнейшее обезболивающее и вообще — эликсир здоровья. Долго не верили, сомневались, но видя что состояние раненой ухудшается, согласились. Шведка сделала укол. На удивление, буквально через пару минут Татарке стало лучше. У нее больше ничего не болело; она стала вся такая бодрая и веселая, насколько можно быть бодрой и веселой на похоронах.
— Это ненадолго. Где-то на полсуток, — объяснил Комар.
Остальную часть дозы досталась раненому "ульянцу" — Физику. Он очнулся, но пока продолжал сидеть смурной, лишь поглядывал тревожно то на окружающих, то в сторону оврага с застрявшим там автозаком. В глазах бородатой копии школьного учителя сквозил страх и тоска, как будто он потерял в машине близкого человека или что-то очень ценное.
Между тем начались активные приготовления к походу. Под руководством Бушмена в ближайшем кустарнике с помощью кукри и топора вырубили несколько крепких палок, длиной в рост человека, толщиной примерно как древко лопаты, чтобы удобно было держать в руке. Некоторые получились в виде рогатины. Три палки обработали так: на конце отметили длину рукояток ножей, которые можно было использовать, сделали надпил зубчаткой штык-ножа, откололи половинки и на их место с помощью хомутов и скотча, обнаруженных в рюкзаках пленных, прикрепили ножи лезвием вперед. Получились вполне боеспособные, на первый взгляд, копья, или, если быть точнее, палки со штыком.
— Значит так. Здесь, как в разведке — режим молчания, — инструктировал Бушмен девчонок. — Все нужно делать тихо и скрытно. Это значит нельзя громко разговаривать, вообще лучше не болтать, не хныкать, если увидите труп или какого-нибудь паука или лягушку — не визжать и не прыгать, при ходьбе стараться громко не топать. На открытые места не вылезать, держаться ближе к укрытиям. Все делать по моей команде. Если вдруг увидите этих, ну, которые мертвые, открывать огонь из огнестрельного оружия в последнюю очередь, и, опять же, только по моей команде. Тем более что у нас боезапас, сами понимаете, не бесконечный, и не резиновый. Хрен знает когда удастся пополнить. Если появятся обычные мертвяки, или как там их еще называют — встречаем копьями и рогатинами, тихо, аккуратно останавливаем, по возможности валим на землю и добиваем топором и этой... кривой штукой. Ну а если что-то большое, наподобие того, что гналось за Пономарь... — Бушмен чуть скривился, употребив имя из прошлой жизни, и тут же исправился: — за Алюней, тогда уже придется вести огонь на поражение. Но упор на холодняк.
Все кивали головами, как будто действительно знали, как обращаться с "холодняком", и держали в руках топоры, копья и рогатины не первый, а хотя бы второй-третий-десятый раз в жизни. Так бывает, когда человек впадает в состояние "уже пофиг" и "на автомате".
— Так, давайте проверим. Алюня, у тебя этот, импортный кривой, — начал проверять холодное оружие Бушмен. — Ксюша, бери копье. Лена — ты с топором. Медицина, — к Шведке и Желе, — рогатина, и вам же еще копье. А вам, — обратился Бушмен к мелким близнецам, — одно копье на двоих. Самое легкое. Главное, сами не пораньтесь. Огнестрел так и остается, у меня и Дикого — автоматы, у Алюни — милицейский, у тебя... — военрук забыл как назвали новую девушку, — гладкоствол, руки заняты. Так, Пионер, у тебя что?
— У него другое оружие. Называется "пушка пу" — съязвил Дик, который покинул пост и ошивался сейчас рядом. — Заряжается борщом и пончиками.
— Это у тебя пушка, — окрысился Колька Пионер. — Мамка зубы выпердела...
— Отставить разговоры! — рявкнул майор. — Бери просто палку. Дикий, а ты какого фига здесь зубоскалишь, а не стоишь в охранении?
Дик ретировался в кущи.
Майор посмотрел на Комара:
— Тоже бери пока палку. Проявишь себя в бою — получишь оружие. Считай, твоя служба начинается со штафбата.
И в сторону Дика:
— Эй, часовой! Сюда иди... Я бы тебя в Афгане научил как на посту стоять... За такие дела накрывали одеялом и лупашили берцами всем взводом. Да ладно, молодой еще. Душара. Для тебя задача — конвоировать пленных. Присматривай за ними, я этим бойцам загадочного фронта спину подставлять пока не собираюсь. И клювом не щелкай — если что — вали без разговоров.
Оценивающе посмотрел на Физика:
— Ты как, идти сможешь?
— Слушайте, мне надо вам рассказать, — вдруг подал голос раненый напарник Комара. Видно спек все-таки подействовал. — Поделюсь инфой — услуга за услугу. Тем более что пойду с вами, и если вас сожрут, то и меня вместе с вами тоже.
— Ваши эти копья-рогатины, конечно, хорошо, но надо понимать, как пользоваться. Запомните: зарик — не человек. Ему можно перебить все кости, перерезать горло, вырвать сердце и все внутренности, снести пол головы вместе с мозгом, или что там у него осталось, а ему нипочем, тварь продолжит вас рвать на части и жрать. А можно легко тюкнуть в нужное место — и все, вы победили. Просто нужно знать куда бить.
Повторю еще раз: зарик — не человек. Когда происходит заражение, в человеческом теле поселяется некий организм, который полностью перебирает управление на себя, а человеческое сознание уничтожается. Так что название "мертвяк" вполне даже правильное, они действительно мертвые. Из живого в зарике только тварь-паразит. Пока тварь слабая, она управляет телом не очень эффективно, оттого свежий зарик вот так передвигается рывками, совершает ненужные хаотические движения, иногда даже падает и сам себе что-то ломает — ну, зомби есть зомби. Это похоже на то, когда человек впервые садится за руль и пытается научиться управлять машиной — дергает не за те рычаги, глохнет, едет не туда куда следует. Со временем все это проходит, и развитая тварь начинает орудовать куда как ловко.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
