Слепой

* * *

— Ты серьезно собираешься туда поехать, Чарльз? — Эрик посмотрел на своего старого друга, который сейчас собирал в кожаный дипломат все необходимое.

— Эрик, это ребенок, — Чарльз отвлекся от своего занятия и с легким укором посмотрел на сидевшего на удобном диване Леншерра.

— Это человеческий ребенок, который вырастет и будет потом преследовать нас, Чарльз, — упрямо скрестил руки на груди Эрик.

— В первую очередь это ребенок, — остался непреклонен Чарльз. — Ребенок, переживший страшную трагедию — потерю всей своей семьи. К тому же, ты не совсем прав, он мутант.

— Что? — Эрик резко встал. — С этого и надо было начинать, Чарльз! — Раздраженно и одновременно осуждающе произнес он. — Я поеду с тобой.

— Нет, Эрик, — отрицательно покачал головой Чарльз. — Вы с Рэйвен останетесь в школе и присмотрите за детьми.

— У тебя лучше получается с ними, — немного ворчливо отозвался на это Эрик и отвернулся к окну.

— Нет, лучше всего получается у нашей красавицы Рэйвен.

— Что лучше всего у меня получается? — Зашла в кабинет упомянутая женщина.

— Могла бы здесь и не маскироваться, — все также ворчливо произнес Эрик, глядя на красивую блондинку с большими серо-голубыми глазами и пухлыми губами. — Здесь ты среди своих.

— Эрик, Рэйвен может ходить так, как ей удобней, — мягко произнес Чарльз, стараясь погасить очередной конфликт. С самого первого дня знакомства Рэйвен и Эрик не могли сойтись по этому вопросу.

— Завидуешь моей красоте, Эрик? — Послала довольную и наглую улыбку мужчине Рэйвен Даркхолм, известная в узких кругах как Мистик.

— Ты и в своем настоящем облике очень красива Рэйвен, — просто отозвался Эрик, лишив ту возможности что-либо ему возразить.

Чарльз на это лишь покачал головой. Было очень жаль, что его жена и лучший друг никак не могут поладить. Впрочем, ненависти между ними не было, просто они никак не могли сойтись во мнениях по некоторым, важным для них, вопросам. Внешность женщины была одним из этих вопросов. Эрик, имевший более радикальные взгляды, среди их троицы, считал, что стесняться своей необычности и непохожести на людей самая настоящая глупость, а вот Рэйвен, которая сбежала из семьи как раз по причине своей непохожести и долгое время в детстве провела в изгоях, подвергаясь гонениям, имела тяжелую детскую психологическую травму и всеми силами старалась не выделяться среди людей. А то, что она всегда подбирала себе красивую внешность, Чарльз списывал на пресловутое женское желание всегда и везде быть привлекательной для остальных.

— Ты ничего не забыл, дорогой? — Переключила свое внимание на Чарльза женщина.

— М? — Он удивленно приподнял брови и провел рукой по лысине. Это движение было старой привычкой, еще каких-то полгода назад у него была прекрасная шевелюра, от которой теперь не осталась и следа. — Нет, вроде бы.

Чарльз мог бы воспользоваться своей телепатией, но молодой мужчина старался не использовать свои способности на близких ему людях или же мутантах.

— А это ты взять с собой не хочешь? — Рэйвен с хитрой улыбкой подняла руку, которую до этого держала за спиной, в которой было его портмоне с документами и деньгами.

— Что? — Немного растеряно посмотрел на свое собственное портмоне в руках жены и тут же стал похлопывать себя по всем карманам. — Но как? Я же был уверен, что оно в кармане твидового пиджака, который ты мне подарила.

— Оно там и было, — улыбка Рэйвен стала добродушной. — А ты сейчас в своем коричневом пиджаке.

Чарльз озадачено оглядел себя, потом перестал удивленно смотреть на жену, тоже улыбнулся, подошел и благодарно поцеловал в губы, забирая портмоне.

— И что бы я без тебя делал, милая? — Произнес лысый мужчина, убирая портмоне во внутренний карман пиджака с кожаными ставками на локтях.

— Мне иногда кажется, что, если бы это было возможно, ты бы и голову забыл, — не смолчал Эрик.

— Не лезь к моему мужу, ворчун, — шутливо возразила Рэйвен. — Эта рассеянность делает Чарльза только очаровательнее.

— Женщины, — покачал головой Эрик. — Но я действительно удивляюсь, Чарльз, как ты с такими мозгами вечно что-нибудь да забываешь? Ты же говорил, что для твоей телепатии тебе пришлось потратить немало времени на структурирование своего сознания, а это наоборот должно было повысить тебе память, если я правильно понял твои объяснения.

— Это так, я, например, дословно помню то, что читал еще в школе, — согласился Чарльз. — Но мне приходится все время держать некое подобие щита, чтобы случайно не читать мысли окружающих меня людей, а это требует определенной концентрации, из-за чего я приобрел свою рассеянность.

— Эти твои ограничения, — тон Эрика вновь стал ворчливым.

— Эрик, не ворчи, — улыбнулся еще раз Чарльз. — Лучше пойдем, проводишь меня, а я пока тебе объясню, что делать со Скоттой и ее тренировками для глаз. Здесь же ты не будешь против?

— Ладно, пошли, — кивнул Эрик и направился к выходу.

Эрик Леншерр как никто другой знал, как важно иметь контроль над своими способностями. Если бы тогда, в детстве, у него он был, то его семья бы была жива.

Глава 4.

По ощущениям Виктора, утро наступило практически мгновенно. Только он закрыл глаза и попал в объятия Морфея, как уже приходилось просыпаться.

— Просыпайтесь, мистер Хьюга, — вчерашняя сиделка стояла возле его кровати и аккуратно трясла за левое плечо. — Доброе утро.

— Доброе, — все таким же мало эмоциональным голосом отозвался Виктор.

На самом деле ему было гораздо лучше, чем вчера. Ночь размышлений помогла унять ту бурю эмоций, что овладела им, но показывать это остальным было бы настоящей глупостью с его стороны. Как бы цинично это не звучало, но его срыв днем ранее, был ему на руку.

— Мистер Хьюга, — пожилая сиделка отошла, убедившись, что он окончательно проснулся. — У вас есть пятнадцать минут, чтобы умыться, а потом к вам придет доктор Коул вместе с гостем.

— Что за гость? — Виктор послушно встал с кровати, старательно пряча утреннюю активность своего младшего приятеля, что сделать в этой больничной хламиде было весьма затруднительно.

— Гостья, — поправила сама себя женщина, — доктор Стефани Стрэндж, — гордо и даже с какой-то долей самодовольства ответила сиделка. — Лучший нейрохирург на восточном побережье, а может и во всей Америке. Она иногда консультирует у нас, благодаря доктору Коулу, они учились вместе.

Фамилия Стрэндж была Виктору известна, только в его мире был Стивен Стрэндж или же доктор Стрэндж, Верховный маг Земли и защитник от магических и мистических угроз. Факт смены пола у известных ему персонажей все еще был непривычен, но уже не вызывал такого удивления. Больше было удивительно, что они вообще существуют в реальности. И это было странно, особенно после его встречи с Тиамат.

Перестав делать попытки скрыть естественную утреннюю реакцию молодого организма, вступившего в поре полового созревания, Виктор прошествовал в санузел. Краснеть, как сделал бы любой другой подросток на его месте, он не стал. Было немного неудобно, но ничего более. Да и что можно было сделать, раз сиделка не страдала чувством такта? А может для нее вполне нормальным был вид подростка у которого начали потихоньку бушевать гормоны? Мысль о повторном прохождении через это настроения не добавляла, поэтому он не удержался и тяжело вздохнул.

Пока он совершал утренние процедуры, в голове крутился только один вопрос: — "пробовать ли достичь каких-либо вершин в клановом стиле тайдзюцу Хьюга или же забить на это малоперспективное дело, требующего очень много сил и времени, и пойти в какой-нибудь зал для занятий боксом?". Почему именно бокса? Это было легко объяснимо. В своем детстве, поддавшись очарованию фильмов с Ван Даммом и остальными, Виктор пошел в секцию карате, о чем потом хоть и не жалел, но и удовольствия не испытывал, бросив все это примерно после полугода активных занятий. Так же красиво махать ногами с разворота и в прыжке, как и мистер "Брюссельские мышцы", у него все равно не получалось, хоть он очень старался.

Естественно, это не было основной причиной.

Настоящая причина заключалась в том, что юный Виктор стал свидетелем самой обычной драки на школьной дискотеке, когда на ногах остался стоять именно боксер, а всякие каратисты и борцы лежали в нокауте. Нет, дело было не в том, что бокс был лучше, а карате и разнообразная борьба хуже, просто он был более универсальным в уличных драках. Например, тот же борец легко мог расправиться с теми же парнями, кто тогда затеял драку, будь там не твердый пол, а хотя бы земля. Да и его знакомый каратист отправил пару человек лежать на полу двумя ударами ног, но вот Витька, старшак с его двора, занимающийся только боксом, вынес в той драке всех остальных. Он был быстрее, он знал, как лучше бить человека, и его удары чаще попадали по противникам. А причины проста — удары руками были быстрее ударов ног, а в боксе и еще лучше своих аналогов из карате, где работала только рука, без участия корпуса и ног.

И вот сейчас перед ним стоял выбор. Довольно сложный. Клановое тайдзюцу "мягкий кулак" был создан для бьякугана... Вот только была проблема и весьма существенная, Хироши Хьюга успел только немного преподать основы своему внуку, и все. Отец Виктора, Акира Хьюга, тот который был в этой вселенной, все это время был очень занят и потому уделить должное внимание для обучения сына не мог просто физически. Все откладывал на потом, считая, что время еще есть и просто загружал обычными физическими нагрузками сына. Вот и выходило, что Виктор знал сильно урезанную версию стиля, отчего его эффективность сильно падала. Серьезно, вот какая польза от обычных ударов в "мягком кулаке", если через них не проводить чакру? Да практически никакой, а вот для простого набивания морд разного рода неприятелям бокс подходил куда лучше. В то, что Виктор сможет сам воссоздать клановое тайдзюцу Хьюга, он не верил. Нет, вероятность подобного была, но времени для этого было нужно... Которого могло и не оказаться.

А отказываться от него банально не позволяла жадность.

Ополоснув лицо холодной водой и таким образом приводя мысли в относительный порядок, Виктор решил, пока отложить клановое тайдзюцу до лучших времен и остановил свой выбор на боксе и его углубленном изучении. С оговоркой, что начальный комплекс движений и ударов из "мягкого кулака" он все равно будет повторять. Это было глупостью, но жадность... Это иррациональное чувство просто никак не хотело отступать перед доводами разума, все твердя: — "А вдруг? А может?", поэтому он ей поддался. Немного.

Когда он вышел, то никого не застал в палате. Сиделка куда-то ушла по своим делам. Окинув помещение взглядом, Виктор сел на кровать и послушно стал дожидаться гостей. Червячок сомнения грыз его, может это все же ошибка, и эта доктор Стрэндж не имеет никакого отношения к тому Доктору Стрэнджу.

Червячок оказался не прав.

Как только в его палату зашел доктор Коул в сопровождении красивой черноволосой женщины с надменным взглядом серых глаз, стало ясно, что эта Стрэндж и есть та, о ком он думал. На лице никаких лишних эмоций, даже вежливого интереса, просто отстраненность и немного высокомерия, которые никак не могло испортить его красоту. Наоборот, ее резким и холодным чертам все это вместе придавало дополнительный шарм. Этакая "Снежная Королева", неприступная и холодная красавица. Ее черные волосы были красиво уложены, на лице минимум макияжа, лишь чтобы подчеркнуть глаза и губы. Женщина была довольно высокой и, насколько мог судить Виктор, в хорошей физической форме. Облачена она была в белую блузку и темно-серый брючный костюм, поверх которого был небрежно накинут белый, медицинский халат. Эта деталь хорошо дополняла весь ее образ. Такое показное пренебрежение, с каким тот был накинут на ее плечи, показывал, что Стефани Стрендж не считает себя выше всяких правил, но очень вольно их трактует в пользу своего удобства.

— Здравствуй, Виктор, — поприветствовал его мистер Коул. Виктор вчера как-то не обратил внимания на возраст мужчины, но теперь он ясно видел, даже без использования бьякугана, что тому уже около сорока. Тридцать семь — тридцать восемь лет. Но самое интересно было не это, а открытие того факта, что и без активированного бьякугана, его зрение было четче и лучше, чем в его прошлой жизни, хотя там он никогда на него не жаловался, всегда легко читая самую нижнюю строчку во время теста у окулиста. — Познакомься, — начал он представлять женщину, отчего на ее лице на несколько мгновений появилась тень, мол, это не ее нужно представлять, а ей, — это моя сокурсница и самый гениальный нейрохирург мира, доктор Стефани Стрэндж. Стеф, а этот юноша мой пациент, Виктор Хьюга. Весьма удачливый молодой человек.

И лишь произнеся последние слова, Эдвард Коул понял, какую бестактную вещь только что сморозил. Видимо присутствие Стефани Стрэндж имело свои последствия.

— Удача? — С легкой насмешкой переспросила Стрэндж. — Я верю только в себя и свои руки.

Женщина демонстративно подняла обе ладони.

Хоть звучало это в ее исполнении вызывающе, но Виктор прекрасно видел, что все это она сказала, чтобы сгладить неловкость Коула. Это не было неожиданностью для него, ибо Доктор Стрэндж был все же добрым персонажем, хоть и тем еще надменным засранцем. Правда это стало понятно не сразу, а тут, скорее всего, из-за смены пола некоторые изменения претерпело и поведение персонажей.

Тиамат его об это предупреждала.

— Всякое может случиться и просто веры в себя может быть недостаточно, — решил Виктор не только поспорить с этой женщиной, но и заодно сделать ей небольшой намек.

Судя по всему, она еще не попадала в ту судьбоносную аварию, а так, глядишь, вспомнит наглого подростка, который посмел ей открыто возразить, и его слова. Отчего ее мучения и страдания уменьшатся. Шанс такого исхода был ничтожно мал, но это единственное, что он мог сейчас сделать. Рассказывать о ее предполагаемом будущем было бы слишком нагло и самоуверенно с его стороны. Ведь здесь не только поведение, но и истории персонажей могли отличаться. К тому же, банально не стала бы Стефани Стрэндж его слушать.

— Я такого не припомню, — слегка откинула голову назад и холодно посмотрела на него доктор Стрэндж.

— Хани Мэй Робертсон, — назвал Виктор имя известной женщины-боксера, которое всплыло в его памяти.

Это была известная чемпионка мира по боксу, которая во время обычной велосипедной прогулки умудрилась неудачно упасть со своего двухколесного средства передвижения и повредить позвоночник. Сама Стефани в тот раз отказалась оперировать. Она была только на заре своей многообещающей карьеры хирурга и не хотела портить свое резюме неудачно операцией. Остальные врачи только разводили руками. Тогда, из последней надежды, мисс Робертсон как-то вышла на его деда и обратилась за помощью. Тот помог и в итоге Хани Мэй Робертсон еще трижды успешно защищала свой титул чемпионки мира, а потом перешла в более тяжелую весовую категорию и стала чемпионкой там. И оставалась ей еще на протяжении трех лет, не так давно повесив перчатки на гвоздь.