Прыжки через огонь

Поэтому детально рисунок она не запомнила, в том числе и потому, что видела она татуировки всего несколько секунд, не больше — услышав про лабиринт мужчина развернулся, прошел спокойным, размеренным шагом отделяющий его от вихрей огонька десяток шагов, заученным движением вызвал панель, и моментально исчез, переместившись в какой-то другой мир.

Катя даже остолбенела от скорости. На выбор символов ему потребовалось меньше секунды. Девушка даже не успела разглядеть название мира, запомнив только место на таблице, с которого мужчина начал набирать код.

Пожав плечами Катя побежала по горячему песку в сторону огонька. «Интересно, а код какого мира набрал мужчина, если я не успела сказать коды тех трёх миров, что знаю? — подумала Катя, тут же поправив себя — Его мир не из моей тройки — у меня с других символов набор надо начинать».

И тут же забыла эту мысль. Нужно было спасать людей.

Вернувшись, вместе с встреченной на КРИТе старушкой в стартовый мир, Катя отвела её к стекающему по желобу потоку дождевой воды и побежала узнавать новости.

За время Катиного отсутствия организованная Клаусом команда сумела найти два мира. Оба никчемные — в мире ТОПЬ путешественник попал в затянутое тиной болото, благо хоть неглубокое. Провалившись по пояс и вдоволь набарахтавшись в теплой вонючей воде, разрывая пряди водорослей, он сумел нащупать ногами дно, после чего вызвал таблицу и перенесся обратно.

Других людей в мире ТОПЬ не было — что, в общем-то, было логично, так как для переноса туда нужно было нажать на три находящиеся на разных сторонах таблицы невнятных иероглифа, и тянуться к верней строчке всплывшего меню. Для сравнения — чтобы переместиться в мир лабиринта достаточно три раза ткнуть в один и тот же заметный иероглиф в форме сфинкса, а потом нажать на всплывающую перед лицом светящуюся надпись.

В мире УЛЕЙ, который в плане сложности набора находился где-то посередине между мирами ТОПЬ и КРИТ, люди были. Но были и гигантские полосатые насекомые размером с человека, которые жужжали крохотными рудиментарными крыльями, переползая между висящими между соснами огромными серыми коконами.

И хотя насекомые не пересекали границу огонька и не причиняли никому вреда, пара десятков сбившихся в кучку посередине поляны человек были счастливы убраться подальше.

— Какой там грунт? — спросил Клаус, выслушав доклад вернувшейся с УЛЬЯ пухленькой чилийки.

— Трава и песок, — пожала плечами она, — с камнями.

— Нужно вернуться, и выложить камнями код нашего мира. Чтобы попадающие туда люди знали, куда им перемещаться.

— Не, не, не… — запричитала чилийка, — я туда больше ни ногой. Эти осы так на меня смотрели…

Клаус посмотрел на девушку, укоризненно сложив брови домиком. Безотказный ход, обычно позволяющий Клаусу добиваться требуемого от подчиненных, к сожалению, не сработал. Что ж, оставался один выход. Вздохнув, он набрал полные легкие воздуха…

— Катя! — раздалось над площадкой.

Ответа не было.

— Куда же делась эта несносная девчонка! — пробурчал немец.

И тут же увидел как среди голубых вихрей вспыхнув, возник девичий силуэт. В сыром и промозглом воздухе от тела Кати поднимался пар.

— Китайцев перенесла и разместила, — выдохнула она, устало уперев руки в колени, — рассадила около стены. Когда отогреются — верну. О том, что в лабиринт нельзя ходить, они знают.

— У меня для Кати есть задание, объясните ей, — сказал Клаус, обращаясь к только недавно прибывшей из лабиринта пожилой женщине, — она должна прыгнуть по следующим координатам…

* * *

Мир, впоследствии названый УЛЬЕМ, не понравился Кате с самого начала. УЛЕЙ подавлял и пугал. Искаженные и изуродованные знакомые вещи пугают порой сильнее чужого, каким бы чудовищным оно ни было. Просто потому, что является зримым отклонением от нормы.

Простирающийся перед Катей ландшафт, казалось, не мог вызывать безотчетный ужас. Средняя полоса России, — песчаный берег реки, утреннее солнце пробивается сквозь облака, зеленая трава и сосновый лес. Обычный пейзаж с картины Левитана.

Вот только деревья были окутаны плотной пеленой белесой паутины, которая местами собиралась в большие и малые коконы. Присмотревшись, Катя заметила, что из одного кокона торчат ноги и голова опутанного паутиной мертвого оленя.

Сами пауки, огромные, размером с хорошую собаку твари, висели в паутине, медленно шевеля лапами и никак не реагировали на девушку. Только таращились в её сторону парой десятков расположенных на головогруди черных глазок и нюхали воздух, выпуская из жвал тоненькие жала языков.

По крайней мере, так решила Катя, наблюдая за их действиями. «Если набросятся, буду набирать код лабиринта — он проще» — подумала девушка. Впрочем, пауки не нападали, ожидая пока беспечная жертва сама попадет в расставленные ими ловушки — присмотревшись, можно было заметить растянутые между деревьями покрытые клеем нити паутин. Ну, как нити — некоторые из этих «нитей» были толщиной в веревку для сушки белья.

«Осы, — думала Катя, выковыривая камни из земли, — Спасенные из этого мира люди говорили про каких-то ос, а тут только пауки. Страшные, конечно, но не до жути — атаку подобных тварей мужчины запросто могли бы отбить отломанными от деревьев сучьями. Я много раз видела такое в фильмах».

И тут Катя увидела ос. Под сосной, примостившись на упавшем стволе дерева, сидели две тощие, желто-черные твари. Больше всего они походили на портновские манекены — подобные человеческим руки и ноги так же крепились к телу прохожими на шарниры узлами. При этом твари всё же были насекомыми — об этом говорили их головы, с огромными фасетчатыми глазами и сложной системой жвал, блестящее хитиновыми полосами тело и поросшие острыми наростами конечности. Которых было слишком много для человека.

При этом твари, как ни странно, казались вполне человекоподобными. Было в них что-то человеческое — в мелких движениях тела, в том, как они сидели, заложив ногу за ногу, в том, как они переглянулись, когда девушка, взвизгнув, выронила камни, увидев подобных страшилищ.

Если бы не нечеловеческие пропорции, Катя бы точно решила, что это переодетые люди. Актеры, в масках на съемках фильма. Воины в странных, насекомообразных доспехах.

Но нет — слишком длинная шея и тонкие суставы не давали этой теории ни единого шанса. Перед девушкой, сидели, вперив в неё взгляды, две чуждые насекомоподобные особи. (В том, что перед ней находятся именно женщины, у Кати не было ни малейшего сомнения).

Поборов первоначальный испуг, Катя бухнулась на колени, начав выкладывать из собранных камней иероглифы. Она решила немного изменить план Клауса, выложив более простую и узнаваемую последовательность мира лабиринта.

Работая, девушка старалась не выпускать из виду откровенно посмеивающихся над её страхом ос. По крайней мере, такое впечатление сложилось у наблюдающей за ней парочкой.

Она почти успела закончить работу, выложив с большей степенью детализации первый и последний иероглифы, и быстренько накидав повторяющиеся силуэты второго и третьего символов. Эволюция, создавшая мозг Кати, заложила в него отличный от мужского набор умений. Катя плохо ориентировалась на местности, не очень любила считать и не находила ничего интересного в созерцании спортивных игр. Взамен она получила способность справляться со сводящими мужчин с ума сложными, монотонными задачами, развитое чувство гармонии и впечатляющий набор социальных навыков, благодаря которому читала людей как открытую книгу.

Собственно, эта способность Катю и спасла. Наблюдая за поведением ос, девушка поняла, что они тоже кого-то ожидают. Поэтому вскочила, поворачивая голову, как только поняла, по перемене позы, что твари готовятся встать.

Над её головой, в воздухе парила третья оса.

Будучи во всем подобной находящимся на поляне тварям, эта особь казалось утонченней, ярче, новее. Желтые полосы на её поджаром теле сияли золотом, а не желтизной, аккуратно посаженая голова увенчивалась черной короной из дюжины тонких рожек, придавая сходство с антропоморфным роутером.

Развернув огромные прозрачные крылья, тварь бесшумно планировала с неба, снижаясь по проходящей вокруг огонька спирали. По тому, как она снижалась, было очевидно, что она не представляет для Кати прямой угрозы — она снижалась плавно, никак не реагируя на то, что была замечена.

Но не успела девушка облегченно вздохнуть, как всё в доли секунды изменилось. Порыв ветра подхватил осу, заставив её пролететь через полупрозрачный локон огонька. Катя заметила это только по вспыхнувшей перед осой панели с иероглифами, но не обратила на это никакого внимания.

В отличии от осы, которая тут же сложила крылья в атакующем пике. Достигнув площадки, она не тормозя выбросила вперед ноги, с расправленными острыми шпорами — Катя успела это заметить в последнюю секунду, перед тем как её глаза ослепило сияние безумного солнца мира лабиринта.

Упав на колени, Катя несколько минут обливалась потом, дыша как загнанная лошадь. Она была уверена, что сумела спастись, набрав код, в самую последнюю секунду.

«И с чего эта сука взбеленилась? — задала себе риторический вопрос Катя, и тут же нашла на него ответ — съела, наверное, чего-нибудь не то».

Отряхнувшись, Катя поднялась с колен, оглядев площадку из-под приставленной козырьком ладони. Оттаявшие китайцы толпились у входа в лабиринт, отчаянно ругаясь с парочкой африканцев.

Устало вздохнув, девушка начала набирать код первоначального мира, даже не пытаясь разобраться, кто из ругающихся сторон хочет войти в лабиринт, а кто не пускает. Что тех, что этих на Земле было больше миллиарда, вовремя вспомнила Катя, предоставляя событиями течь своим чередом.

Взрослые люди — разберутся. А если не разберутся, то невелика потеря — «естественный отбор, ветер северный…»

* * *

Вернувшись в ставшую уютной тьму, Катя отошла к развалинам и долго пила стекающую по наклонным обломкам воду. Потом сполоснула тело, задевая царапины и раздраженно шипя. Больше всего девушку беспокоили сбитые и изрезанные ноги, но с этим она ничего не могла поделать.

И тут внимание девушки привлек раздавшийся за спиной шум. Она медленно, чтобы не запаниковать, обернулась. В кроне растущего неподалеку деревца ворочалось какое-то крупное, плохо различимое во тьме животное. «Медведь» — подумала Катя, оцепенев от ужаса. Второй медведь, встав на задние лапы, стоял за деревом, уцепившись за ветки.

— Собирай быстрее, — сказал первый зверь, — мне неудобно ветку держать.

Катя счастливо рассмеялась, поняв, что видит людей, а не двух чудовищ. Люди, точнее, два пацана лет четырнадцати, трясли дерево, собирая плохо различимые в темноте плоды.

— Вы чего хозяйский сад трусите? — грозно сказала Катя, подходя к дереву.

— Эти дички ничьи, тетенька, — возразили мальчишки.

— Они хоть спелые? — спросила девушка, подбирая еле видимый в темноте паданец.

Поднятая с земли груша оказалось сладкой, настолько, что даже успела забродить. На Земле Катя ни за что бы не решилась есть перезрелый плод. Но сейчас, после вынужденных часов голодания, груша показалась настолько вкусной, что девушка моментально высосала её полностью, выбросив пустую шкурку.

— Еще груши есть? — спросила она, перехватывая ветку.

— Вы себе сами собирайте, тетенька, — возмутились мальчишки, — мы эти грушки для больных нарвали. Клаус сказал, что они спасут тех, у кого сахар в крови упал.

Действительно, под деревом стояла наскоро сплетенная из живых ветвей кривая корзинка, до половины полная мятыми грушами.

— И соберу, — буркнула Катя, подтягивая к себе ветку.

Конечно, девушка понимала, что есть неизвестные инопланетные фрукты — может быть опасно. Уверенность внушал только авторитет Клауса, организовавшего сбор плодов — осторожный немец наверняка проверил состояние людей, съевших груши несколько часов назад.

«Пришло время сыграть с судьбой в анальную рулетку — пронесет или не пронесет» — подумала Катя, впиваясь в очередной плод. Желудок урчал, требуя добавки.

К освещенной огоньком площадке Катя подошла изрядно повеселев. По телу разливалось приятное тепло сытости. Окружающие огонек развалины, столь пугавшие девушку всего несколько часов назад, казались милыми и домашними.

На самой площадке огонька тем временем назревал бунт. Плечистый молодой мужчина с буйной копной рыжеватых волос отчаянно жестикулируя кричал на Клауса. Клаус тоже махал руками и что-то возражал. Но делал это сдержанно, почти виновато.

Стоящие около них несколько мужчин разных возрастов переводили взгляд с одного на другого собеседника, не участвуя в споре. «Интересно, что у них случилось», подумала Катя, вытягивая шею в поисках спасенной с КРИТа бабушки, которая, по её словам, знала аж семь европейских языков.

И тут же нашла. Любопытная старушка стояла в задних рядах спорщиков.

— Они новый мир нашли. С крабами, — пояснила она, в ответ на вопросы Кати.

— С криворукими игроками, что ли? — икнув, спросила Катя, вспомнив недавно прочитанную книжку Красникова.

— Нет, с настоящими крабами. Размером с автомобиль.

— Которые жрут людей, — вздохнув, сказала Катя, — я тут всего шесть часов, но общий принцип уловила.

— Нет, — сухо сказал старушка, — не жрут. Убивают и накалывают на иглы, которые растут у них на панцире.

— О-о-о, — девушка закатила глаза, — это же совсем другое дело!

— Это не смешно, Катя, это страшно. Там в западню попали женщины, с ними несколько детей.

— Рассказывай что случилось, — сразу посерьёзнела Катя.

Оказалось, что новый мир открыл пожилой кореец, перебирающий полученные от Адак иероглифы. Переместившись, он оказался в очень неприятном месте — то ли огромной пещере, то ли храме, а может даже в желудке огромной рыбы. В общем, в огромной пустой пещере со странными, кажущимися живыми, стенами.

— Это как? — не выдержав, спросила Катя.

— Не знаю, — вздохнула старушка, — меня ведь там не было. Да и не думаю, что у него было время рассматривать стены. Ведь на него сразу набросились огромные чудовища. Он едва успел код переноса ввести. В том мире он меньше трех секунд пробыл.

— Погоди, а про женщин с детьми мы тогда откуда узнали?

— Вон тот парень рассказал, — старушка показала пальцем на продолжающего ругаться с Клаусом здоровяка.

И быстро пересказала Кате его рассказ. Первые попавшие в мир ХТОН люди старались не отходить от огонька, опасаясь снующих в отдалении тварей. Потом к ним переместились несколько молодых чеченцев.