Училка недобитая

— Скотина, — Аня залпом осушила стакан и поморщилась. Слишком приторно, даже противно. — Плесни мне Маруськи с кровушкой!

Знакомый бармен улыбнулся:

— А Глеб мне яйца не оторвёт потом?

— Вить, ему по барабану, потому что его собственные яйца сейчас в сортире облизывают!

— Как скажешь, — рюмка подъехала к девушке по гладкой поверхности барной стойки.

— Мерси! — махнув, Валеева кашлянула и довольно оскалилась. — Ещё!

Покачав головой, бармен выполнил заказ. Он даже не надеялся на спокойный вечер, как только увидел эту парочку, вошедшую в двери. Рыжая бестия напивалась быстро, устраивала грязные танцы, а потом её спутник тащил отключившееся тело в машину. Стандартная программа, иногда разбавленная потасовками за всё то же рыжее чудовище. Глеб обычно быстро избавлял её от назойливых поклонников, некоторые из которых не без удовольствия переключались на него, чем он порой пользовался.

Вообще Савкин не любил подобные встречи, но организм давал о себе знать, требуя секса. Со временем он привык к связям, ограничивающимся одной ночью в его квартире или быстрым перепихом в кабинке туалета питейного заведения. Аня советовала ему посещать почаще гей-клубы, но парень только морщился, считая, что там можно найти лишь недотёлок, как тот, который сейчас отсасывал ему в сортире.

— Ещё! — Аня хлопнула узкой ладонью по стойке.

— Хватит, а?

— Наливай! Я плачу за это!

Витя с сомнением покосился на ряд пустых рюмок и раскрасневшуюся девушку с растрёпанными рыжими волосами.

— Глеб убьёт меня, — вздохнув, он придвинул ей очередную порцию спиртного и отвлёкся на других клиентов.

— В одиночестве пить грустно, — от неожиданности Валеева чуть не подавилась. Стройный брюнет с тёмными глазами, напоминающими по цвету крепкий коньяк, в который добавили топлёного шоколада, пристально смотрел на неё, оперевшись локтем о стойку. На вид ему было не больше девятнадцати, довольно высокий, но несколько ниже Савкина и Антона Тимошина, о котором почему-то не к месту вспомнила рыжуха.

— А я не одна, — с трудом ответила девушка, потому что язык заплетался, а речь категорически отказывалась быть внятной.

— Я здесь уже минут двадцать и не наблюдаю у тебя компании, кроме пустых рюмок.

— Мальчик, отвали, — усмехнувшись, она тряхнула шевелюрой и отвернулась от навязавшегося собеседника.

— Мальчик? Девочка, ты бы помолчала, — он провёл пальцами по её щеке к уху и потеребил серёжку-кольцо.

— Руки убери, — Аня отмахнулась от него и чуть не свалилась с высокого стула, пошатнувшись.

— А мне кажется, что ты совсем не против, — наглец задрал её подбородок пальцами и приблизился.

Валеева пыталась сфокусировать взгляд, но глаза посылали друг друга куда подальше.

— Отъебись! — она дёрнулась и повалилась назад. Чьи-то крепкие руки подхватили её и помогли встать на ноги.

— Алишеров, ты отказов не понимаешь? — знакомый голос обволакивал девушку. — Ты в порядке?

Аня обернулась и замерла.

— Вы? — Антон широко распахнул свои глаза-омуты. — Ты... вы... э... вы как?

— Тимошин, всё нормально, — пьяно хихикнула рыжуха.

— Блондинка, валил бы ты отсюда! — прошипев, брюнет потянул Валееву к себе, но крепкие руки продолжали обнимать её за талию, не выпуская.

— Алишеров, я бы тебе за блондинку прописал, но, как видишь, руки заняты. И валить стоит тебе. Ты хоть знаешь, кто она?

— Знаю. Моя сегодняшняя игрушка, — брюнет криво усмехнулся.

— Не советую тянуть к ней лапы, — Антон старался говорить спокойно, но это давалось с большим трудом. Он не мог себе позволить сорваться при этом ублюдке.

— А что такое? Твоя, что ли? Поделись со старым другом!

— Захлопнись, выродок. Когда это мы были друзьями? — Тимошин не скрывал отвращения.

— Ты прав, я с ботаниками не трусь.

— Это я не общаюсь с мусором, подобным тебе, — выплюнув это, блондин осторожно усадил не въезжающую в происходящее Аню на стул и встал боком, чтобы видеть и её, и Алишерова.

— Ты кого мусором назвал, тварь? — внушительный кулак въехал Антону по скуле, он отшатнулся, но быстро оправился и ударил в ответ, попав в челюсть.

— Сука.

— Мразь.

___

А мальчик оказался умелым, только Глебу как-то противно было думать о том, через скольких он прошёл, оттачивая своё мастерство. Сначала блондинчик, нагло запиханный Савкиным в кабинку, делал невинные и удивлённые глаза, якобы не понимая, что происходит. Потом попытался поцеловать, но был грубо схвачен за волосы и наклонён к ширинке шатена. Повторять дважды Глеб не любил, и, видимо, парнишка понял это, потому что тут же опустился на колени и потянул тонкими пальцами собачку на молнии вниз. Стянув джинсы и боксеры Савкина до колена, мальчик сразу перешёл к делу, показывая нехилые способности языка и губ.

Глеб опёрся спиной о стену, прикрыл глаза и расслабился. Ему не нужно было двигать бёдрами, потому что блондинчик и без этого заглатывал по самое не могу, при этом не помогая себе руками. С размером у Савкина всё было в порядке, никто не жаловался, а даже восхищался, но пареньку удавалось практически невозможное. Редко студент получал такой качественный и глубокий минет, поэтому был вполне доволен выбором на сегодняшний вечер. Опустив взгляд вниз, он ухмыльнулся, наблюдая за быстрыми движениями белобрысой макушки. А вот трахать мальчика совсем не хотелось, уж слишком женственным он был и манерным. Про таких обычно говорят "сладкий". От него даже пахло какими-то дешёвыми женскими духами, от которых Глеба перекашивало, но минет стоил того, чтобы потерпеть. Блондинчик довольно долго мучил его, останавливаясь всякий раз, когда Глеб готов был кончить. В конце концов, ему надоело это, и, вцепившись пальцами в вихрастые волосы на затылке, Савкин стал грубо вколачиваться в податливый рот, засадив напоследок поглубже и кончив в самую глотку, не беспокоясь о состоянии пацана. С такими способностями, по мнению студента, не захлебнётся и не подавится. Оторвав его от себя, Савкин подтянул джинсы с трусами, игнорируя разочарованный взгляд. Нет, трахать его действительно не хотелось.

— В другой раз, возможно, — кинул ему шатен и вышел из кабинки, не оборачиваясь.

Возле барной стойки два молодых парня отчаянно дубасили друг друга кулаками. Один из них всё время пытался закрыть собой уснувшую Аню, а Витя поспешно убирал пустую посуду. Глеб закатил глаза, вздохнув. Её нельзя оставить ни на минуту. Крепкие охранники и несколько посетителей пытались растащить дерущихся, но они как с цепи сорвались. Девушки повизгивали в сторонке, чуть ли не ставки делали. Савкин протиснулся сквозь образовавшуюся толпу.

— Какого хуя!? — рявкнув, он дернул блондина за воротник рубашки, оторвав пару верхних пуговиц. Брюнет получил коленом в живот и попытался кинуться на Глеба, но один из охранников всё-таки скрутил его, воспользовавшись моментом.

— Что тут опять? — всё ещё держа вырывающегося Антона, спросил студент у бармена. Тот лишь пожал плечами и кивнул на проснувшуюся Валееву. Она глупо улыбалась, таращась на своего друга.

— Савушка, ты пришёл.

— Анна Сергеевна, вы в порядке? — Тимошин с трудом освободился от клешни студента и кинулся к рыжей.

— Агааааа, — она блаженно потянулась, попыталась подняться, но, пошатнувшись, полетела на пол. Если бы Глеб не успел поймать её, то красивое личико было бы украшено ссадинами и синяками.

— Нют, какого хера?

— Анна Сергеевна!

— Анна Сергеевна? Бля, только не говори, что ты... чёрт! — Савкин хлопнул себя ладонью по лбу, продолжая удерживать пьяную барышню другой рукой.

— Я её ученик, — тихо пробормотал Антон.

— Понял я уже! Пошли, поможешь мне, — бросив на стойку несколько купюр, Глеб смерил Витю убийственным взглядом, подхватил Валееву на руки и пошёл к выходу.

Брюнет вырвался из медвежьей хватки охранника и крикнул:

— Мы не закончили!

— Не сейчас, — поправив измятую рубашку, Антон двинулся вслед за Савкиным.

Глеб запихнул мычащую Аню на заднее сиденье. Пока он тащил её, она лезла целоваться, но от запаха алкоголя, сшибающего напрочь, его воротило.

— Лежи смирно, овца!

— Савушкаааа!

— Рот закрой! — с силой хлопнув дверцей и развернувшись, шатен столкнулся с пристальным взглядом затягивающих голубых глаз.

— Не смейте с ней так разговаривать.

— Да ладно? Малыш, не учи меня, как разговаривать с этой умственно отсталой!

— Что вы себе позволяете? Она мой учитель! — Антон зашипел, надвигаясь на Глеба.

Глеб замер, моргнул, а потом расхохотался:

— Садись в машину, заступник. У тебя уже разбита рожа, не хочу добавлять.

Тимошин машинально потянулся рукой к лицу, но Савкин остановил его.

— Грязь занесёшь. Садись, к ней поедем.

Блондин занял пассажирское сиденье рядом со студентом и отвернулся к окну. В таком виде появляться дома не стоило, но и ехать с неизвестным парнем куда-то было неправильным. Хотя чего ему бояться? За себя постоять он может, да и не выглядит этот "Савушка" серийным убийцей.

— Вы её парень? — Антон покосился на Глеба, сосредоточенного на дороге.

— А тебе-то что? Если имеешь на неё виды, то забудь.

— Значит, я прав, — Тимошин снова отвернулся к окну. Запёкшаяся кровь противно стягивала кожу на подбородке и щеках, разбитая губа саднила.

— Потерпи, — не глядя, бросил Савкин парню.

— Я в порядке.

— Ага, я вижу. Из-за неё сцепились?

— Я не сразу понял, что это Анна Сергеевна. Решил избавить девушку от одной назойливой мухи.

— Это тот бешеный брюнетик?

— Ага.

— Знаешь его?

— Да.

— Ясно.

До Аниного дома они доехали в тишине, разбавляемой лишь стонами и смешками Валеевой.

— Тачку закрой, я её пока к подъезду отнесу, — Савкин кивнул на торчащие в замке зажигания ключи, вытащил девушку из машины и закинул мешком на плечо.

— А не боитесь, что угоню? — съязвил Антон, но Глеб даже не повернулся. Он бросил сумку рыжей на лавку, нагнулся, стараясь не уронить ношу с плеча, придерживая одной рукой, и свободной искал ключи в куче женского хлама.

— Бля. Тупые бабы. На кой хер ей зонтик был нужен? — он бормотал под нос, безуспешно ковыряясь в сумке.

— Давайте я, — Антон подкрался незаметно, и Савкин чуть не дёрнулся, рискуя стряхнуть с себя Валееву.

— Не пугай ты так! Там связка с дебильным брелоком.

— Понял, — Тимошин просто вытряхнул содержимое на лавку, сгрёб ключи, а остальное запихал обратно.

— Она бы убила тебя, если бы соображала сейчас, — хохотнув, Глеб потащил девушку к подъездной двери.

— Но не соображает ведь, — блондин пропустил Савкина и вошёл следом.

В лифте было душно и тесно, но лучше, чем переть безжизненную тушку на шестой этаж.

В коридоре студент в очередной раз чуть не уронил Аню, выматерился, споткнувшись об тумбочку для обуви, затем, не разуваясь, понёс её в комнату и уложил на кровать.

Антон аккуратно поставил кроссовки на коврик и прошёл на кухню. Положив ключи от квартиры и машины на стол, он встал возле окна, дожидаясь Глеба.

— Так, сначала я с тобой разберусь, а потом с этой клушей, — шатен появился в дверях с аптечкой.

— Спасибо, я сам справлюсь.

— Да заткнись ты уже, — Савушка рывком усадил парня на стул и наклонился. — Не дёргайся, не надо меня злить. Хватит и того, что Нютка учудила в очередной раз.

— В очередной?

Глеб не ответил и вышел из кухни, вернувшись обратно с чистым полотенцем, смоченным водой.

— Потерпи, я кровь сотру, — он осторожно прикасался мягкой тканью к коже, очищая её от запёкшейся крови, превратившейся в корку.

— Спасибо, — Антон зажмурился, когда разбитая губа была задета полотенцем. Неприятное ощущение, но мужчина не должен обращать внимания на такую мелочь.

— Герой, блин, — Савкин смочил ватный диск перекисью и аккуратно обработал ссадины, полученные школьником. — У тебя фингал на скуле будет.

— Чёрт.

— Не парься, замаскируем, — Глеб улыбнулся. — Слушай, придётся йодом прижечь сейчас, потерпишь?

— Я на девку похож? — возмутился Тимошин, сверля лекаря-самоучку злым взглядом.

— Нет, не похож. Ни капли, — задумчиво протянув, студент достал пузырёк с йодом и ушную палочку. — Просто спрашиваю. Реакция у людей разная даже на подобные вещи, как лекарства и обеззараживающие средства. А вдруг ты мне между ног заедешь, как только я прикоснусь?

Антон невольно улыбнулся, чем и воспользовался Савкин, тут же прижигая ссадину на щеке.

— Тшшш, — старшеклассник скривился.

— Тихо, потерпи, — как маленького, уговаривал Глеб, прижигая остальные повреждённые участки кожи, а потом, как все мамы в детстве, нагнулся ниже и подул на саднящие места. — Лучше?

Тимошин удивлённо смотрел в карие глаза, находящиеся сейчас непозволительно близко. С ним обращаются, как с изнеженной барышней или ребёнком. Хотя, по сути, он и есть ребёнок для этого парня, по возрасту уж точно.

— Лучше. Спасибо, — промычав, Антон всё же отвёл взгляд.

— Вот и всё, — выпрямившись, Савкин выбросил использованную вату, собрал пузырьки в аптечку и, захватив полотенце, отнёс всё в ванную.

— Есть будешь? — его голова высунулась из коридора.

— Неудобно как-то. Я домой пойду, — Тимошин поднялся со стула и вышел в коридор, но был тут же пойман за запястье.

— С рожей в точечку? Не валяй дурака! Подогрей ужин на двоих, найдёшь в холодильнике сковородку. А я пойду кикимору рыжую отмою и по-нормальному спать уложу.

— Но...

— Заткнись, — махнув рукой, Глеб исчез в Аниной спальне, а школьник поплёлся к холодильнику. Он уже мысленно несколько раз убил хамоватого бойфренда своей учительницы, но в то же время испытывал к нему лёгкое чувство благодарности и каплю уважения, ведь не каждый был способен заставить его растеряться и тем более заткнуть. В свои семнадцать лет Антон был лучшим учеником школы и в спорте не отставал, где единственным его достойным соперником, пожалуй, был Никита Алишеров из параллельного класса. У них не заладилось ещё с начальной школы, когда они не поделили мячик в спортзале на сдвоенном уроке. Мяч стал яблоком раздора, приведшим к дальнейшей вражде, растянувшейся на годы. Слишком разные и слишком похожие, они просто не могли сосуществовать рядом.

Тимошин с детства тянулся к знаниям, заботливо впихиваемым в его светлую голову дедом и родителями. Его учёба и дальнейшая карьера были расписаны по пунктам. Жизнь по плану, как учил дед. Устраивало ли это Антона? Может и нет, но этот план нисколько не мешал ему жить. Ему нравилось учиться, нравилось быть лучшим и при этом не являться зубрилкой, чахнущей над книгами. Совсем нет, парень любил погудеть в шумной компании близких друзей, выпить, расслабиться, зажать в углу какую-нибудь пышногрудую милашку и оторваться по полной. Он был обыкновенным старшеклассником, которому не чужды подростковые развлечения, отличаясь от большинства своих товарищей лишь тем, что не жил сегодняшним днём и всегда думал о будущем.

Антон разогрел макароны, перемешав их с подливкой и превратив в какую-то массу, вытряхнул на две тарелки и уселся на стул, дожидаясь возвращения Глеба. Тимошин ненавидел есть в одиночестве, это навевало непонятную тоску и отбивало аппетит. Вот и сейчас он, подперев кулаком саднящий подбородок, уставился выжидающе на дверь.