В омут твоих глаз

— Не вмешивайся, ты уже сделал то, чего не должен был.

— Послушай, ты...

— Не надо, па, — Антон коснулся плеча мужчины.

— "Па"? — Савушку перекосило. — Не знал, что трахал собственного брата.

— Замолчи, — Савкин-старший с силой затушил бычок, вдавливая его в стеклянное дно пепельницы.

— Почему это? У вас прямо семейная идиллия, блядь!

— Хватит! — Тимошин резко схватил бывшего любовника за руку. — Перестань! И, пожалуйста, позволь мне встречаться с Тёмкой...Ради него!

— На жалость решил надавить? — шатен одёрнул руку. — Не надейся, сопляк.

— Глеб?

— Хотя знаешь, — карие глаза сузились, — у тебя есть шанс заслужить это.

— Что я должен сделать? — блондин напрягся.

— Ты уже большой мальчик и должен понимать.

— Нет, — Антон сжал губы в тонкую линию.

— Приползёшь. Ты сам ко мне приползёшь и будешь просить, а я ещё подумаю, — выплюнув это, студент поднялся и быстро пересёк помещение, направляясь к столику, за которым сидел мрачный парень и его подруга, бросающая взволнованные взгляды на приближающегося Савушку.

— Привет, — девушка натянуто улыбнулась.

— Привет, — студент посмотрел на Дениса, поморщился, пытаясь вспомнить, где видел его. — Мы знакомы?

— К сожалению, — Маркелов передёрнул плечами.

— Чёрт, — шатен хлопнул себя по лбу, — вспомнил! Вы, я гляжу, нашли общий язык?

— Многое изменилось, — Аня отвела взгляд.

— Проехали, я тебя поблагодарить хотел за звонок.

— Что всё это значит?

— Ничего, родная. Просто иногда самые близкие предают. Извините, я пойду, иначе прибью кого-нибудь.

— Позвони, ладно?

— Ага. Пока, — кивнув, Глеб развернулся и пошёл к выходу, засунув руки в карманы и опустив голову.

Антон пристально смотрел на свою бывшую учительницу, осуждающе, разочарованно. Естественно, он понял, кто в срочном порядке вызвал сюда его бывшего. Покачав головой, он встал и, дождавшись угрюмого Михаила, вышел вместе с ним из кафе.

— Мне кажется, что я совершила самую большую глупость в своей жизни, — Валеева теребила в пальцах тонкую сигарету.

— Если честно, мне тоже так кажется. Не надо было вмешиваться, — Ден откинулся на спинку стула.

— Я дура?

— Ты просто слишком волнуешься за других.

* * *

Глеб не сомневался ни секунды, когда набирал номер человека, давно выкинутого из его жизни.

Сколько времени прошло? Довольно много, но он был уверен, что на его приглашение откликнутся.

И сейчас он сидел в кресле, дожидаясь гостя и думая о произошедшем. В нём говорила ярость, обида и боль, когда он плевался ядом в кафе. И он прекрасно понимал, что его сын ни в чём не виноват, но было безумно больно, и ощущение, что его предали, не хотело уходить. Правильно ли он поступил? Слишком сложный вопрос, на который он и сам не мог ответить. И его предложение Тимошину было лишь попыткой унизить того и показать, что он больше не воспринимает его, как равного.

Звонок выдрал его из размышлений и заставил выйти в коридор и открыть дверь.

— Привет, — растрёпанный Ярослав мялся с ноги на ногу, пряча глаза.

— Привет, проходи, — шатен отступил назад, впуская юношу.

— Ты просил приехать. Что-то случилось?

— Мартинов, а я не могу соскучиться по тебе? — Глеб усмехнулся, закрывая дверь и прижимая гостя к стене. — А ты скучал?

— Да, — вспыхнувшие щёки парня говорили больше слов.

— Хороший мальчик, — крепкие пальцы впутались в высветленные волосы, сжимая их и натягивая. — Хочу тебя.

Руки Савкина нагло шарили по податливому худому телу, задирая тёмный джемпер и ощупывая покрывающуюся мурашками кожу. Ярик действительно был гладким, как девушка, что в обычное время всегда отталкивало студента, но не сейчас. В этот момент его любовник казался ему прекрасным, возбуждающим и нужным. Он хотел отвлечься, он хотел выбросить из головы мысли о человеке, расковырявшем его грудную клетку и плюнувшем в самое нутро. Мартинов подходил лучше других, являясь полной противоположностью Тимошина, а его покорность не могла не заслужить снисходительности.

И сам Ярослав чувствовал, что, если у него и есть шанс, то только сейчас, и его нельзя упускать. И плевать на суку гордость, которая пряталась, скуля, стоило только на горизонте появиться высокому шатену с густым хрипловатым в порыве страсти голосом. Сколько бы времени ни прошло, что бы Савкин ни сделал, влюблённый в него парень всегда был готов забыть обиды.

Глеб не чувствовал угрызений совести, пользуясь этим телом, на доступ к которому у него был абонемент. Эгоистично, низко, грязно, подло, но это жизнь, в которой люди всегда используют друг друга, называя это дружбой, любовью и прочими абстрактными существительными. Он делал то, чего желали они оба.

— В спальню, — рыкнув, студент грубо сжал узкую ладонь Мартинова и потянул его за собой.

Толкнув парнишку на широкую постель, он навис сверху, тяжело дыша и сверля взглядом раскинувшееся под ним тело.

— Глеб,— Ярик провёл тонкими пальцами по небритой щеке и улыбнулся.

Савкин целовал властно, жадно, напористо, совершенно по-хозяйски, а его руки уже сдёрнули мешающие джемпер и футболку и перебрались к ширинке на узких джинсах.

Ярослав приподнял бёдра, ёрзая от нетерпения и мешая этим стаскивать с себя штаны, чем вызвал недовольное шипение шатена и моментально успокоился, покоряясь.

Он хотел раздеть Савушку, но его шлёпнули по протянутым рукам и прижали к постели, навалившись всем весом.

Глеб брал своё, не давая никакой возможности перетянуть на себя хотя бы крупицу инициативы. Когда ему стало жарко, он сам снял с себя футболку, приспустил до колен домашние штаны с боксерами, и вновь вернулся к телу, елозящему по простыни.

Никаких долгих прелюдий, только жадные поцелуи, грубое тискание, и вот уже шуршит упаковка от презерватива, разрываясь под натиском проворных пальцев.

Раскатав по затвердевшему члену пахучий латекс, Савкин рывком шире раздвинул ноги Ярика и навалился на него, пристраиваясь удобнее и направляя себя рукой. Он вошёл довольно легко, без каких-то затруднений, коротко выдохнув, одним толчком.

— Ох! — Мартинова выгнуло, и он задрал ноги выше, скрестив их на пояснице партнёра.

Студент двигался рвано, мощно, опираясь на вытянутые руки по обе стороны от светловолосой головы. Глухо постанывая, он вдалбливался в раскрытый анус, ловя каждую гримасу удовольствия на лице любовника.

Вены на руках вздулись от напряжения, и, отстранившись, Глеб перекатился на спину, утягивая следом запыхавшегося Ярослава, быстро сообразившего, чего от него хотят. Оседлав бёдра шатена, он с томным вздохом опустился на налитой ствол и, уперевшись ладонями в широкую грудь, медленно задвигался, дразня, сжимаясь и поскуливая от долгожданных ощущений заполненности.

— Быстрее! Двигай задницей! — зарычав, Савкин вцепился пальцами в гладкие ягодицы, раздвигая их в стороны и натягивая кожу промежности.

— У... м! — Ярик готов был взвыть от этой грубой, заводящей его силы.

Его движения стали более порывистыми и частыми, дыхание сбилось, высветленные волосы спутались и прилипли к мокрым от пота вискам и лбу, искусанные припухшие губы дрожали и выпускали сдавленные протяжные стоны, заполняющие комнату.

Глеб отдавал и брал полностью, отбросив лишние мысли и переживания. Как давно у него не было секса? Последним был Антон.

Антон. Снова этот образ, ядовито смеющийся в его голове. Шатен толкнулся в Мартинова, отгоняя от себя усмехающуюся тень бывшего любовника со сверкающими затягивающими глазами.

Ярослав разогнался не на шутку, устроив на Савушке бешеные скачки с громкими вскриками, стонами и царапинами на груди и плечах. Он будто сорвался с цепи, получив, наконец, желаемое и восполняя пробелы в их взаимоотношениях по полной.

Ни один живой человек не выдержал бы долго при таком темпе, да ещё после длительного воздержания. Студент пытался немного притормозить разбушевавшегося наездника, но его не слышали.

— Чёрт! — Глеб перевернулся и подмял под себя раскрасневшегося Ярика. — Чокнутый!

Рыкнув, он так задвинул парнишке, что у того чуть звёздочки из глаз не посыпались от кайфа. Мартинов закорябал ногтями по мокрой от пота широкой спине, раздвинул ноги, прогнулся, выпячивая плоскую грудь и откидывая голову на подушку, и завыл в голос, отчаянно подмахивая и сжимая распирающий его член.

Последние толчки были особенно мощными и глубокими, вырывающими стоны и хрипы из обоих.

Савкин спустил первым, вжавшись в тощее тело и сминая его руками. Он зарычал, уткнувшись носом в вытравленные краской волосы, кусая их от накатившего удовольствия.

Ощутив пульсацию в заднице, Ярик задёргался и крепче вцепился пальцами в чужие плечи. Его уносило, зажатый между двумя телами член уже давно сочился смазкой, мошонка была под завязку, а в животе ломило от желания разрядиться.

Он хотел просунуть руку между ними, но Савкин не позволил, прижимаясь до невозможности близко, тяжело дыша и продолжая двигать бёдрами, чтобы позволить партнёру, наконец, кончить. От такого трения Мартинова затрясло, и он сдался, выстреливая белесыми струями в тесноту между их животами.

Плюхнувшись на растрёпанного парня, всё ещё подрагивающего, Глеб ощутил, как по коже размазывается вязкая сперма, но ему не было противно. Сейчас ему было кайфово.

Выскользнув из растраханной задницы, шатен стянул с опадающего члена презерватив, завязал и бросил на пол возле кровати.

— Я скучал, — потное тело прижалось к его боку.

— Я знаю, — запустив пальцы в спутавшиеся волосы, Савкин почесал любовника за ухом.

— Я пойду? — неуверенный голос сдавленно просипел в самое ухо.

— Если только в ванную, а потом на кухню. Не знаю, как ты, а у меня разыгрался зверский аппетит, — студент сел на кровати и потянулся.

— Я могу остаться?! — Ярослав был откровенно шокирован.

— Ничего не имею против.

— Но раньше...

— Яр, заткнись уже, а? — шатен оборвал его и, наклонившись, мимолётно коснулся припухших губ. — Иди в душ.

* * *

— Успокойся, Антон, — Михаил дёрнул парня за рукав толстовки, но тот лишь фыркнул в ответ и глубоко затянулся, уничтожая сигарету.

Он мерил шагами пространство возле собственного подъезда и сплёвывал под ноги, шипя и чертыхаясь:

— Нет, ты слышал? Этот козёл меня за шлюху принимает!

— Полегче со словами, ты тоже хорош.

— Па, ты ведь знаешь, почему всё так!

— И я должен быть на твоей стороне? Если бы ты не сглупил и сразу всё рассказал мне, я бы нашёл способ.

— Но я сглупил, да! Я боялся, пойми! И, блядь, не за себя, а за твоего сыночка!

— Тихо ты! — Савкин-старший скривился. — Орёшь, как истеричка. Думать надо было, Антох.

— Поздно!

— Никогда не поздно, поговори с ним. Вместе мы справимся.

— Поговорили уже, ты сам был свидетелем. Он предложил мне такую низость, зная, что мне гордость не позволит!

— А ты удиви его, — перебил блондина Михаил, хмыкая.

— В смысле?

— Он думает, что ты не придёшь, а ты приди.

— Издеваешься? Я обожаю Тёмку, но я найду другой способ видеть его, а не такое. Это мерзко!

— Дело не в Артёме, а в вас двоих. Можно сколько угодно бежать от самого себя, но в итоге ты вернёшься к тому, с чего начал.

— Па, не умничай.

— Повезло мне с детьми, оба сынка долбоёбы.

Глава 5

Глеб поднялся с постели, покосившись на свернувшегося под одеялом Ярика. Ночка выдалась бурной, давно студент так не отрывался. Невольно улыбнувшись, он вышел из спальни и, потягиваясь, направился в ванную, сверкая голой задницей. Он замер в коридоре, встретившись с пристальным взглядом голубых омутов, прожигающим его.

— Блядь!

— И тебе доброе утро.

— Какого хера? Как ты вошёл?

Антон молча потряс в воздухе связкой ключей, и шатен вспомнил, что тот не вернул ему запасной комплект, когда ушёл.

— Чего тебе? — Савкин скрестил руки на груди.

— Суббота.

— И?

— Я хотел провести день с Артёмом.

— Я тебе сказал вчера всё, что думаю об этом.

— Ты весьма комичен в своей серьёзности, учитывая, что стоишь передо мной абсолютно голый.

— Я у себя дома, могу ходить, как захочу.

— Кто бы спорил. Так что?

— Ты не увидишь его.

— Ведёшь себя, как разведёнка.

— В каком-то смысле так и есть. В отличие от тебя я был серьёзен в наших отношениях.

— Я тоже.

— Что не помешало тебе свалить без объяснений.

— Я объяснял.

— И именно эти объяснения противоречат твоим словам о серьёзности.

— Может, оденешься уже?

— Смущаю? — Глеб усмехнулся.

— Я не монашка, чтобы краснеть при виде голого мужика.

— Мне так удобнее.

— Как скажешь, мне всё равно, в общем-то.

— Твоё присутствие здесь бессмысленно.

— Я хочу провести день с Тёмкой, он сам просил меня, — Антон опёрся спиной о стену.

— Ты знаешь способ.

— Так хочется унизить меня?

— А если да?

— Дерьмо ты, Глеб, — блондин снял очки и положил на тумбочку возле зеркала.

— Ты не лучше.

— Пройдём в спальню или прямо тут? — Тимошин смотрел с вызовом.

— Зачем куда-то идти? — студент ухмыльнулся, но внутри него всё клокотало, потому что он не ожидал такого быстрого согласия.

— Как тебе будет угодно, — оторвавшись от стены, первокурсник сделал несколько шагов к своему бывшему любовнику и замер совсем близко, опаляя дыханием его лицо. — Самому не противно?

— Я поборю свою брезгливость ради утреннего минета, — Савкин надавил на плечи парня, намекая на то, чего ждёт.

— Ублюдок, — процедив сквозь зубы, Антон опустился на колени и сглотнул.

Он мог сколько угодно притворяться равнодушным и холодным, но то, что творилось в его душе при каждой встрече с шатеном, было невозможно описать словами. Жгучее желание обнять, прижать к себе и долго шептать о наболевшем, прося прощения за все сказанные им слова. И тем больнее было оставаться безразличным и отпускать очередную ядовитую колкость.

Тимошин мягко обхватил вялый член пальцами и сделал несколько медленных движений вдоль ствола. Приблизившись, скользнул губами по бедру к поросли в паху и, не удержавшись, глубоко вдохнул терпкий запах чужого тела, по которому так скучал.

— Долго ты ещё возиться будешь? — Глеб недовольно поморщился, глядя вниз.

— Сейчас, — блондин ещё несколько раз дёрнул рукой, сдвинув крайнюю плоть и обнажив головку уже твердеющего органа.

— У меня мало времени.

— Мразь, — Антон облизал губы и, решившись, провёл языком по стволу, придерживая его пальцами у основания. Пуская слюну и оставляя за собой влажную дорожку, он спустился к мошонке, прижав член к животу, и принялся обсасывать яйца, ловя тяжёлые прерывистые вздохи студента.

Вылизав бархатистую кожу, он снова вернулся к члену, касаясь кончиком языка вздувшихся вен и скользя к оставленной без внимания головке. Приоткрыв рот, обхватил её губами и втянул с громким причмокивающим звуком. Двинув головой, Тимошин вобрал в себя орган до половины и замер, справляясь с неприятными ощущениями и желанием выплюнуть инородное тело.