Метро 2036: Изумрудный Город

Не самое приятное — осознавать себя пешкой в чужой игре. Совершенно случайно на их станции оказался человек, в день Большого Взрыва собравшийся порыбачить с приятелями на природе и прихвативший карманные шахматы — скоротать время в электричке. Отчим, хотя и знал игру на уровне третьего юношеского, всё же смог обучить Артёма правилам и показал первые ходы основных дебютов. Пешка — самое слабое существо на доске, к концу партии большинство из них гибнет. И лишь та, которой повезёт миновать бастионы врага и добраться до последней линии его обороны, получает шанс стать Фигурой. Но много ли таких счастливиц? То ли дело короли — их не убивают и не снимают с доски, пока идёт игра. Максимум — выразят в её конце вотум недоверия, почему-то называемый матом. К тому же, даже проходные пешки не смогут стать вторыми Королями...

Вся эта мешанина мыслей кубарем пронеслась в голове Артёма, и он пропустил мимо ушей часть сказанного напарником.

— ...или подкупить начальство на любой из независимых станций. Я так понимаю, тебя послали в Город не только образцы наших лучших чаёв рекламировать.

— Мельник просил передать кой-кому привет. Извини, подробно распространяться не имею права.

— Понимаю. Подписка о неразглашении, и т.д., и т.п. Ладно, поболтаем, когда всё останется в прошлом.

— Смотрю, ты сегодня какой-то радостный. Хоть и подняли посреди ночи.

— Да мне, сам знаешь — ночь, день, всё едино. Зато за твоё сопровождение три выходных дали, да ещё премию обещали подкинуть. Чего ж мне теперь, плакать, что ли?

По сторонам они особо не оглядывались — перегон Рижская — ВДНХ давно уже считался одним из самых тихих в Метро. К тому же Друг на страже, монстров чует за версту — натаскан на них неплохо.

Через пару минут их окликнули дозорные с Алексеевской. Знакомые парни, долго объясняться не придётся.

— Чего ночью путешествуете? — поинтересовался один из них.

— С утра пораньше на барахолку хотим попасть. Иначе всё стоящее до нас разберут, — отшутился Андрей.

— Ну, удачи!

Станцию проскочили на едином духу — да и чего задерживаться, когда кругом все спят?

— Говорят, когда-то у неё было другое название, а вот какое...

— Щербаковская, кажись, — наморщил лоб Андрей, вспоминая. — В честь одного из деятелей компартии сталинских времён. Чем именно прославился — хоть убей, не помню. На обратном пути уточню.

Нетрудно догадаться, у кого. Здесь, на Алексеевской, проживала некая Снежана, сумевшая-таки зацепить сердце старого солдата. Чем именно, Артём не знал, но то, что вообще смогла заинтересовать собой убеждённого холостяка, "женатого на туннелях", как шутили на ВДНХ, уже казалось чудом. Быть может, потому, что когда угроза вторжения чёрных осталась в прошлом, и патрулирование путей, ведущих к Ботаническому Саду, уже не несло с собой драйва постоянного выброса адреналина, Андрей наконец-то оглянулся по сторонам и обнаружил, что жизнь состоит не только из одних сражений.

Чёрные... Вспомнив про них, Артём поморщился. Иногда наваливалось ощущение, словно он вновь чувствует их присутствие. Скорей всего, особи, успевшие спуститься под землю до ракетного удара, избежали гибели и перебазировались на север, к Бабушкинской и Медведково. От греха подальше туннели сразу за Ботаническим были завалены. Саму же станцию заселять не стали, сделали из неё некрополь, похоронив там погибших. Полгода спустя Артём, не торгуясь, приобрёл у заезжего челнока две искусственные гвоздики и положил их на Женькину могилу. Совместными усилиями посреди станции воздвигли обелиск — в память о тех, кто не вернулся из боя.

Андрей, глядя на ушедшего в угрюмую задумчивость напарника, также погрузился в собственные мысли, и до Рижской они доехали молча.

На станции их уже ждали. Сам комендант не поленился вылезти из "офиса".

— Доброй ночи тебе, Андрей, и тебе, Артём! Желаю здравствовать долгие года! Мне тут по телефону брякнули, что мимо проезжаете, вот и вышел навстречу. Разве ж можно не поприветствовать дорогих гостей?

— Ай, не лукавь, Константин Васильевич! Явно ведь не просто так, умысел имеешь.

— Если честно, то да, — почесался толстяк. — На Проспекте будешь, табачку не прикупишь? В ближайшие пару дней никто из наших туда не собирается, а курева почти не осталось. За мной, сам знаешь, не заржавеет.

— Ладно, — коротко пообещал Андрей.

Комендант сразу повеселел.

— На перегоне будьте осторожны — опять трубы пошаливают, народ на глюки жалуется. Цепляет, как правило, лишь одного, так что проскочите. Но если сомневаетесь — могу кого-нибудь из своих бойцов дать в подмогу.

— Не надо. Справимся. Тем более Друг с нами. Ему не впервой в передрягах бывать.

— Если так, то остаётся лишь пожелать доброго пути!

Однако прокатиться с ветерком не получилось. Едва миновали блокпост, всего в каких-то двухстах метрах от него, Друг насторожился и принялся обнюхивать воздух.

— Притормози-ка, — прошептал Андрей и, когда дрезина остановилась, мягко спрыгнул с неё, взяв наизготовку автомат. Через несколько шагов фонарик выхватил из тьмы паукообразное создание размером с суповую тарелку, угнездившееся на стене почти под самым потолком туннеля.

Сражённая одиночным выстрелом, тварь пискнула и свалилась вниз, почти сразу издохнув.

— Ракожаба, — осторожно подойдя поближе, пригляделся Андрей. — Тьфу, а я уж подумал... Зря только тратил патрон, мог бы и палкой.

— Эй, чего там у вас стряслось? — привлечённые стрельбой, к ним спешили погранцы с блокпоста.

— Да вот, полюбуйтесь сами. Где-то у вас, ребята, труба прохудилась, или решётка вентиляционная отскочила.

— Ладно, как сменимся, доложу дежурному, — кивнул старшой заставы. — Спасибо, мужики, за бдительность.

— Не нас благодари, вот кого, — потрепал Андрей пса по загривку. — Если бы не он, так и проехали бы мимо.

Ещё с километр пути миновали совершенно спокойно. А затем на Артёма накатило.

Вначале — пульсирующая в висках боль. Тусклый фонарик, укреплённый спереди дрезины, засиял вдруг ослепительным факелом. Или скорее прожектором на носу океанского лайнера. Под ногами — тихо плещущая водная гладь, а сверху — усыпанное бриллиантами звёзд ночное небо. Боль ушла, уступив место покою, нарушаемому лишь звуками печальной и бесконечно прекрасной музыки, льющейся со всех сторон одновременно. Симфония Сфер, донеслось из подсознания, и одновременно картина видений изменилась — теперь он ракетой нёсся вверх, к серебряному диску Луны, завораживающему и манящему. Именно там — конец туннеля, выход, за которым останутся позади все ужасы Подземки. Но, как край горизонта, он недостижим, сколько б не старался. Чёрные тучи отчаяния заволакивают небо, придавливая могильной плитой, способной навеки похоронить под собой целый мир. И тщетно вглядываясь в бесконечный мрак, он слышал голоса — далёкие, неразборчивые. Шёпот душ, нашедших здесь своё последнее пристанище.

Резкий неожиданный толчок, как от взрывной волны, и некто, словно вызывая на спор, произнёс совсем рядом:

— Оставлять за собой на каждом отрезке пути горы трупов — дурацкое дело нехитрое. А попробуй-ка пройди через всё Метро без единого выстрела, тогда поверю, что ты действительно крут!

Ответом ему стал насмешливый напев:

Мы в Город Изумрудный

Идём дорогой трудной,

Идём дорогой трудной,

Дорогой непрямой.

Заветных три желания

Исполнит мудрый Гудвин...*

* — песня из м/ф "Волшебник Изумрудного Города".

Ударивший вслед за тем в глаза яркий свет ослепил — но и вернул к реальности. Прямо перед собой Артём увидел озабоченное лицо Андрея.

— Очнулся? Фу-у, слава Богу. А то болтаю о том, о сём, вдруг ты отвечать перестал, смотрю — педали крутишь, а у самого глаза стеклянные. Трясу, ору — ноль эмоций. Другу тоже не по себе — скулит, бедняга, едва удержал на месте. Кое-как вытянул "Ласточку" из-под воздействия, тут вы и оклемались.

— Честно говоря, не ожидал, что меня зацепит, — морщась, произнёс Артём.

— Расслабься, с кем не бывает. Если самочувствие хреновое, давай делать привал.

— Ерунда. Всё уже прошло. Дотянем до Проспекта, там и передохнём.

— Как скажешь.

Они поднажали, и вскоре впереди засияли огни.

Но отнюдь не Града Обетованного. Всего лишь станции "Проспект Мира".

Глава 4. Переполох на барахолке

Перевернувшись на другой бок, Артём очнулся и обнаружил себя лежащим на жёстком топчане. Подвёрнутая под тело рука занемела, пришлось вытаскивать и растирать, попутно вспоминая, где он и как тут очутился.

Ах да, на Проспекте. Добравшись сюда, первым делом отыскали ночлежку, где имелись свободные места. Вырубился почти сразу, хотя особой усталости не ощущал. Должно быть, постэффект ментального воздействия. Странно — раньше так не ударяло. То ли чувствительность повысилась, то ли с возрастом иммунитет ослаб. Как-то не очень радует...

Хотя послушать ещё раз Симфонию Сфер не отказался бы.

— Доброе утро! — с лёгкой усмешкой поприветствовал появившийся в поле зрения Андрей. — Выспался? Ладно, приводи себя в порядок, а я пока прошвырнусь по рядам.

Наскоро умывшись и перекусив найденным в рюкзаке сухпайком, Артём вывалился наружу. Делать какие-либо покупки в его планы не входило, успеется на обратном пути, пока просто потолкаться, послушать последние сплетни. Именно отсюда поступала на их станцию основная масса свежей информации. Да и он сам, время от времени заглядывая на барахолку Проспекта, по возвращении пересказывал услышанные байки, иногда приукрашивая и добавляя кое-что от себя.

Оглянувшись по сторонам, Артём без труда отыскал взглядом напарника, разглядывавшего содержимое ближайшего аптечного прилавка.

Продавец, обнаружив интерес покупателя, тут же принялся расхваливать товар.

— Антибиотиками интересуетесь? Лучшие довоенные образцы! Вата, шприцы, бинты, обезболивающее, йодная настойка — всё, что нужно для обработки и стерилизации ран! Также имеется набор традиционных лекарственных средств — аспирин, анальгин, но-шпа, димедрол, даже витамины в таблетках. Вот полный перечень того, чем богаты! Если чего не найдётся, принимаются заказы! Исполняем в кратчайшие сроки!

— Небось, палёное? — с чувством лёгкой брезгливости Андрей отодвинул от себя протянутый список.

— Что вы! Что вы! — закудахтал продавец, чуть не насильно суя ему в руки дозиметр. — Проверьте сами! Всё чистое! Я человек честный, меня тут все знают! Никогда не обманываю, можете спросить у кого угодно!

Напарник Артёма мельком взглянул на показания хозяйского прибора и вытащил из кармана свой.

Нелишняя мера предосторожности — на Кузнецком Мосту, по слухам, водились умельцы — так дозиметр подкрутят, что тот даже в эпицентре ядерного взрыва будет показывать всего пару микрорентген. Многие доверчивые покупатели поначалу так попадались — в особо тяжёлых случаях даже лучевую болезнь подхватывали. "Тухлятники", впрочем, рисковали тоже — смотря на кого напорешься со своим "фонящим" товаром. Рассказывали, какому-то торгашу радиоактивными консервами не повезло попасть на крутых. Обнаружив обман, те приставили ему к горлу ножи и предложили: либо сожрёшь при нас весь свой товар, либо тебя самого порежем на консервы. А ещё одному психанувший сталкер с воплем "Из-за таких, как ты, сука, мы жизни кладём!" всадил в живот целую обойму.

На сей раз, правда, всё обошлось даже без переругивания. Показания приборов, если и разошлись, то незначительно, и Андрей взялся изучать прейскурант, попутно поинтересовавшись, откуда товар.

— Склад фармацевтический раскопали недавно, — охотно пояснил повеселевший продавец. — Где-то в районе Динамо. В подвале располагался, герметично закрытый, вдобавок завалило его неслабо, потрудиться пришлось, пока откопали. Зато ни радиация, ни тварюги внутрь не забрались!

Дальше Артём прислушиваться не стал, побрёл в противоположную сторону, мимо лотков с дровами и самогонкой, к книжному киоску, хозяйка которого, не избалованная обилием покупателей, отводила душу в трёпе с торговкой мануфактурой.

— ...опять ганцы пошлину повысили. И когда ж они, ироды, нажрутся? Через пару таможен пройдёшь — уже и прибыли никакой. Хоть не в убыток, и то ладно.

— Что ж ты хочешь, ихние Верховные с чего, по-твоему, начинали? На челноков наезжали да караваны грабили в туннелях потемнее. Это потом уже уважаемыми людьми вдруг оказались, футболки сменили на фраки, а самокрутки на сигары. Но внутренности-то не изменились! Лишь методы отъёма более цивильными стали: вместо пистолета к виску ласковая просьба уплатить таможенный сбор. А в результате как пришёл гольём, так и ушёл.

— И не говори... Вы что-то хотели, молодой человек? — заметила наконец появление потенциального покупателя владелица книжного богатства.

— Пока просто осматриваюсь, — дипломатично ответил Артём, и женщина сразу же потеряла к нему интерес, вновь переключившись на болтовню с подругой.

— А слышала, как вчера мужик, с 1905-го пришедший, рассказывал: в одном из туннелей, к Полежаевской ведущих, которые ещё со времён Большой Резни засыпанными стояли, вдруг сам собой проход через завал открылся. Представляешь? Причём никто шума от работающей техники не слышал, а руками такую махину разобрать — это ж кем надо быть?

— Не иначе Метростроевец постарался. Больше некому.

Как шутили в их краях, если повстречаешь вдруг в туннеле исполина под три метра ростом, в спецовке, белой каске и отбойным молотком на плече, лучше посторонись и дай ему спокойно пройти мимо. Метростроевец не добрый и не злой, ему нет до людей никакого дела, единственное его занятие — проделывать новые проходы и засыпать уже имеющиеся. Челноки не раз рассказывали байки, с ним связанные: идут по давно изученному маршруту, бац — ответвление, неизвестно куда ведущее, которого тут отродясь не было. Или, наоборот, посреди туннеля насыпь из камней, приходится идти в обход. Почему именно здесь, а не где-то ещё, никто не знал, логики в действиях великана не прослеживалось никакой. Кое-кто, набравшись смелости, пытался завести с ним разговор, но тщетно, особо настырных Метростроевец мог и землицей слегка присыпать.

— Может, и так. Сама не видела, за что купила, за то и продаю.

— И чего на Беговой делать собираются?

— Пока охрану выставили. А дальше думать будут — либо заделывать вновь, либо разведать Полежаевскую. Вдруг там теперь снова жить можно?

Потом разговор зашёл про достоинства какого-то дяди Лёши, и Артём не спеша побрёл дальше. У мясных и грибных прилавков, развалов с игрушками и безделушками, где обсуждали в основном житейские проблемы — из интересного лишь упоминание про большое побоище меж фашистами и партизанами неделю назад, — он задерживаться не стал, двинул прямиком во владения технарей и оружейников. Здесь, как правило, велись серьёзные разговоры, весьма полезные и для общего развития. Хотя и с юмором у мужиков тоже всё было в порядке.

— Эй, Петро, — обратился к приятелю бородатый торговец оружием, — слышал новость: коммунисты на своей любимой Площади Революции во всю стену золотыми буквами надпись выложили!