сказки участкового

— Никак нет — снова вытянулся я, но встретив укоризненный взгляд Узюма, тут же поспешил исправиться — нет вопросов Иван Иваныч.

— Ну ладно, иди, осваивайся.

* * *

Кабинет, выделенный для меня, находился в самом дальнем конце коридора. Довольно просторный, с большим канцелярским столом, очень древним компьютером и полудюжиной стульев, платяным и книжным шкафами. На стенах стенды, с образцами документов предназначенные главным образом для приходящих на прием граждан, но думаю, и мне кое-что подсмотреть будет не зазорно. Теория, знаете ли, теорией, но как говорится, без практики он мертва. За стеклянными дверцами книжного шкафа аккуратные стопки бланков и томики Кодексов, в пыльном нутре шифоньера пустые плечики и огромные "болотные" сапоги, очевидно оставленные моим предшественником. Пока я изучал нехитрую обстановку доставшихся мне апартаментов, дверь распахнулась, на пороге появился "Муромец".

— Здорово Емеля, с новосельем!

— Спасибо — кивнул я.

— Вот познакомься наш эксперт, и вообще ученейший человек.

— Семен Исаакович ... — церемонно шаркнул ножкой "ученейший человек", оказавшийся невысоким худощавым мужичком лет под сорок в огромных очках — фарах с пышнейшей, кудрявой шевелюрой.

— Емельян — вежливо кивнул я.

— Хм, не Соломон, даже не Моисей, но тоже хорошее имя — резюмировал эксперт, пытливо разглядывая мой лоб.

— Ого — хохотнул Илья — а ну покажись красавец. Наверное, неплохо вчера посидели.

— Ты, о чем? — не понял я, а когда, наконец, дошло несколько смутился — да нет это так, несчастный случай.

— Позвольте-ка молодой человек — Семен Исаакович принялся внимательно изучать шишку — вы ночью на школьный двор часом не захаживали?

— Да нет, а что?

— Да есть одна странность — озабоченно почесал затылок опер — уже несколько человек обращались с подобными телесными повреждениями, и что характерно все они получены в ночное время на школьном спортгородке при нападении неизвестных. А самое странное ни одного факта утраты имущества, со стороны потерпевших нет. Кто-то нападает на прохожих, не говоря ни слова, бьет в лоб и исчезает. Вот такие вот дела. Я уже и засаду там устраивал, все бесполезно, темно там, освещения никакого.

— Может маньяк, какой ни будь? — сказать, что рассказ Ильи меня заинтриговал, значит, ничего не сказать. Вот оно настоящее дело, достойное дипломированного специалиста.

— Кто его знает, если маньяк, то очень странный. Женщин и детей не трогает. Нападает только на мужиков и то выборочно, директор институтский каждый вечер этой дорогой ходит, и ничего. Короче запутанная история. Ну ладно — "Муромец" дружески лопнул меня по плечу — работай, не будем тебе мешать.

Гости ушли, а я остался обустраиваться в кабинете и изучать полученный в канцелярии материал проверки. К слову сказать, дело оказалось до зевоты скучным и рутинным, я бы даже сказал очень обыденным. Гражданка Смирнова..., проживающая по адресу.... В общем, жаловалась данная гражданка на соседскую козу, систематически уничтожающую сельскохозяйственную продукцию в ее огороде. Причем к самой соседке, гражданке Сидоровой, претензий-то, собственно и не было, а вот злокозненое копытное, как явственно следовало из заявления, я должен был всенепременно привлечь к суровейшей ответственности. Внимательно изучив изложенные на двух листах беды и невзгоды потерпевшей Смирновой, отложил бумаги в сторону, про себя решив, что займусь этим завтра с утра. На сегодня планируем подвиги, рутиной будем заниматься позже.

Первым пунктом в моем героическом плане была назначенная на 10.00 встреча с потенциальным информатором и раскрытие "очень страшного преступления".

Увы, стрелки часов давно уже миновали назначенный рубеж и неумолимо приближались к обеду, а ревнитель гражданского долга так и не появился. Меня стали терзать сначала смутные сомнения, постепенно переходящие сначала в подозрения, а после в твердую уверенность. Я даже встал и подошел к зеркалу, дабы посмотреть, не появилась ли у меня на лбу надпись "ИДИОТ" сделанная большими и яркими буквами. К счастью кроме шишки никаких других явных следов собственной глупости я не увидел. Впрочем, где-то в глубине души еще теплилась надежда, что мой осведомитель героически погиб во время выполнения опасного задания, но почему-то верилось в это очень слабо.

Значит, первый подвиг отменяется. Меня банально обманули. Ну, что же земля круглая. В голове один за другим возникали планы ужасной мести. Если бы вчерашний помятый гражданин смог прочесть мои мысли, думаю, он скорее предпочел бы героически погибнуть, нежели попасться мне на глаза.

Весь остаток дня я пребывал в отвратительнейшем настроении, которое не могли исправить ни вкуснейший обед, приготовленный заботливой Акулиной Васильевной, ни успешная сдача зачетов и получение табельного оружия. Но близился вечер, а вместе с ним и вторая часть моего плана. Едва дождавшись сумерек, я отправился к трехэтажному зданию Засарайской средней школы, ловить "странного" маньяка. Ха, как будто бывают нестранные. Маньяки они потому и маньяки, что психика у них нарушена, нам про них на лекциях по психологии все рассказали. Самый действенный метод, решил я — ловля на "живца", а поскольку другие кандидатуры отсутствовали, то кто будет исполнять роли приманки и охотника? Правильно, ваш покорный слуга. Переодевшись в "гражданку" я бодро и беззаботно (чтобы не вызвать подозрений у потенциальной добычи) зашагал на встречу опасности. Вообще-то к парадному входу в школу вела хорошо освещенная, аккуратная асфальтовая дорожка, но местное население, предпочитало сокращать путь по тропинке, ведущей через спортгородок. Именно здесь свои жертвы и поджидал коварный преступник.

На городок тихо спустились сумерки. В окнах окрестных домов зажглись огоньки. Граждане, вернувшись, домой после трудового дня, предавались заслуженному отдыху, а мое предназначение стоять на страже их покоя.

Занятый столь высокими мыслями о собственном предначертании я шагал вперед по уже упомянутой тропинке, выбрав за ориентир одиноко горящее окошко на первом этаже школы. Прохладная майская ночь дышала миром и спокойствием, я немного продрог и невольно ускорил шаг, как вдруг....

От искр, посыпавшихся из глаз, наверное, можно было прикуривать. Да что там прикуривать, костер можно было развести. Утреннее соприкосновение с бабакулиной калиткой было ласковым поглаживанием в сравнении с ударом, обрушенным подлым злоумышленником на мою многострадальную черепушку. Некоторое время я сидел на "пятой точке" ошеломленно тряся головой, но вскоре пришел в себя и заорал что было сил: "стоять милиция!".

Впрочем, "заорал" это слишком громко сказано, со стороны это больше походило на жалобный стон. Впрочем, как бы то ни было, ответом мне была полная тишина. То есть вообще полная. Преступник как сквозь землю провалился. Мистика какая-то.

До своей квартиры я добрался без приключений. Не обращая внимания на расспросы и жалостливые охи-вздохи Акулины Васильевны, отказался от ужина и кое — как доковыляв до кровати, упал и уснул, не раздеваясь.

Утро выдалось дождливым и ненастным, под стать настроению. На крыльце горотдела, на этот раз меня никто не встречал. Даже Узюм решил, что в такую погоду приличным собакам на улице делать нечего и предпочел убраться в помещение, где и дремал, растянувшись прямо под окошком дежурной части. Дежурный тоже был другой, вместо жизнелюбивого, круглолицего Кулебякина, за столом восседал незнакомый худощавый капитан, кончики его длинных гусарских усов на вытянутой, грустной физиономии уныло повисли, словно в знак солидарности с моим подавленным состоянием.

Внутренне порадовавшись отсутствию начальства, я постарался быстро и незаметно проскользнуть в свой кабинет. Объяснятся с Иван Иванычем по поводу резкого увеличения количества не предусмотренных природой выпуклостей на собственном лбу совершенно не хотелось. Впрочем, неприятного разговора избежать не удалось. Не успел я устроиться за рабочим столом, как на пороге нарисовалась неразлучная парочка.

— Здорово Емеля — жизнерадостное настроение "Муромца" резко контрастировало царящим вокруг всеобщим унынием.

— Здравствуйте молодой человек — физиономия зашедшего следом эксперта была как всегда невозмутима.

В ответ на приветствия коллег я лишь молча кивнул.

— О, таки он там был — бросив на меня пытливый взгляд поверх очков, грустно покачал головой Семен Исаакович, обращаясь к своему спутнику — а что я вам говорил? Эх, молодость, молодость. Да кстати Ильюша, когда долг отдать планируете? Учтите, конфискованный вчера самогон, полноценной заменой пятизвездочному армянскому коньяку служить не может по определению.

— Исакыч, побойся Бога — взмолился опер — какие пять звезд. До зарплаты еще неделя. Да и чем самогон плох?

— Илья, вы делаете мне больно — категорично заявил эксперт — никто не сказал, что самогон плох. Но он не армянский. Ну, хорошо, я согласен, пусть их будет три, и помните мою доброту.

— Ладно, уболтал красноречивый, будет тебе армянский, три звезды, но только завтра — махнул рукой "Муромец" и обернулся ко мне — чем планируешь заняться?

— Вот — я нехотя выудил из ящика стола "козий" материал.

Опер быстро пробежал глазами заявление гражданки Смирновой. Хмыкнул.

— Ну, это не к спеху. Тем более со вчерашнего дня фигурантка в розыске.

— Кто? Сидорова? — я даже подпрыгнул на стуле.

-Тьфу, типун тебе на язык — суеверно сплюнул Илья — коза! Короче, хорош тут тоску нагонять, поехали лучше к школе. Место происшествия осмотрим. Может в этот раз, что-нибудь найдем.

Сборы, как пелось в любимой дедовой песне, были не долги, и оседлав новенькую оперативную "ниву" мы втроем, практически полной опергруппой, отправились совершать процессуальные действия.

Быстренько удалив с места происшествия всех посторонних, то есть, просто напросто выпроводив со спортплощадки занимавшихся на ней школяров, мы принялись осматривать место преступления.

— Ну, покажи, как ты шел — Илья упер "руки в боки" и окинул местность орлиным взором, словно полководец поле боя перед генеральным сражением. Кутузов блин, рыжий.

— Вот так и шел — я, не торопясь, прогулочным шагом продефилировал по знакомой тропинке, между сваренных из стальных труб и окрашенных в веселенькие цвета брусьев и гимнастических лестниц, автоматически поднырнул под турник.

— А ударили тебя где? — не унимался опер — сориентироваться сможешь?

— Где? Интересный вопрос. Трудно сказать. Ночь ведь была. Темно. Помню, мимо брусьев точно проходил. Вот может быть где-то здесь? — я наклонился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на плотно утоптанной тропинке и в растущей по ее обочинам изумрудно-зеленой траве. Так ничего не найдя, резко выпрямился....

Очнулся от резкого запаха. Наклонившийся надо мной Семен Исаакович участливо качал головой, и старательно тыкал мне в нос, мерзко воняющей ваткой.

Морщась от боли, я провел ладонью по затылку и застонал от досады, и обиды, нащупав огромную шишку. Третью за неполные двое суток! Да сколько можно! Гостеприимный городок нечего сказать! И ведь никому же ничего плохого не сделал.

— Ах— ха -ха — рядом чуть ли не катался по земле, корчась от смеха, "Муромец".

— Чего ржешь! — моему негодованию не было предела. Товарищ, можно сказать, едва не погиб, при исполнении, а этот.... Смешно ему гаду! — ты его поймал?

— Поймал, поймал не переживай — утер слезы Илья — да он и не пытался убежать.

— Где эта сволочь? — опираясь на заботливо подставленное плечо эксперта, мне удалось подняться, и даже оглянуться в поисках пойманного злоумышленника.

— Вот он, гад — фыркнул Муромцев похлопав ладонью по вытертой до блеска множеством рук, перекладине турника и снова жизнерадостно заржал — задержан на месте преступления. Поздравляю, только, что ты раскрыл пять "висяков". Нет, даже шесть, вместе с сегодняшним эпизодом.

Некоторое время я тупо взирал на веселящегося опера и злокозненный спортинвентарь. Мысли с трудом шевелились в поврежденной голове. Наконец медленно и неумолимо до меня стал доходить смысл происходящего. Бли-и-н, как стыдно. Шерлок Холмс, доморощенный, взялся раскрывать преступления. Стыдно за свою непроходимую глупость и смешно.... Ну потому, что действительно смешно. Ну ладно я лопух неопытный, а эти-то двое. Целый месяц не могли справиться с одним турником. Клоуны блин.

Очевидно рыжую голову "Муромца" посетили те же самые мысли, потому, что он вдруг замолчал и задумчиво почесал затылок.

— Ты не обижайся — заметил он после недолгого, но весьма задумчивого молчания — мы конечно тоже, сыскари еще те. Все по земле лазили, следы искали, а голову поднять никто не догадался. Ты это, если хочешь, иди, отлежись, а мы перед Иванычем словечко замолвим. И в рапорте я отражу, твое непосредственное участие в раскрытии, хм..., преступлений.

Учитывая мое нынешнее состояние, работник из меня, прямо скажем, был никакой, поэтому надо ли говорить, что за заманчивое предложение опера я ухватился обеими руками. Капризничать не стал, позволил товарищам усадить себя в "ниву" и со всем бережением был доставлен до дому и отдан на сохранение в надежные и заботливые руки Акулины Васильевны. И вот, не прошло и часа, как сытно накормленная, облепленная какими-то целебными примочками и напоенная успокоительными травками, гроза засарайской преступности, презрев служебный долг, сном младенца дрыхла в своей кровати.

* * *

— Малакооооу! Малакооооу! Малако-малако-малакоооооу! Творог берёооооум! Сметана берёооооум!

Как ошпаренный я подскочил на своей кровати, бросил взгляд на мирно тикающий на тумбочке в изголовье будильник, и путаясь в одеяле, метнулся к окну. Пять утра. Это, что? День сурка? Дежавю? Словно подтверждая мои подозрения, во дворе хлопнула калитка, и на дорожке показалась хозяйка с неизменной авоськой в руках. Увидев в окошке мою ошарашенную физиономию, она светло так улыбнулась и следующей фразой добила меня окончательно:

— молочка свежего захотелось? А и молодец. Хороший ты человек, Емелюшка. Парное, свеженькое...

— А-а-а! — наспех натянув джинсы и попавшуюся под руку фуражку, я как был, босиком выскочил за калитку, услышав вслед

— ... а и уехал он уже.

Переулок был отвратительно пуст и безлюден и лишь на школьном стадионе раздавались глухие удары по мячу.

— Г-о-о-л.

Нет, это уж слишком. Не хватало еще раз калиткой по лбу получить для полноты картины. Так, лейтенант Удальцов, куда же вас все-таки занесло? Чертовщина какая-то творится. Надо же, а с виду такой тихий — мирный городок.... Ясно одно, тут дело нечисто и надо разобраться. В чем, пока не знаю, но определенно надо разобраться.

Приняв решение, я напустил на себя самый, что ни на есть беззаботный вид и вернулся в дом. На кухонном столе меня уже ждала стопка блинов, миска густой настолько, что ее можно было резать ножом, домашней сметаны и кружка свежего, парного молока.

— Садись Емелюшка — хлопотала вокруг меня "бабакула" — позавтракай. Да ты никак на работу собрался? Картуз то нацепил.