Доктор и кошка

И.... когти?

А, плевать.

Это — моя женщина, и я не дам ее в обиду.

И я протягиваю ей руку.

* * *

Час нам потребовался, чтобы убрать тело.

Куда?

Да в морг, в "неопознанные". Если двадцать лет работаешь в больнице, то все ходы и выходы в ней тебе известны. А морг — отличное место для трупа. И я наконец могу выслушать Лизу.

Оборотни, дележка власти — верилось с трудом. Но когти были.

И глаза.

Полностью оборачиваться Лиза не стала, но руки, превращающиеся в кошачьи лапы очень хорошо убеждали.

— Оборотень.

— Да. Иногда мы не выдумка.

— Хм...

— Мне жаль, что ты оказался в это втянут.

— А мне — нет. Он бы тебя убил.

— Он и хотел.

— Туда ему и дорога, — подвожу я итог. — И что теперь?

— Я уйду. Вот и все.

Я качаю головой. А потом беру ее за руку.

— Никуда я тебя не отпущу, Лизонька. Никуда...

— Но...

— Уйдем вместе. Я только за документами заеду.

— А... жена, сын, работа...

— Плевать.

Я не лгу. Мне действительно плевать.

Я ее одну не отпущу. Все.

Лиза опускает глаза. Потом поднимает их, смотрит на меня... и в ее глазах целый мир. Мой мир. Мое счастье.

Никуда я тебя не отпущу. И никому не отдам.

Не могу.

Лучше самому сдохнуть.

— Так тому и быть. Идем?

— Идем.

Три года спустя — или вместо эпилога.

Доктор.

— Дмитрий Иванович, здравствуйте.

— Сергей Сергеевич, мое почтение, — отзываюсь я.

Не люблю я эти массовки, но приходить иногда надо. Работа требует. Не только резать людей, но и себя расхваливать, вот и приходится идти... сейчас, к примеру, в театр, на премьеру новой пьесы. Ультрамодной.

Губернатор улыбается. А то нет?

У него дочь родила месяц назад, ни проблем, ни последствий, я лично роды принимал. А сейчас идет речь о строительстве новой поликлиники, и я знаю, кому предложат там должность главврача.

Лиза смеется, что хочет сначала дождаться моего назначения, а потом рожать.

Правда, вряд ли дождется, за два месяца это дело не решится. Родит раньше.

Близнецов.

Мальчика и девочку.

Я лично веду беременность с первого дня, но кошки... они такие кошки! Там можно и не напрягаться, все идеально, словно в учебнике.

Предполагаю, что и роды пройдут, как по маслу. Лиза решила рожать самостоятельно, ну так от шрама там и следа не осталось.

Кошки...

Живем мы за городом, купили дом, правда, участком Лиза заниматься решительно отказывается. У нас есть газон и детская площадка. Растут кусты малины и смородины. На том и кончилось все благоустройство.

Кошек-садоводов не бывает.

Зато бывают кошки — кулинары. К Лизе весь поселок за рецептами бегает.

Хуже всего я себя чувствую,, когда вспоминаю про Тамару и Гошку.

Виноват.

И я это понимаю, и они. Но...

Тамара не виновата в моей любви. И когда я появился среди ночи, собрал документы и ушел, без сцен обошлось просто потому, что она спала.

Сцены мне закатывали уже потом, потом... когда мы устроились на новом месте, когда я смог нормально пообщаться с родными.

И Гошка приезжал ругаться. И Тамара.

Но...

Я слишком люблю Лизу, чтобы от нее отказаться. Сколько бы нам ни было отпущено — все мое. Все наше.

И наши дети, и Валерик, которого я искренне обожаю, и двое которым мы уже подбираем имена, и еще, если будут — Лиза считает, что у нас должна быть большая семья, и я не возражаю...

Пусть десять, пусть двадцать лет — они мои! Только мои!

А вот и Лиза.

Подходит, улыбается, я касаюсь ее живота.

— Как там наши шкодники?

И тут же получаю удар в ладонь.

Шкодники — отлично. Ясно тебе, папа?

Как же я их всех люблю...

Кошка.

Когда Дима так улыбается, я, кажется, из шкуры готова вылезти.

Какой же он замечательный.

Самый лучший мужчина в мире. Самый-самый.

Единственный?

Не знаю, кажется, в мире есть и другие мужчины, но зачем они мне? И без них замечательно...

Тогда, три года назад, мы уехали с ним из Москвы. Выбрали городок поменьше и осели в нем.

На какие деньги?

Ну... я ушла из клана не с пустыми руками, кое-что было записано на мое имя. А когда Ванька помер, стало и доступно.

Да и сам Ванька.

Я — не безгрешная.

Если уж ты установил на телефоне банковское приложение, подумай, что им могут и воспользоваться. Да, пришлось оторвать ему палец, чтобы перевести деньги на свой счет, ну так что же? Он мне вообще голову оторвать хотел, так что совесть меня не мучила.

В итоге у нас получилась сумма, которой хватило и на дом, и на машину, чтобы не ездить на автобусе, и еще осталось на черный день... лет так на десять.

Дима сперва возражал, но я заметила, что если он победил врага, то ему достаются трофеи. Это было логично, и он смирился.

Потом мы постепенно устроились.

Дима пошел работать, я тоже вернулась в профессию, теперь делаю элитные сладости на заказ. Воспитываю ребенка, жду еще двоих... хорошо, сразу купили большой дом. Очень удобно. Всем места хватит.

Пару раз к нам и Гоша приезжал.

Отца он так и не простил по-настоящему, считает предателем, и за мать болеет. А я ему по-прежнему нравлюсь. Я это вижу, как кошка.

Так что не все у нас гладко и сладко. Но так в жизни и не бывает.

Радует то, что Ваньку никто и не искал. Остался он среди неопознанных. Зарыли его за счет государства, и все тут. Как и не было подонка.

Клан нас не беспокоит. Вика взяла власть от имени своего ребенка, и крепко держит ее в ручках. Мы иногда переписываемся, но в гости меня не тянет.

Меня вообще никуда не тянет.

Кошка нашла свой дом.

Миску с молоком, любящего и любимого хозяина, улеглась к нему на колени и готова мурчать до скончания дней.

И это — правильно.

Последний секрет, который я не могу открыть Диме...

Он так и не понял, почему сбросил с плеч лишних двадцать лет, почему и лучше себя чувствует, и выглядит намного моложе, и списывает все на любовь.

Что ж, это верно.

И любовь, и...

Мы, оборотни, можем поделиться кровью. И — жизнью. Не без последствий для нас.

Так бы я прожила двести лет. С Димой — максимум сто, сто двадцать, не больше. Сколько осталось ему, сколько осталось мне, сложить вместе — и поделить на двоих. Мы связаны кровью, и умрем вместе, в один и тот же день. Вместе состаримся, вместе уйдем...

Мне не жалко, все равно я без него жить не хочу. Лучше десять лет, но вместе, чем семьдесят — врозь. Приходить в дом, где его нет, смотреть в кресло, в котором он больше не сидит, не чувствовать запах любимого человека.

Стареть и ждать, что когда-нибудь он войдет в эту дверь, а он не придет. Никогда не придет...

Ждать, пока ты сбросишь оковы тела и шагнешь ему навстречу?

На такое кошки не способны. Нам проще поделиться своими жизнями ради близкого человека. Вот я и поделилась.

Но это единственная тайна, которая у меня останется от мужа. Во всяком случае пока.

— Какая чудесная пара, — достиг моих ушей чей-то шепот, и я улыбнулась.

Мы — не пара. Просто я — его кошка, и этим все сказано.

Мурррм?

Я потерлась щекой о лацкан Диминого пиджака, оставляя свой запах.

Мой и только мой...

Определенно, мурррм. Навеки.