Рыцарь малого зла

... С шипеньем кровь по головням

Бежит, подобная ручьям, — прозвучало за спиной, когда выходили из зала.

Они поднялись на второй этаж и проводница толкнула одну из дверей, возле которой сидели на корточках две мужеподобные девицы при мечах, отличающиеся от его женщины, как мулы от арабской кобылицы. При их виде они перестали кидать кости и поднялись. Кажется, он наконец, понял, кто это. Женщины-крестоносцы достаточно редки, тем не менее, под Акрой находился приличного размера отряд. В отличие от благородных дам, сопровождающих мужей, они участвовали в боевых действиях. Многих людей, с обеих сторон, их поведение приводило в ужас. Недостаточную силу они компенсировали запредельной жесткостью. Экипаж захваченной галеры, пытающийся прорвать блокаду, пытали до смерти, взяв на абордаж судно. Возможно это просто слухи, но очень характерные. Во всяком случае в том бою, как и во время штурма, они участвовали, без всяких сомнений.

Судя по отсутствию попытки остановить охранницы прекрасно знали зачем привели сюда Джона. Внутри и ему стало понятно с первого взгляда. На тюфяке, без всякого присутствия кровати, лежала женщина. В полутьме рассмотреть особо не получится, однако запахи ни с чем не перепутать, как и смутное ощущение боли, которое ощутил еще за дверью, а здесь аж плеснуло.

— Откройте окно, — приказал резко, наклоняясь над больной.

Почему-то европейцы старались закупориться как можно сильнее. Учитель утверждал, напротив, пользу свежего воздуха и света. Главное не на болотах, где миазмы повсюду. Да в этих землях под горячим солнцем недолго элементарно зажариться в закрытом помещении. Неужели до сих пор не сообразили.

Под повязкой нога вздулась и покраснела. Не надо даже снимать, чтоб увидеть. Женщина без сознания, иначе б металась от грызушей боли. Еще немного и придется ногу отрезать. А подождать чуток и можно просто отнести на кладбище. Не выживет.

— Я не врач, — сказал он, оборачиваясь к красавице. — Всего лишь ученик.

Неумело подстриженные волосы, падали косой челкой на лоб, пряча восточные карие глаза, заодно придавая вид человека себе на уме. Бесполезно такому угрожать. Надо польстить.

— У нас и такого нет, — сказала она со вздохом.

Если в городе на пятнадцать тысяч жителей в день будет две сотни раненых и больных, а на второй еще столько же, им некуда элементарно обратиться, пусть и имея деньги. И ведь нет смысла держать в таком городе десяток дипломированных врачей. Они будут в обычное время перебивать друг другу заработки. А в армии эта цифра не предел. И все равно, кого спасать в первую очередь станут? Графов с баронами. Не удивительно, что зашивали собственными силами. Кстати, частенько не худший вариант. Все равно при тяжелых ранениях истекают кровью еще на поле сражения, не дождавшись помощи. А если ушел на своих двоих уже имеешь шанс обмануть смерть. И вояки прекрасно знают какие настойки и методы использовать при подобных травмах. А чего серьезное, так восемь из десяти умрут и после вмешательства врачей. Ничего по-настоящему не умеют христианские лекари из Европы, а местных табибов презирают за иную веру. Не учатся и обращаться не пытаются. В результате и самозванец вроде него, с парой лет стажа в помощниках, может рассчитывать на уважение и хороший заработок. Хотя настоящий врач не меньше шести лет познает науку спасения больных, прежде, чем ему доверят нечто серьезное самостоятельно. Сейчас самое время показать себя во всей красе. Удача сама в руки идет. Они находятся во дворце короля и слух о хорошем специалисте так или иначе пойдет.

— Де Валуин сказал у тебя рука легкая.

Угу, а как помрет, так мне отвечать, подумал без особой радости Джон. Ты взялся лечить, значит обязан знать любую болезнь и избавлять от нее.

— Попробую, — глядя в бездонные синие глаза, в сочетании со светлыми волосами убийственно на него действующими. — Мне нужна моя сумка.

Фактически все в ней лежащее он так или иначе украл в больнице. Готовился, на всякий случай. Рано или поздно пришлось бы уйти, а стоил сундучок с нужным набором неподъемные деньги. Вот и пришлось, осторожно, с большими перерывами тащить. Далеко не все, что запланировал, но его ученичество внезапно закончилось. Два ампутационных острейших ножа, пила, сильно изогнутые нож с ножницами для проверки ран, расширитель, применяемый для извлечения стрел, парочка щипцов, включая зубные. И всякая мелочь вроде игл, нитей, материала для повязок. Все это далеко не дешево и могло пригодиться, как и некоторые настойки во флакончиках. Сознательно не подписывал, прекрасно зная в какой что содержится. И не украдут, и лишний раз морочить голову не станут.

По части ран он вполне способен неплохо поработать, а вот болезни и браться не собирался. Или искать камни в мочевом пузыре. Как это делать он видел и повторить даже с собственным специфическим способом обезболивания не стремился. Слишком опасно. Врачи стремились любую операцию проводить максимально быстро, чтоб человек не загнулся от боли и потери крови. Зеид ибн Саид мог за тридцать секунд ампутировать ногу! Ему до таких высот еще долго набивать руку. А по дороге к хорошему врачу непременно ждет толпа умерших. И далеко не все родственники безобидны.

— И ничего не обещаю даже с имеющимися инструментами и снадобьями.

— Где? — потребовала она резко, глядя на охранниц.

Одна из мужикоподобных девиц выскочила за дверь.

— Вам придется помочь, — сказал Джон, — госпожа...

Пауза была хорошо заметна.

— Мод де Валонг, — представилась красавица.

— Ей дали опиум?

— Да.

— Сколько?

Она беспомощно пожала плечами.

— Пока не сумела заснуть.

Может и к лучшему, подумал Джон. Проще будет работать. Ничего баба не соображает, обдолбанная . Насколько можно убирать боль зависело от состояния пострадавшего и квалификации помощников. Внезапное исчезновение страданий во время операции непременно бы насторожило всех присутствующих. Лишние вопросы ему не требуются, как и внимание чрезмерное. Достаточно прежнего поведения священника еще дома. А сейчас никто и не разберет причину облечения. Опиум в излишней дозе.

Вслух он возмутился, как можно не знать количество лекарства. Должна почувствовать вину и, если что пойдет не так, не винить недоучку. Она по-прежнему действовала чрезвычайно возбуждающе, но привычка к осторожности взяла вверх. Отвлекшись на привычные действия Джон слегка успокоился. Когда приволокли его инструменты принялся уверенно распоряжаться. Женщину требовалось крепко держать, что не дергалась. Четыре здоровые бабы по указке Мод этим занялись, а ее саму отправил в угол читать молитву. Откровенно говоря, абсолютно не требуется, но хуже ведь точно не будет и создает правильный образ лекаря.

Дальше работали руки, пока в голове звучали хорошо знакомые слова в исполнении Учителя. Хирургическое лечение любой раны сводится к раскрытию (рассечению) и удалению инородных тел, мертвых и нежизнеспособных тканей (иссечение). Женщина замычала от боли даже сквозь наркотический сон, с убавленной лично им болью, сквозь вставленный в рот кожаный ремень, впишись в него зубами.

— Держать! — гаркнул на баб, послушно навалившихся на раненую.

О, вот оно! Когда в первый раз зашивали не углядели обрывки ткани. Извлечь, обработать, обязательно вскрыв все карманы и обеспечив беспрепятственный отток раневого отделяемого. Зеид был уверен, что гной сам по себе отравляет, хотя никто из авторитетов этого в своих книгах не утверждал. Будем считать он прав и попадание в крупные кровеносные сосуды приводит к смерти. Проследить все равно невозможно, зато работать по его методике — легко.

— Все, — сказал со вздохом, вставая с колен и мысленно проклиная себя за тупость. Допустим в поле стола взять негде, но здесь то приволокли б по первому слову! Мог и подождать. Стоя намного удобнее.

— А зашивать? — с недоумением спросила Мод.

— Пока не начался процесс заживления, — максимально уверенно заявил Джон, — важно обеспечить свободный отток раневого отделяемого и покой. Так советует Маймонид . Египетский врач султана, — уточнил, осознав, насколько глубоко недоумение слушательниц.

Лет тридцать назад он даже жил в Акре и Зеид с ним лично был знаком. Правда насколько это идеи иудея или бен Саида Джону было неизвестно. Не помнил он такого в медицинских книгах, зато на практике освоил у учителя и был уверен в действенности методики. На имя сослался исключительно для солидности. Все ж известный многим авторитет.

— Повязка, холодные компрессы и немного опиумной настойки. Я сам сделаю, только достаньте спиритус.

Судя по недоумению на лицах они и об этом не в курсе. Зря пытался на латыни сказать. С таким же успехом можно было попросить аль кохоль. Все равно бесполезно.

— На нем разводят благовония, уточнил Джон. — Ладно, сам найду, но это дорого.

— Конечно, оплатим, — согласилась Мод с облегчением. — Бригита, сходишь с господином Брюнином.

Он предпочел бы, чтоб с ним пошла сама красавица, да и именоваться иначе, но уже понял — девушка у этих вроде командира. Начальник сам не шляется за покупками. На то есть рангом пониже. И все ж не стоило спокойно соглашаться на все.

— Мой род получил сеньорию как вассальное владение от первого графа Антиохийского, — произнес достаточно громко с нажимом. — Достаточно большой и очень богатый фьеф , который позволял моим предкам ставить под знамя и десять пятнадцать конников, и не меньше полусотни пехоты. Не наша вина, что сложили головы под Хаттином и сейчас на моей земле кроме пепелища ничего нет.

Сказал и остался доволен собственным красноречием. Расцвет владений давно прошел и на самом деле цифры не мешало урезать втрое. К тому же, не произнеся ни слова вранья создал впечатление, что он потомственный дворянин. Признанный бастард сын барона, но все равно в глазах многих ублюдок. Если, конечно, не аристократ или сын короля. Увы, ни богатства, ни земли ему не досталось. Тем не менее, для окружающих намек достаточно ясный. Не из канавы вылез, а имеет родовитых предков, пусть и занимается ремеслом.

— Меня зовут Джон де Блом!

Претендовать на соответствующую приставку вряд ли честно, но теперь какая разница! Приставка де означает 'из'. Джон из Блома, что соответствует истине.

— Я не хотела обидеть, — сказала Мод, после еле заметной паузы. — Прости. Но ты знаешь, где достать нужные лекарства?

— Да, конечно.

— Вот и прекрасно.

Практически сразу она принялась отдавать распоряжения и через четверть часа вместо нормального отдыха он уже шагал по направлению к прежней больнице. По бокам шли две девицы в кольчугах и при мечах, как и остальная свора этих странных крестоносцев женского пола. В придачу рядом бежал огромный волкодав, на котором вполне можно было б пахать. Пастушьи псы такого размера не бывают. Таких крупных до сих пор не встречал. Достаточно дружелюбный, чтоб дать себя погладить. Шерсть жесткая, такую зубами не так просто порвать. Наверняка для охоты на крупного зверя выводили, но можно не сомневаться, по команде вцепится в любого человека. И противник поопаснее иных воинов. Не зря на шее жуткий ошейник с шипами. Просто так чужой не схватит.

Носящие крест бабы, полученные в качестве охраны и присмотра, оказались достаточно симпатичны, если не считать шрама на щеке у одной и кривых ног у другой. Они обменивались замечаниями насчет Джона, включая находящиеся в штанах сокровище, через его голову в полный голос, несомненно рассчитывая заставить покраснеть. Застенчивым он отродясь не был, а не случись войны наверняка был бы женат. Да и к девкам уже неоднократно заглядывал, пусть и не очень часто. Но это в последний раз произошло почти месяц назад и он невольно поглядывал на женщин, размышляя на соответствующую тему в ответ на реплики. Вслух произносить не пытался, подозревая, что плохо закончится. Шутки шутками, а вдруг примут за оскорбление. Все ж не очень представлял, как правильно вести себя с такими созданиями. На правильно воспитанных женщин они походили мало. Грубые, пропахшие потом, машинально хватающиеся при малейшем взгляде встречных за оружие. Оборванная одежда, немытые волосы, свитые в косу, грубый говор, с божбой и богохульствами через слово. И не поймешь, где для него, а где постоянное.

Больница опять была переполнена, как и весь близлежащий квартал. Буквально селедки в бочке на небольшом пятачке, но на этот раз уже кто попало. Дома отдали в пользование вернувшимся христианам и под постой армии, хотя большинство все равно находилось снаружи стен. Но вот заложникам требовалось место для проживания. И многие набились сюда. Зеид по-прежнему был готов принять любого нуждающегося, но смотрели нынешние жильцы на победителей без особой приязни. В душе Джон порадовался, что явился не один. Вряд ли кто посмел бы ударить, однако выслушивать гневные речи особого настроения не имелось.

— Ага! — вскричал учитель при его виде, — очень своевременно. Пойдем со мной!

Маленький и уже в пожилом возрасте, когда увлекался идеей, становился энергичным и неожиданно сильным. А скальпель в руках держал твердо, не смотря на возраст.

— Я собственно зашел попросить некоторые лекарства продать, — растерянно сообщил на арабском Джон, отмахиваясь от напрягшихся женщин, ничего не понявших.

Что маленький человечек вряд ли представляет серьезную угрозу они догадались, однако, что делать не представляли.

— Потом, — нетерпеливо воскликнул Зеид, увлекая парня за собой, цепко держа за рукав, — все потом. Тот самый случай! Ребенок с воспалением дыхательных путей! Процесс пошел в гортань и ниже. Ты обязан провести операцию!

Учитель Джона был великим врачом. Придумал новый способ лечения. В подобном состоянии ребенок не мог дышать и почти всегда умирал. Ибн Саид нашел возможность спасти и даже несколько раз добился успеха. Он вводил в рот ребенка левый указательный палец и захватывает им надгортанный хрящ, а правою рукою посредством особого инструмента вставлял в гортань ребенка бамбуковую трубочку. Она оставляется в гортани, утолщенная головка, лежащая на связках, мешает проскользнуть в дыхательное горло, давая возможность набирать воздух. Когда надобность минует, трубка извлекается.

Но ему мало оказалось лично спасать детей. Вознамерился научить Джона. И все б хорошо, да требуется немалый навык легко и без ошибки ввести трубочку в больную гортань кричащего и испуганного ребенка. Кто такого никогда не пытался сделать, объяснить невозможно. Тренировки на трупах нисколько не помогают. Покойник не орет и не вырывается в испуге.

— Из меня не получится хороший врач, — сказал вяло ученик. По прежнему опыту он знал, сопротивление бесполезно. — Разве хирург.

— Пускающий кровь брадобрей найдется и помимо тебя, но если придет страждущий и ты не сможешь ему помочь, потому что отказался учиться?

И ведь это он вовсе не декламации излагает. Все гораздо проще и жестче. Если учитель отбирает нож у ученика и заканчивает операцию самостоятельно у него ничему не научишься. Так Зеид неоднократно говорил. И на закономерный вопрос, ничуть не сомневаясь, подтвердил, нельзя воспитать врача, щепетильно относясь к пациентам, как бы тебе не было их жалко. Молодые люди не могут стать настоящими лекарями, пока смотрят со стороны. Брызгающая под ножом кровь, содрогание тела сымитировать невозможно. Ты обязан попробовать своими руками. Кто-то умрет от неопытности? Это неизбежно для любого оперирующего. Иначе не бывает. У всех происходит. Зато спасая кого-то ты обретаешь уверенность в своих силах.