— По краю, ходишь ты, по краю ходишь ты... Га-га-га... — видение Жанны де Фуа и отца с матерью, сменилось образом гогочущей атаманши из мультфильма 'Бременские музыканты', но с лицом руа франков Луи Всемирного Паука...

— Береги себя, береги себя, береги себя, себя, себя-я-я-я... — громыхнул речитативом и стал затухать чей-то голос.

— По делам е-е-его судим буде-е-ет... — еще кто-то затянул на манер церковного пения.

— Удар! У капитана удар... — от куда-то со стороны, как сквозь туман донесся густой бас обер-медикуса. — Я-то знаю. Ну ничего, вот сейчас кровь отворим...

— Я тебе сейчас сам ее отворю! — заорал я и наконец смог открыть глаза. — Что, мать вашу, я спрашиваю, случилось? Ох...

— Очнулся слава господу Богу нашему!

— Господь милостив!

— Слава Деве Марии!!!

— Да здравствует капитан!!!

Обступившие мою кровать соратники разом воздали славу господу и стали осенять себя крестными знамениями.

— Что за?!.. — я попытался встать и к своему ужасу понял что не могу.

— Тише ваша милость, тише... — лапищи Уильяма прижали меня к кровати. — Приболели вы малость. Может действительно кровь отворить? Хотите я сам...

— Руки убери... — я оттолкнул шотландца. — Вина дайте...

— О! Винишко, оно пользительное. Я сразу сказал, командир просто устал, — радостно воскликнул Бользен. — А вы заладили... Сами знаете, как он о службе печется. Все на ногах, да на ногах...

— Ага... — согласно кивнул Альмейда. — Бабы кого хошь доведут до истощения. Я вот помню из борделя неделю не вылезал, так едва ходил.

— А я говорю удар! — прикрикнул Бельведер. — Что вы можете знать про удары, неучи!

— Я счас тебя как двину ученая морда! — угрожающе протянул сержант спитцеров Курт Боулингер. — Ты кого вот сейчас неучем назвал скотина? Я писать умею...

— А ну тихо... — я отхлебнул вина и головокружение действительно почти прекратилось. — Я что в обморок хлопнулся?

— Ага! — кивнул Логан с растроганной мордой.

— И сколько был в беспамятстве?

— Дык, почитай сутки... — подсказал Боулингер. — Мы уже думали того...

— Я вам дам того... — не обращая внимания на укоризненные вздохи обер-медикуса, я вновь попробовал встать. — Да помогите же...

И встал... А потом отправился своим ходом к столу уставленному едой. Проголодался жуть. Набил рот хлебом с сыром и пробубнил:

— Ну чфто молфим?.. Раффкафывайте...

И сразу извергнул все содержимое желудка на пол. Внутренности взорвались огнем...

— Да его отравили... — ахнул чей-то изумленный голос.

3 Глава.

Как я не помер? Не знаю. Две недели находился между жизнью и смертью. Стал похож на вяленную чехонь — такой же сухой и прозрачный. Но выкарабкался...

Поступила команда возвращатся в Нанси и соратники перевезли меня в город. Придворные лекари Карла разводили руками. Еще бы, толченый рог единорога не помог! Как будто он когда-нибудь, кому-нибудь помогал... Идиоты! Мракобесы и коновалы!

Спасла меня Лилит. Отпоила кобыльим молоком и ей одной известными травами. Если бы не цыганка, то все. Подбили славного барона на взлете...

Я готов к смерти, время такое — костлявая всегда рядышком ходит, но было реально страшно. Буде случится зарубленным в бою или на дуэли, даже сложить голову на плахе — это одно дело — тоже страшно, но вполне понятно и предсказуемо, а вот когда смерть приходит неизвестно откуда...

Кстати, Тука траванули одновременно со мной. Но на него яд подействовал своеобразно. Шотландца только грандиозный дрищ прошиб, да неделю скотт как сонная муха ходил. А так перенес на ногах. Кто это сделал? Я грешил на монашек, но потом все прояснилось. Верней, совсем запуталось до предела. Отравленным оказался бочонок вина, который Логан купил по пути в Лотарингию у своего невольного попутчика по имени шевалье де Сирак. Умысел сего шевалье ясен. Тук не скрывал того, что служит под началом барона ван Гуттена, в прошлом шевалье де Дрюона. Грешным делом, я подумал, что ожил Гийом де Монфокон, как раз в его стиле подобные пакости устраивать. Так нет — Тук клянется, что под мое описание этот дворянин не подходит. Да и Монфокона я навеки упокоил в замке Бюзе-Сен-Такр, отомстив за смерть отца и Жанны де Фуа — моей мачехи. С перерезанной глоткой не живут — особенно в четырнадцатом веке. Загадка...

Шевалье подан в негласный розыск, но думаю это не его настоящее имя и понятно чем этот розыск закончится. Покушение на свадьбе Логана, обрело вот такое продолжение. Да, я уверен что эти два события связаны... и еще мне кажется за ними маячит рожа Всемирного Паука. Но посмотрим. Теперь я готов. Почти...

— В приходе девятьсот пятнадцать флоринов... — Хорст поправил очки и черканул пером в пергаментном свитке. — Это уже за вычетом премий и доли... ну, вы сами знаете кому. И в совокупности с доходами от продажи лишних возов и отбракованных господином лейтенантом ван Брескенсом лошадей. И мулов с прочими трофеями тоже. А так же, не считая награды от нашего милостивого государя за геройство. Ее я провел по вашей личной статье доходов. Значится, вот дарственная на дом...

Это Хорст Дьюль нудит. Добрался наконец бумажная душа до меня и теперь не отстанет пока не явит всю финансовую отчетность. Он уже два дня пытается доложиться, да мне из вредности недосуг было. А заодно проверял его — не станет ли казначей без надзора казнокрадствовать. Не стал...

— Жалование моей роте выплатили? — перебил я аудитора.

— Все до последнего медяка. А так же экипировочные, кормовые, фуражные и прочие. Ваше, я вот в шкатулочку сложил. Значится, что бы под рукой было. И отдельно серебром и медью разменял пару флоринов. Для удобства...

Я внимательно слушал его и допивал ужасно горький отвар приготовленный Лилит. Гадость, но никуда не денешься. Она говорит; еще с недельку надо попить, да диету строгую соблюсти пару месяцев. К счастью, винцо красное умеренно можно. А так, здоров. Даже вес понемногу набирать стал и тренировки возобновил. Правда, в весьма щадящем режиме — слабоват еще.

А вообще, в опале я. Не прошли даром геройства в аббатстве — святая конгрегация накатала Карлу грандиозную жалобу. По словам церковников: невесты Христовы оказались все поголовно обесчещены, сам монастырь разрушен, разграблен и так далее... Приукрасили сволочи! Не было такого — соратники конечно провели розыск по случаю моего отравления, но в рамках. Почти... Немного с пристрастием, возможно даже чуть усердней чем следовало, но как говорится, не одна живая душа при этом особо не пострадала. Только честь и достоинство оных монашек. Да и то не уверен: ближники божатся, что никого не насиловали. И я им верю...

Так вот, в следствии сего инцидента, церковники требуют выдать мою личность для проведения показательного судилища. В случае невозможности, просят новоявленного властителя Лотарингии наказать хулителя святой церкви своей властью.

Заодно досталось и за расстрел сдавшегося ополчения города Сен-Дье. Формально, я конечно прав, но прецедент для наказания создал. А если есть прецедент, то и кара не заставит себя ждать. Тем более, жалобы на мою личность от родни погибших дворян тоже поступили.

В общем, я в обвинениях — как нищий во вшах. Сумел барон отличиться...

Герцог, к счастью, никуда и никому меня не выдал, а вот наказать — наказал. Но как-то странно...

Сами посудите. От двора и командования ротой, я временно отлучен. Как бы, не страшно — до недавнего времени, я и так по состоянию здоровья был не способен. Почитай, месяц пластом пролежал. Собственно, на этом вся опала и заканчивается. А... совсем забыл... Карл принародно объявил, что мной недоволен и отказал в целовании монаршей длани.

Очень, я знаете огорчился. Больно надо... Монаршая длань... По сравнения со мной, он явно родовитостью не вышел, по крайней мере, я равен ему. Род Арманьяков идет от самого Хлотаря Первого!*

М-да... извините. Это во мне гонор бастардовский говорит. Прорывается моментами. Вернусь к повествованию.

И одновременно с вот этими жуткими карами, Карл...

Объявил тайный розыск отравителям и приставил ко мне команду придворных лекарей. Как особу пострадавшую на государственном радении, поставил на довольство к монаршему интенданту, денег отсыпал, новомодную шпагу в алмазах с очередным томиком своих Уставов подарил и даже уступил одного из своих личных портных. Ну и особняк в Нанси пожаловал со всем содержимым — то бишь с обстановкой и слугами.

Помимо этого, чуть ли не обязал придворных наносить мне визиты — дабы скучно хворому не было. Да и сам первым прибыл, при этом лично изволил меня болезного с ложечки бульоном накормить, чем вызвал бурный — на грани обморока, восторг у придворных дам.

М-дя... вот без этого пакета милостей, я бы вполне обошелся. Придворные жрут и пьют как сволочи — расходы просто зашкаливают. А еще они норовят по углам дзюрить, а старые вояки служанок в смятение вводят своими повадками...

— Господин барон! Прибыл глашатай с известием. К вам пополудни изволят пожаловать конт де ла Рош-ен-Арденн, сьор де Бэвре, де Кревкер и де Васи, конт де Гранпре, де Гиен и де Шато-Тьерри, Великий бастард Антуан...

Майордом нарисовался. Вместе с особняком пожалованным мне Карлом достался. Степенный мужичок, с внешностью профессора филологии и великий знаток придворного этикета. Да еще всего остального разного — полезного и не очень. А еще этот алкаш, так внезапно умеет подкрадываться, что я его скоро заколю с испуга. Но без него никак. Вот и сейчас Великий бастард Антуан припрется. Но этому персонажу я как раз рад...

— Прикажи одеваться и пусть сервируют обед . Да пороскошнее...

За майордомом появились слуги с моим гардеробом. А потом Иост с Клаусом занялись пажескими обязанностями. В кои и входит право одевать своего господина. Я по инерции сначала брыкался, но потом привык, тем более парни к делу подходят ответственно и могут здорово огорчится если я решу лишить их оной привилегии. Средневековые заморочки однако.

— Почему морды угрюмые? — я подставил руки под свежую камизу*. — Захворали? Али девки давать перестали?

— Скажете тоже ваша милость... — фыркнул Клаус ловко шнуруя рубашку. — Как они могут отказать-то?

Клаус, родственник Логану. Родным братом его жене приходится. Веселый, смышленый бутуз пятнадцати лет от роду. Взял я его в пажи, в рамках милостей своим ленникам, ибо жена Логана , в девичестве дама Брунгильда ван Брескенс, вместе со своей сестрой Шарлоттой ван Груде, как раз таковыми и является. В моей баронии — два лена* и оба управлялись вышеупомянутыми вдовами. Теперь, вдова только одна — Логан по моему расчету и своей неуемной страсти исправил положение.

— Значит, опять что-то натворили сорванцы. — Я повертелся перед зеркалом разглаживая складки на черно-фиолетовых шоссах*. — Так в чем же дело?

— Да, ни в чем монсьор... — попробовал отмазаться Иост и подал черный, шитый золотом жакет.

Иост подобран мной еще до сражения при Нейсе. Пацан низкого происхождения, впрочем, сей факт, я никому не являю. Со временем исправлю положение. Он однолеток с Клаусом, но умен не по годам. Более рассудителен чем товарищ и более сдержан. Вытянулся и заматерел видом, настоящий красавец. А ведь подобрал я его совсем заморышем. Со своим напарником, он сначала нещадно дрался — за доминантное положение, значит. А потом, как-то неожиданно, пацаны примирились и теперь дружат не разлей вода. В одно целое превратились, причем уравновешивают друг — друга. Иост сдерживающий фактор в их тандеме, а Клаус наоборот, кулаками помахать горазд.

Своими пажами я доволен, была уже возможность в верности и храбрости убедиться. Хотя, как и все по-молодости, пацаны ужасные раздолбаи.

— А вот не врать мне! Ботфорты давай — туфли в топку... Хорст, а вы чего замолчали? Продолжайте, я все слышу...

— А они ожидают, что я явлю господину барону их задолженность, — язвительно проскрипел аудитор и выудил записную книжку. — И я ее явлю таки...

— Являй... — я топнул ботфортом об ковер. — Нормально? Или может серые одеть?

— Как влитые сидят! — поспешили заверить пажи и дружно покраснели.

— Значится... — казначей поправил очки. — Три сюрвейра и три патара за господином Клаусом и столько же за господином Иостом, но за ним, еще прошлый должок в три патара. Говорили...

— Мы отдадим! — поспешил заверить Иост прерывая аудитора.

— А куда вы денетесь, жалование я вам выдам только с разрешения господина капитана, да и то, за вычетом оных сумм... — Казначей мстительно улыбнулся. — А еще они обзывали меня скопидомом и кочерыжкой. Требовали должок пролонгировать и не упоминать вам об оном. Господин Клаус, так вообще грозился на вертел надеть.

— Было? — я обернулся к пажам.

Покаянные лица...

— По какому случаю деньги брали? Жалованья не хватает? Или не платят вам его? — я изобразил свирепый гнев. — Молчать! А вы обер-аудитор? Кто вам разрешил кредитовать из казны сих господ? Молчать!

Немного поорав, я успокоился. Переигрывать не стоит. Как раз в меру, себя гневного изобразил. Честно говоря, распекать не хочется обе стороны. Дело-то обычное... Но воспитательный момент надо соблюсти.

— Мы... — замялись пажи.

— Я... — не отстал от них казначей.

— Молчать. Вы Хорст, выдайте им жалование, конечно за вычетом задолженности. И оштрафуйте каждого на два патара... Нет, на три! Все, можете идти.

Дождался пока довольный казначей уберется и поинтересовался у пацанов:

— Деньги на девок спустили?

— На них... — понуро кивнул Клаус. — Как-то само по себе вышло...

— Тут у нас сладилось с камер-фрау баронессы Зельдбах... — покаялся Иост. — Подарки и все такое... Да и сами приоделись. А еще в кости господину Уильяму ван Брескенсу, немного проигрались. Клянемся, больше не повторится господин барон!

Я немного помедлил изображая задумчивость, а потом вынул из шкатулки флорин:

— Ловите шалопаи...

— Господин барон! Да я...

— Ваша милость! Да мы...

— Не благодарите. К казначею больше не подходить. Невместно вам. Лучше попросите у меня, но не факт, что денег дам... Узнаю, что в кости играете — накажу — это вовсе пустое занятие. Опять же вам невместно. Лучше в шахматы научитесь играть. Что застыли? Берет давайте. Да не тот. Черный... И тащите футляры с перьями раздолбаи... Я вас научу службу служить...

Довольный своим педагогическим талантом предстал перед зеркалом, являющем собой здоровенный, полированный лист металла. Других пока просто не придумали.

Эх... хорош барон. И беретка с павлиньими перьями лихо заломлена. При дворе береты уже давно не носят, а мне все равно — настоящий гасконец берету не изменяет, да и не нравятся тюрбаны с бургиньенами.

На шее золотая цепь с орденом в виде дракона попираемого крестом. Так и называется — орден Дракона. В составе кавалеров этой награды сплошь особы монаршей крови, ну и я... Что неимоверно льстит. Мне, конечно...

На пальцах несколько перстней — в отличии от придворных щеголей, я меру знаю, их всего три, но за каждый из них можно купить боевого дестриера*. И за каждым перстнем своя история. Вот этот к примеру... Хотя я кажется уже рассказывал? Словом, ни один из них я не покупал. Два дарены, а один снят с трупа, который я же и организовал.