— Извините, но мне это ни о чём не говорит! — развёл руками тот.
— Ну... Типа руководителя отделом кадров партии — сильно упрощая, конэчно.
— Аааа..., — прикинул что-то Маленков в уме, — нормально, пойдёт. Сработаемся, коллега Сталин!
— Ну, это всё попозже. Сейчас же, я вот что предлагаю...
Сталин встал со своего места и, держа в руке незажжённую трубку, вновь прошёлся несколько раз за спинами своих ближайших соратников. По завершению каждого "круга" он приостанавливался и говорил:
— Где-то, про трэтью часть из вас, коллеги... Точнее — про прежних владельцев ваших "тушек", я могу рассказать сам, причём — достаточно подробно... Интерэсовался, знаете ли...
...
— Наверняка — я уверен на все сто, на каждого из вас есть соответствующее досье в соответствующем архиве. После нашего чаепития, с лёгким перекусоном — я позвоню своему секретарю и, пусть он организует доставку сюда ваших личных дел. Посидите здесь до утра, почитаете про себя — ознакомитесь.
...
— Судя, по вашему нахождению здесь — со мной, каждый из вас — "человек с положением", у каждого из вас есть должность, значит — кабинет, подчинённые и прочие атрибуты. Завтра...
Сталин приостановился, задумавшись:
— ...Как только вы будете психологически готовы, вызываем через секретаря самого вашего "информативного" подчинённого. Он, сопровождает вас до кабинета, там вы знакомитесь с информацией о себе и своих занятиях, из найденных там документов.
...
— Вызываете по одному своих подчинённых, беседуете с ними, осторожно извлекаете интересующую вас информацию...
...
— Сложнее будет с семьёй — если, она у вас есть, конечно.
...
— Что я тут могу посоветовать? ...Нэ торопитесь! Только, хорошо всё разузнав, идите на первую встречу с "родными" и, если что, жалуйтесь на чрезмерную усталость от круглосуточной работы. Если чувствуете, что не готовы — лучше заночуйте на рабочем месте, поручив секретарю позвонить и успокоить родных.
— В самых тяжёлых случаях, — проявил инициативу Мозговед, — на первой встрече с семьёй, могу присутствовать я...
* * *
Где-то, через полчаса — "вожди" успели сбегать "отлить" без очереди, в дверь предельно вежливо постучали...
После своего мимолётного посещения, несколько человек вышколенной кремлёвской обслуги на столе у "вождей" оставили пузатый — старинного облика, облепленный медалями медный тульский самовар, с полсотни стаканов в подстаканниках и, что-то накрытое салфетками, источающее пьянящий запах свежего хлеба, сыра, колбасы и сдобы.
Рисунок 14. Серебряный подстаканник времён Империи.
Сидящих за "председательским" столом, кремлёвские халдеи обслужили и тут же удалились, а остальные попаданцы — рангом пониже, оказались на "самообслуживании", разливая чай и разбирая снедь с блюд самостоятельно.
— Кремлёвский сервис на высоте, — заметил Берия.
— Ничего удивительно, — ответил Киров, — "сервис" кремлёвским вождям от царя достался — поди и воруют халдеи точь так же...
— А китайский чаёк то, КЛАСС!!! — первым отведал Вождь, — сразу видно — фирменный, не "самопал"!
Присоединившиеся к дегустации соратники, высказали то же самое, даже — в более восторженных тонах.
— Соскучился порядком по таким..., — с ностальгией воскликнул Киров, разглядывая подстаканник, — как в старые добрые времена... Как в поездах, помните? Чай проводники в таких пассажирам разносили!
— Нет, не в таких..., — не согласился с ним Молотов, — эти, ещё царские. Серебряные!
— Хорошо жили "слуги народные"!
— А, то ты будто не знал — когда в Институте марксизма-ленинизма, лапшу на уши студентам развешивал?!
— Знать то, я знал... Да, так не жил! Совесть имел.
Прислушивающийся в диалогу Сталин, спросил:
— Так, что? ...Пэреходим на "ты", коллэги?!
Ворошилов высказал общее мнение:
— Конечно, переходим! ...Может, о деле поговорим? За чаем?
— Конэчно, поговорим! За чаем, в самый раз о делах поговорить — если водки нэт.
Вожди, дружно поржали...
— Хреново, вот — что, ничего из памяти "реципиентов" не сохранилось..., — попивая вкусный китайский чай, проговорил Берия, — неправильные мы с вами, попаданцы "вселенского" типа, какие то!
— Да! — виновато сознался Ворошилов, — ничего, из "его" сознания не помню... Знаю лишь был такой нарком обороны — "красный маршал", "первый красный офицер"... Не интересовался, понимаете! Жуков, Рокоссовский... Тот же товарищ Сталин, это — ДА!!! А, кто такой Ворошилов?! ...Фигня, какая-то!
— Ты женат на еврейке, — "обрадовал" его Молотов, — и, ещё: Троцкий сказал, что твоя лошадь умнее тебя!
— Был б твой Троцкий, сам был бы умнее лошади товарища Ворошилова — не я бы здесь с вами сидел, а он! — несколько свирепо, впрягся Вождь за своего ближайшего сподвижника, — а, так Лев Давыдович сейчас чемоданы в Алма-Ату пакует и неальпиниста с альпенштоком поджидает...
— Троцкий, он вовсе не мой! — с лёгким, шутливым испугом отбоярился от обвинений в "оппортунизме" Лаврентий Павлович, — так, прикола ради...
— Ты с этим нэ шути здесь, Лаврентий! ВСЁ!!! Срач в Инете закончился и, я думаю — навсегда! Даже, со "своими" нэ шути так: в привычку войдёт — проколешься среди чужих...
Мельком бросив взгляд на явно прислушавшегося чекиста у дверей, Киров поправил:
— Не... Троцкий пока не "пакует" чемоданы — пока ещё выёживается, на что-то надеется. Но, скоро отчалит... Ещё в этом году[11].
Пропустив мимо ушей про "собственную" лошадь, Ворошилов поинтересовался начёт собственной жены:
— Да, ты что?! Еврейка, значит... А подробности можно? Красивая, хоть? Жена то, моя?
— А, я знаю? Знаю, что еврейка — больше ничего..., — ответил Берия, — я, если что — чужими жёнами не интересуюсь.
— А "чужими" школьницами? — подначил Молотов.
— А в морду? — вспылил Лаврентий Павлович, снимая пенсне.
— Ви ещё подерытэсь, горячие попаданские парни! — интонацией рефери на ринге, охолонул их Вождь, — а вам обслуга точно чай налила?
Он взял стакан Берии, недоверчиво осмотрел его и обнюхал.
— Этому столику больше не наливать! — сострил ближсидящий "рядовой" попаданец.
— Драться я не буду, но если ещё кто-нибудь...
— Ладно, ладно! — примиряющим тоном, сказал Молотов, — про школьниц в твоём присутствии ни слова!
— А про школьников? — потроллил Берию какой-то "весёлый и находчивый" из зала.
"Блин, а ведь хотел Берию на пост наркома просвещения поставить..., — озадаченно подумал Сталин, — а теперь он хрен согласится из-за этих подначек".
— Коллеги! — всё никак не мог уняться Маршал, — кто-нибудь в курсе насчёт моей жены-еврейки?
— Да, какая она "еврэйка", твоя Екатерина Давыдовна? — проявил осведомлённость в семейных делах своего наркома обороны Сталин, — она, ещё в ссылке православие приняла. Её кагал от неё отказался и заживо ей, отходную хором отпел. Могилку — как надо, на семейном кладбище оформили: типа, помэрла она типа для всего еврэйского народа...
— ...Серьёзно? Прям, какой-то обряд Вуду... Жуть!
— Религиозный экстремизм...
— А дети у нас есть? — Ворошилов, напрягшись замер в предвкушении ответа.
— Своих детей у вас нет...
Нарком, с яростью глубочайшего разочарования, ударил ладонью об стол. Получилось громко, как выстрел:
— Да, ЧТО ЗА ЧЁРТ!!! Да, почему же...
После недолгого молчания, Сталин негромко спросил:
— Тебе рассказать, коллэга, почему у четы Ворошилова, не было собственных дэтей?
— Ну... Расскажи.
— Ты точно это хочешь знать?
— Всё равно же узнает! — заметил Киров, — уж, коль так захотелось.
— Не темни, коллега!
— Твою Екатерину, в девичестве Голду Давидовну Горбму (кстати, одесситку по месту рождения), в семнадцатилетнем возрасте — в ссылке соблазнил, "обрюхатил" и бросил один "пламэнный рэволюционэр" и жертва кровавого сталинского рэжима, заодно...
— Вот, пи...ор! — Ворошилов, учащённо засопел.
— Согласэн, — поспешил Сталин, — совершенно точно определение!
Маршал, ещё в глаза не видя своей жены и, даже ничего про неё не зная, похоже начал её ревновать. Многим показалось это забавным и послышались смешки. Сталин продолжил резать правду-матку:
— ...После сделанного криминального аборта, Голда стала бесплодна.
С Климентом Ефремовичем, чуть не случился припадок или что, ещё похуже! Покраснев, с вытаращенными налившимися кровью глазами, он лапал-царапал кобуру и задыхался, хватая воздух ртом — как рыба выброшенная из воды в микроволновку.
К счастью, Ворошилов скоро успокоился и видя всеобщее недоумение коллег — с раззявленными хлебальниками наблюдавшими его истерику, извиняюще пояснил приложив ладонь к сердцу:
— Прошу прощения, коллеги, за мою несдержанность! Понимаете... "В той" жизни у нас с женой тоже не было детей... Хм, гкхм... Только, уже с моей стороны. Вроде, всё нормально "функционирует", всё путём и... Пока туда-сюда, пока врачи диагноз поставили, пока надеялся, лечился... Так ведь, служба по гарнизонам ещё! Поздно стало — уже у неё, из-за болезни сердца...
Маршал, обречённо махнул рукой.
Поёрзав, стараясь не смотреть Маршалу прямо в глаза, Вождь попробовал утешить своего наркома:
— Зато, у вас есть приёмный сын Петя — четырнадцатого года рождения и вы воспитываете двух детей Фрунзе — Тимура и Таню. Ну, эти вообще — малыши!
Вздохнув, Ворошилов обречённо:
— Был у меня уже приёмный сын... Плохая наследственность — как подрос, запил и... Убили в подворотне его же дружки.
— У этих, наследственность хорошая! — заверил Вождь, напрягая память.
Ну, Тимур Фрунзе — тот, ясно! Лётчик-герой — погиб в 42-ом под Харьковом. А про Петю и Таню, ничего не мог вспомнить.
— Как, кстати, ту жертву "сталинского режима" зовут? — полностью успокоившись, с холодной решительной мстительностью спросил Маршал.
— Авель Енукидзе... Единственный из "жертв", кстати, которому было предъявлено обвинение в совращении малолетних[12].
Рисунок 15. Авель Енукидзе.
Оглядев зал, Ворошилов одёрнул гимнастёрку и свирепо сказал, обращаясь к Сталину:
— Вождь! Этот педофил — МОЙ!!! Что хочешь потом проси, но ЭТОТ(!!!) — мой!
"Кажется, я знаю с чего начнётся "великая чистка" и кто возглавит список "съезда расстрелянных", — с удовлетворением подумал тот, кто вселился в тело Сталина, — история мутноватая, конечно и всеми — кому не лень сфальсифицированная, но кажись и "в реале" репрессии начались с этой мрази, которая — когда за ...опу взяли за сексуальные преступления, всех сдала"!
— Он — НАШ!!! Не надо жадничать, коллэга Ворошилов.
Практически всех без исключения попаданцев не по-детски напрягала необходимость встречи с семьёй — с родителями, с жёнами, детьми и прочими. Из "бета-вождей", особенно убивался Берия:
— Блин, а я же по-грузински ни слова! Как я с ней? ...А, если она?! Мать..., — схватился за голову будущий "английский шпион".
— Ты — мегрел, а не грузин, Лаврентий, — поправил Сталин, — хотя, если честно — не понимаю какая между ними разница...
— А мне, думаешь легче? Я и, по-мегрельски ни хрена не шарю... Мать, твою...
— Ладно, хорош причитать, "эффективный менеджер"! Я тоже — из грузинского знаю только "генецвале", "кацо" да "Сулико"... Ну и, песенку из "Мимино" запомнил... Как там... Ээээ...:
"— Чито грито чито маргарито да,
Чито грито чито маргарито да..."
— У тебя жена — русская, коллега Вождь!
— И, что? От этого намного легче? К примеру, как они друг друга при интиме зовут? И это — лишь один из вопросов! Ндаааа...
Правда, Сталин утверждал, что он более "подкован":
— Все мы в одинаковом положении, короче... Правда, я про "это" время и моего... Моего "реципиента", всё досконально знаю. Специально изучал и, достаточно всерьёз!
Он, обвёл соратников пронизывающим взглядом:
— Про вас всех, тоже — достаточно хорошо знаю и, охотно поделюсь информацией... Так что, прорвёмся!
— Спалимся — как пить дать, спалимся..., — в этот раз паника охватила Молотова.
— Смотря перед кем..., — Сталин задумчиво рассматривал собственный портрет — висящий рядом с ленинским справа на стене, между окнами, — перед "ближним кругом": семья, обслуга — естественно "спалимся"... Враз, поймут что мы — "не те". Так и, что? Мы ж, не просто люди, мы... Символы, что ли... Символы и гаранты. Если твоя жена, товарищ Берия, заметит что с тобой что-то, не то... Что ты — "какой-то, не такой"... "Не от мира сего" — так сказать. Она побежит в НКВД? К психиатру? Ну, предположим ей поверят — что, в тело её мужа, кто-то "посторонний" вселился... Она, разве не понимает, что после этого — она и её дети всего лишатся? Общественного положения, "кремлёвской" квартиры, "кремлёвского пайка" и всех прилагающихся к этому номенклатурных ништяков? "Крыши", в этом опасном на каждом шагу времени? Наконец, ПЕРСПЕКТИВНОГО БУДУЩЕГО?!
— Наркомы НКВД на дурочках не женятся! — многозначительно заметил Ворошилов.
— Конечно, нет: женщины, они гораздо прагматичнее нас, — нетерпеливо махнул рукой Киров, — да и, думаю... Мы тут — далеко не мальчики и, грамотно проехаться по ушам женщине сможем...
— Может, закосить на потерю памяти вследствие удара по голове? — "снизошло" на кого-то "рядового" попаданца, подошедшего из зала к столу плеснуть себе ещё чайку и, невольно подслушавшего разговор вождей, — или, при падении с лестницы...
— Думай, что говоришь! — Сталин показал на зал, — столько народу и, все с черепно-мозговыми травмами! НЭ ПРАВДОПОДОБНО!!!
— Может, на какой-нибудь научный эксперимент сошлёмся — над нами проводящийся?
Сталин, постучал по столу:
— Эксперименты, коллэга, ставятся на белых мышах, ушастых кроликах и эфиопских мартышках! В крайнем случае — на узниках концлагерей или приговорённых к смертной казни преступниках. Покажите мне пальцем — кто из присутствующих попадает под это определение?!
— В исключительных случаях, можно будет и, под амнезию закосить — если, уж вообще деваться некуда, — высказал своё мнение Маленков-Мозговед из зала, — но, это — стопроцентный писец карьере... Остаток жизни в психушке — стоило ли, ради этого "попадать"?!
— Всегда можно сослаться на предельную усталость — в связи с утомляемостью на работе..., — выдвинул более приемлемый вариант Ворошилов, — ещё и, пожалеет и приласкает. А там, привыкнется — по новой слюбится!
Долго ли, коротко — но под чаёк, все успокоились а сама обстановка устаканилась... У всех, как с души камень свалился и, после короткого оживления и обмена слегка пошловатыми — сугубо мужскими остротами, убедившись, что — все напились чая, Вождь подошёл к телефону звонить своему личному секретарю:
— Товарищ Бажанов? У мэня для Вас есть одно малэнькое — но, очень отвэтствэнное поручение... У Вас имэится спысок лиц, с которыми я сэйчас имею удовольствие заседать? ...Как, это "нэт"?! Вы, ваще, чем там занымаетэсь[13]? Кормушку для себя нашли?! ...Бэгом ко мне!
Народ в зале угорал, а соратники, слегка забеспокоились.
— Не перебарщиваешь, товарищ Сталин? — спросил Молотов, — как бы он раньше времени не свалил...
