Цель неизвестна

Смутно знакомый мужик подошел и почтительно поздоровавшись с тятей, солидно поблагодарил меня за спасение сына. Еще и с поклоном. Я аж застеснялся, задним числом догадавшись, что имею дело с папашей того самого Мосея. Вовсе не Моисея. Хотя вроде одно и тоже, но говорят иначе.

Пробурчал нечто вроде, на моем месте так поступил бы каждый, заработал дружескую улыбку из гущи бороды и внимательно прислушался к степенной беседе взрослых. Нет, виды на урожай и погода меня не особо волновали. Главное я поймал по ходу, не зря уши насторожил. Мачеху звали Ирина Семеновна, а мужика Фома Шубный. Ну не спросишь же такое даже у Ваньки! А подсказка в очередной раз не помогает. Ленивое мое подсознание до безобразия. Хочет — работает, не желает — молчит.

Зима начиналась вяло: по целым суткам налили крупные хлопья снега, но все это, не скрепляемое достаточно крепкими морозами, ложилось на плохо промерзшую землю рыхлою, глубокою, в рост человека, массою. Дороги не устанавливались долго. Как-то это влияло на стоимость рыбы и наши семейные доходы, но тут уж вслушиваться не стал. Впереди появилась церковь. Вид у нее откровенно странный. Недоделанная. Купол отсутствует вместе с крестом, по бокам строительные леса.

Я невольно почесал в затылке, недоумевая. Разве можно молиться в таком месте? В очередной раз чего-то не понимаю. Плохо быть засланцем без подготовки.

— Во как сгорела, — сказал Василий Дорофеевич Шубину, — я шешнадцать рублев на постройку дал.

— Ну кто сколько на богоугодное дело может, — ответил тот.

Явно меньшей суммой обошелся и не хочет углубляться.

— А архиепископ Варнава два рублевика! — возмущался тятя. — Совести у него нет.

— Вы б потише, — промолвила озабочено мачеха, — Василий Дорофеевич.

— Рази не правду кажу? — окрысился тот. — Лжи не приемлю!

Тут ко мне подлетел старый знакомый. Тот самый парень, помогший у полыньи. Как всегда в нужный момент подсознание таинственно промолчало. Не понимаю, по какому принципу оно работает. Уж деревенских я обязан знать каждого. Не так уж и много народу и все постоянно встречаются чуть не с колыбели.

Одно хорошо, все ж не компьютерная игра. С гарантией. Тогда я бы про каждого справку подробную имел. Или не имел про всех. А выборочно — это програмеров гнать надо поганой тряпкой.

Логично предположить, что реакция идет на некие памятные вещи, события и людей. На самые плохие или хорошие. Вот точно теперь знаю, где его мать похоронена. В смысле моя, не парня. Но прежнего. Тьфу. Опять путаться начинаю господибожешмой. Я — это я! Моя мать! Про мутер стоит забыть. Не совсем конечно, но засунуть воспоминания куда поглубже, чтоб не сболтнуть лишнего в разговоре.

Но все ж не узнавать собственно друга, а он явно себя таковым считает, перебор. Он безразличен? К счастью тот не стал кричать: 'Здорово Мишка', вынуждая мычать ответно его имя или срочно искать выход из неловкого положения. Он-то никаких сомнений при виде приятеля не испытывал.

— Вечером пойдем к Иринье на посиделки, — прошептал 'театральным' голосом. Ну это когда вроде бы шепотом и на ухо, а реально все имеющие уши в округе в курсе.

— Ага, — подтверждаю максимально радостным тоном.

На тебе, очередная проблема. Куда и зачем представления не имею. А отказываться нельзя. Явно ж не поймут. Вон и тятя через плечо явственно подмигнул. Пошто собственно бабушка не пичкала меня деревенскими рассказами из классики? Может легче было бы...

— В церковь пора, — поджимая губы, ханжеским тоном перековавшийся на днях алкоголички, возвестила мачеха. — Не задерживайся сынок.

Я с запозданием догадался, что это очередное издевательство в мой адрес. Не хочет позволить пообщаться с приятелями. Все здешние парни и девчата собираются кучками и треплются. А меня оттирают от коллектива. Наверное раньше это здорово бесило, но мне в самый раз. О чем с ними говорить не представляю. Вот и выходит, со зла делает добро.

— Заскочи за мной вечор, — говорю знакомцу, автоматически окая, выразительно кивая на нее и показательно кривясь.

Он понимающе хмыкнул и дружески хлопнув меня по плечу отвалил в сторону. Первый экзамен сдан. Ничего ужасного в приятеле не обнаружено. Ко всему еще к той самой Иринье меня проводят. Положительно Штирлицем быть сложно, но бывает много хуже.

Внутри оказалось миленько и несколько убого. Бывал я в Мюнстере, и в Гроссмюнстере и Фраумюнстере на экскурсиях. Ну про размеры глупо сравнивать, все ж города и денег вложили не шешнадцать рублев, но даже при всей протестантской методике избегать излишеств, смотрится иначе. С другой стороны мы находимся в пристройке, сам-то храм еще не закончен. Места мало и вряд ли кто очень горит желанием украшать полностью не готовое место. А здесь поналепили кучу икон и похоже без всякого порядка.

Ну точно, сообразил, проходя мимо хвостиком за старшими родичами. У разных останавливаются. Большинство пропускают. Эти наши, те чужие. Так и есть. Или семейные, или чем-то для нас замечательные.

Эк, как у меня рука машинально дернулась на этого хмурого дядьку. Архистратиг Михаил. Я правда не в честь него назван. Крещен по Михаилу Малеину от 12 июля. Без разницы в принципе. Оба Михаилы.

Мало того, корабль наш хучь числят 'Чайкой' — правильное название — 'Святой архангел Михаил'. Ладное двухмачтовое судно грузоподъемностью 5400 пудов, длиною 51, шириною 17, осадкой 8 футов, вспомнил параметры и сразу будто под ногами привычно закачалась палуба. Оказывается я моряк и рыбак. А что молод, так мелочь. Лет с десяти хожу на ловлю.

Да я и остальных помню! Святитель Николай, великомученик Евсиафий Плакида, мученик Трифон, праведный Прокопий Устюжанский... Обалдеть. Это я их всех знаю, да еще и могу Жития изложить. О... и этих. Преподобные Пафнутий Боровской и Варлаам Керетский. И все до одного имеют отношение к рыбакам и охотникам. Типа покровители. Зачем столько?

Да ладно, переваривая очередное откровение, отмахнулся мысленно. Жалко что ли свечку поставить. Интереснее другое. Ходим мы по Двине и в море. Не в курсе я где Двина, но точно не на юге. Там у нас Волга с Доном. Это получается, где-то на крайнем севере проживаю. Ну ведь почти попал, так? Молодец Мишка. Не дурак. Все ж и без правильных знаний можно многое вычислить. Скорее всего и с временем не ошибаюсь.

И еще одно. Все лето и вообще теплое время мы проводим в морских плаваньях. А когда ж землю пахать? Кто собственно работает в поле? Нешто батраки? Ничего не помню, но без наемных работников никак не выходит. Мачеха и с Ванькой не справится прокормить четверых с поля, да скотине заготовить корм.

Люди разговаривали, переглядывались и шушукались. Ну натурально в клуб на представление заявились. Щас артисты выскочут. О! А вот и они. А что, басище у попа не хуже Шаляпинского. Я лично певца не слышал, но говорят от его тональности стаканы лопались. А этот и без микрофона может выступать в концертном зале. Ух, голосище. Ищь дает.

'Благоденственное и мирное житие, здравие и спасение и во благое поспешение, на враги же победу и одоление подаждь, Господи, благочестивейшим, тишайшим, самодержавнейшим, от Тебе избранным, возлюбленным, венчанным и поставленным, почтенным и превознесенным', — выводил поп.

Стоп, стоп! А это у нас то что надо пошло! Прямо по заказу!

— '... и Тобою соблюдаемым Господарем нашим, Царем и великим князем Петру Алексиевичу, всея великия и малыя и белыя России, московским, киевским, владимирским, новгородским, казанским и астраханским, сибирским, смоленским и черниговским и многих государств самодержцем и обладателем, и сохрани их на многа лета'.

Есть! Петр первый на троне! 1720-какой-то. Не позже.

— '... благородным царевнам его Елизавете, Наталье ...'

Я едва успел поймать отвалившуюся челюсть. Ну не знаток я истории, но сестра у Петра одна и звали ее Софья. Еще стрелецкий бунт и в ее поддержку случился и сослали в монастырь. Это ж вещи элементарные. Еще какой-то фильм был. Не то Россия молодая, не то Петр юный. Откуда остальные взялись? Господибожешмой, куда я угодил?

Еле дотерпел до конца службы, почти не воспринимая молитвы и машинально крестясь в нужных местах. Слава богу мое тело прекрасно помнит когда нужно. Само мелочью занимается. А я чем дальше, тем лучше с ним сосуществую.

— Тятя, — говорю, снаружи, дождавшись пока он слегка отойдет от чужих мужиков, — а почто Елизавета, Наталья, — тут делаю паузу, позволяя вставить веское слово.

Если я дурак, то можно списать все на путаницу, типа почему-то принял Наталью за старшую. Главное уточнить. Мочи моей нет больше в эти гадания играть.

— Так Анна ж померла в прошлом годе, — повергая меня в окончательное недоумение, умно поясняет.

Все. Я спекся. Еще и Анна существовала.

— Не везло Петру Лесеичу с детьми, — сказал тятя с оттенком грусти. Похоже я прав насчет собственных братьев и сестер. Могло бы и больше быть. — Все помирали и помирали. Одна Елизавета из дочерей и осталась. И то, — он оглянулся через плечо.

— Байстрючка, — внятно объяснила мачеха.

Это вне брака что ли? Не от жены? А то кого? Император Петр первый гулял напропалую? Что-то я такое слышал, будто он по мужской части тоже отметился. Вроде фильм сняли, но я как-то не сильно этим современным режиссерам доверяю. Хотя какие они мне нынче современные...

— А Наталья?

— Внучка. От сына Алексея и немки какой-то. Как нынешний ампиратор. Родная сестра.

Ага! Выходит это не тот Петр, а внук его. Второй стало быть. Алексея помнится родной папаша посохом прибил. А внука в наследники. Широкая душа. Чисто по-русски. Я бы на месте второго, дедушкины памятники бы поломал. Уж на что папаша далек, но все ж родня. Что значит своего сдавать или убивать? Хуже ничего не бывает. Или это Иван учинил? Какая разница. Оба хороши. Чем-то прибили и не осталось детей мужского пола.

— Шарлота Бранхшвейг, — тятя замялся и пожал плечами, — пес ее в общем произнесет. Что-то такое.

— Своих будто мало, — кинула реплику мачеха. — Лопухины ему не угодили.

— Цыц! Не наше то дело. Царское.

Значит все пока правильно. Что любопытно ни про какого Петра Алексеевича второго я не подозревал до сего мгновенья. Вывод? Все ж это реальность. Сначала Петр, потом Екатерина его жена. Потом Екатерина вторая, немка, убившая мужа и фаворит Потемкин. Еще потемкинские деревни и присоединение Крыма.

Стоп, стоп! Мужа! Вот наверное он и был Петр второй. Посему и имя не гремело. На фоне Великой потерялось. А за что она его? Да неважно! Главное грохнула и сама править принялась. Нормальное дело, власть не поделили и бабки. Когда убийство полиция первым делом ближайших родственников проверяет. Ничего не изменилось.

— Спасибо тятя за науку, — с поклоном говорю. Вежливость дело полезное, ишь как напыжился. Любому приятно, когда его чествуют.

— Был у нас Петр Лексеич в давние времена, — говорит гордо. — Вон там, — жест рукой, — стояла лодья с горшками и прочими глиняными изделиями. Так он умудрился упасть со сходней и прямо на товар. На 46 алтын изничтожил!

Василий Дорофеевич гулко рассмеялся. Судя по поскучневшей роже Ваньки и отсутствующему выражению лица мачехи они это слышали далеко не в первый раз. Наверное и я мимо данного происшествия из его уст не проходил. Только сейчас натурально впервые слышу.

— Все переколотил. Он здоровый, как оглобля! Но щедр был! Червонец дал за товар!

Бзинь, сказала очередная подсказка, неожиданно выскочившая из дальних закоулков подсознания. Червонец Петра от 1701г отнюдь не десять рублей. Всего два. А в хорошую путину мы домой привозили полтораста рублев. Правда часть на корабль тратить приходилось. Оснастка, починка, однако все ж мы не подлые то есть не бедные люди. Десять — это месячный оклад подьячего. Совсем не мало за сезон выходит.

— Царь, сам понимаешь!

Я кивнул, сохраняя внешне всю возможную почтительность. Широкая душа, аж полтину с мелочью сверху накинул. 46 алтын — это рупь и 38 копеек, так еще небойсь по себестоимости. А мог бы и бритвой по горлу.

Дальше уже не интересно. Год в другой раз пробью. Да и какая разница. Все равно никаких грядущих событий не помню, на слух играть придется, без нот. Плюс или минус десяток, роли не играет. Крестьяне жили с каменного века до девятнадцатого абсолютно одинаково. Прогресс это уже начало двадцатого. Нет, зависать здесь нельзя. Так и буду до смерти рыбу ловить и землю пахать. В город хочу. И карьеру делать. Думать. Очень хорошо думать и искать шанс.

Глава 4. Иринья.

Посиделка оказалась вечеринкой. В деревенском стиле. Все парни с девчонками старше определенного возраста и не женатые/ не замужние собираются в избе на нормальную такую гулянку. Ну в церкви понятно обжималки не приняты, потому встречаются обычно у вдовы или солдатки. Иринья такой и оказалась. А жили видать неплохо, хоть и детей не наблюдается. По полкам расставлена добротная медная, до блеска начищенная посуда. Старинные иконы в большом углу стоят обложенные серебром.

Наверное и в сундуках чего имеется, да ведь не бесконечно добро. Нового не наживешь, старое спустишь. Не просто так согласилась пустить.

В очередной раз я без понятия чего случилось ее мужем, однако не особо и интересно. Сгинул на путине али помер от болезни.

Такое частенько случается. Иной раз целые артели на лодьях пропадают. То ли шторм сгубил, то ли еще чего случилось. Поэтому кресты, срубленные из бревен попадаются достаточно часто. И всегда они ориентированы строго по сторона света. Я проверил. Молящийся становится лицом к надписи строго на восток, а концы креста направлены на север и юг.

На самом деле это не особо и важно. Меня больше занимала сама Иринья. На вид не больше двадцати пяти, скорее всего меньше. Тяжелая жизнь мало располагает к цветущему виду. Здесь фитнес-центорв пока не завезли, а про врача или пенсию даже не подозревают. Не зря стареют рано и детишек регулярно хоронят. С другой стороны кто выжил — кровь с молоком. Сильные, красивые и никаких аллергий или депрессий. Это все осталось позади в прошлом. То есть в будущем.

Не важно. Меня гораздо больше волнует не генетическая экспертиза, а совсем иные вещи. Лоб высокий, с широкими красиво изогнутыми бровями. Тут еще не додумались до глупого обычая выщипывания. И смотрится роскошно, как и огромные серые глаза. В ушах сережки с зеленым камешками, а шея длинная и так и просится на ласку. К сожалению это практически все, что можно рассмотреть. Разве прядка, выбившаяся из-под платка цвета мокрого песка. А ног и тела не видно. Увы мне, мини-платьев и декольте еще не изобрели.

Местные девицы одевались пестро и пышно. По некоторым признакам, а я отнюдь не специалист по древним сарафанам, кое у кого платья как бы не от бабушек с прабабушками. Алые, золотые, голубые цвета. Не уверен в правильности, но откуда-то вылезло слово парча. Я никогда ее не видел, как и кримплена, но вот такое ощущение. Может опять подсознание доводит до сведенья. У всех шелковые платки, но у девушек еще косы снаружи. Толстые, аж ниже пояса почти у всех, так и просятся в руки и по ним лента пущена.