| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однако, Гитлеровцы словно забыли о роте, овладевшей крайними избами. Как только батальоны поднялись в атаку, по атакующим красноармейцам ударили шесть пулемётов и миномётная батарея. Сотня немецких карабинов системы "Маузер" и десяток автоматов машин-пистолен "МП" тоже стреляли в бегущих к реке бойцов. За пару минут, проредили и прижали враги атакующие батальоны к земле, а потом заставили их отползать к исходному рубежу, бросая тела убитых и умирающих товарищей.
После того, как сорвали гитлеровцы атаку батальонов, взялись они кромсать Гришину роту, направив на неё всю огневую мощь и, неторопливо, приближаясь с трёх сторон.
Что делать? Помощи из-за реки не дождаться. Там, на подготовку повторной атаки, нужно время.
Засесть в избах и принять последний бой? Это можно, вот только никто не сумеет воевать в огне, с печёными глазными яблоками, варёными лёгкими и поджаренной кожей.
Одна вражеская очередь зажигательными пулями по соломенным крышам, и запылают избы и скотные сараи — хлева, примыкающие к избам. В хлевах — на чердаках сено. Стены рублены из смолистых сосновых брёвен. Через пять минут, избы превратятся в огромные костры, а люди, не сумевшие выбраться из пожара, начнут быстро и неотвратимо сгорать в огне пылающего строения.
Гришиным взводом командовал сержант Попов, который, увидел, что бойцы другого взвода уже выскочили из крайних захваченных хат и рванули прочь от деревни. Приказал: "Уходим. Спасайтесь, кто как может! В плен, ни один!"
Побежали. А до реки, как Григорию тогда показалось, метров двести.
Первые добежавшие ребята, уже лёд на реке ломают руками, телами и винтовочными прикладами. Хорошо, что лёд не слишком толстый и река не глубока. Высоким бойцам она по пояс, а низкорослым — по грудь. Ломают товарищи лёд, выбираются на берег, поднимаются из пойменной низинки, словно ростовые мишени на стрельбище, а им в спины — пулемётные очереди летят.
Кто-то из бегущих, вперёд падает, торкаясь лицом в снег, припорошивший луговину. Те, которые на четвереньках на берег взбирались, так скорчившись и лежат. Некоторых, пули разворачивают. Повернётся такой боец боком или лицом к врагу, ноги его подкосятся и скатывается убитый человек по бережку, к воде, из которой только что выбирался.
Григория тоже, в какой-то момент развернуло, словно кто-то за шинель рванул. Боли он не почувствовал. Глянул, лоскут сукна болтается на уровне бедра. Это пуля ударила в железную коробку, набитую махоркой и лежавшую в шинельном кармане. Значит, боец уже на мушке у фашистского гада и жить остается полсекунды, если не четвертушка. Сейчас немецкий пулемётчик получше прицелится, нажмёт на спусковую скобу и — прощай, белый свет.
В двух шагах — овражек. Гриша, вслед за Витвитским, в тот овражек прыгнул, а овраг, у немцев пристрелян из здания школы, стоящей на отшибе. От одного пулемётчика укрылись — другому подставились! Получилось, как в старой солдатской песне:
"Служили два товарища в одном и том полке...
Служили два товарища в одном и том полке...
Вот пуля пролетела и товарищ мой, ага...
Вот пуля пролетела и товарищ мой упал."
Григорий перескочил через падающего товарища, споткнулся и шмякнулся о землю всем своим туловищем. Видит как Витвитский дёрнулся разок в предсмертной судороге и умер. Ему бы, Грише тоже замереть, притвориться убитым, Не додумался. Голову повернул.
Немец полоснул следующей очередью.
(Как потом врачи в госпитале определят, плечевая кость перебита и в иголки раздроблена разрывной пулей. Ключица переломана пулей, которая вышла сквозь шею, чудом не пробив гортань и не порвав артерию.)
Видимо, уничтожив всех бегущих красноармейцев и посчитав Григория потенциальным мертвецом, немец начал пулемётный ствол менять или новую ленту вставлять. А может быть, в сортир побежал. Не добил, не дострелил.
Григорий лежит. Боль адская. Сдохнуть хочется от такой боли. А ещё страх одолевает, что немцы придут и подберут. Уволокут к себе и начнут мучать, пиная израненное тело, выбивая информацию. Первая мысль — застрелиться. Вот только не смог одной рукой с затвором совладать. Значит не судьба умирать, да и жить хотелось сильнее, чем застрелиться.
Кое — как, запихнул он болтающуюся руку под поясной ремень. Воздуха не хватает. Выдыхать может, а при попытке вдоха, от боли, сознание мутнеет.
Надо к своим выбираться. Опёрся он на здоровую руку, приподнялся из последних сил и потащился по кривому овражку. Возможно, то и не овраг, а промоинка, речная старица или лощинка. Скорее всего — мелиоративная осушительная водоотводящая канава.
За Григорием, оказывается, всё это время, из безопасного места наблюдали незнакомые санитар и какой-то лейтенант. Когда боец поравнялся с ними, они с него шинельку стащили и перебинтовали раны, как смогли, несколькими, имевшимися в наличии, перевязочными пакетами.
Лейтенант, видимо из разведчиков был, или из штабистов. Начал допытываться: "Как и что в Мартынове?". Поняв, что Григорий не сможет ответить, он раздосадовано махнул рукой и промолвил: "Теперь уж точно ничего не узнаем...".
Красноармеец Григорий Иванов оказался единственным выжившим, из шестидесяти человек его роты, выполнявшей отвлекающую атаку на деревню Мартыново. Очнулся он от боли, когда легкораненые бойцы, поднимали на его на натопленную русскую печь, отогреться, после ледяной купели в речке Рачеве.
Потом, под вечер, Григория, последним, осторожно погрузили в кузов санитарной автомашины. Несколько раз молоденькая санитарочка спрашивала о том, нужна ли кому помощь. Сосед постоянно наваливался на Гришино раненое плечо. Хотелось кричать от боли и просить помощи, но говорить не мог. Ни в машине, ни после — в госпиталях. Три месяца молчал и только позднее, понемногу, начал говорить сиплым голосом.
Военные врачи были волшебниками, умудрявшимися спасать раненых, чуть ли не одним спиртом. В полевом госпитале, женщина — военврач предложила Григорию водки, для согревания и для обезболивания. Отказался, понимая, что не сможет дышать и задохнется, если попытается глотнуть спиртной напиток.
Так и оперировали его без анестезии. Вырезали отмирающие ткани тела. Вытаскивали осколки ключицы и плечевой кости. Присыпали единственно-доступным антисептиком — порошком стрептоцида. Зашивали раны и разрезы.
Понимая, что не выдержит транспортировки на поезде, его и ещё одного раненного бойца, словно генералов, усадили в лёгкий самолёт "У-2" и незамедлительно отправили в госпиталь, в город Рыбинск.
После Рыбинского госпиталя, до конца февраля 1942 года, лечили в городе Иванове и под городом Горьким.
Отпустили домой на четыре месяца. Работал учётчиком и бригадиром в родном колхозе. Последовавшее плановое медицинское освидетельствование прошло с результатом "ограниченно-годен для нестроевой службы". Не мог, как прежде, поднимать и отводить назад раненную руку.
Получил Григорий направление в ряды милиции, где и прослужил до выхода на пенсию, пройдя путь от рядового милиционера — до капитана милиции. Наверное, служил не плохо. Когда, после войны, в милицию пришли бравые заслуженные фронтовики с высокими званиями и боевыми орденами, а позднее — дипломированные выпускники средних и высших училищ, его не уволили по сокращению и не сократили по несоответствию, несмотря на то, что за плечами не имел никакого образования, кроме трёх классов довоенной начальной школы.
Отмечен многими государственными наградами, но самой неожиданной и дорогой оказалась медаль "За боевые заслуги", которая нашла Григория через два десятка лет, после его участия в боях. За что и когда представили к награждению, он так и не узнал. Возможно, за бои под Нарвой и Кингисеппом, а возможно — за деревню Мартыново, которую 227-й стрелковый полк не смог захватить седьмого ноября 1941 года.
— Итоги "праздничной" наступательной операции 29 армии Калининского фронта
В разговоре с Коневым, состоявшемся днём раньше — шестого ноября, командующий 29-й армии обещал сообщить командующему фронтом о том, как идет наступление, незамедлительно, через час после начала атаки, но обещанный разговор состоялся через сутки после атаки на Ерёмкино, через семнадцать часов после атаки на Стружню и через двенадцать часов после начала атаки на Мартыново и Мишутино.
Судя по бойкому, праздничному началу разговора, всё это время, Конев не получал информации, не интересовался действиями армии и не знал, как развивается наступление и каковы его промежуточные и конечные результаты.
" 07.11.42 г. 22-40.
КОНЕВ:
У аппарата Конев. Здравствуйте товарищ Масленников. Какими успехами ознаменовался сегодняшний праздничный день?
МАСЛЕННИКОВ:
У аппарата генерал-лейтенант Масленников. Здравствуйте товарищ Конев. Докладываю.
183 СД продвинулась до северной окраины Мишутино. В тридцати-сорока метрах наторнулась на основной узел сопротивления и дальше пробиться не смогла, с боями пройдя более полутора тысяч метров.
246 СД плохо организовала наступление. Командир и комиссар личного участия не принимали. Когда я пришёл в головную наступающую роту, ткнул их носом на все неполадки наступления. Только под давлением улик и неопровержимых фактов, они были вынуждены признать в совершенную неподготовленность в наступлении. Должен доложить, что по существу, пробивная способность 246 СД весьма сомнительна и нуждается не менее как в пятидневных оборонительных действиях с тем, чтобы можно было переварить всё прибывшее пополнение. Как вы и предупреждали, ведёт оно себя отвратительно и я сегодня личным вмешательством останавливал в беспорядке отходящие группы, хотя огневого воздействия противника, по существу, почти не было. Ротные батальонные командиры прямо докладывают, что занимались только тем, чтобы, как ни будь, вытащить пехоту из окопов. Даже за танками пехота шла под угрозой. Пехота в районе Стружья продвинулась около тысячи метров и в районе Матюково, около восемьсот метров.
Приказал 183 СД перейти к обороне на захваченном рубеже.
246 СД сегодня ночью организую налёт на Стружье и Матюково, в то же время производить оборонительные работы на захваченном рубеже.
Действия мелких отрядов буду продолжать и организую наступление на одиннадцатое — двенадцатое ноября.
В остальных частях без перемен. Всё.
КОНЕВ:
Отмечаются ли какие признаки подготовки противника к наступлению? Второе — как вы оцениваете группировку противника перед вашим фронтом. Всё.
МАСЛЕННИКОВ:
Группировка противника прежняя (6 ПД и 26 ПД). Никаких признаков общего наступления не отмечено. Видимо противник ожидает пополнение, так как с пехотой у него так же не благополучно. Артиллерия противника явно не готова. Зафиксировано около пятидесяти орудий с весьма ограниченным запасом снарядов. Стреляют весьма экономно. Отмечено появление конницы, до двух полков, в районе Заборовье, Михеево, Шепелева. Очевидно, войсковая конница сведена в группу для частных задач. Принимаю меры для усиления нашей разведывательной деятельности и проведения оборонительных работ, особенно в 246 СД. Всё.
КОНЕВ:
Хорошо. С вашим планом я согласен. Продолжайте зарываться в землю. Укрепляйте части организационно. Ведите активное действие мелкими отрядами и не давайте покоя противнику. Ведите активную разведку. Условия времени, погоды и отсутствие сплошного фронта дают возможность под руководством храбрых командиров делать храбрые набеги на тылы и штабы противника. Не прекращайте вести методичный огонь артиллерии по засеченным целям. Конечно по скоплениям противника надо давать массированный налёт артиллерии. Вы оцениваете противника правильно, поэтому надо его всемерно истреблять. До свидания."
Разговор, судя по служебной отметке, закончился через 19 минут.
По сути дела, обе "высокие разговаривающие стороны" понимают, что действие, приуроченное к празднику "Седьмое ноября", провалилось, спихивают неудачу на "плохое качество пополнения, не желающего идти в бой и выходящего из боя, при незначительном огневом воздействии противника.
За сутки до наступления, Конев напоминал Масленникову: "Надо провести операцию как можно с меньшими потерями". Операция прошла, но генералы даже не упомянули о такой досадной "мелочи", о боевых потерях личного состава.
День назад, Масленников ссылался на то, что почти все разведывательные группы, посылаемые в тыл противника, не могут проникнуть за линию боевого охранения немецких войск или не возвращаются из поиска (погибают во время выполнении задания). Однако вечером седьмого ноября, дальнейший урон противнику генералы планируют наносить мелкими "храбрыми отрядами под командованием храбрых командиров", "громящими тылы и штабы противника". А ещё Масленников обещает повторить наступление одиннадцатого — двенадцатого числа, "переварив некачественное поступившее пополнение личного состава, за пять дней оборонительных действий".
Из-за непреодолимого любопытства, давайте посмотрим вперёд, а точнее — назад в прошлое. В журнал боевых действий 29 армии за 11-12 ноября 1941 года, ожидая узнать о новом наступлении армии, обещанном генерал-лейтенантом Масленниковым, для исправления ошибок, допущенных в ходе проваленного "праздничного" наступления, проводившегося в честь Великой Октябрьской Революции.
Цитирую:
11 ноября 1941 г.
"Противник ведёт редкий обстрел позиций обороны армии. Войска 29 армии ведут активную разведку противника и организует налёты мелких подразделений на пункты, занятые частями противника.
246 СД. Отряд 915 СП, во время ночного налёта на северо-западную окраину Стружня, уничтожил немецкого часового и забросал гранатами два дома, где расположились солдаты противника. Разведгруппа 914 СП в районе Матюково подожгла два стога сена и заложила фугас. В остальных частях положение без изменений".
12 ноября 1941 г.
"Противник на фронте армии активности не проявляет. Специально выделенные отряды производят налёты на расположение его войск.
246 СД. Разведгруппа подожгла Ерёмкино 4 сарая, из них — два с солдатами противника и стог сена со скрытой огневой точкой, забросала гранатами два блиндажа. Уничтожила до взвода противника.
В 24-00 в районе Матюково, разведчики противника, одетые в красноармейскую форму, приблизились к полевому караулу. На оклик ответили на русском языке: "свои", забросали караул гранатами и захватив ручной пулемёт, скрылись в южном направлении.
174 СД ведёт разведку противника. Истребительным отрядом 508 СП взорван мост через реку Тьма у Тутань. Артиллерийским огнём разбита полевая кухня и автомашина противника".
Некоторая атакующая активность дивизии проявится только через одиннадцать дней — восемнадцатого ноября.
Если же вернуться к потерям за седьмое ноября, о которых не упомянул Масленников и не спросил Конев, "сие таинство скрыто туманом недоговорённостей". На конец суток седьмого ноября 1941 года, штабы 246-й и 183-й стрелковых дивизий сообщали штабу 29-й армии, о потерях, следующие оперативные данные:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
