Она затрясла головой.
— Погоди, Миона, не увлекайся, — простонал Пол сквозь смех. — Ты все еще в реале. А твоего мужа и его уродцев мы даже не сгенерили еще. Продолжай. Бери Синюю Бороду за его... синюю бороду.
Но Гермиона задумалась и надолго замолчала. Пол тоже прикусил язык. Через какое-то время она покачала головой.
— Застряла, — призналась она.
— Тогда иди домой и ныряй в ванну, — ответил Пол. — А потом прими кружку коньяку. Ты сегодня заслужила. Хорошая девочка.
Гермиона помахала ему рукой и выпорхнула из каморки.
Глава 3
— Конечно, Герми, — Гарри улыбался из камина, и от этой улыбки у Гермионы теплело на сердце. Хорошо, хоть что-то не меняется в мире. И хорошо, что это что-то — улыбка старого друга.
— Не знаю, какие планы у Рона, — сказал он. — Но ты все равно приходи — я постараюсь его уговорить отказаться от всего на свете. Мы так давно не виделись.
— Давно не виделись, — как эхо повторила Гермиона.
— Сегодня же исправим, — пообещал Гарри и исчез.
О путешествии в дом Снейпа в Тупике Прядильщиков было довольно легко думать, сидя в кресле у Пола. Несколько тяжелее эта мысль давалась дома — Гермиона честно пыталась смириться с нею весь вчерашний вечер, пока плавала в ванне, вяло жевала дежурные крекеры с молоком и крутилась в постели. Утром же эта мысль стала совершенно невыносимой.
Гермиона сидела в кухне на подоконнике, гоняла по чашке кофейную гущу, и перед ее мысленным взором вставал мрачный образ Синей Бороды. Она ясно представила себе Снейпа, который с торжеством устанавливает на полке банку с очередным маринованным уродцем и клеит к ней бирочку: "Гермиона Грейнджер, Гриффиндор". Жиль де Рэ нервно курит в сторонке... Снейп, как всегда, гладко выбрит. Голову мыть забывает, а бриться — ни-ни. Значит, не в аккуратности дело — маскируется, сволочь. Ничего, милый, мы тебя проясним. Дай только до сценария добраться.
Кстати, о Жиле де Рэ, бароне, если память не изменяет, де Лаваль... Первый кандидат на базовую разработку образа. Гермиона ощутила приятное возбуждение, обычно предшествующее долгому творческому запою. Она даже успела мысленно набросать маршрут — в библиотеку, где будет вытрушено на свет божий все, касающееся Жиля де Рэ и его ближайшего окружения. Хорошо бы просмотреть материалы суда. Им, кажется, инквизиция занималась. А может, он и вовсе волшебник? Хотя бы сквиб? В таком случае, была это маггловская инквизиция или авроры постарались? Придется аккуратно навести справки в аврорате. Можно Гарри попросить — наверняка это не самые секретные архивы.
Гермиона криво усмехнулась. Самыми секретными теперь были относительно недавние дела. Ну и те, разумеется, которые находились в работе в настоящее время. Три года назад Гермиона сделала робкую попытку избавиться от своего странного семейного статуса. Она обратилась в архив аврората с просьбой предоставить ей возможность ознакомиться со всеми документами, касающимися Северуса Снейпа, ее мужа. Разрешения на пользование архивом ей не дали.
Она не удивилась. Даже, как ни странно, не слишком расстроилась. Дела волшебников, подозреваемых в связях с Волдемортом, хранились под грифом "совершенно секретно". Сразу после войны Министерство устроило два или три показательных процесса над Пожирателями Смерти, чья принадлежность к ближнему кругу Волдеморта не подлежала сомнению. Все было очень правильно и справедливо: инкриминировалось использование запрещенных заклятий и нападение на школу, повлекшее множество смертей — в том числе детских. Ни о каком сочувствии к подсудимым, ни о каких сомнениях в их виновности речи быть не могло. После этого суды перешли в закрытый режим. А там и вовсе стали поговаривать, что зачастую дело до суда не доходит — прямо из следственных камер аврората людей переводят в Азкабан. В сложные времена, наступающие после путчей, переворотов и прочих гражданских войн, бдительность не помешает. В связи с этой самой бдительностью всех, кто подозревался в симпатиях к идеям "путчистов", проверяли всеми дозволенными и некоторыми недозволенными методами и при малейшем подозрении отправляли в СИЗО. Семьи подвергались проверкам и всевозможным ограничениям — в том числе и в использовании магии. Гермиона до сих пор гадала, что спасло ее от подобных проявлений бдительности — дружба с Гарри Поттером, собственное участие в войне или то, что ее мужа все-таки оправдали? Но и она не вышла сухой из воды...
Нет, это никуда не годилось. Гермиона отставила чашку и слезла с подоконника. Думать о работе совершенно не получалось — из всех мыслимых щелей вылезал Снейп. Вот пожалуйста, про себя она уже, оказывается, называет его мужем. Неплохо было бы скрестить его с Жилем де Рэ и посмотреть, что получится в виртуале. Формулу для этого скрещивания она выведет — уж в этом вы не сомневайтесь. По нумерологии она была лучшей — не только в школе, где это было не слишком сложно. Несмотря на "порочащие связи" и нежелание Министерства видеть ее среди своих сотрудников, именно к ней, теряя тапочки, бежали и министерские, и авроры, когда нуждались в точных расчетах. Она работала за гонорары и всегда с мстительным удовольствием называла цену. Которая обязательно чуть-чуть превышала лимиты, предусмотренные министерским бюджетом. И никакого торга. На следующий или, максимум, через день к ней возвращались с тем же предложением и подписанным договором именно на ту сумму, которую она называла. Если люди обращаются к тебе, переступая через собственные принципы или желания — заставь их платить дороже.
Потоптавшись еще немного по кухне, Гермиона поняла, что выхода у нее нет — надо выбираться в логово Снейпа. Впрочем... Она же давно не виделась с друзьями! Ей просто необходимо с ними увидеться — надо же обсудить то, что она собирается сделать. Глядишь, слово за слово — разговор затянется, она поймет, что сегодня уже не успеет. А там и завтра настанет — новый день, несущий новые заботы. Например, она может по дороге м-м... куда-нибудь завернуть в библиотеку и заняться Синей Бородой. Или едва она проснется — на нее накатит вдохновение, и она подготовит кое-какие наброски игры. А может, с утра позвонит Пол и скажет, что у него сногсшибательная идея, а значит, им совершенно необходимо встретиться. Или позвонит Великий Шеф и сообщит, что она уволена. Или позвонит мама и примется разбирать ее личную жизнь. Или позвонит Снейп и скажет, что согласен на развод. В общем, главное — дотянуть до завтра. Поэтому сегодня она встретится с Гарри и Роном. И, кстати, хорошо бы еще и с Джинни — вот с кем можно накрепко зацепиться языками...
Из камина в гостиной Поттеров в Годриковой Лощине Гермиона вышла совершенно умиротворенной. Ей нравились собственные планы на день. Где-то между душем и нижним бельем ее осенила идея: после беседы она попросит Джинни составить ей компанию для похода в магазин этого самого нижнего белья. Не то чтобы Гермионе нечего было надеть. Просто именно в лавке нижнего белья она могла провести сколько угодно времени вместе с Джинни.
Гермиона расцеловалась с хозяином и устроилась в кресле.
— А что Рон?
— Рон? Э-э... — Гарри чуть смутился. — Он никак не смог выбраться, Герми. Он просил извинить его и все такое... Последнее время в лавке очень много работы. Ты же понимаешь, каникулы начались...
Гермиона кивнула, стараясь не выдать разочарования. Сейчас она готова была признаться сама себе, что с большим удовольствием увиделась бы с Роном, чем с Гарри.
— Жаль, — позволила она себе сказать, чувствуя, что не совладала с лицом. — Мы давно не встречались и... Я скучаю по нему. Мне его не хватает. Последнее время мы с ним вообще почти не видимся!
Она глянула Гарри в глаза и испытала мимолетное удивление — он как-то слишком поспешно отвел взгляд.
— Гарри, — строго произнесла она, пытаясь скрыть тревогу, — с Роном точно все в порядке?
— Да, конечно, — Гарри бодро кивнул. — Он действительно сильно занят и... И он сожалел об этом, конечно, Герми. Он, может, как-нибудь сам к тебе заглянет.
Гермиона еще несколько мгновений смотрела на Гарри. Нет, ничего подозрительного.
На кухне засвистел чайник, и через несколько минут Гарри левитировал в гостиную поднос с чашками и блюдом пирожных.
— А Джинни? — спросила Гермиона.
— Она в Министерстве, — ответил Гарри. — Ты хотела с ней встретиться?
— Мерлин, Гарри, я раз в сто лет выбираюсь из своей скорлупы — конечно, я хочу встретиться со всеми своими друзьями!
— Не проблема, — Гарри подошел к камину.
После короткого разговора Гермиона с облегчением выяснила, что Джинни совершенно не против составить ей компанию в предполагаемой пикантной прогулке — при Гарри она не стала обсуждать свою потребность в нижнем белье. Они договорились о встрече в "Дырявом котле" и распрощались, после чего Гарри заблокировал камин. Гермиона удивленно подняла брови.
— Не хочу неожиданностей, — пробормотал Гарри, как бы оправдываясь.
— Работа в аврорате скоро заставит-таки тебя пить из собственной фляги, — поддела его Гермиона.
Гарри неопределенно пожал плечами.
— А как твоя работа? — спросил он.
Теперь пришла очередь Гермионы пожимать плечами. Ее основная работа была абсолютно маггловской — разработка сценариев для компьютерных игр. Еще она время от времени выполняла заказы Министерства магии и аврората. Но это было сложно назвать постоянной или даже просто стабильной работой.
— Да так, пишу кое-что, — рассеянно ответила она.
Гарри кивнул. Вежливость, тролль бы ее драл. Ничего он не понял. А может, ему и вовсе неинтересно. И, что самое обидное, у него есть полное право не вникать в ее жизнь. Она сама отдалилась от них — сначала в первый послевоенный год, когда единственной ниточкой, связывавшей ее с прошлым, оставался Рон. Со временем эта ниточка окрепла настолько, что все вроде бы вернулось на свои места. Следующий удар настиг ее у самого венца и снова отдалил от друзей. Ей было больно их видеть. Не видеть, впрочем, тоже было больно. Они слишком многое друг другу напоминали — и случившееся, и, что иногда еще хуже, несбывшееся.
— Знаешь, чего мне сейчас больше всего не хватает? — спросил Гарри.
Гермиона с улыбкой покачала головой.
— Твоих слов.
— Каких?
— Любых. Лишь бы фраза начиналась с "на самом деле" или "ты не понимаешь простой вещи".
Он улыбнулся. Получилось печально.
— Боюсь, мне нечем тебя порадовать, Гарри, — сказала она. — В данное время я совершенно не знаю, что и как на самом деле, и сама не понимаю массы простых вещей.
— Что-то на работе? — рука Гарри на миг зависла над блюдом. — Или в личной жизни?
Гермионе стало смешно. Работа? Личная жизнь? Все то, чем она жила сейчас, и близко не должно было называться подобными словами. Это не работа — писать глупые развлекалки для инфантильных магглов. Во всяком случае, для ведьмы ее уровня. А квалифицированной работы в магическом мире для нее не было — ей неоднократно давали это понять. Что же до личной жизни...
— Гарри, я жена трупа. Что тебе еще рассказать о моей личной жизни?
Получилось жестко. Пожалуй, даже зло.
— Герми, помнишь тот год — первый после победы над Волдемортом? Помнишь? — сказал Гарри, глядя в пол.
Гермиона хмыкнула — разве такое забывается?
— Я тоже не забуду — хотел бы, да не могу. У меня было просто дикое ощущение... легкости, что ли. Все закончилось. Все прошло. Я могу больше не думать о том, что ждет меня впереди, на меня больше никто не посмотрит как на надежду магического мира. От меня все отвяжутся со своими интригами, ожиданиями, недоверием. Я принадлежу сам себе и больше никому. Так вот, я чуть не загнулся, Герми, — он, наконец, оторвал взгляд от пола и посмотрел ей в лицо, его губы кривила незнакомая неприятная усмешка. — Я был волен делать все, что хочу — но не хотел ничего. Ты сдала школьный курс экстерном и пошла в университет. А я не смог даже вернуться в Хогвартс, чтобы получить диплом!
— Гарри...
— Нет, ты меня послушай. Я завис. Пытался испытывать какие-нибудь чувства, а у меня не получалось. Пытался ненавидеть кого-нибудь — Волдеморта, Дамблдора, Снейпа, Петтигрю — но не мог. Невозможно ненавидеть мертвецов. И любить, наверное, тоже — у меня, во всяком случае, не получалось. Я привык к сильным чувствам, Герми. Я привык к чему-то готовиться, с чем-то бороться, чего-то бояться, кого-то защищать. А у меня этого не стало.
— А Джинни?
— Джинни... Она меня любит, Герми. Я виноват перед ней. Я не могу любить ее так же, как она меня, как она того заслуживает. А до встречи с Волдемортом я был уверен, что могу, что люблю — весь мир люблю, всех люблю.
Он вздохнул и отставил чашку в сторону.
— Герми, он все-таки победил меня, понимаешь? Он убил во мне любовь.
— Глупости, Гарри. Ты бы не переживал, если бы не любил своих близких, правда?
— Но не так! Раньше это было... ярко, сильно, понятно, что ли. А теперь... Если бы, не дай Мерлин, Джинни умерла, я бы не смог любить ее так... — он запнулся и закончил он уже совсем шепотом: — Так, как Снейп любил мою маму.
Гермиона задумалась. Она слишком хорошо это понимала. Но не хотела слышать этого от Гарри.
— Раньше была война, — сказала она настолько мягко, насколько могла. — И раньше мы были детьми. Все ощущалось иначе. Интенсивнее. Первый и, возможно, последний раз в жизни...
— Мне этого не хватает, Герми. Я понимаю, ты хочешь сказать, что теперь мы обычные люди с обычными человеческими чувствами, да? Но это тоже неправда. Она что-то выжгла в нас, эта война. И во мне, и в тебе.
Гермиона пожала плечами.
— Я теперь совсем не понимаю тебя, Гермиона, — продолжал Гарри. — Раньше понимал. Теперь — нет. Раньше ты не просто принимала вызов — ты искала его, сама искала. А когда находила — или хотя бы выдумывала — боролась с такой энергией, что не заразиться этим было невозможно.
— А теперь не так?
— Не знаю. Это тоже мне не знакомо в тебе. Раньше я бы все о тебе знал. И я, и Рон... Чем ты теперь занимаешься, Герми?
— Ох, Гарри, теперь я чувствую себя виноватой.
— Брось. Я, наверное, виноват не меньше. Это же я тогда исчез...
— Я тоже, Гарри. Я тоже тогда исчезла. Тогда только Рон все выдержал... Только Рон... Скажи мне хоть, как он?
Гарри нахмурился.
— А как? Живет себе. Работает. Мы с ним часто встречаемся. Ну, знаешь, я ведь женат на его сестре.
— А что он...
Гермиона смутилась.
— Говорим ли мы о тебе?
Глаза Гарри сузились.
— По правде сказать, последнее время — все меньше. Он не поддерживает разговора. А я не люблю сольных партий. С некоторых пор я их просто ненавижу.
Гермиона ссутулилась в кресле.
— Ты должна его понять, — произнес Гарри уже несколько мягче. — Ему было тяжело потерять тебя. И он надеялся, что все это каким-то образом утрясется. Что вы будете вместе. Мы все будем вместе... А ты...
Гермиона вскинулась, но Гарри жестом остановил ее.
— Давай откровенно — мы все-таки друзья. Прошло четыре года. А ты так и не попыталась разыскать Снейпа. Ты ничего не сделала, чтобы от него избавиться. Как, ты думаешь, должен чувствовать себя Рон? Сколько еще он сможет ждать тебя?
