— Никак нет. Просто, Мисато, я плохо знаю себя, а уж тебя подавно не знаю, но считаю, что перед тем, как принять такое решение нужно обдумать возможные последствия. Например — ты... симпатичная молодая девушка. Чего ты добьёшься, если мы будем жить в одной квартире и часто видеться? Про возраст заливать не надо, я сам не помню, сколько мне лет.

— Не помнишь? — она обернулась, уставившись на меня.

— Не а. Не помню. Но не это важно. Календарный возраст это конечно факт, но он ни о чём нам не говорит. Особенно в моём случае, так что попробуй абстрагироваться от такой мелочи, как факты моей биографии, которые ты знаешь сейчас гораздо больше и лучше меня.

— Знаешь... всё-таки не знаю, хорошо это или плохо, что ты головой... того. — сказала она, задумавшись.

— Не знаю. Но не в этом дело. — опять покачал я головой, — ты пойми, даже если ты воспринимаешь меня как того, чьи документы ты наверняка, прочитала, это не значит, что он и я — одно и то же лицо. Скажи, я был стеснительным? — спросил я.

— Ну... да, пожалуй, слишком.

— Странно. Словно ты говоришь о незнакомом мне человеке. Я в любом случае прошу тебя понять одну маленькую вещь — я не против всей этой каши, которую заварил, как ты утверждаешь, мой отец, он же командующий, но просто если ты будешь и дальше считать меня ребёнком, как пару раз ты обмолвилась, то лучше мне пойти к папане и попроситься жить отдельно, и где-нибудь подальше от тебя. Так у нас никакого сотрудничества не выйдет, если ты уже считаешь меня кем-то, но я не знаю, кем и почему. И совершенно, абсолютно, не чувствую в себе ребёнка. И подростка с соплями и ненормально-яркими сексуальными фантазиями я тоже не чувствую. — я постарался подобрать слова для того что бы ещё яснее высказать "Линию партии". Естественно, я не был тем самым Икари Синдзи, и его больше нет. Или есть, но где-то далеко, а я — здесь. Что бы окончательно поставить барьер между прошлым мной и нынешним пришлось затеять этот полубредовый разговор.

— Хм... всё-таки, пожалуй, к лучшему эта амнезия. Надеюсь, память к тебе вернётся попозже.

— Надеешься, что вернётся или что вернётся, но попозже?

— И то, и другое, Синдзи. — отмахнулась Кацураги, — я вообще ждала от тебя любого брыка, но...

— Но не такого, да? Логично. Но всё равно, прости, я ничего не могу с собой поделать — то ли я удачно ударился, то ли ты слишком молода, то ли и то, и другое, но воспринимать тебя как старшего или взрослого... лучше давай пойдём отметим в ресторан победу. НЕРВ ведёт со счётом Один-ноль. — я улыбнулся. Комедия абсурда в джипе продолжилась. Тактика переговоров была взята верно — сначала дали ей выговориться, потом максимально много лил "воды" — философско-психологической информации, что бы Мисато не брыкнула сразу а начала вдумываться, а когда девушка начала думать над словами и серое вещество заработало, то и постепенно цепью фактов изложил свою позицию. Результат — налицо. Мисато задумалась вместо того что бы отмахнуться от моих увещеваний или ухлёстываний, списав всё на нудность или гормональный бум. А тут я ещё и обмолвился... Да, да, девушка красивая, и я не вижу ничего страшного в том, что бы с ней флиртовать, или даже что-то более. И возраст мне совершенно не мешает — дело в умении, а не в количестве прожитых лет. Тринадцатилетнее тело это, конечно, нехорошо, но для меня это не решающий фактор. Бывали ситуации и похуже и "факторы" повесомее чем разница в возрасте. Тем паче что тело Синдзи, хоть и нуждалось в небольших тренировках и здоровом образе жизни, было не настолько неразвитым, как думала Кацураги Мисато... Сейчас я её пригласил на свидание тет-а-тет так, что она и не подумала возразить сразу же. И в контексте вышесказанного это звучит совсем не так, как предложение заказать пиццу.

— То есть "отметить"?

— То и есть, Мисато, давай пойдём в ресторан, закажем столик, посидим вдвоём... разве ты не устала от всего этого? Мне одного раза хватило.

Кацураги ухмыльнулась:

— Эк ты завуалированно приглашаешь даму на свидание.

— Ничего не завуалировано. И вообще, прямым текстом говорю — пойдём на свидание! Как опекун и дитя у нас не склеятся отношения — это я тебе уже сказал. Есть варианты — можем быть просто коллегами, но...

— Что "но"? — Мисато посмотрела на меня.

— "Но" Это мало изменит моё отношение к тебе. К тому же какая тогда будет разница?

— Большая. Ты хоть понимаешь, что ты мне предлагаешь? Тебе же...

— Не надо! Вот не называй мой возраст. Я не знаю ни твоего, ни своего, поэтому веду себя без оглядки на такие условности как цифры в паспорте. И тебе советую. — я улыбнулся, припомнив одного моего коллегу из германии, которому и принадлежит эта фраза. Контекст конечно немного иной, но он то на седьмом десятке девочек лет двадцати клеил. Успешно, между прочим.

— Засранец. Ладно, давай без возраста... всё равно ты хоть понимаешь, что мне предлагаешь? — Мисато выглядела серьёзно. Старалась, по крайней мере, выглядеть серьёзно.

— Понимаю. Ты симпатичная девушка, энергичная, умная, поэтому я не хочу проходить мимо. Или у тебя кто-то уже есть? Прости, я не заметил. В другой ситуации сказал бы что это не так важно, но учитывая, что нам вместе работать...

Немая сцена.

— Нет у меня никого. — грустно и обречённо вздохнула девушка. Я же улыбнулся. Это можно понимать, как согласие. Удивительно, но встретили меня по одёжке, а оценили по уму. Этим мне Кацураги уже нравится.

— Я закажу место. Кстати, мне зарплата полагается, или я вас всех от неведомого монстра спасал "за спасибо"?

— Я уточню. — Мисато вышла из машины. Про её, ныне разбитую можно сказать что "вылезла", но из этого джипа, в котором я, после осмотра узнал "шевроле СубУрбан", она вышла. А то и вовсе "спустилась". Я уж точно "спустился" и, обойдя большую машину, продолжил речь:

— "Уточню" это значит, что я, являясь ключевым кадром — пилотом оружия, ради которого и был создан НЕРВ, не имею своего места в вашей зарплатной ведомости, как и своего места в штате организации? Оррригинально вы тут работаете. Еву создали, а подумать над тем, что пилот это тоже работник... или служащий, не удосужились. И Я, по сути, являюсь то ли полноценным сотрудником НЕРВ с обязанностью идти в бой и тому подобное, то ли простым школьником. Может, мне ещё в школу ходить, в перерыве между беганьем на этой вашей "Еве"?

— Между прочим, так и есть. — ухмыльнулась Кацураги.

— Офигеть. Нет, я серьёзно. Если к вашему НЕРВу подпустить адвоката и юриста, то вас можно засудить на раз-два за нарушения целого ряда международных конвенций — "о правах ребёнка", прав человека, и целого вороха законов... — я покачал головой. Очевидно, гении, создающие ущербные клоны гигантов-ангелов не задумываются о законодательной базе своей деятельности. И ко мне относятся как к инструменту. Что легко можно опровергнуть и либо накроется медным тазом проект "Е", либо мой правовой статус претерпит значительные изменения. Но об этом я подумаю немного позже, нужно свериться с законами и судебной практикой. Защищать свои права мне не впервой. Зато Мисато я загрузил всерьёз — она кажется совсем не замечала, что происходит вокруг, на автомате идя в офис НЕРВа. Или точнее его наземный офис.

Офис был крайне скучным и внутри зданием. Нет, правда, что больница, что офис, просто фонтанировали скучным канцеляризмом — в любом офисе было бы веселее. Цветочек там, который достался коллективу от давно ушедшего работника, или календари на стене, но в НЕРВовском ничего такого замечено не было — всё сухо и максимально прагматично. Мисато зашла на второй этаж и постучавшись, вошла в какую-то дверь. Там обнаружился кабинет на три-четыре рабочих места. Но занято было только одно, остальные выглядели неиспользующимися.

— Можно к вам?

— Капитан Кацураги? — поинтересовалась работница. Я шёл следом за Мисато и молча разглядывал рыцаря принтера и дырокола. — сорокалетнюю даму, в очках и со взглядом сухим даже на вид — посмотрела совершенно без эмоций, словно камерой провела. И где только такие кадры найти можно? Кстати, внешность у дамы была совершенно обыденная европейская.

— Да, точно.

— Секундочку. — дама отвернулась к компьютеру и поклацав клавишами, и дальше они с мисато начали стандартную бюрократическую процедуру — "тут подпишите, тут дату, тут номер". Подписав всё положенное, Кацураги взяла у бюрократки документы и мы, распрощавшись, вышли.

— Мисато, ты хоть скажи, что тут за крючкотворство?

— Да, мелочи, — отмахнулась девушка, — просто для проформы нужно предоставить им документы и зарегистрировать тебя за моей квартирой. В Токио-три это обязательно.

— Понятно. Значит, всё же решилась? Смотри, я тебе весь расклад выдал. — я пожал плечами. Может, она восприняла всё сказанное всерьёз, может — решила не грузить себя такими думами, по виду её мало что было понятно. Да и глаза были нечитаемы, как и жесты. Привык я за годы работы следить за собеседниками. Мисато с этой точки зрения представляла из себя интереснейший образец — сначала она действительно воспринимала меня как ребёнка, но после разговора в машине всё смешалось в кучу. Подсознанием чует, что я старше, чем Синдзи, но всё равно слушается глаз, а не интуиции. Возможно, временно. Если уж я не смогу окончательно разбить образ ребёнка и задавить материнские чувства, то грош мне цена как мужчине. А субъект для материнских чувств... пусть лучше рей будет опекать — милой синеволосой девочке нужна забота. Мне тоже, но в другом смысле. И вообще — я не спешил показывать, что я весь из себя такой взрослый, но в отношении Мисато это было необходимо, иначе у нас никакой совместной работы не получится. И вообще не получится, а я в отношении неё был серьёзен — как минимум — раскатал губу на романтические отношения. Кацураги опять задумалась и потопала к выходу, а я за ней.

— Если что, я тебя предупреждал. Какие планы на сегодня?

— Те же, что и раньше. Кстати, ты умеешь готовить? — спросила она, прищурившись.

— Ну... немного. А что?

— Слууушай...

Дальше можно не слушать, как я понял. Хочешь быть счастливым — смотри на женщину, но не слушай её. Не слушать не получилось — Мисато в самый последний момент немного порозовела, потупила взгляд... кавай. Так и захотелось подойти и погладить по голове. Но я стойко и мужественно держал себя в руках. Мисато же продолжила уже извиняющимся тоном:

— Это... у меня в квартире немного не прибрано...

— Бардак? Это ничего. — улыбнулся я, вспомнив момент из мультика. Бардак, как же, настоящий хаос! Эх, мужика ей надо, что бы женщиной себя почувствовала. Это уже по моей части — сделать из Кацураги женщину, вместо того печального зрелища, что я видел в мультфильме и вижу перед собой. Тут скорее подойдёт слово "баба", но на первый взгляд и не скажешь. Пьёт пиво, ест всё подряд... это уже какой-то подвид рабочего эскапизма — отгораживаться от своих проблем работой. Встречал я таких людей — работники отличные, но, как правило одинокие и зацикленные на работе. О себе не думают — еда в кафешке, машина, которая принимает на себя удар заботливости, возможно, домашние питомцы, которые создают иллюзию общества и не-одиночества, алкоголь... — как подумал, даже стало жаль немного Кацураги. Действительно, у неё в голове богато намешано, и мужчина ей нужен, просто критически, срочно. Иначе так и скуксится на работе. Или третий удар не даст дожить до этого ужасного момента. Что ещё хуже. Ну уж нет — не бывать такому! Вот только что бы привести тут сюжетную линию в порядок, придётся много работать. Выяснить, как я полагаю, сперва, свои боевые возможности. Что характерно — при синхронизации я ощущал Евангелион. Никакой души там замечено не было. Чистое, абсолютно пустое тело. Либо тут что-то не так с реальностью, либо уже у японских мультипликаторов советские краски были. А краски из СССР настолько токсичны, что мультипликатор может смотреть мультик ещё до того как дорисует. То есть упоротый сюжет налицо. Сделал себе заметку — выяснить что с известным мне сюжетом и выработать бизнес-план, тьфу, то есть стратегию. А пока.... Пока можно об этом не заботиться. Мисато есть.

— Что задумался? Что-то вспомнил? — участливо спросила Кацураги. Мы уже дошли до стоянки и снова садились в машину.

— Нет, увы. Просто задумался. — отмахнулся я.

— Тогда давай в магазин, а потом айда ко мне! — улыбнулась она. Но тут же покраснела, и добавила, — пообедать то надо. И вообще... — Кацураги завела двигатель и отвернулась от меня немного в сторону. А уши то покраснели! Значит, уже как ребёнка не воспринимает. По привычке что ли подколола? Возможно.

Магазины в Токио-три были просто таки типичнейшими супермаркетами. Народу почти не было — всё же, только недавно все выбрались из убежищ, тут не до магазинов. Но супермаркеты работали нормально. Плюс парковка была полностью свободна, за исключением пары автомобилей. И что характерно — автопром, замеченный мною, был образца конца восьмидесятых — начала девяностых годов. Шестисотый мерс — предел мечтаний простого смертного, популярны японские и американские автомобили, но встречались и Мерседесы, и фольксвагены. Такое ощущение что тут технически общество застыло в девяностых. Но по сравнению с девяностыми некоторые детали выбивались из общей картины, особенно в НЕРВе. Я сделал себе вторую мысленную заметку — как можно скорее обзавестись автотранспортом. Пешие прогулки это конечно здорово, но думаю, НЕРВ не настолько бедная организация что бы пилоты были безлошадными. Но пока не разберусь с правовым статусом — не получится.

Мы вышли из машины и направились в супермаркет. Кацураги сразу как вошла пошла в отдел с пивом и закусками, а я, взяв тележку, начал набирать свой набор заботливой домохозяйки — овощи, фрукты, мясо, рыба, и тому подобное. Кацураги я увидел через минут десять — она тащила в руках кучу банок пива, закуски, и... да, лапши быстрого приготовления.

Надо отдать должное всем японцам и просветить не шибко интересующихся русских "гурманов" — лапша быстрого приготовления популярна в Японии, но в отличии от всяких "роллтонов", тут она достаточно съедобна и натуральна — разница колоссальная. Качество на уровне, но всё равно, она остаётся пищей для одиноких японцев. Одобрено Интернет-ресурсами, которые наводнены такими персонажами — толстые или тощие, самоуверенные, по крайней мере в непрямом общении, сдвинутые на своих бзиках, в основном — цветастом и ненатуральном мире японских и китайских мультиков... отаку. Хикки.

— Мисато... — я покосился на продукты, которые она вывалила поверх моих, одобренных Минздравом и мной, — это что такое? Еда?

— Ну да...

— Эх, Кацураги... — я покачал головой раздумывая, начать ей лекцию или нет. Решил всё же блеснуть красноречием, весьма жестоко: — ты не обижайся, но я тебе сейчас умную вещь скажу, — Кацураги улыбнулась старой советской шутке, — знаешь... работа, бардак в доме, весёлый характер, любовь к машине... у тебя дома питомец есть?

— Да. — Мисато как заворожённая слушала мой спич. Конечно, я ведь говорил тоном, каким обычно разговаривал с подчинёнными, причём с высоты, так сказать, своего поста.