А мы не ангелы

Я очнулся, и почувствовал, что моя левая рука сжимает что-то упругое. "Неужели дали бракованную подушку безопасности?" — Первое, что пришло в голову. Действительно, в аварии я попадал не часто, и ни разу — по своей вине, но тем не менее, злой рок преследовал меня так, словно каким-то автомобильным богам захотелось подшутить надо мной.

В первый раз, когда я только-только в двухтысячном году сдал на права, и батя купил мне старый подержанный Судзуки-бандит, не успел и месяца поездить на нём — какая-то "ненасосала" вылетела на встречку и мне пришлось свернуть на тротуар и спрыгнуть с мотоцикла. Мотоцикл — в хлам, а "ненасосала" отделалась тем, что её мужик подарил мне мотоцикл. Почти новый Харлей стал моей гордостью и поводом для зависти всех моих знакомых. Конечно, мужик просто хотел сохранить деньги и избавиться от надоевшего ему символа бурной молодости, так что без труда решил убить двух зайцев разом. Этот опыт сделал меня менее осторожным, за что я и поплатился, когда несколько лет спустя, пересел на "девятку" — автомобиль был, мягко говоря, хренью, но по крайней мере не нужно было ждать сезона, что бы спокойно двигаться на своём транспорте. Через полгода бравые работники дорожных служб так браво не чистили снег, что к моему неприятному удивлению, на одной из дорог, кажущейся просто заметённой снегом, оказался натуральный ледовый каток. Попытки затормозить вылились только в то, что старенький автомобиль повело в сторону и развернуло, прямо пассажирской дверью в придорожный столб. После того случая я ездил очень осторожно зимой, но летом — ничего не мог с собой поделать — снова тянуло полихачить там, где вроде никто особо не следил, да дорога позволяла. После девятки был форд, а в десятом году он ушёл в прошлое, вместе с теми денёчками, когда я рассекал на отечественном автопроме. Ради кампании, в которой я работал пришлось взять в кредит не много, ни мало, Spyker. И не прогадал — дела на работе пошли в гору. Мощный спортивный автомобиль радовал глаз начальства и самых требовательных клиентов, так что не приходилось краснеть. Да и прежнее лихачество в сто пятьдесят для Спайкера было лишь неспешной прогулкой. Жизнь изменилась — вместо прежних рубашек и курток мой гардероб стал однообразным, как остывшая овсянка британского лорда — костюм, часы, галстук, туфли, всё прочее, что ценится в среде обитания таких людей как я. Старые знакомые оказались не то что бы забыты — они остались, но разговаривали мы всё реже и реже. Но было в моей жизни кое-что, что не менялось с течением времени, и дарило мне ощущение, что есть в жизни что-то неизменное. Жаль что неизменным в моей жизни оказались автокатастрофы, а не, скажем, красивые девушки или деньги...

Спайкер, с только что после аварии заменёнными подушками безопасности ехал себе аккуратно в жидком потоке машин, как вдруг сзади в меня влетело что-то. Опять авария — машину тряхнуло и бросило в сторону, как раз на проезжающий мимо грузовик-тягач.

После того как я открыл глаза, и пощупал рукой новые подушки безопасности подивился — что то они не сдуваются...

Окончательно проморгавшись, я заметил две вещи. Первое — красивый крестик, висящий меж красивых грудей размера эдак третьего, которые я эротично сжимал и.... красивое, но настолько красное и угрожающее лицо девушки, что внутри всё сжалось в комочек. После того как наши глаза встретились, я отчётливо прочитал в её очах одно. "Убью".

— Я не специально! — я нехотя отпустил формы девушки, но она закрыв глаза, пару раз вздохнула и успокоилась. Попыталась успокоиться.

— Давай вылезай. Или тебе так понравилось меня лапать? — спросила она приятным глубоким голосом.

Тут я заметил какую-то странность в произношении, но не придал этому особого значения, особенно на фоне того, что ехал я один, и был за рулём, а не на пассажирском сидении.

Ещё более странно выглядела местность вокруг автомобиля. Перевёрнутого, кстати. Какая-то степь... Неужели всё, отъездился, попал окончательно и по-крупному?

Если бы не машина, песок, я бы считал, что попал в рай — уж больно дама на ощупь приятная. Не особо поняв, где я и что со мной, я полез на выход из этого адового устройства, именуемого автомобилем...

Стоило мне вылезти, я перекатился, безбожно пачкая дорогой костюм, и уставился в небо. Следом за мной вылезла и девушка. В отличии от меня она тут же встала и, приложив руки к лицу, на манер Ильи Муромца из небезызвестной картины, рассматривала что-то вдали.

А вдали виднелось зарево пожара и что-то огромное.

— Ты так и будешь лежать тут? Давай, поднимайся. Как ты? Жив?

— Скорее да, чем нет. У меня один крайне интересующий меня вопрос...

— Да, Синдзи-кун? — улыбнулась она, подавая мне руку.

Я подал ей руку, но встал сам, и, не выпуская её ладонь, посмотрел в глаза и спросил:

— Как зовут столь прекрасную леди, как вы? Честно, я многое не понимаю из происходящего, но ваша красота и энергичность скрашивают все неудобства нашего положения... — Я, как учили меня на одних курсах перед деловой поездкой в Европу, слегка наклонившись, коснулся губами руки девушки. А заодно и проверил — кольца нет...

От моего поведения дама впала в настоящий ступор, и даже не опускала руку, хотя я её отпустил. Как говорил один мудрый пингвин — улыбаемся и машем! Только махать не обязательно, а улыбка, искренняя, ещё никого не оставляла равнодушным. Чаще надо улыбаться, и люди будут гораздо приветливее. Я, постояв ещё секунду, оглядел себя. Мама родная, в чём я? — никакого костюма и в помине нет, и... тело. Я был на голову короче девушки. Всё страньше и страньше...

— Эм... — привлёк я её внимание. Девушка отмерла и тут же покраснела. Нда... что-то с ней не так — понимаю, что можно покраснеть, когда тебя лапают, но неужели простой комплимент может так смутить?

— Синдзи-кун, ты в порядке?

— Простите? Как вы меня назвали?

— Ты... ты случайно не ударился головой?

— Может быть... не помню. — искренне сказал я, улыбнувшись чуть виновато, — но более меня печалит, что я не помню вашего имени, — напомнил я ей о том, что мы по-прежнему не представлены. Синдзи. Кто такой этот Синдзи? По всей видимости, я. Но тогда вдруг у меня были галлюцинации о том, что я был бизнесменом? К любой проблеме нужно подходить постепенно, а не бросаться решить всё и сразу. Очевидно, раз я могу чувствовать боль, то я в реальной действительности. А если я в реальности, а не укурился чаем, то значит, сначала нужно выяснить кто такой Синдзи, и кто эта девушка, которая мне так понравилась. Действительно, красавица каких я редко видал. Да и симпатична она мне.

— Ты — Икари Синдзи. Сын... Не важно. Ты в Токио-три... — начала она говорить медленно, словно с сумасшедшим, но видя мой понимающий и недовольный взгляд, нормально продолжила, — а ехали мы в НЕРВ... А меня зовут Кацураги Мисато...

— Мисато... — смаковал я имя, — красиво звучит.

Девушка в ответ уже не краснела, но только тяжело вздохнула.

— Синдзи... нда. Давай перевернём машину лучше. — Сказала она, развернувшись к порядком покорёженному транспорту, — Машинаааа!!! — крикнула она, глядя на то, во что превратился её автомобиль. Покорёженная крыша, помятые борта, разбиты все стёкла...

— Ничего, главное, что сама цела осталась. — Напомнил я ей и пошёл переворачивать это корыто. Заодно я вспомнил, почему имена "Синдзи" и "Мисато" кажутся мне знакомыми. ЕВАНГЕЛИОН, что б ему пусто было. Имена упоминались в мультике японских укуренных аниматоров — ЕВАНГЕЛИОН!

Тихий ужас — меня окружает "Аниме". Поняв это я споткнулся и чуть не полетел головой в автомобиль, но устоял на ногах. Зато Мисато воскликнула "Синдзи-кун!".

— Что?

— Ты не ранен? Может, тебе лучше не напрягаться?

— Вот ещё, что бы я оставил тяжёлую работу красивой девушке, а сам — в кусты... не дождёшься, Кацураги! — Улыбнулся я. Видать, бедна её жизнь на комплименты, раз и на этот раз она отреагировала покраснев. Никогда не понимал, как японцы умудряются сочетать стеснительность вместе с распутностью. Видимо, не только русская душа загадочна.

— Ну как хочешь. — улыбнулась она. То ли на меня действуют гормоны, то ли она действительно такая красавица, но на её улыбку я готов был любоваться долго... Долго не получилось — Кацураги подошла к машине и уперев в неё руки, попыталась столкнуть с места. Машина покачнулась, но осталась на месте. Пришлось и мне приложить свои хилые руки к переворачиванию машины.

Не сразу, но нам это удалось, и Мисато залезла на водительское сидение, попробовав запустить двигатель. Удалось не с первого раза, но движок всё-таки ожил и загудел.

— Прыгай в машину, быстро! — позвала она меня. Не заставив себя долго ждать, я залез внутрь, и мы стронулись с места. Машину сильно вело вправо, но Мисато справлялась и постепенно напряжение отпустило нас обоих. Первой разговор начала Мисато.

— Синдзи, ты правда ничего не помнишь? Как приехал в Токио-три помнишь?

— Ничего не помню... — покачал я головой, — впрочем, помню, что такое "глубоконеупругие взаимодействия" или "криптоанализ САТ-проблемы..."

— Э... — зависла в очередной раз девушка, — это что вообще?

— Первое из физики элементарных частиц, второе — матан чистой воды. Да, не бери в голову. Лучше скажи, Мисато, скоро ли мы приедем и не развалится ли по дороге твоя машина?

— Не развалится! — обиделась она, воинственно отвернувшись от меня и наконец посмотрев на дорогу двумя глазами. Так даже лучше.

— Извини, не хотел обидеть. Конечно, не развалится. — вздохнул я, прикусив губу.

— Тебя Рицко случаем не кусала? Ты откуда такой начитанный и наглый?

— Начитанный — умные книжки читал. А про наглость это ложь и провокация! — изобразил я обиду.

— Да ладно тебе, просто ... — тут Мисато покраснела, — мне ни разу руку не целовали... и откуда такие манеры... — Кацураги окончательно улетела в свои девичьи грёзы, и я уже готовился в случае чего перехватить руль, но вела она мастерски, так что не понадобилось. Да и ехать то тут — пять минут. Спустя оные минуты впереди показалась дверь. Дорога уходила в туннель, в который мы и въехали. Мисато опять отошла и вела молча, только иногда бросая в мою сторону косые взгляды.

Не долго мы ехали по тоннелю — показалась железнодорожная платформа, и Мисато завела свою машину по пандусу на платформу, предназначенную, судя по всему, для перевозки автомобилей.

Стоило нам заехать, как поезд тронулся и Мисато расслабленно обмякнув в кресле, тяжело вздохнула:

— Да, теперь ещё от командования влетит. Надеюсь, память вернётся...

— Извини, а я что-то такое важное помнить должен? Чертежи звезды смерти или пароль от чемоданчика?

— Хм... не знаю. Вряд ли что-то важное ты можешь знать...

— Тогда и хрен с ней, с памятью. Мне и без неё хорошо.

— Может быть. — Мисато странно на меня посмотрела, но промолчала. Поезд двигался по тоннелю, набирая скорость.

— Скажи хоть зачем мы едем туда, и что от меня нужно.

— Сразу к делу, да? На месте тебе всё расскажут. Немножечко терпения, Синдзи-кун! — улыбнулась девушка.

— На месте так на месте. Если у них есть кофе и сигареты (мой сухпай), то вообще шикарно.

— Кхе... — Мисато кашлянула, и уставилась на меня во все глаза, — ты точно в порядке? Может, белый халат ещё?

— Халат? Мы в больнице или в бане? — я поднял бровь, вспомнив, что кое-кто из местных, точнее любовница Гендо сидела на кофе и сигаретах. Видимо, одна понимала, в какой заднице они все находятся, и не видела смысла беречь здоровье.

— Нет... не важно. Не обращай внимания. — отвернулась Кацураги, смотря на проносящиеся мимо нашего "вагона" лампы тоннельного освещения, — надеюсь, ты шутил...

— Конечно, Мисато, всего лишь шутка.

Поезд начал сбавлять ход, и через минуту окончательно остановился. Мы вышли из машины и, при скудном освещении оглядели окружающий нас пейзаж. Точнее — до ужаса обыкновенную остановку, напоминавшую нью-йоркское метро — белые кафельные плитки, квадратные столбы, освещение лампами дневного света... так и кажется, что это декорация к какому-нибудь фильму ужасов с зомби или неведомой коварной силой, с которой должен бороться главный герой, а то и целая компашка приключенцев с дробовиками.

Мисато, в отличие от меня, обстановка ничуть не напрягала, и она смело пошла к выходу в конце платформы, махнув мне идти за ней. Пришлось подчиняться. Пока шли, я беззастенчиво рассматривал Кацураги. Красная курточка, короткая юбка, стройные ноги, быстрый шаг... Если меня поселят к ней, то это закончится тем, что я или сбегу, или женюсь рано или поздно. Обе перспективы меня не очень радуют, так что я конкретно задумался над этим вопросом. Настолько задумался, что пропустил, что девушка остановилась и случайно толкнул её в спину. Мисато, зачем-то остановившаяся посреди дороги, начала заваливаться вперёд, но я машинально ухватил её и не дал упасть. За талию ухватил, так что когда Кацураги справилась с удивлением, то ровно встала. Руки с талии я не убирал — уж больно интересно, какая реакция будет у неё на такое неяпонское поведение. Мисато меня не разочаровала — разозлилась, но уши покраснели...

— Синдзи. Спасибо, я твёрдо стою на ногах. Можешь убрать руки с моей талии. — сказала она.

Я, тяжело вздохнув, как будто мне вынесли приговор, убрал руки и мы пошли дальше.

После пары проверок на КПП, Мисато вытребовала у меня карточку-пропуск, обнаружившуюся в кармане рубашки и мы вошли в лифт. Из лифта — в какие-то подземные лабиринты. Хорошо ещё светло было и зомби вокруг не ошивались, да и Мисато вела, так что я, идя на поводу у дамы, только успевал запоминать все повороты и хитросплетения лабиринта НЕРВа. Наконец, мы вышли к ещё одному лифту, который стоял нашем этаже. Мисато зашла в открытые двери и мы снова направились вниз.

— Правда, ничего не помнишь? — опять спросила она у меня.

— Вообще ничего. По крайней мере ты сказала, что меня зовут Синдзи. Что ж, бывают имена и похуже...

— Неплохо ты видимо головой приложился. До того как мы попали под взрыв, всё звал меня "Мисато-сан" и вообще был примерным робким мальчиком.

— А тебе больше нравятся робкие мальчики? Или я был до того геем? Нет, извини, на мальчиков меня как-то не тянет. — развёл руками я, совершенно искренне, между прочим.

— А значит, на меня — тянет? И что вообще с тобой такое... ладно, Рицко разберётся. — махнула она рукой.

Едва мы вышли из лифта, снова началась гонка по направлению к долгожданной Еве. Машина-зверь ждала меня где-то в своём ангаре, а Мисато старалась вспомнить дорогу. Слава богу, ей это удалось и мы вышли в большое помещение. А перед нами...

Во всей красе предстала блондинка. В купальном костюме, накинутом поверх него белом докторском халате и нагло смотрящая на Мисато и меня. Злая на вид — холодная. Просто антипод Кацураги...

— Долго же вас пришлось ждать. — сказала она вместо приветствия.

— Мы немного заблудились.

— А, так это и есть третье дитя? — она заинтересованно посмотрела на меня, изучая.

— Меня зовут Синдзи. И осмелюсь вам напомнить, что в приличном обществе принято представляться первой.

— Акаги Рицко. — она достала из кармана халата сигарету и закурила.

— Рицко, что там?

— Сейчас, Мисато, не гони. — улыбнулась блондинка и первой направилась в сторону двери. Вход был цивильным, никаких лодок... что не может не радовать. А вот темнота внутри как и положено по закону жанра. Я зашёл вслед за девушками, которые перебрасывались фразами, в которые я ради сохранности мозга не вслушивался.

Внутри заветного ангара было темно...

Именно там и покоилась Ева-ноль-один, она же просто Ева, она же "фиолетовый вирвиглазный кабздец анимешников", который вызывал тонны ненависти одним своим цветом. Ну, или пример удачного пиара, когда главного героя покрасили в хреновый цвет в пику модным тогда, в моём далёком детстве, меха-Аниме, с чёрными, белыми, и другими роботами, окрашенными исключительно в понтово-пафосные цвета.

Свет включился неожиданно. И всем моим вниманием завладела она... или он. Евангелион. ОБЧР классический — огромный, человекообразный, почти-робот. Но по порядку. Мы были на помосте, который скорее правильнее назвать мостками, которые позволяют подойти поближе к этому гиганту. Мисато и Рицко молчали, рассматривая меня. Я же, в свою очередь разглядывал их, бросив взгляд на Еву.

— Ну? — спросила Мисато, — как тебе?

— Офигенно. Честное слово, Офигенно. Эта короткая юбочка так идёт к твоим стройным ножкам, что просто...

— Синдзи! — крикнула, тут же вспыхнув и покраснев, Кацураги.

— Что? Ты же спросила, я ответил...

Кстати, у Рицко изо рта, во время моей реплики, выпала сигарета, прямо на пол. Она, конечно, этого не заметила и пялилась на меня.

— Я имела в виду Еву! — Мисато вся красная тяжело дышала носом, но я сделал вид, что не заметил:

— Не знаю я никаких Ев. Немка? Может, познакомишь сначала? — я улыбнулся искренней обезоруживающей улыбкой мечтательного кобеля.

Мисато ничего не ответила, зато отошла от шока Акаги:

— Полагаю, капитан Кацураги хотела узнать твоё мнение о Евангелионе-ноль-один. — Акаги указала мне глазами на робота.

— Ух ты... а что это за штука? И почему вас моё мнение интересует? Я, если и знал что-то раньше про эту штуку, то сейчас точно не помню. — сказал я совершенно искренне. Действительно, про то, что такое Ева я знал только в общих чертах. Точнее в одной аббревиатуре — "ОБЧР". Классический ОБЧР. Акаги тяжело уставилась на Мисато. Та, видимо поняв, что от неё требуется, тут же ушла в оборону.

— Я не виновата! Когда нас накрыло взрывом, Синдзи ударился головой. С тех пор вообще ничего не помнит, и он... такой.

— Какой это "такой"? — спросила Акаги, доставая новую сигарету.

— Такой... кобель. — Мисато покраснела до кончиков ушей, чем вызвала улыбку у Акаги. Тут, на моё счастье, включился свет и в наблюдательном пункте и через стекло я увидел чёрную фигуру. Икари Гендо.

— Синдзи... то, что сказала госпожа капитан — правда?

— Да. Кстати, прошу прощения, но мне в третий раз за последний час приходится напоминать собеседнику, что бы он представился. Простите, мы кажется не представлены... — от моего монолога Икари откровенно удивился. Даже его бородка и очки — всё, что различимо из лица, выражали удивление. Но лишь на секунду, потом он вернул себе самообладание:

— Меня зовут Икари Гендо. Я командующий НЕРВ-Япония. И твой отец. — Гендо откровенно не знал, что сказать.

— Да? Прости, отец, что не узнал. Только полчаса назад я узнал, что меня зовут Синдзи, так что...

— Амнезия. — прозвучал холодный и раздражённый голос Акаги за моей спиной, — память вернётся через некоторое время. Или не вернётся совсем. Осложнение при сотрясении. Ничего опасного. Кроме потери памяти...

— И гормонального взрыва. — добавила Кацураги, выглянув из-за спины докторши в белом халате.

— Вот это не было ни разу. Впрочем, не исключаю, что вместе с памятью Синдзи потерял все психологические ограничители. И ведёт себя свободно. — она заинтересованно глянула на меня.

— Наверное. Если бы я знал психологию... — я тяжко вздохнул, — итак, дамы и господа. Раз уж мы все познакомились, давайте перейдём к сути. Почему я нахожусь на явно военном объекте? Или папа решил сводить меня на экскурсию? Ценю, но в Евах не разбираюсь, так что вряд ли мне будет интересно посмотреть на вашего робота...

Все затихли. И все смотрели на меня. Ну вот, что опять? Через несколько секунд тишины из динамиков под сводами зала послышался голос Гендо:

— Нет, сын, тебя вызвали для того что бы ты пилотировал Еву. К сожалению, атака произошла раньше, чем мы ожидали, поэтому у нас нет времени на разговоры.

— Но она же ещё не готова? — возмутилась Кацураги, — какой шанс, что у нас что-то выйдет?

— Один к миллиарду, — вздохнула Акаги, — но не ноль. К тому же всё будет зависеть от пилота...

— Он же не готов, что бы...

— Отец. — я перебил Мисато, которая вдруг начала устраивать беспорядок, — скажи, а ваша организация военная? — Лица Гендо я не видел, но через секунду послышался ответ:

— Да. Мы входим в состав ООН.

— Тогда, раз Капитан, вроде Кацураги спокойно оспаривает решение командования, то субординация у вас — ни к чёрту.

Кацураги замолчала. Сеанс развлечения "смотрим на Синдзи, все смотрим на Синдзи!" продолжился. Опять немая сцена. Кацураги первая, разозлившись, сказала: "Паршивец, ты ещё...", но была перебита Гендо:

— Синдзи прав. Приказы командования не обсуждаются. Извольте пройти в командный центр и приступить к своим обязанностям. — сказал, как отрезал Икари-старший. Не успело мелькнуть торжество на лице Рицко, как голос помянул и её: — Вас это тоже касается, доктор Акаги. Покажите пилоту его рабочее место. — гендыч развернулся на пятках и скрылся в глубине командного центра. К сожалению, он был мне не виден, и я только смотрел как злая Кацураги поцокала каблучками в сторону выхода с этого мостика. Акаги же подошла к панели на перилах и что-то там нажимала.

— К сожалению, у нас нет времени ждать, пока ты переоденешься, поэтому обойдёшься этим... — она протянула мне какую-то штуковину, похожую на тиару. Хайтек, присоски, как на медецинских датчиках, — одень на голову. Это обеспечит твой контакт с Евой.

— А как этой махиной управлять?

— Разум пилота синхронизируется с Евой. Так что всё зависит от твоего воображения. Меньше посторонних мыслей, просто сконцентрируйся на Еве.

— Почувствуй силу, юный падаван...

— Что, что?

— Да нет, это я не вам. — снова улыбнулся я.

— Там же, командный пункт. Пять минут спустя. —

Икари Гендо сцепил пальцы перед собой и загадочно молчал. Окружающие сторонились командира и предпочли делать своё дело. Акаги Рицко сбежала к подчинённым и увлечённо возилась в компьютере, как и все остальные, кроме Кацураги Мисато. Капитан оперативного отдела нерв-Япония стояла рядом со столом командующего на вытяжку. Она вздрогнула, когда Икари-старший заговорил:

— Так, говоришь, полная потеря памяти? Как это случилось? Каковы последствия?

Мисато, сглотнув, начала рапортовать:

— Мы ехали по дороге от Токио-три к платформе, когда взорвали эн-два бомбу. Машину отбросило метров на двадцать. Я, конечно, прижала Синдзи к себе, но нас всё равно болтало по салону. А когда он очнулся, был уже такой...

— Он терял сознание?

— Да, ненадолго обмяк. А потом... словно другой человек. Улыбался, шутил, даже... комплимент мне сделал. Не очень изысканный, но всё же без капли стеснения. И звать меня стал "Мисато", а до того — "Мисато-сан". И... приставал.

— Вот как... — командующий невесело ухмыльнулся, — и в чём же это было выражено? Делал непристойные предложения?

— Нет-нет-нет, что вы, командующий! — тряхнула головой Кацураги, — просто когда очнулся — слишком долго трогал мою грудь, потом попросил представиться и поцеловал руку...

— Руку? — Икари-старший удивлённо вздёрнул бровь и бросил короткий взгляд на прислушивающегося краем уха полковника Фуюцки. Тот, поняв, что его заметили, оправдывая свой преклонный возраст, проворчал:

— Не часто среди нынешней молодёжи встретишь такие изысканные манеры.

Мисато коротко кивнула на его реплику и опять повернулась к Гендо:

— И ещё когда мы случайно столкнулись, он непозволительно долго придержал меня за талию.

Кацураги поняла, что её аргументы выглядят несколько несерьёзно. Ответил ей опять полковник:

— Рицко утверждает, что это от амнезии. Человек без ограничителей в голове может быть удивительно развязным... приходилось мне в практике наблюдать людей с амнезией. Бывало, что без груза воспоминаний и приобретённых комплексов люди менялись до неузнаваемости. Тут к ним, услышав своё имя, подошла Акаги. Она выслушала полковника и веско заметила:

— Нас не должно волновать, что мальчик помнит, а что не помнит. Он же не на экзамене по истории. Чисто теоретически — дети всегда легко учатся, во многом потому что негативные воспоминания дают страх ошибок. Может быть, что эта амнезия и к лучшему — легче удастся синхронизироваться.

— Может быть, может быть. — вздохнул Гендо, — а что-то нездоровое в его поведении было? головокружение, тошнота, невнятность речи, может — сонливость?

— Никак нет! Хотя... когда он говорил, что забыл вообще всё, сказал, что помнит, что такое... — Кацураги полезла в карман, и выудила оттуда листок с еле-понятно накарябанным текстом, — "глубоконеупругие взаимодействия или криптоанализ САТ-проблемы..." — прочитала капитан. И ещё — сказал, что было бы вообще замечательно если у нас есть кофе и сигареты... Рицко-сан, ты часом его не укусила? — мисато хитро взглянула на закашлявшуюся ещё на слове "криптоанализ" Рицко. Блондинка в белом халате только отрицательно покачала головой. Слово взял полковник фуюцки:

— Тогда не вижу причины обсуждать это дальше. Интерес мальчика к такой... уж простите, красивой девушке как вы, вполне естественен. Так же понятно, почему он так себя ведёт, и за рамки приличий если и выходит, то осторожно. Только вы, Кацураги, смотрите, молодёжь сейчас такая эмансипированная — это в наше время лаборанты только на третьем десятке начинали замечать лаборанток, а...

Но полковник был перебит командующим:

— Фуюцки-сан, прошу вас, давайте займёмся ангелом. Потом у нас будет время, что бы вспомнить молодость или поговорить о странностях Синдзи.

— Да, да, простите старика.

На том разговор и завершился. Мисато ушла к пульту и села в кресло. Офицер связи доложил:

— На связи капсула Евы-ноль-один!

— Сама вижу. Синдзи, ты как? — спросила девушка у изображения недовольного парня на мониторе. Тот, услышав голос, задумался а потом ответил:

— Бывало и лучше. Мало того, что эта жидкость заполняет капсулу, так никто не удосужился сказать мне, что я должен делать. Знаешь, мисато, был бы я старшим офицером над вашей конторой, вы бы, учитывая все косяки, уже копали траншеи где-нибудь в Сибири...

Рицко, не заметив критики, перебила Синдзи:

— Это ЛСЛ — жидкость заполнит капсулу и твои лёгкие, снабжая их кислородом. Не беспокойся, просто вдохни...

— Легко сказать. Ладно, что то я разнылся. — Синдзи, погруженный по плечи в ЛСЛ, задержал дыхание и вдохнул масляную жидкость. Сразу же послышалась реплика Акаги:

— Молодец, парень. Всё схватываешь на лету. Теперь не двигайся. У Евы мысленное управление. Просто расслабься и контакты нерва Евы подсоединятся к твоим нервным узлам.

— Хорошо. — Синдзи закрыл глаза и постепенно успокаивался. Да и чему там было успокаиваться? Ничего не помнит, ничего не знает...

Через несколько секунд шум в командном центре пошёл на спад — операторы завершили свою работу и ждали последнего сигнала от Акаги Рицко. Мисато по прежнему смотрела на безмятежное лицо подростка, положив голову на сцепленные руки, а командование бдительным оком наблюдало за порядком. Акаги Достала новую сигарету и после того как раскурила, положила её в пепельницу. Реплики подчинённых о готовности прозвучали и она дала отмашку:

— Нервы А-1-А-10, начать синхронизацию.

И зашумело...

— Гармоники пилота в норме, — ментальные импульсы слабые, — синапсы проходят нормально... И тому подобное. Акаги внимательно вслушивалась в доклад, а вот для мисато это звучало как китайская песня в исполнении нанайских мальчиков — слова разберёт только окончательно сдвинутый на этом деле человек.

Через минуту началось самое интересное — Еву начали синхронизировать с пилотом...

Кацураги, уделившая всё внимание Синдзи, и не заметила, как начали процесс активации. Подросток выглядел безмятежным ребёнком. "И не подумаешь, что он может так подкатывать к взрослой женщине..." — подумала Кацураги, но тут же себя одёрнула, "когда это ты стала думать о себе как о взрослой женщине? Ты бы ещё сказала — бабушка..." — внутренний диалог закончился и она вернулась в реальность.

— Мисато. — крикнула ей в ухо Акаги, заставив капитана подскочить на стуле и недовольно прошипеть:

— Ты бы ещё мегафон взяла, вдруг не услышу!

— Это ты так на мальчика засмотрелась, что три раза не услышала, как тебя зовут? Давай, буди его.

— Что? — Кацураги кашлянула и посмотрела на окружающих их людей. Все молча пялились на Кацураги.

— Ты что, за нервными импульсами не следишь? Для кого тут мониторы стоят? Этот герой умудрился заснуть перед боем...

— Офигеть. — Кацураги тряхнула головой и обратила внимание на Икари-младшего. Тот спал.

— А ну подъём! — крикнула она в микрофон. Синдзи дёрнулся и тут же открыл глаза.

— Ну ты даёшь, Синдзи... — вздохнула Акаги.

— Как синхронизация? — Мисато не дожидаясь ответа, сама глянула на монитор. Цифры показывали синхронизацию в шестьдесят семь процентов.

— Очень неплохо для первого раза. Ладно, давай работать, — Рицко наклонилась к микрофону и сказала в него, — "Синдзи, как слышишь меня?"

— Нормально слышу. Только орать больше не надо. — пилот почесал мочку уха и с интересом уставился на Акаги. Значит, картинка у него появилась...

— Сейчас тебя поднимут на поверхность. Будь добр, не двигайся пока. — Ева начала своё движение вверх.

Акаги инструктировала пилота, но Синдзи, судя по его виду, слушал доктора вполуха.

Спустя минуту Ева достигла точки выхода и остановилась. Ещё немного — и Ева стояла посреди поля боя.

— Так, теперь аккуратно сделай шаг вперёд... — сказала Акаги, наблюдая за показателями на мониторах. Остальные служащие пока молчали, глядя на мониторы, которые показывали ноль-первую со стороны. Ева сделала шаг.

— Молодец. Теперь ещё шаг...

Ева уверенно двинулась вперёд, шаг за шагом отходя от лифта в геофронт. Синдзи, сидящий внутри уже успел помянуть и бога, и чёрта, и привыкал к управлению. Не сразу, но это ему удавалось — Ева слушалась его всё лучше и лучше. Уровень синхронизации подрос на пару процентов, что вызвало необъяснимый с точки зрения Синдзи восторг у нервовцев. Акаги так и вообще радостно сообщила об этом пилоту.

— Да понял я, понял. Ну, разудись плечо, размахнись рука! Где тут пушка?

— Хм... Синдзи, мы пока не успели установить вооружение, оно не готово... временно, конечно же! — сказала Акаги, пристыженно.

— Вот как? Мне что, голыми руками эту тушу рвать?

— Нож. У тебя есть нож, он в броне. Достань его. Лучшего пока нет.

— Ну вообще зашибись. — Ева развернулась к камере и все не без удивления смотрели, как многотонная стометровая боевая машина покрутила пальцем у виска.

— А быстро он осваивается. — Хмыкнул фуюцки, глядя на офигевающий потихоньку персонал.

Меж тем Синдзи, окончательно разобравшись с управлением, закрыл глаза и расслабился в ложементе пилота. Конечно, ведь собственное тело ему было совершенно без надобности. Глазами Евы он уже видел, как в его сторону направился ангел. Большой, порядком подраненный, но живой и опасный пришелец из неведомых заорбитальных далей.

— Ну что, петушок, потанцуем? — Ева, сорвав слой асфальта сделала кульбит, увернувшись от выстрела ангела.

По пути случайно, правда, смахнула пару небольших зданий, но это мелочи. Синдзи, улыбнувшись, встал на ноги и перехватив нож обратным хватом, бросился на ангела. Уродливый стометровый человекоподобный гигант никак не выразил подготовку к атаке. Только когда от Синдзи до ангела оставалась сотня метров, между ними возникло АТ-поле, в которое и влетела Ева.

— Ангел установил АТ-поле... — услышал Синдзи.

Акаги Рицко начала кусать карандаш, пытаясь понять, что делать в такой ситуации. Пилот совершенно не обучен, так что надеяться на...

Дальше от доктора послышался странный хруст. Следящая за подругой Мисато понадеялась, что это был карандаш, а не зуб доктора. На мониторах творилось непонятное. Ева изо всей силы давила на АТ-поле ангела.

— Синдзи —

Стоило мне подойти поближе, как это инопланетное создание включило своё защитное поле и отгородилось от меня. Да, ударился я сильно — аж в костях заныло, но поле немного продавилось от веса евангелиона.

Я отскочил назад в большом прыжке, но ангел не дал мне ни секунды поразмыслить — выстрелил, да и чуть было не попал по мне. Пришлось спасаться бегством — сначала в сторону, а потом и к самому ангелу. Никаких способов пробраться кроме как выставить АТ-поле я не знал, а как поставить это поле, мне не объяснили. Короче, просто упёрся руками в тугое и упругое поле и стал действовать по старинке, то есть грубой силой. Ноги по щиколотку ушли в грунт, но поле потихоньку поддавалось и разрывалось. Пришелец не стоял столбом, и стоило мне разорвать достаточно его АТ-поле, ударил в него рукой. Да ещё и какое-то оружие в его руке было впаяно. Получив по мордам я озверел окончательно и разодрал к чертям АТ-поле ангела, чем, наверное, разозлил его. Нож по прежнему был зажат в правой руке и я, не тратя ни секунды, вонзил его в ту фигню, что казалась маской. От маски отлетел кусок, но ангел никак не отреагировал, и продолжал тянуться ко мне. Ему даже удалось схватить меня за левую руку, но я успел воткнуть нож во второй раз — в большое красное ядро, торчащее у него прямо посреди груди. По Ядру пошли трещины и через секунду оно разлетелось на кусочки, а сам ангел начал как то странно двигаться...

Незнакомый потолок. Знакомый запах, кушетка, боль в руке и груди, а потолок однозначно — незнакомый. Я привстал на локте правой руки — левая была в бинтах, да ещё немного болела, но это дело поправимое. Огляделся. Вокруг меня была больничная палата просто непозволительно аскетично обставленная и настолько унылая, что хотелось поскорее отсюда сбежать. По всей видимости, потому и унылая, что бы больные не чувствовали себя как дома и жаждали поскорее выздороветь и покинуть столь гостеприимное место. На мне был больничный халат, а моих шмоток нигде не было видно. Да и к тому же после ЛСЛ я не горел желанием их видеть.

Да, я очнулся. Самое сволочное в этом то, что ничего такого невероятного или сверхъестественного не было — открыл глаза, посмотрел на потолок, привёл в порядок мысли, полежал, прислушиваясь к своему состоянию и наконец встал. Незнакомый потолок им. Икари Синдзи остался над головой, а я раздумывал, что же всё-таки произошло в моё отсутствие в реальности. Очевидно, что если земля цела, то и ангела я остановил. Как это произошло — вопрос остался открытым. Видимо, после того как я ударил по ядру, этот засранец всё таки взорвался. Как плохо, что я вспомнил об этом только сейчас... Как ни печально это признавать, но пока что моё положение незавидное — во-первых — Гендо тут царь и бог, и ослушаться его я не могу. Могу попробовать, но чует моё сердце, ни мне, ни кому бы то ни было ещё, от попытки саботажа лучше точно не станет. Как же я ненавижу двойные стандарты и людей, их применяющих. Да, мне определённо есть что ответить на предложение Икари-старшего поработать пилотом Евы, но высказывать их я бы решился только тет-а-тет. Незачем всему НЕРВу слушать, какой командир бяка, что засовывает ОЯШа в ОБЧР.

Удивительно, но лёжа на больничной койке так хорошо размышлять — словно у места аура такая, да простят меня адекватные, не верящие в мистику люди.

Другой вопрос — Мисато Кацураги. Эта дама определённо успела произвести впечатление, но... понравиться легко, особенно если я знаю, что нам с ней жить, а вот что делать дальше — непонятно. Терзают меня смутные сомнения, что после всех очень тёмных и непрозрачных намёков на интим, она, как по писанному будет настаивать, что бы я жил с ней под одной крышей. Да, при её формах и очень "скромной" одежде вопрос "будем ли мы жить вместе" так же остаётся открытым, но лучше мне расставить все точки над i и сразу дать понять, что я не шучу. Вопрос — как это сделать? Да так, что бы она меня не уволокла к Рицко, а та не давала мне чаю с бромом.

Почему-то любой вопрос о том, что с ней делать плавно съезжает на эротические фантазии.

Не привык я долго лежать в постели, поэтому что бы не залёживаться, встал и прошёлся по палате, заложив руки за спину и сцепив пальцы. Так я нарезал круги по палате. Жрать хотелось — страшно, но я терпел — авось не впервой. Другое дело, что голод стимулирует работу мозга лучше, чем обжорство, так что перестать думать о всякой посторонней фигне не удавалось.

Наконец, решив решать проблемы по мере их поступления, я решился выйти в коридор и поискать кого-то. Коридор был странно пуст. Сто метров от края до края, и ни одной живой души, ни одного признака что тут вообще кто-то есть. Чистота, гнетущая тишина, холодный свет ламп, и я. Весь такой в белом.

— Ау! — позвал я. Эха почти не было, но никто не вышел, не заметил. По логике вещей, тут должен быть дежурный, так что я направился его искать. Дежурный обнаружился за поворотом. Стол, лампа, врачиха в накрахмаленном белом халате, шапочке, и очках. Женщина, слепо щурясь, подняла на меня взгляд:

— А вы кто такой? А, из пятнадцатой палаты... Почему гуляем по коридору?

— Простите, но вообще — что я здесь делаю? Разве я был ранен?

— Не знаю, не знаю, это вообще не моё дело. Если вопросов больше нет, вернитесь в палату. Я позову врача. — она потянулась за телефоном, а я развернувшись, потопал обратно.

Дойдя до палаты, я сел в кресло и снова начал ждать врача. Заодно и подумал в тишине и покое, очевидно, что ближайшая проблема — Кацураги. На неё, как на самку, реагировало моё сознание, а сознания или хоть капли личности самого Синдзи я не нашёл. И откуда берут знания попаданцы? Или попадают только совсем конченные фрики, которые всё наперёд знают и помнят? Возможно, возможно... википедии у меня под рукой нет, а детали "евангелиона" я помню смутно. Но то, что менять текущее положение вещей менять надо и надо срочно, я понимаю. Неопределённый статус, полная бесхребетность, и свойственное всем детям беспрекословное доверие к взрослым... да, этого нет. У меня. Как удачно получилось попасть именно во время аварии — удалось легко протолкнуть легенду об амнезии. А заодно это спишет большую часть странностей. Вот только никаких суперспособностей обнаружено не было. Как и трёхзначного уровня синхронизации или чего-то такого. Хорошо ещё что НЕРВ — организация финансируемая по первому классу, а я, по сути, один из ключевых людей — пилот Евы-ноль-один, то есть того, чем и занимается НЕРВ. Значит, есть возможность кое-что выпросить себе лично. Да и двойные стандарты я не люблю. Найду "Отца", обязательно поговорим по душам. Или с этими вопросами стоит обратиться к Мисато? Она поймёт, наверное. Может даже поддержит.

Тут в палату вошёл врач. Лет шестидесяти, японской наружности, со стетоскопом на шее и в белом халате. Увидев меня в кресле он коротко кивнул, и подошёл поближе:

— Ну что, больной, вы, как я вижу, очнулись Как самочувствие?

— Кроме того, что болит левая рука — без проблем.

— Простой ушиб, молодой человек, не стоит беспокойства. Так, головокружение, тошнота?

— Нет, что вы. — открестился от симптомов я.

— Хм... закиньте ногу на ногу. — приказал он, достав молоточек. Проверка известная всем. Убедившись, что ноги дрыгаются, как и должны, он осмотрел меня, послушал дыхание зачем-то, и отпустил:

— Не вижу смысла держать вас здесь. Вы попали с сотрясением мозга и парой ушибов, но по всей видимости, организм молодой, справился сам. Так, все вопросы за вас решил опекун, так что можете быть свободны. Вы в госпитале нерв, так что никакой бюрократии. Справки уже переданы Кацураги-сан. — он достал ручку и что-то чиркнул на листочке, и уже начал уходить, как я его остановил:

— А моя одежда?

— Простите? А, точно. Я позвоню Кацураги-сан и она привезёт вам одежду и заберёт вас. Это не займёт много времени. — доктор улыбнулся на прощание и вышел.

Значит, уже опекун. Шикарно.

Кацураги прибыла через час, за который я успел возненавидеть больницы и изныть от скуки. Даже посмотреть не на что, подумать не о чем — одни вопросы, и никаких ответов.

Сначала в палату постучались.

— Войдите.

— Это я. Ты здесь?

— Конечно же. Дайте мне только одежду, и я буду вообще счастлив! — вскочил я на ноги.

Мисато была всё в той же одежде, что и раньше, и я задумался — сколько же я тут провалялся? Кацураги принесла с собой пакет, в котором была моя "школьная форма" — брюки, рубашка, туфли. Девушка тактично вышла за дверь и я, переодевшись, присоединился к ней. Судя по её виду, обстановка давила на неё не меньше, чем на меня.

— Переоделся? Замечательно, — кивнула она, — пойдём отсюда.

— Тоже не по себе от этого места? Я, конечно, бывал в больницах, но этот госпиталь просто апофеоз унылости. — Улыбнулся я, видя, что Мисато, прислушавшись, отвернулась.

Мы покинули здание. Ни памятной по мультику встречи с Рей, ничего такого замечено не было. На моё счастье, кстати, потом познакомлюсь с необщительной девочкой. Как показывает опыт, разговорить можно кого угодно, это дело исключительно желания и умения. Кацураги, выйдя из здания пошла по местным улицам. Как ни странно, здание было расположено в Токио-три, а не в самом геофронте. Наверное, на это были какие-то адекватные причины, или госпиталь НЕРВа был несерьёзный, запасной, тогда как главный — внизу. Да, мы были на поверхности, хотя ни в палате, ни в коридоре никаких окон не было — первое встреченное мною окно было практически в фойе. На выходе с Мисато попросили все документы на меня, а потом, убедившись, что всё нормально, отпустили на все четыре стороны.

— Мисато, я стесняюсь спросить — почему это вдруг ты оказалась моим опекуном? — улыбнулся я ехидно, когда мы шли по парковке.

— Потому что дети должны...

— Правильно, правильно, должны, — безбожно перебил я её нотацию, — слушаться взрослых, ходить в школу, и тому подобное должны. Вот только почему это ты оказалась опекуном? И как ты себе это представляешь?

— Во-первых, нормально представляю. А во-вторых — приказ начальства не обсуждается.

— Странное у тебя начальство. А если прикажет с моим папаней переспать, то что?

— Синдзи! — вспыхнула наконец Мисато, — ты о чём вообще?

— О том, что вообще-то, если ты не заметила, то во-первых — у меня есть папаня. Это так, для справки. Второе — ты... молодая девушка, немногим меня старше, ну а в третьих — никто и никогда не может принудить тебя брать опекунство над кем бы то ни было. По закону не положено, если только ты не родитель или ближайший родственник, но и их не могут принудить. Так что делай выводы сама. — я покачал головой. Умная девочка — поймёт куда я клоню. Мисато не разочаровала моих ожиданий, не поняв направления беседы сразу. Значит, я не настолько предсказуем и ещё могу поупражняться в переговорах. Не специалист я этого дела, но кое-что умею.

— Так, — она остановилась около машины. Чёрного джипа модели годов эдак девяностых, — ты не хочешь, что бы я была твоим опекуном? — Мисато начала злиться.

— Нет, что ты, что ты! — я отрицательно покачал головой, — просто указываю тебе на некоторые нестыковки. Кстати, если тебя уже назначили, то разъясни мне, болезному, что и где? И вообще, что происходит и куда мы направляемся?

— Для начала — в офис НЕРВа, потом будем свободны. У меня пара дней выходных что бы привести всё в порядок.

— Замечательно, что выходные есть, а я-то куда? Или тебя мне в мамы назначили?

— Около того. — Кацураги успокоилась и забралась внутрь. Я сел на заднее сидение и мы поехали. Лихачить Мисато не пробовала, так что время у нас было. Точнее у неё — Кацураги, по видимому, хорошо подготовилась к разговору. После того как мы выехали на дорогу, она вкратце рассказала мне, что такое этот ваш НЕРВ, и чем они знамениты. Никаких видимых отличий от официальной версией в мультике не заметил — уровень пафоса в ноль целых три десятых от Вархаммера — "защита человечества", "последняя надежда", и тому подобное. Заодно поведала о том, ху ис ху в НЕРВе. Различий не нашёл. Точнее — если они и были, то я не помнил, что именно должно быть не так. Так Акаги Рицко — руководит учёными, Мисато — оперАми, Фуюцки Козо — замглавгада и собственно мой венценосный отец — царь, бог и отец-основатель всея НЕРВа.

— А жить ты будешь у меня... — закончила она рассказ, сворачивая на небольшую улочку.

— То есть как это "у тебя"? Мисато, я, вне всякого сомнения не против... — я осмотрел её стройные ноги, показательно-похабным взглядом. Мисато на это только вздохнула:

— Опять... ну, сколько можно, а? Ты не можешь вести себя так, как раньше?

— Не могу. Это не в моей природе. И вообще, Мисато, подумай ещё раз хорошо и основательно — я не маленький мальчик, что где у девушки знаю и умею, так что вариант с "взрослой тётей" совершенно не катит. К тому же я не знаю, сколько тебе лет, но ты никак не тянешь на такой возраст...

— Спасибо и на этом, похабник. Нет, ну каков засранец! — наигранно возмутилась она, — пристаёт и спокойно в глаза смотрит...

— Это когда это я к тебе приставал? — справедливо возмутился я. Комплимент по поводу возраста вряд ли можно так расценивать, как и взгляды.

— А кто намекал...

— Я не намекал. Я просто поставил тебя в известность, что девушка будучи нагой вызывает у меня не стеснение, а более адекватные мужчине желания.

— Ты что, в вуайеристы записался? Боже, кого на меня спихнули! — она остановила машину на парковке. Здание-офис НЕРВа было... обычным. Скучным, серым, бюрократическим зданием, которое, судя по всему, тоже использовали только как проводник между реальным офисом в геофронте и городом. Не всем же постоянно спускаться вниз по каждой мелочи? Не всем.

— Никак нет. Просто, Мисато, я плохо знаю себя, а уж тебя подавно не знаю, но считаю, что перед тем, как принять такое решение нужно обдумать возможные последствия. Например — ты... симпатичная молодая девушка. Чего ты добьёшься, если мы будем жить в одной квартире и часто видеться? Про возраст заливать не надо, я сам не помню, сколько мне лет.

— Не помнишь? — она обернулась, уставившись на меня.

— Не а. Не помню. Но не это важно. Календарный возраст это конечно факт, но он ни о чём нам не говорит. Особенно в моём случае, так что попробуй абстрагироваться от такой мелочи, как факты моей биографии, которые ты знаешь сейчас гораздо больше и лучше меня.

— Знаешь... всё-таки не знаю, хорошо это или плохо, что ты головой... того. — сказала она, задумавшись.

— Не знаю. Но не в этом дело. — опять покачал я головой, — ты пойми, даже если ты воспринимаешь меня как того, чьи документы ты наверняка, прочитала, это не значит, что он и я — одно и то же лицо. Скажи, я был стеснительным? — спросил я.

— Ну... да, пожалуй, слишком.

— Странно. Словно ты говоришь о незнакомом мне человеке. Я в любом случае прошу тебя понять одну маленькую вещь — я не против всей этой каши, которую заварил, как ты утверждаешь, мой отец, он же командующий, но просто если ты будешь и дальше считать меня ребёнком, как пару раз ты обмолвилась, то лучше мне пойти к папане и попроситься жить отдельно, и где-нибудь подальше от тебя. Так у нас никакого сотрудничества не выйдет, если ты уже считаешь меня кем-то, но я не знаю, кем и почему. И совершенно, абсолютно, не чувствую в себе ребёнка. И подростка с соплями и ненормально-яркими сексуальными фантазиями я тоже не чувствую. — я постарался подобрать слова для того что бы ещё яснее высказать "Линию партии". Естественно, я не был тем самым Икари Синдзи, и его больше нет. Или есть, но где-то далеко, а я — здесь. Что бы окончательно поставить барьер между прошлым мной и нынешним пришлось затеять этот полубредовый разговор.

— Хм... всё-таки, пожалуй, к лучшему эта амнезия. Надеюсь, память к тебе вернётся попозже.

— Надеешься, что вернётся или что вернётся, но попозже?

— И то, и другое, Синдзи. — отмахнулась Кацураги, — я вообще ждала от тебя любого брыка, но...

— Но не такого, да? Логично. Но всё равно, прости, я ничего не могу с собой поделать — то ли я удачно ударился, то ли ты слишком молода, то ли и то, и другое, но воспринимать тебя как старшего или взрослого... лучше давай пойдём отметим в ресторан победу. НЕРВ ведёт со счётом Один-ноль. — я улыбнулся. Комедия абсурда в джипе продолжилась. Тактика переговоров была взята верно — сначала дали ей выговориться, потом максимально много лил "воды" — философско-психологической информации, что бы Мисато не брыкнула сразу а начала вдумываться, а когда девушка начала думать над словами и серое вещество заработало, то и постепенно цепью фактов изложил свою позицию. Результат — налицо. Мисато задумалась вместо того что бы отмахнуться от моих увещеваний или ухлёстываний, списав всё на нудность или гормональный бум. А тут я ещё и обмолвился... Да, да, девушка красивая, и я не вижу ничего страшного в том, что бы с ней флиртовать, или даже что-то более. И возраст мне совершенно не мешает — дело в умении, а не в количестве прожитых лет. Тринадцатилетнее тело это, конечно, нехорошо, но для меня это не решающий фактор. Бывали ситуации и похуже и "факторы" повесомее чем разница в возрасте. Тем паче что тело Синдзи, хоть и нуждалось в небольших тренировках и здоровом образе жизни, было не настолько неразвитым, как думала Кацураги Мисато... Сейчас я её пригласил на свидание тет-а-тет так, что она и не подумала возразить сразу же. И в контексте вышесказанного это звучит совсем не так, как предложение заказать пиццу.

— То есть "отметить"?

— То и есть, Мисато, давай пойдём в ресторан, закажем столик, посидим вдвоём... разве ты не устала от всего этого? Мне одного раза хватило.

Кацураги ухмыльнулась:

— Эк ты завуалированно приглашаешь даму на свидание.

— Ничего не завуалировано. И вообще, прямым текстом говорю — пойдём на свидание! Как опекун и дитя у нас не склеятся отношения — это я тебе уже сказал. Есть варианты — можем быть просто коллегами, но...

— Что "но"? — Мисато посмотрела на меня.

— "Но" Это мало изменит моё отношение к тебе. К тому же какая тогда будет разница?

— Большая. Ты хоть понимаешь, что ты мне предлагаешь? Тебе же...

— Не надо! Вот не называй мой возраст. Я не знаю ни твоего, ни своего, поэтому веду себя без оглядки на такие условности как цифры в паспорте. И тебе советую. — я улыбнулся, припомнив одного моего коллегу из германии, которому и принадлежит эта фраза. Контекст конечно немного иной, но он то на седьмом десятке девочек лет двадцати клеил. Успешно, между прочим.

— Засранец. Ладно, давай без возраста... всё равно ты хоть понимаешь, что мне предлагаешь? — Мисато выглядела серьёзно. Старалась, по крайней мере, выглядеть серьёзно.

— Понимаю. Ты симпатичная девушка, энергичная, умная, поэтому я не хочу проходить мимо. Или у тебя кто-то уже есть? Прости, я не заметил. В другой ситуации сказал бы что это не так важно, но учитывая, что нам вместе работать...

Немая сцена.

— Нет у меня никого. — грустно и обречённо вздохнула девушка. Я же улыбнулся. Это можно понимать, как согласие. Удивительно, но встретили меня по одёжке, а оценили по уму. Этим мне Кацураги уже нравится.

— Я закажу место. Кстати, мне зарплата полагается, или я вас всех от неведомого монстра спасал "за спасибо"?

— Я уточню. — Мисато вышла из машины. Про её, ныне разбитую можно сказать что "вылезла", но из этого джипа, в котором я, после осмотра узнал "шевроле СубУрбан", она вышла. А то и вовсе "спустилась". Я уж точно "спустился" и, обойдя большую машину, продолжил речь:

— "Уточню" это значит, что я, являясь ключевым кадром — пилотом оружия, ради которого и был создан НЕРВ, не имею своего места в вашей зарплатной ведомости, как и своего места в штате организации? Оррригинально вы тут работаете. Еву создали, а подумать над тем, что пилот это тоже работник... или служащий, не удосужились. И Я, по сути, являюсь то ли полноценным сотрудником НЕРВ с обязанностью идти в бой и тому подобное, то ли простым школьником. Может, мне ещё в школу ходить, в перерыве между беганьем на этой вашей "Еве"?

— Между прочим, так и есть. — ухмыльнулась Кацураги.

— Офигеть. Нет, я серьёзно. Если к вашему НЕРВу подпустить адвоката и юриста, то вас можно засудить на раз-два за нарушения целого ряда международных конвенций — "о правах ребёнка", прав человека, и целого вороха законов... — я покачал головой. Очевидно, гении, создающие ущербные клоны гигантов-ангелов не задумываются о законодательной базе своей деятельности. И ко мне относятся как к инструменту. Что легко можно опровергнуть и либо накроется медным тазом проект "Е", либо мой правовой статус претерпит значительные изменения. Но об этом я подумаю немного позже, нужно свериться с законами и судебной практикой. Защищать свои права мне не впервой. Зато Мисато я загрузил всерьёз — она кажется совсем не замечала, что происходит вокруг, на автомате идя в офис НЕРВа. Или точнее его наземный офис.

Офис был крайне скучным и внутри зданием. Нет, правда, что больница, что офис, просто фонтанировали скучным канцеляризмом — в любом офисе было бы веселее. Цветочек там, который достался коллективу от давно ушедшего работника, или календари на стене, но в НЕРВовском ничего такого замечено не было — всё сухо и максимально прагматично. Мисато зашла на второй этаж и постучавшись, вошла в какую-то дверь. Там обнаружился кабинет на три-четыре рабочих места. Но занято было только одно, остальные выглядели неиспользующимися.

— Можно к вам?

— Капитан Кацураги? — поинтересовалась работница. Я шёл следом за Мисато и молча разглядывал рыцаря принтера и дырокола. — сорокалетнюю даму, в очках и со взглядом сухим даже на вид — посмотрела совершенно без эмоций, словно камерой провела. И где только такие кадры найти можно? Кстати, внешность у дамы была совершенно обыденная европейская.

— Да, точно.

— Секундочку. — дама отвернулась к компьютеру и поклацав клавишами, и дальше они с мисато начали стандартную бюрократическую процедуру — "тут подпишите, тут дату, тут номер". Подписав всё положенное, Кацураги взяла у бюрократки документы и мы, распрощавшись, вышли.

— Мисато, ты хоть скажи, что тут за крючкотворство?

— Да, мелочи, — отмахнулась девушка, — просто для проформы нужно предоставить им документы и зарегистрировать тебя за моей квартирой. В Токио-три это обязательно.

— Понятно. Значит, всё же решилась? Смотри, я тебе весь расклад выдал. — я пожал плечами. Может, она восприняла всё сказанное всерьёз, может — решила не грузить себя такими думами, по виду её мало что было понятно. Да и глаза были нечитаемы, как и жесты. Привык я за годы работы следить за собеседниками. Мисато с этой точки зрения представляла из себя интереснейший образец — сначала она действительно воспринимала меня как ребёнка, но после разговора в машине всё смешалось в кучу. Подсознанием чует, что я старше, чем Синдзи, но всё равно слушается глаз, а не интуиции. Возможно, временно. Если уж я не смогу окончательно разбить образ ребёнка и задавить материнские чувства, то грош мне цена как мужчине. А субъект для материнских чувств... пусть лучше рей будет опекать — милой синеволосой девочке нужна забота. Мне тоже, но в другом смысле. И вообще — я не спешил показывать, что я весь из себя такой взрослый, но в отношении Мисато это было необходимо, иначе у нас никакой совместной работы не получится. И вообще не получится, а я в отношении неё был серьёзен — как минимум — раскатал губу на романтические отношения. Кацураги опять задумалась и потопала к выходу, а я за ней.

— Если что, я тебя предупреждал. Какие планы на сегодня?

— Те же, что и раньше. Кстати, ты умеешь готовить? — спросила она, прищурившись.

— Ну... немного. А что?

— Слууушай...

Дальше можно не слушать, как я понял. Хочешь быть счастливым — смотри на женщину, но не слушай её. Не слушать не получилось — Мисато в самый последний момент немного порозовела, потупила взгляд... кавай. Так и захотелось подойти и погладить по голове. Но я стойко и мужественно держал себя в руках. Мисато же продолжила уже извиняющимся тоном:

— Это... у меня в квартире немного не прибрано...

— Бардак? Это ничего. — улыбнулся я, вспомнив момент из мультика. Бардак, как же, настоящий хаос! Эх, мужика ей надо, что бы женщиной себя почувствовала. Это уже по моей части — сделать из Кацураги женщину, вместо того печального зрелища, что я видел в мультфильме и вижу перед собой. Тут скорее подойдёт слово "баба", но на первый взгляд и не скажешь. Пьёт пиво, ест всё подряд... это уже какой-то подвид рабочего эскапизма — отгораживаться от своих проблем работой. Встречал я таких людей — работники отличные, но, как правило одинокие и зацикленные на работе. О себе не думают — еда в кафешке, машина, которая принимает на себя удар заботливости, возможно, домашние питомцы, которые создают иллюзию общества и не-одиночества, алкоголь... — как подумал, даже стало жаль немного Кацураги. Действительно, у неё в голове богато намешано, и мужчина ей нужен, просто критически, срочно. Иначе так и скуксится на работе. Или третий удар не даст дожить до этого ужасного момента. Что ещё хуже. Ну уж нет — не бывать такому! Вот только что бы привести тут сюжетную линию в порядок, придётся много работать. Выяснить, как я полагаю, сперва, свои боевые возможности. Что характерно — при синхронизации я ощущал Евангелион. Никакой души там замечено не было. Чистое, абсолютно пустое тело. Либо тут что-то не так с реальностью, либо уже у японских мультипликаторов советские краски были. А краски из СССР настолько токсичны, что мультипликатор может смотреть мультик ещё до того как дорисует. То есть упоротый сюжет налицо. Сделал себе заметку — выяснить что с известным мне сюжетом и выработать бизнес-план, тьфу, то есть стратегию. А пока.... Пока можно об этом не заботиться. Мисато есть.

— Что задумался? Что-то вспомнил? — участливо спросила Кацураги. Мы уже дошли до стоянки и снова садились в машину.

— Нет, увы. Просто задумался. — отмахнулся я.

— Тогда давай в магазин, а потом айда ко мне! — улыбнулась она. Но тут же покраснела, и добавила, — пообедать то надо. И вообще... — Кацураги завела двигатель и отвернулась от меня немного в сторону. А уши то покраснели! Значит, уже как ребёнка не воспринимает. По привычке что ли подколола? Возможно.

Магазины в Токио-три были просто таки типичнейшими супермаркетами. Народу почти не было — всё же, только недавно все выбрались из убежищ, тут не до магазинов. Но супермаркеты работали нормально. Плюс парковка была полностью свободна, за исключением пары автомобилей. И что характерно — автопром, замеченный мною, был образца конца восьмидесятых — начала девяностых годов. Шестисотый мерс — предел мечтаний простого смертного, популярны японские и американские автомобили, но встречались и Мерседесы, и фольксвагены. Такое ощущение что тут технически общество застыло в девяностых. Но по сравнению с девяностыми некоторые детали выбивались из общей картины, особенно в НЕРВе. Я сделал себе вторую мысленную заметку — как можно скорее обзавестись автотранспортом. Пешие прогулки это конечно здорово, но думаю, НЕРВ не настолько бедная организация что бы пилоты были безлошадными. Но пока не разберусь с правовым статусом — не получится.

Мы вышли из машины и направились в супермаркет. Кацураги сразу как вошла пошла в отдел с пивом и закусками, а я, взяв тележку, начал набирать свой набор заботливой домохозяйки — овощи, фрукты, мясо, рыба, и тому подобное. Кацураги я увидел через минут десять — она тащила в руках кучу банок пива, закуски, и... да, лапши быстрого приготовления.

Надо отдать должное всем японцам и просветить не шибко интересующихся русских "гурманов" — лапша быстрого приготовления популярна в Японии, но в отличии от всяких "роллтонов", тут она достаточно съедобна и натуральна — разница колоссальная. Качество на уровне, но всё равно, она остаётся пищей для одиноких японцев. Одобрено Интернет-ресурсами, которые наводнены такими персонажами — толстые или тощие, самоуверенные, по крайней мере в непрямом общении, сдвинутые на своих бзиках, в основном — цветастом и ненатуральном мире японских и китайских мультиков... отаку. Хикки.

— Мисато... — я покосился на продукты, которые она вывалила поверх моих, одобренных Минздравом и мной, — это что такое? Еда?

— Ну да...

— Эх, Кацураги... — я покачал головой раздумывая, начать ей лекцию или нет. Решил всё же блеснуть красноречием, весьма жестоко: — ты не обижайся, но я тебе сейчас умную вещь скажу, — Кацураги улыбнулась старой советской шутке, — знаешь... работа, бардак в доме, весёлый характер, любовь к машине... у тебя дома питомец есть?

— Да. — Мисато как заворожённая слушала мой спич. Конечно, я ведь говорил тоном, каким обычно разговаривал с подчинёнными, причём с высоты, так сказать, своего поста.

— Питомец, нездоровая пища... я думаю, ты очень одинока, но стараешься скрыть это от всех. В первую очередь себя, находя замены привычным тебе вещам — забота о питомце и машине, вместо личной жизни — карьера, алкоголь... мужика тебе надо, Мисато. Просто мужика, а не любовника. — я посмотрел в её глаза. Кацураги казалось готова одновременно вспыхнуть, как порох и провалиться сквозь землю... хм... в виду того, что под нами — геофронт, звучит двусмысленно. Напряжение в отделе с рыбой нарастало с каждой секундой. Мисато слушала меня с суеверным ужасом и находилась в полном эмоциональном коллапсе. Или точнее сказать — прострации. Я же продолжил ковать железо. Не в первый, и не в десятый раз, так что говорить и строить правильные фразы "на лету" было привычно:

— Я конечно понимаю, что ты настраивалась завести себе ещё один субъект для приложения заботы и тепла, которые, будучи одинокой, дарить некому, и не осуждаю тебя, но так жить нельзя. Да и я не смогу просто веселиться вместе с тобой, зная, что ты таким образом заглушаешь чувства одиночества и горечи. Прости, если резко, просто... наболело. Да и это... — я демонстративно вынул все банки с пивом и безбожно сбросил их в холодильник для рыбы, — не поможет заполнить пустоту внутри. Я конечно не могу подсказать тебе решение всех проблем, но по-моему, ты просто дура. И ведёшь себя как дура — у тебя есть всё, работа, внешность, молодость, которая, кстати, не бесконечна, а ты бухаешь дома одна в компании своего... питомца. — я тяжело вздохнул. Не люблю быть правдорубом, но Мисато, как и я, ненавидит психологов, так что приходится говорить открыто и резать правду. Если подействует... возможно, этого человека удастся вытянуть из клетки, в которую она себя загнала. Даже если это буду не я. Я. Точно, забыл:

— Кстати, я не претендую на почётное место "того самого", но дай мне шанс. И себе тоже. Ты мне нравишься — что, так и дальше отшивая парней будешь говорить что-то в духе "у этого прыщик на губе", "этот слишком старый", "этот слишком молодой" ... — я подошёл к Кацураги и добил просто поцеловав её в губы. Конечно же, она не ответила, только стояла с отсутствующим взглядом, нарвавшись, так сказать, с разбегу на такую лекцию, и была в полном ступоре, если не сказать более ёмким русским трёхэтажным словом. Мне, как человеку работавшему с людьми виднее, какие её одолевают печали и каким образом она мыслит. И в какой тупик проложила рельсы. Одиночество, работа, скука.

Я отстранился от губ девушки, и видя, что она... вообще в прострации — обнял. С моим ростом выглядело забавно. Со стороны, но Мисато в ответ механически обняла меня и молча стояла. Я погладил её по голове и начал окончание терапии — понять, утешить, простить, то есть — начал шептать всякие благоглупости на ушко. Обычно помогало. Так, обнявшись, мы простояли минуты три, пока Кацураги окончательно не вышла из ступора и... да, что бы вы думали, какая неожиданность — разревелась. Меня даже укол совести посетил — не люблю девичьих слёз, и вообще — я как бы не старше её лет на пять, а так бедную девочку измучил. По живому. Но что поделать — если кость неправильно срослась, сначала её надо снова сломать и поставить всё как надо. Больно, но необходимо. Персонал магазина исчез. Удивительно, но за время нашей беседы супермаркет опустел полностью, и сновавшие до того продавцы-манагеры-грузчики просто испарились. Я поднялся на цыпочки и поцеловав шею плачущей Кацураги, продолжил сеанс поглаживаний и шептания глупых успокаивающих слов. Мисато минуты через две перестала содрогаться от рыданий и повисла на мне, прижавшись.

— Ну что, полегчало? Мисато, я, как самоуверенный и нахальный парень вижу на месте твоего бойфренда только себя, но если абстрагироваться от самоуверенности, то на этом месте должен быть хоть кто-то, неважно кто. Для тебя не важно. Но ты мне просто нравишься, так что я должен был... не мог больше смотреть, как ты себя гробишь. — я вздохнул. Тяжко. Кацураги выглядела жалко — косметика теперь по всему лицу, глаза красные, усталые.

— Синдзи... — начала она, но голос был крайне жалобным и заплаканным, — прости, что... — я посмотрел на свою одежду. Кажется, белая рубашка на плече теперь в чёрную крапинку — слёзы вперемешку с тушью.

— Одежда? Ерунда. Эх, Мисато, — я улыбнувшись, притянул её за талию к себе. Она не сопротивлялась, — как ты не поймёшь, дурёха, ты мне не безразлична. И я, как уже говорил, не собираюсь с тобой шутить и тебя подкалывать. Ты мне нравишься как девушка, поэтому я не могу пройти мимо и подумать, что "эта слишком старая" — я не такой. Жить надо без таких комплексов и оглядок — иначе ты будешь жить по чужим правилам. И точно будешь несчастной, — я покачал головой, — короче, Кацураги! Пиво — долой! Закусь — долой и эту лапшу тоже долой. И кстати, у нас завтра свидание. — Я улыбнулся. После таких потрясений Кацураги однозначно находится в подвешенном состоянии. Мысли о своей никчёмной жизни нужно разбавить, показав путь в светлое будущее. Сработало. Мисато улыбнулась, по прежнему вяло, но искренне, и потрепала меня по шевелюре.

— Тоже мне... Прости за это.

— Это я у тебя должен прощения попросить.

— И откуда подросток может так...? — подивилась Кацураги, с ужасом смотрясь в зеркало.

— Не помню. Но не надейся, что я буду стоять в сторонке и ждать, пока тебя уведёт какой-нибудь хахаль со смазливой рожей, каким только и дай — поматросить и бросить. — так я намекнул на некоего Рёдзи. Сработало — Мисато вздрогнула, но я положил руку ей на плечо и сказал совершенно серьёзно:

— Я серьёзен, если ты об этом. Могу добавить, что я полностью понимаю, о чём говорю.

Мисато окончательно пришла в себя... нет, не пришла, но по крайней мере минут через двадцать отмерла, ожила, стала подавать признаки своего фирменного оптимизма. Далее мы по магазину прошлись, сгребая всё вкусненькое и навсегда распрощавшись с пьянством по вечерам, оставив пиво в холодильнике для рыбы. Отношение ко мне Кацураги изменилось. За один день я, имея хороший опыт переговоров и просто жизненный опыт смог разбить личину ребёнка. Только в глазах Мисато, но большего мне и не надо. Когда выходили из магазина, я уже и забыл, что в теле тринадцатилетнего пацана — общалась со мной девушка так же, как раньше общались девушки с моей взрослой ипостасью. Это несказанно радовало и придавало оптимизма. Жаль только было Мисато — ей скорее всего было тяжело. Разговор занял минут двадцать, но зато самых тяжёлых. Но всё равно я улыбался всю дорогу до квартиры Мисато. Не знаю, чем, но на меня зацепила, и сейчас можно сказать, что между нами стена разрушилась полностью. Как я не старался спрятать улыбку, она всё равно вылезала на положенное ей место.

* * *

Кацураги Мисато, то же время

* * *

Синдзи странно улыбался. Действительно странно, но это ничто по сравнению со всеми его странностями. Сволочь он, как ни крути — сначала я думала, что у мальчика просто амнезия — хрен там — совсем в другого человека превратился после взрыва! Приставал, но к этому я привычна, потом... потом после того как победил ангела, не успела я его из больницы забрать, как он начал ездить мне по ушам. Удивительно, но делать он это умел — так ловко строил свою речь что я сама начала задумываться — ребёнок он или нет? Он уверял меня что нет, и я поверила. Трудное наверное было у него детство, раз так повзрослел.

А потом было второе "па" марлезонского балета — он пригласил меня на свидание! Вот засранец, поганец, скотина! И ведь мысли словно бы он ими управлял — приглашение было таким естественным, что я согласилась. Отказ был бы равносилен тому, что я отказываюсь иметь с ним дело вообще, а тогда командование... Наверняка он это учёл и таким образом и построил речь, что у меня не оставалось вариантов. Приемлемых вариантов. А потом...

В магазин, конечно же! Пиво подходит к концу, да и повар из меня... никакой. Я привычно набрала пять банок пивка с закуской, и пошла искать Синдзи. Было интересно как он отреагирует на мою "диету". Отреагировал так, что лучше бы меня тут не было. Скотина, сказал, что я одинока и несчастна... и пингвин у меня есть. И пиво, и машина, трепетно любимая...

После его жестокого спича я не знаю, сколько простояла, вспоминая, что делала после того как расстались с Кадзи... пила, шутила, завела "пен-пена" и "супру", и посылала известным маршрутом всех, кто пытался ко мне подкатить, из-за чего тут же заработала на новом месте репутацию неприступной крепости. И Рицко постоянно твердила "мужика тебе надо". Сволочи. Все сволочи. Или я — дура? — в такт этой мысли этот засранец тут же озвучил мои мысли. Этого я уже не смогла вытерпеть и слёзы окончательно задушили меня. Через неопределённое количество времени я заметила, что расплакалась прямо в обнимку с этим... психологом хреновым. А он то, гладил по голове, что-то шептал. Приятно. Успокаивает. И в глазах его — хоть бы тень совести промелькнула — только жалость, от которой хотелось заплакать ещё раз. Но я боевой офицер или кто? Стерев с лица ужасающую "боевую раскраску", я вместе с ним пошла дальше по магазину.

— И что бы никому в НЕРВ не рассказывал! Понятно тебе? — улыбнулась я через силу.

— С чего бы мне рассказывать? Неужели ты меня считаешь настолько сволочным? — спросил он, набирая рыбы в корзинку.

— Не то что бы... — я смутилась на долю секунды, — но всё равно, если кто узнает, я тебя...

— Я никому ничего никогда не расскажу. Мисато, ну вот, ты опять. Ты говоришь со мной как с маленьким ребёнком — "маме не говори", и тому подобное. — Синдзи кажется начал злиться, — я что, не понимаю, что у тебя репутация, а все сцены, и тем паче содержание сегодняшнего разговора поставят на ней крест? Или ты считаешь, что я настолько тебя ненавижу? Кажется, я уже не раз сказал обратное. — он успокоился и пошёл дальше.

— Нет, нет, что ты. Ну... я же должна была убедиться. — улыбнулась я уже намного естественней, — и вообще, если Рицко что-то подобное услышит, она же меня засмеёт и запилит!

— А, знаменитая женская "дружба" — хохотнул он.

— Что бы ты понимал.

— действительно, мне ваши отношения не понять никогда. Слава богу. Мозги дороже.

— Ах так... — я размахнулась вяленым лещом и заехала ему по плечу. — ты ещё будешь...

— Не надо, сдаюсь! — он показательно поднял свободную руку вверх и улыбнулся, — только не воблой.

— Это лещ.

— Один хрен не форель. Положи где взяла, с закуской, как и пивом пора завязывать.

— ладно. — я положила рыбу обратно к её вяленым собратьям. Синдзи пытался обойти свежую рану и не сыпать на неё соль, но получалось не всегда. Так, шутя и дотошно споря мы набрали всего — от еды до шампуней и чистящих средств, которых Синдзи почему-то взял сразу бутылочек десять, не меньше. Ох ты ж мой карман, моя бедная зарплата... Но не признаваться же этому гаду, что у меня может не хватить денег? Почему-то не хотелось... я задумалась над своими мыслями и пришла к неутешительному или наоборот выводу — он же со мной флиртует! Да ещё я уже приняла его как равного и хочу показаться достойной девушкой. Синдзи, скотина! — не успела я его обругать как следует в мыслях, как что-то привлекло моё внимание. Оказалось, это он стоит и машет у меня перед глазами рукой. Я моргнула.

— Эй, Мисато, я конечно понимаю, что тебя много что гнетёт, но если ты и дальше будешь так зависать...

— Что?

— Ладно, проехали. Давай на кассу, а то уже и так денег может не хватить. — он тяжко вздохнул, но потом улыбнулся, — извини, что за твой счёт, сама понимаешь, мою зарплату пока не выдали...

— О чём ты вообще говоришь! Конечно же за мой счёт, за твой попируем позже!

— Окей. Обещаю, постараюсь не разочаровать вас, прекрасная леди. — Синдзи шутовски поклонился и улыбаясь странной улыбкой, понёс покупки кассирше. В этот магазин я больше ни ногой! Эта дрянь при кассовом аппарате тааааким красноречивым взглядом одарила меня, что появилось желание достать табельный пистолет и пристрелить эту дрянь. "Не лезла бы ты не в своё дело, милочка, дольше проживёшь! Глава оперативного отдела гарантирует." — подумала я. Синдзи, заметивший обмен взглядами и внёс свою лепту... так посмотрел на неё, что женщина даже закашлялась. Как на вредное и мерзкое насекомое. Да, не хотела бы я что бы на меня так смотрели, особенно Икари, особенно младший.

Загадочная улыбка исчезла с лица Синдзи, стоило ему переступить порог квартиры. Несколько пар обуви, которые лень было убирать, валялись под ногами, а дальше... дальше было совсем страшно. Синдзи страдальчески вздохнул и пошёл внутрь, так что я уже ему в спину сказала:

— Я предупреждала, что бардак. Ты давай это, не стесняйся, располагайся, будь как дома...

— Хрюкнуть что ли?

— Ась?

— Я сказал "хрюкать что ли?" — в таком свинарнике...

— Чтоооо? — я покраснела даже — от злости, — как ты назвал мой дом?

— Ты на свинью не похожа. Когда вне этой жилплощади. — Синдзи бросил пакет на пол и повернулся ко мне. Взгляд его был странно-серьёзен, — так, Кацураги, будем из тебя делать женщину.

Я покраснела, а он, сволочь, улыбнулся, — не в том смысле, пошлячка, подозреваю, что я уже опоздал лет на десять-пятнадцать. А женщина должна быть женщиной не только и не столько в постели, сколько в доме. Это что? — он пнул банку из под пива, — выглядит как берлога какого-нибудь хикки.

— Устроим мы уборку, устроим. Не надо так нервничать. Тем более что я предупреждала... — сказала я, успокаиваясь, — прости, что так вышло... я бы убрала, если...

— Если бы не считала меня ребёнком, который глаза закроет и примет как странность "взрослой тёти", так?

— Я не считаю тебя ребёнком! И вообще, я же извинилась, предупредила...

— Хорошо, Кацураги. Будем считать, что фронт работ не пахан и займёмся этим завтра. А пока давай хотя бы с пола всё уберём.

— Окей. — согласилась я с умной мыслью, уберём, куда денемся. — в сердце кольнула вина за то что в дом пришёл мужчина, и учит женщину быть чистоплотной. До чего же я докатилась...

Опять поймав себя на "неправильных мыслях, я спешно отогнала их и убежала к себе в комнату — переодеваться. Синдзи остался на кухне и начал раскладывать продукты. Та-ак, что тут у нас есть? Всегда ходила по дому в.... нет, это Синдзи не смутит. Его ничего не смутит. — я отбросила в сторону шорты, которые были едва больше трусиков, что на мне. Помню, как только переехала обкорнала ножницами свои старые джинсы и получились замечательные шорты. А майка? Нет, в таком стыдно даже перед Пен-Пеном появиться — как баба деревенская... — Я, так и не выбрав ничего повалилась на диван и начла разбирать одежду. Было её немного, но приличной, и которую не стыдно перед парнем одеть... такой почти не было — пришлось напялить спортивные штаны и футболку.

Повертевшись перед зеркалом пришлось признать — планы по хождению дома почти в чём мать родила, накрылись медным тазом — перед мальчиком ещё можно, но с Этого человека станется и вообще либо наброситься... и я не гарантирую, что смогу сопротивляться, либо закатит лекцию. Прямо как мудрый начальник глупенькой подчинённой, мол, "что же ты, Кацураги, как же так, ай-яй-яй". Нарваться на лекцию было стократ страшнее, так что я, вздохнув, закинула самодельные шорты к старой одежде. Стоп. Что я только что подумала? "Я не гарантирую, что захочу сопротивляться" Ааааай, скотина, что ж ты делаешь! — я покраснела, глядя на себя в зеркало. Когда уже меня начали посещать такие мысли? Позор на мою не-седую голову. В не-седой голове всплыл момент когда этот засранец обнимал меня... Кажется, я опять "зависла" — мысли и воспоминания вместе с не самыми пристойными фантазиями ненадолго заставили забыть обо всём на свете. Из них меня выдернул запах готовящейся еды.

Тут клубничка! См. спойлер в аннотации

Оглядев себя я с удивлением заметила, что лежу на кровати, и поглаживаю грудь. Свою. Дожила, докатилась, уже как девчонка...

Я вскочила на ноги и метнулась к зеркалу — из него на меня смотрела явно возбуждённая девушка — соски под майкой торчали, губы припухли, а внизу живота была уже забытая мною тяжесть. Ой-ей, что же делать? В таком виде мне к Синдзи нельзя! Страшно даже подумать, что будет, увидь он меня такую... срочно в душ! — я выбежала из комнаты и тихонечко-тихонечко по стенке дошла до душа. В своём доме аки воришка какая. Забежав в душ и краем глаза заметив пен-пена я скинула с себя одежду и залезла в ванну, тут же включив холодную воду. Немного полегчало — возбуждение стало отступать, только холодно, но это ничего — заметит, скажу, что у меня привычка такая... Я открыла глаза.

— Мисато, простудиться не боишься? — спросил голос Синдзи. Что бы ему ответить... — я медленно-медленно повернулась в сторону голоса. Синдзи. Стоит, с полотенцем на плече... голый. И лыбится.

— ИИИИ!!! — мой визг от шока наверное весь город слышал, после чего ноги одновременно подкосились а руками я немедленно прикрылась, — Синдзи, что ты тут делаешь! Извращенец!!!

— Это я то извращенец? Забежала ко мне в душ, стояла минуту попой сверкала, а я значит извращенец? — возмутился он. Я, прикрывшись руками и сидя на корточках не нашла ничего лучше, чем сказать:

— Не смотри на меня...

— Не смотрю.

— Врёшь. — я подняла взгляд и мы встретились взглядами. Но я машинально чуть задержала взгляд ниже пояса, прямо на его хозяйстве.

— Ладно, ладно, извини... — он развернулся. В душевой было почему-то жарко, хотя холодная вода по прежнему лилась на меня. Синдзи дошёл до двери и остановился, сказав. "Стоп!".

— Чего ещё, извращенец? — спросила я. Он же развернулся, и уставился на меня. Стало нестерпимо жарко, а стук моего сердца уже отдавался в ушах.

— Что, ксо, ты делаешь? — Синдзи быстрым шагом приблизился, от чего стало ещё горячей — его член оказался в метре от моих глаз. Парень выключил воду и тут же снял лейку душа с держателя, включив горячую. — Так не пойдёт. — сказал он серьёзным тоном, от чего мысли мои на секунду перестали вертеться вокруг члена, что был всего в метре от меня. Что характерно — без эрекции.

— Ч... то ты делаешь. — жалобно спросила я, заикаясь от волнения. И с каких пор я такая стеснительная? Может, зря я пять долгих лет никого к себе не подпускала? Но этот засранец только наслаждался этим, направил мне в лицо лейку душа, и весело сказал:

— Горячий душ! Ты, Мисато, совсем умом тронулась — простудишься, на больничный уйдёшь, а кто будет всё делать? Зарплату мне кто будет выбивать? А кто будет меня готовить к следующему нападению? Вдруг из-за того, что ничего не готово, я умру при следующей атаке ангелов? — Струи почти что кипятка ударили мне в лицо, заставив зажмуриться, а потом и на руки, которыми я всё ещё прикрывалась от взгляда этого извращенца.

— У... умрёшь? — я представила себе что Синдзи вдруг убьют. Кожа постепенно привыкала к горячей воде и я отвернулась.

— Не бери в голову. Эх, Кацураги, что же ты за дурёха такая... — меня как током дёрнуло, когда он прикоснулся рукой к моей спине и начал, поливая водой, массировать. Неописуемо приятно, если бы не возбуждение... мысли и так свернули на эротический вариант — повернуться, впиться губами в его губы, увидеть удивление на его лице... руки гладили меня по спине, вместе с горячими струями воды. Возбуждение всё нарастало — я бы и убрала руки — сейчас это казалось не такой плохой идеей, но тогда он увидит, что я возбудилась, и тогда...

— Ну, я пошёл. Там на плите уже гарнир скоро будет. Ещё стейки пожарил, ты тоже не задерживайся — сёмга — не ты, остынет быстро и станет невкусной. — Он пошло улыбнулся и развернувшись, пошлёпал на выход, оставив меня сидеть с и смотреть на дверь. Я убрала руки от себя и всё ещё находясь в полу-шоковом состоянии, оделась. Ну каков же мерзавец, а? Сейчас я ему задам...

* * *

Синдзи Икари. Там же

* * *

Я вышел из душа. Первый день в доме Мисато прошёл совсем не так, как в каноне — для начала, я наехал на неё по поводу грязи. Такой хаос — непостижим и жить в этом свинарнике я не собираюсь. Убирать, конечно же, но сегодня сил на уборку уже не было. Часы, что висели на кухне, показывали шесть вечера. Смена зима в Японии не такая суровая, как в России — разве что до уровня начинающейся осени дотягивает к февралю, а сейчас лето, и шесть часов это ещё нормальное рабочее время — вечер только начинался. Начинался он прекрасно. Взять хотя бы то, что я, придя домой распаковал мои любимые стейки из сёмги и плеснув на сковородку чуток масла пожарил их. За что люблю это блюдо — выглядит прилично, можно сказать изысканно, при этом готовится двадцать минут — по десять минут с каждой стороны. Только не забыть сбрызгивать их лимонным соком и аккуратно перевернуть — сёмга обычно очень ломкая, и легко разваливается на кусочки. Вторым прелестным началом сегодняшнего вечера стал душ. Мало того, что там я встретился с величайшим пингвином всех времён и народов, познакомившись заодно с этим умником, так ещё и... но обо всём по порядку. Стою, вытираюсь, никого не трогаю. Японская ванная комната такая удобная — целая комнатка о десяти квадратных метрах, с сливом в полу, так что можно залезть в большую ванную, в которой поместились бы и трое взрослых людей, можно просто постоять под душем прямо на полу. Лейка была и там и там. Я значит, закончил водные процедуры, и когда вытирал голову, в ванную залетела Мисато. Не заметив меня на фон кремового цвета плитки она тут же рванулась к душу и быстро сбросив в угол одежду, совершенно голая, стояла под душем. Я, убрав полотенце, во все глаза разглядывал это чудо природы и невнимательности. Все обитатели дома были в душе — Я, Пен-Пен, который уже деловито закинул полотенце на плечо и пошёл на выход и не замечающая ничего вокруг Мисато. А она довольно сексуальна — светлая кожа, плавные линии талии и бёдер, большая, но аккуратная грудь... да, как говорили в одном фильме — "Это я удачно зашёл" — ради такого зрелища можно и задержаться в душе. Только потом я заметил, что она стоит под холодным душем — в ванной стало холоднее а её кожа приняла белый оттенок.

— Мисато, простудиться не боишься?

Она, услышав, медленно повернулась ко мне. На секунду наши глаза встретились, а потом я был оглушён ультразвуковым оружием — визгом.

— Синдзи, что ты тут делаешь! Извращенец!!! — она села на корточки и закрылась руками.

Я, разъяснив ей всю глубину её заблуждения, подошёл и включил горячую воду, заодно растерев ей спину. Если она простудится, то у меня будут проблемы — и так она единственный человек в НЕРВ, которому я могу хоть ограниченно, но доверять, да и все мои вопросы решаются через неё. В общем, Мисато мне и по работе важна, и не по работе, и если простудится... Не время сейчас простужаться. — После того как я прикоснулся к ней она, и так красная как варёный рак совсем раскраснелась. Сочтя, что она теперь точно не простудится, я сообщил ей о ужине и вышел обратно. Одежды... нет у меня одежды — старую доставили, в комнате я обнаружил несколько коробок, среди которых был кофр с виолончелью, на которой играл Синдзи. Мне больше по душе фортепиано, но не выбрасывать же добро... сдам как-нибудь в музыкальный кружок в школе, если не удастся откосить — в отличии от канона я отделался лёгким испугом — через нервы Евы меня оглушило, но никаких травм и осложнений не было. Кроме "амнезии". Которую выдумала Мисато, а я поддержал. Теперь это стало карт-бланшем в игре — все вопросы — ничего не помню, все странности в поведении — так я ж головой приложился, что вы хотели?

Вот и всё. На ужин нам сегодня будут стейки из сёмги с варёной картошкой. Именно варёной — лучшего гарнира к жареной рыбе я ещё не вкушал, да и к этому меню меня пристрастили в Швейцарии — в отеле подавали на завтрак. Стоило переговорить с поваром и он научил меня нескольким секретам приготовления сёмги — добавки из оливкового масла, сметаны, маринад с лимонным соком и ещё десятком различных ингредиентов на вкус. Как утверждал повар, если правильно всё приготовить, то блюдо получится "фантастиш". Я проверил — после полусотни килограмм пережаренных, недожаренных, развалившихся стейков наконец пошёл приличный продукт. А то, что не получилось, я после третьей попытки перестал добавлять лимон и соль с перцем, и скармливал коту. Засранец растолстел после недели моих кулинарных опытов, и потом ещё долго мяучил, требуя продолжения банкета. Приходилось иногда и ему на отдельной сковородке делать полупрожаренную сёмгу или лосося, иногда со сметаной и добавками из кошачьих витаминов.

Именно такие четыре стейка лежали на тарелки, сервированные как те, швейцарские — кусочками лимона, в обрамлении овощей и зелени. И картошка, вся как на подбор, аккуратная, рассыпчатая, горячая. Я поставил это всё на стол, и тут же из ванной вышла Кацураги.

— Синдзи, засранец, ты что себе поз... — она уставилась на наш ужин.

— Ужин готов. И, кстати, ты сама ко мне влетела в душ...

— Но ты мог бы сказать, что занято, а? — она гневно упёрла руки в бока. На Мисато к моему сожалению были спортивные штаны — "Треники" в японском исполнении, и футболка.

— Мог бы. — кивнул я, — но не стал. Знаешь, был удивлён не меньше тебя, а потом... что это вообще было? Что, решила уйти на больничный?

— Не важно. — Мисато сдалась под напором запаха и села за стол, поискав привычные ей палочки. Я положил перед девушкой столовые приборы...

Об этом стоит сказать отдельно. Разница меж Россией и Японией колоссальна, особенно в менталитете. Где вы видели в России в продаже специализированные столовые приборы? В смысле, помимо вилки обыкновенной и чайной, ложки обыкновенной, и ножа столового? Почти нигде, а в Японии это если не шик, то как минимум модные штуки, и в супермаркете в отделе с любой кухонной утварью спокойно лежат наборы на две персоны. Без ненужного политеса, конечно, все эти "вилочки для оливок" или "иглы для кальмаров" подавать на стол в приличном обществе не принято, так же, как и делать книксен или махать шляпой перед собой. Вульгарность это, этикет современный давно ужался до некоторых разумных основ — вилок три типа, большие и прочные для мяса, поменьше — для закусок и тому подобного, и вилочки для рыбы. У них зубцы меньше, что бы не крошить и без того не особо прочную рыбу, так что последние два типа я и выложил на стол, без ножей — и так сёмга очень хрупкая.

— Синдзи... что это? — Мисато взяла в руки вилку, и осмотрела её со всех сторон.

— Вилка для рыбы, конечно же, — я не стал довлеть своей "эстетичностью" над девушкой, что бы не смущать лишний раз — не знает таких тонкостей, ну и хрен с ним — Мисато офицер, а не бизнесмен, званые ужины в армии как то не приняты, — Потом объясню тонкости.

Мы принялись за ужин. К слову, Мисато, как попробовала ЭТО выглядела как мой кот. Невероятно довольной — словно у неё сбылась мечта детства, она с наслаждением по кусочку уничтожала ужин и когда всё закончилось, закрыла глаза и сидела так пару минут, за которые я тихо, что бы не потревожить её, разлил чай и поставил перед Кацураги чашку. Она открыла глаза и сказала:

— Синдзи... я уже готова тебе простить всё. Только готовь... — Мисато заметила чашку чая и расплылась в улыбке, — ты чудо!

— Спасибо, я знаю. Ты тоже. — я улыбнулся, когда она поперхнулась чаем. Но не нашла что возразить на комплимент и продолжила чаепитие. А потом она ушла в гостиную и включила телек, а я принялся за уборку — мало того, что сам оставил после готовки много, так ещё и сама Мисато успела просто страшно намусорить до моего приезда — куски упаковок от закуси, банки из под пива, всякие остатки после её диеты быстрого приготовления и прочая и прочая... работы было — непочатый край. Завтра её саму припашу, а пока постараюсь создать хорошее впечатление.

* * *

Утро.

Эти японские футоны — ненавижу! Ну и что, что осанка и прочие прелести — как можно спать на матрасе, постеленном прямо на полу? Ума не приложу. Я проснулся только часам к десяти — солнце уже вовсю светило за окном. Моя комната была небольшой, но приличной, почти уютной — стол, стул, выход на балкон-лоджию, шкафы, и куча коробок, которые доставили вчера. Среди них одежды не было обнаружено, и я с чистой совестью забросил этот хлам в угол. Сейчас пришлось одевать вчерашний, да и всегдашний костюм. Не то что бы неприятно, но эта "школьная" мода меня бесит — подростки, а одевают их с закосом под взрослых. Дали бы волю, не пришлось бы фигнёй страдать, так нет, воспитывают "народные массы". Школьная форма это конечно хорошо, но в определённых пределах — школа не армия, имеет совершенно другие задачи, и индивидуальность важно было бы поддерживать.

Одевшись, я поплёлся в ванную приводить себя в относительно приличный вид — сейчас он не был приличен, относительно чего не меряй — лохматый, заспанный...

Мисато в коридоре не обнаружилось. И дома вообще не было — я пробежался по комнатам трёхкомнатной квартиры — обнаружил домашний телефон и записку на нём, которая гласила что Капитан сматывается в штаб-квартиру по делам, а дома будет в полдень. И не завтракала... Эх, придётся опять думать о готовке и заодно начать уборку без неё.

Пен-Пен вышел из своего холодильника и посмотрел как я вытряхиваю и вытираю грязь из самых укромных уголков кухни.

— Уарк? — спросил он, телепат хренов.

— Убираюсь. Мисато будет через... час, так что погоди. — я продолжил натирать поверхности с помощью моющих средств. Неизвестно, что там могло завестись, на полках да столах Кацураги.

Пока тёр всё это, успел подумать много о чём — в основном о том, что меня припашут к школе. Обязательно, блин! И ведь понимаю — достаточно надавить на Гендо с использованием законов, по которым, вообще-то, использовать несовершеннолетних в боевых действиях запрещено. Обязательно поговорю с "папаней" по этому поводу, или передам Мисато... нет, лучше сам — мужская гордость не позволит свалить на девушку свои заботы. Ей и так нелегко. Закончив, я достал из холодильника фрукты и овощи и, что бы не портить аппетит нарезал овощной салат, сварил рис и поставил это всё на стол.

Кацураги прибыла быстро — всего на полчаса опоздала от заявленного времени. В дом она вошла быстро и тут же сняла туфли, пожаловавшись:

— Блин, как в них неудобно... а что это... ух ты... — она зашла на кухню и оглядела чистоту, старательно наведённую мною, — даа... давно я такую кухню не видела.

— Может, чаще стоит убираться. Или не мусорить?

— Будет меня ещё учить. Кстати, доброе утро. — она ослепительно улыбнулась и принюхавшись обнаружила завтрак.

— Синдзи... ты...

— Я понял. Садись, заодно расскажи, где была? По поводу меня?

— И по поводу тебя тоже — она бросила на стол толстую папку, которую держала в руке, — держи, — и села за стол, — Итадакимас!

Пока Кацураги с блаженным видом уничтожала завтрак, я открыл папку. Документы на перевод — школьные. С первой страницы на меня смотрела моя фотография, точнее фото старого Синдзи — неуверенный, понурый ОЯШ. В зеркале я видел совсем другого человека — себя. Самоуверенного, успешного, усталого от своей работы человека неопределённого возраста.

Школьные документы гласили что я переведён в местную школу, и тому подобные биографические данные. Где учился Синдзи и какие оценки получал — меня не волновало, так что я перелистнул несколько страниц. Следующим был документ с логотипом НЕРВ и несколькими печатями "секретно". Икари Синдзи, как следовало из них является сотрудником НЕРВ-Япония, в звании младшего лейтенанта, и тому подобное. Контракт. Что характерно — вместо моей подписи красовалась подпись Мисато. Зарплата... зарплата где? — этот вопрос я задал Кацураги, которая уже прикончила салат, причём весь и принялась за рис.

— Ф фонце. — она прожевала и продолжила, — там конверт запечатанный.

— Не ожидал, что командующий...

— Видимо, его впечатлили твои слова. Ну, и я намекнула, что ты по этому поводу спрашивал. Кстати, Командующий тут не при чём — это полковник фуюцки тебя произвёл не-торжественно в младлеи. И ещё тебе форма положена, настоящий пистолет... — Мисато посмотрела на моё лицо и продолжила, — и всё прочее. Короче, решили тебя в НЕРВ принять.

— Офигеть. Нет, Мисато, я серьёзно. Я считай один из ключевых людей в НЕРВ — пилот Евангелиона, а они "решили принять" — так, словно я какой-то неквалифицированный сантехник, просящийся на работу...

— Согласна, Синдзи, ты важен для НЕРВ, но почему так... Похоже, твой отец перестарался с "не замечанием" тебя. — Мисато развела руками.

— А он не замечал?

— Ты говорил, что нет. Короче, смотри что там? — Капитан, теперь уже командир, отложила папку и с интересом сплетницы наблюдала как я раскрыл конверт. Внутри была банковская карта с НЕРВовским логотипом и ещё лист а-четыре. Ведомость. Так, Синдзи Икари... принят на работу... неделю назад, судя по ведомости. Проверил — точно, в договоре прошедшая дата. Задним числом, значит. Принят, оклад — пятнадцать тысяч гео. Так... начислено за этот месяц, причём сегодня. Ещё было начислена премия, без данных — пятьдесят тысяч гео. Что это такое и сколько стоит "Гео" я не знал. Но по-видимому, голубая мечта Ротшильдов всё-таки осуществилась — мировая валюта создана! Узнать бы только курс и прочие сопутствующие детали... Для этого есть Мисато.

— Эмм... — я поднял взгляд. Кацураги с нетерпением смотрела на меня, — а что такое "гео"?

Вопрос поставил её в тупик. Хорошенько так поставил — Кацураги даже закашлялась и поёрзала на стуле.

— Синдзи... ты не знаешь?

— Не помню таких деталей. Я в валютах вообще не силён был, а тут...

— Понятно. Странно. Гео, Синдзи, это деньги.

— Я уж понял, что не тортики. А сколько это?

— Ну, обычно учителям, к примеру, платят пять-шесть тысяч, или вот — врачам — семь с половиной. Недавно жаловалась мне одна... не важно.

— Хм... задам вопрос по другому. Сколько в месяц тратится денег при нормальной жизни? Если без деликатесов и Роллс-Ройса, но и не экономить?

— Штук пять-семь. Нормальная зарплата. У нас в Токио-три ещё чуть побольше, чем в общем по миру — тут НЕРВ, одна из самых затратных организаций в мире. Ты думал "Ева" дёшево стоит?

— Нет, не думал. Спасибо за информацию, а то я как то вчера проглядел в супермаркете — на ценник не смотрел. — я вздохнул. Мисато не выдержала и спросила:

— Так что там у тебя? Сколько нынче пилотам платят?

— Пятнадцать штук оклада. Начислено. И по-видимому, премиальные за ангела — полста тысяч. — я показал документ Мисато. Та, уже расплылась в улыбке.

— Синдзи... тут такое дело... ну, моя машина же немного... — она замялась.

— Понял, нужны деньги. — я вздохнул и посчитал. Примерно "ГЕО" равен доллару. В Японии, насколько помню, в моём мире, работникам платили пять-десять тысяч баксов. Но на них особо не пошикуешь, но жить было можно. С местной супервалютой примерно такая же канитель. Судя по тому, что Мисато не удивилась, НЕРВ на капитанах не экономит, но вот бережливости у Мисато...

-Да. До получки! Честное слово! Мне же не на чем ездить, а у машины помяты...

— Понял я, понял. В хлам твоя "супра". Сколько с меня за твою ненаглядную? — Три штуки.

— Окей. Чуть позже. Сейчас — давай немного приберёмся в квартире. Я только на кухне и у себя прибрал.

Выдача зарплаты, да ещё и так оперативно, явно положительно сказалась на моём самочувствии и самолюбии. Может, кто-то и не поймёт такого, но для меня зависеть от кого-то уже неприятно, зависеть от женщины — неприятно вдвойне, а от женщины, с которой я флиртую, пожалуй неприятно в кубе. Но я старался не обращать на это внимание, всё же выбора у меня нет.

Мисато, как только закончила, ушла к себе в комнату и оттуда были слышны звуки уборки — что-то перекидывала, хлопала дверцами шкафов, шуршала одеждой — я не прислушивался. Мне, к слову, осталась гостиная, которой я и занялся. Под это дело из своей берлоги вылез Пен-Пен и уаркнув что-то обозначавшее, что он тоже не прочь приобщиться к пиршеству, открыл соседний холодильник. Достал оттуда несколько колбасок, на подобие охотничьих и оторвав себе парочку, полез обратно в своё жилище. Вот же ушлый пингвин — не успел обернуться, колбасу стырил.

Я, улыбнулся вспомнив "двенадцать стульев" и Бендеровское незабвенное "отдай колбасу, я всё прощу!". Нет, на Пен-Пене экономить не будем, раз хочет колбасы, пусть берёт. Я прошёл в гостиную, которая была не менее чем кухня ранее захламлена — именно здесь Кацураги и проводила ритуал "пиво-Семки-телевизор". Семки заменяем на рыбу и кальмаров, вот и полная картина — банки из под пива, остатки рыбы, которые завалились под диван, там же, как ни странно, обнаружился пульт от телевизора. Я включил его и пощёлкав каналами, выбрав тот, что круглосуточно гонял футбольные матчи, принялся за уборку. Безбожно и кощунственно — снял с пылесоса насадки и запылесосил весь мусор. "Кощунственно" потому что в России так не принято — пылевой мешок, или что там вместо него напридумывали, быстро засоряется, да и минуты не проходит, что бы не приходилось проталкивать в пылесосное нутро застрявшие кусочки упаковки от закусок. Но я справился, подумав заодно, что пора немного подновить парк бытовой техники и посуды. Это сейчас было актуальнее всего — проблемы НЕРВа, статуса и прочего могут подождать, да и сегодня их не решить. Одна из заповедей Делового человека — быть занятым делом и уметь осознавать, что именно требует участия, и правильно распределять своё время, иначе получится просто обыватель озабоченный своими проблемами — квартирным вопросом, автомобилем, вопросом личной жизни и заработка. Но потому Деловые люди и Деловые, что не зацикливаются мысленно на одной проблеме, а всегда заняты делами, которые могут показаться на первый взгляд и не очень важными. Дел у меня уже накопилось масса — Ева, ангелы, социальный статус, проблема школы, проблема автотранспорта, и до кучи проблема с Мисато. Именно проблема — хоть я и начал успешно с ней общаться как мужчина с женщиной, она всё ещё не оторвалась от своего образа жизни хикки. По себе знаю — легко сказать, скажем, что бросаешь курить, а уже через день начнёт "колбасить" и руки снова потянутся к сигарете. Мисато так же — просто осознания своей проблемы ей недостаточно, нужно с моей стороны всячески её поддерживать и помогать вырваться из своего мирка с пивом, тойотой и Пен-Пеном, иначе она сама обратно вернётся.

Закончив с полом я сделал ещё одно кощунственное действо с пылесосом — снял трубку и выставив минимальную тягу, пропылесосил телек, диван, полки, тумбы, и все прочие поверхности. Всё, теперь это место очищено и готово к проживанию!

Как раз, когда я закончил, вышла Мисато, в своём домашнем костюме "дама на природе", обычно так одеваются если в лес куда едут, за грибами да свежим воздухом...

— О, Синдзи! — она осмотрела чистоту вокруг и полный пакет мусора. Взглянув на него она почему-то порозовела и застыдилась, отведя взгляд, — извини, что...

— Что? Ладно, тут я закончил. Моя комната чиста, у тебя как?

— Тоже чисто. Так, Синдзи, вроде всё везде убрали, — она улыбнулась своей очаровательной улыбкой, стрельнув в меня глазами, — что делаем дальше? У меня дел на сегодня уже нет, так что мы свободны до завтра.

— Хм... я думал, пройтись по магазинам и докупить кое-что. Причём много всякого "кое-чего" — мне же надо обжиться, а на футоны спать как-то не хочется. Да, хочу себе большую кровать! — улыбнулся я, вспомнив ту кроватку, что у меня была раньше. Я не удивился, но Мисато снова покраснела, видя мой мечтательный взгляд. Не знаю, уж что она себе навоображала про мои мысли, но кровь сильно прилила к её лицу. — Эй, эй, я между прочим на ней спать собрался, а что ты так раскраснелась то? — я пошло улыбнулся, оглядывая её более чем шикарную фигуру. Стало вообще страшно, до того она покраснела, а потом развернулась и буркнула:

— Извращенец.

— Я то? Нет, я нормальный мужчина. В самом расцвете сил! — заявил я, подойдя к Мисато сзади и взяв её за плечи. Её лица я не видел, но уши были очень красными, — Мисато, Мисато, зачем ты так. Ну, понимаю, немного не о том подумала, не стыдись собственных мыслей никогда, иначе всю жизнь будешь жить борясь с собой. А если и испытываешь от чего-то какие-то острые чувства, то попробуй проанализировать свои мысли. Самоанализ вообще прекрасный, хоть и сложный способ найти гармонию с собой и не дать себе зачахнуть в своих переживаниях. — я немного более нежно, чем дружески погладил её по плечам, от чего она расслабилась и постепенно начала возвращать нормальный цвет лицу, по-прежнему стоя ко мне спиной и позволяя насладиться видом её шеи, волос. Почувствовав, что Мисато окончательно успокоилась, я убрал руки и встал рядом с ней.

— Извини пожалуйста. Просто ты такой... так говоришь это, что трудно не увидеть подтекст. — она говорила тихо, размеренно. Явно собралась с мыслями.

— Ты меня извини. Ну я не могу с собой ничего поделать — мне нравится спать на мягкой и высокой кровати, а раз есть средства её купить, то нечего и стесняться — сегодня же зайдём в мебельный и купим. Есть в "Тройке" мебельный?

— Конечно, — Мисато развернулась ко мне, продемонстрировав прекрасное лицо, которое выражало предвкушение будущего шопинга. За твой счёт, — я же говорила тебе, что в НЕРВ и Тройке вообще платят немного выше чем в среднем по миру, и как следствие — полно магазинов, которые даже с учётом опасности атаки ангелов готовы, ради прибыли, в "тройке" продавать всё что только можно. Хм... с этой точки зрения возможно "тройка" хорошо развитый город — торговля тут идёт всегда хорошо, да и тысячи сотрудников НЕРВ...

— Понял. Зона торговая, прибыльное местечко. Заодно состригают часть денег, что ООН платит НЕРВу, а НЕРВ — сотрудникам. — я кивнул. Схема знакомая, прямо как в каком-нибудь промышленном городе, где есть один большой и состоятельный завод, тысяч на десять сотрудников, и целая инфраструктура, что бы эти сотрудники могли слить свои честно заработанные денежки.

— Точно. Я... пойду? — она отошла от меня, словно я держал её, — тогда мне надо одеться поприличней. Ты тоже давай, время не ждёт, — Мисато вернула себе свой фирменный оптимизм и улыбнувшись так ярко и заразительно, как и раньше, уплыла в свою комнату. Она что, не знала, что сказать? У меня же нет одежды кроме безразмерной футболки и школьной формы. Ах, да, сегодня же свидание я обещал. Нда. Идти на свидание со школьником было бы немного неприятно для Мисато, хоть она меня таковым уже не считает, но косые взгляды... лучше мне приодеться на месте.

Я надел форму и, причесавшись, вздохнул. Ну, пора! — Кацураги уже готова и ждёт только меня. Удивительно, но она быстро оделась, прям по-военному. Когда я вышел из ванной застал её — Мисато была... прекрасна. В платье, как ни странно, с сумочкой на плече, она рылась в косметике и красила губы. Девушка есть существо увлечённое, а девушка, которая уже начала краснеть при мыслях о постели может вести себя немного странно. Никогда не любил влюблённых девушек, особенно влюблённых в меня — ведут себя как дуры, да ещё и остальные ничего с этим не делают... столько проблем, и только из-за гормонов выделяемых ударными темпами.

Мисато докрасила губы и повернулась в мою сторону... хм... на вид я бы сказал ей двадцать, не больше. Может, из-за косметики, может это перемена образа жизни так благоприятно сказывается, не знаю.

— Мисато... — перебил я её, — я старый солдат и не знаю слов любви, но ты выглядишь ровно на двадцать лет, и я опасаюсь, что мужская часть посетителей умрёт, или на худой конец влюбится в тебя... — она опять очаровательно улыбнулась:

— Не бойся, я привыкла, что мои... — она провела рукой по груди, — достоинства вызывают нездоровый ажиотаж.

— Ну, тогда давай пойдём, создадим этот ажиотаж. — я подал даме руку, пока она обувалась, и мы вышли.

Было два часа дня. Солнце пекло нещадно — лето же, но в белой машине это не так чувствуется. Зато просто витает позитив Мисато — девушку как подменили — она просто излучала не тот странный оптимизм, что раньше, а казалась живой, словно у неё больше нет ни забот ни печалей — ведёт себе "шевроле" по дорогам, и улыбается в предвкушении магазинов. Эдак мы доехали быстро — Мисато не любит маленькие скорости даже на неспешной машине.

— Вот, нам сюда. — она показала рукой на стоящий в стороне торговый центр. Большое и красочное здание, с большой парковкой около входа.

— А что тут?

— Просто торговый центр, довольно хорошее местечко. — она зарулила на стоянку и пока мы медленно доехали до свободного места, я успел оглядеть здание.

Первым местом был магазин, расположенный сразу около входа — мужская одежда Слава богу, тут были и мои размеры, так что я забурился, а Кацураги придирчиво перебрав несколько образцов, балакала о чём-то с продавщицей.

Наконец-то я избавился от ненавистного мне школьного костюма! Наконец-то! Ура, товарищи! — это произведение сумрачного восточного гения было отправлено в урну, а я надел на себя приличный неделовой и нестрогий костюм — джинсы и рубашку. Именно в таком я предпочитал ходить раньше — джинсы универсальны, и носят их все, от школьников до хозяев мегакорпораций, вроде Стива Джобса (просветления ему), или ему подобных. Рубашка же — одновременно элемент делового и свободного стиля, в зависимости от покроя, цвета, рисунка. Таким образом именно она задаёт общий стиль — если белая, значит деловой, если гавайка или ей подобная, значит стиль свободный. Универсализм во всей красе, который никогда не выйдет из моды. Сейчас я подобрал себе пару джинс и пять штук рубашек градиентом — от деловой, традиционно надеваемой под костюм, которую вообще-то правильнее назвать "сорочка", до той самой гавайской, которая явно даёт понять, что человек не офисный планктон с дресс-кодом. Ещё замеченная мной в геофронте униформа НЕРВ вызвала интерес — уж больно хорошо она в себе сочетает качества делового костюма, армейского мундира и просто одежды. Мисато подошла сзади когда я выбирал обувь.

— Ну что, выбрал себе одежду? — она улыбнулась, глядя на обувь в моих руках. Я отставил кроссовок и ответил:

— Конечно. Да, Мисато, я не забыл про тебя, мне твоё женское мнение важно, так что прошу оценить. — я покрутился перед ней в одной из выбранных рубашек.

— Замечательно. Действительно, замечательно. Только...

— Что? — я уже начал волноваться, вдруг ей не понравится.

— Только куда ты дел ту одежду? И почему в этой? А оплатить? — она подошла и... да, совсем забыл про ярлычок. Мисато осмотрела его и подозвала продавщицу. Но с подошедшей девушкой, упредив Кацураги начал разговор я, благо опыт большой:

— Прошу прощения, леди, я так спешил избавиться от старой одежды, что не выдержал и надел эту. Можно мне её оплатить и продолжить подбор уже в своей одежде.

И ведь правда — фактически костюм на мне всё ещё принадлежит магазину.

— Конечно, конечно, — улыбнулась дама и Мисато оторвала от воротника и джинс ярлыки, передав продавщице. Я пошёл на кассу и мне пробили по штрих-кодам шмотки. Странно, но привычных мне маячков на одежде не было — только штрих-коды. Возможно, это связано с низким уровнем воровства, всё-таки город фактически наполнен офицерами и солдатами ООН, которыми вроде как и являются сотрудники НЕРВ. Одежда была неизношенная, поэтому немного жестковатая, но чистая — я проверил, тут не китайский рынок, всё стирают и гладят, перед тем, как вывесить в зале. Скорее всего, всё это делают ещё на фабрике, в процессе пост-обработки готовой продукции.

Кассирша пробила, я отдал ей карту... видели бы вы её лицо — карта сотрудника НЕРВ-Япония немного отличается от обычной банковской — дизайном и статусом, всё же НЕРВ для Токио-три это его основа. Удивившись, она провела операцию, и я вернулся к Мисато...

А девушка, за неимением другого развлечения начала подбирать мне одежду — так в общей кучке были толстовка, кроссовки, штаны обычные и шорты... и нижнее бельё — труселя. Их Мисато взяла явно без примерки — я вспомнил как она смотрела на меня в душе, где я был неглиже. Глаз-алмаз.

— Я думаю, тебе бы пошло. Да и чем ещё заняться, когда ты, молчун, оставил девушку одну...

— Прости, прости, — повинился я, — думаю, на первое, да и не на первое время, уже хватит — понесли всё это на кассу.

Вдвоём мы дотащили и кассирша снова пробила мои шмотки, а продавщицы выдали пакет. Первый за сегодняшний день, но видит бог, благодаря Мисато далеко не последний.

Я не прогадал — не успели мы отойти от одного одёжного как Кацураги потащила меня в другой — женскую одежду. И выбирала... зайдёт в кабинку, наденет что-то очень красивое, выйдет, покрутится под моим взором и глазками так "хлоп-хлоп". Ну как можно устоять, а? — ради Мисато я готов был потратить сколь угодно, но слава богу, обошлись парой платьев. Впервые видел Мисато не в форме или костюме, или домашнем — ещё по мультику помнил, что её гардероб не был разнообразен. А тут — красивая, фигуристая девушка в юбочке по колено и прочей почти воздушной одежде — еле удержался что бы не подойти и не погладить, уж больно хотелось, и Мисато так выглядела чудесно.

Вот в чём разница — я похватал не особо задумываясь всё, что мне надо, а Кацураги таскалась от магазину к магазину и мерила все платья, долго думая, нужно или нет. Мой голос, чаще всего говорящий от усталости "бери и пойдём", не учитывался, зато продавщиц Мисато слушала внимательно. Забавно, но на меня в её компании смотрели странно, одна даже умудрилась ляпнуть "какой у вас симпатичный сын..." — вызвав у Кацураги просто таки приступ смущения и косых взглядов. Больше мы туда ни ногой — мало того, что меня дитём обозвали так ещё и Кацураги, которая лет на десять моложе матери Синдзи, оскорбили.

В общем, время пролетело незаметно и мы направились уже загрузившись сумками с покупками в мебельный, где я, пресекая всякое недовольство со стороны капитана выбрал себе большую "трёхспальную" кровать и кресло "шефское".

— Синдзи, во-первых, зачем тебе такое кресло? — возмутилась Мисато, стоило нам выйти из магазина.

— Как зачем. Нормальное кресло, мне оно понравилось. Да и для тех, кто работает с бумагами важно, что бы пятая точка не уставала...

— Ты не так уж и много будешь сидеть, учитывая, что ты школьник. Пока что школьник — поправилась она, а я вспомнил свои мысли по поводу решения этого вопроса.

— Не важно, считай, что я люблю комфорт. А что? — улыбнулся я.

— Просто... такое же у командующего, и... — она замялась. Я просёк быстро — среди девушек если две пришли в офис в одинаковых платьях, то это скандал, или как минимум целая драма с обоих сторон. Мисато, конечно же поняла по-своему.

— Эх, Кацураги. Нет, ты ничего такого не сказала, но нет ничего страшного в том, что бы иметь такое же кресло как у моего отца. Это вы, девушки, подчёркиваете индивидуальность, а у нас, парней, это называется "солидарность".

— Тогда, солидарный наш, зачем тебе такая кровать? Да она же в дверь не пролезет!

— Пролезет, разборная она. И вообще, может я девушку в дом приведу? — я улыбнулся самой пошлой, масляной улыбкой, на которую способен. Кацураги задумалась, но потом порозовела и чиркнула мне по макушке кулачком:

— Паршивец!

— Эй, эй, я между прочим несу всё что ты накупила, а ты меня ещё бить вздумала?

— Ты мужчина или нет?

— Вот, — кивнул я, — знаменитая женская логика — девушку в дом привести — "паршивец", а сумки нести "мужчина", — я покивал своим словам. У Кацураги опять порозовели щёки и она немного сбавила шаг, но быстро догнала меня.

— Что, уже есть кто-то на примете? — капитан явно хотела подколоть меня.

— Есть. Красивая, умная, весёлая, сексуальная. Чудо а не девушка, и она мне нравится. Кстати, у меня сегодня с ней свидание назначено. — я улыбнулся, когда Мисато снова начала стесняться. Видать, давно ей не делали комплиментов, что так реагирует.

— Пошляк.

— Почему же?

На том разговор и закончился, до тех пор пока мы не поднялись в ресторан.

* * *

Вечер, Обзорная площадка на горе. Кацураги Мисато.

* * *

— Синдзи? — спросила я, глядя как за зданиями закрываются люки. Система "тайный город" была гордостью НЕРВ, а вечерний вид как гигантские небоскрёбы погружаются в землю под вой сирен и шум горного ветра, было зрелищем столь величественным и грандиозным, что случайно увидев это в первый раз я даже прослезилась от эмоций. Невероятное в своей красоте зрелище, особенно учитывая, что здания убираются на закате, это если смотреть летом, и красоту этого момента нельзя передать никакими словами или видеозаписью и фотографией — это надо видеть воочию, чувствовать. Хоть я любила иногда приезжать сюда на закате и любоваться, сейчас я завидовала Синдзи, который видит это впервые. Но мужчины не плачут — Синдзи лишь смотрел словно в медитации на закат и когда услышал мой вопрос, повернулся ко мне.

— Да, это самый величественный пейзаж, который я видел. — он прикрыл глаза и сжал мою руку сильнее. Да, мы держались за руки.

— Невероятно, правда?

— Согласен. — он повернулся ко мне и положил руку на талию. Непривычно и приятно.

— Синдзи? — я постаралась тоном дать понять, что настало время серьёзного разговора. Он улыбнулся и привстав на цыпочки приблизился ко мне. Я милостиво склонила голову и наши губы встретились. Ух ты! А он умеет целоваться! И хорошо умеет! Судя по его личному делу, никогда бы не подумала, что он вообще когда-то целовался. — наши языки встретились и он тут же взял инициативу на себя, но не был таким, как обычно представляют подростков — возбуждённым и настойчивым, скорее в поцелуе он выражал спокойную уверенную власть — не давал проявить инициативу, но сам предугадывал мои желания. Его руки оказались на моей спине и я, не открывая глаз, так же обняла его. Открыла один глаз и посмотрела — он тоже целуется с закрытыми глазами, отдаваясь весь моменту. Спустя минуту я почувствовала, что хочется отдышаться и он, опять предугадывая, или просто понимая мои желания, отстранился, но мы так и остались в обнимку, с припухшими губами и эмоциональным возбуждением во взгляде. Готова поспорить, сейчас у меня такой же взгляд, как у него.

— Не думала, что ты умеешь целоваться.

— Я и сам не думал, — улыбнулся он, — оказалось, умею.

Не желая развивать тему его амнезии, я спросила. Да, что может спросить девушка на моём месте.

— Я тебе правда нравлюсь?

— Да. Не знаю, почему, но когда лежал в больнице, я думал и пришёл к выводу. Меня к тебе тянет. Не только в физиологическом плане, но и в духовном. Кажется, это много больше, чем симпатия, немногим меньше, чем любовь. Пока меньше. — Намекнул он, от чего у меня немного покраснели уши. Вот в любви мне никогда и никто не признавался.

— Спасибо. — поблагодарила я его за слова, от которых стало легче на душе, — ты... тоже мне нравишься. Ну... почему-то. Но как то быстро у нас это. — я постаралась собрать разбегающиеся мысли в кучку.

— Согласен. Но я привык жить в таком ритме. И не привык проходить мимо и сомневаться. По крайней мере долго сомневаться. Как только я понял... что ты мне нравишься, то начал действовать. Зачем ждать, или долго подбивать клинья, если можно просто пригласить тебя на свидание?

— Хм... — я задумалась. Действительно, вот чего у Синдзи нет, так это мнительности и стеснительности. Почти нет.

Тем временем он начал поглаживать меня по спине, от чего стало непривычно тепло. Я начала возбуждаться, всё таки такой момент. И снова наклонившись к нему, поцеловала. На этот раз он отдал инициативу мне и с минуту мы наслаждались поцелуем и шумным, томным дыханием друг друга... Но опять же, долго не выдержала я и отстранилась, когда воздуха стало не хватать. Синдзи, посмотрев на меня, сказал:

— Мисато, я так и не задал тебе один вопрос. Ты будешь моей девушкой?

Ну и что я могу ответить? Конечно же да.

— Да, Синдзи. Буду твоей... девушкой.

Он улыбнулся и сказал, прижав меня сильнее,

— Тогда прошу прощения. За то что намекал на секс там, в магазине.

— С чего бы? — я в ответ прижалась к нему грудью, от чего он с видимым наслаждением на лице улыбнулся.

— Просто... я не думаю, что пока это возможно...

— Боже мой, Синдзи, мы уже обсуждаем эту тему? — притворно удивилась я, но, попытавшись понять его, продолжила, — я понимаю. И не осуждаю тебя, я могу ждать. Я ждала своего мужчину долго, ещё пара лет ничего не решат. Но тебя не пугает что я... Старше тебя?

— Ничуть. Мисато, со временем разница в возрасте будет не так заметна. Но для меня ты это ты, а не твоё тело. — Он положил голову на мою грудь, и дотронувшись до неё носом, поднял взгляд, — прости, но эта тема для тебя не последняя. Вижу же, что... — он потупил взгляд.

— Ты... понимаю, ты думаешь, что не сможешь дать девушке должное внимание?

— Нет. Не знаю. Не помню, но если ты о самой возможности секса, то я знаю, как, и уверен, что у меня всё получится, скорее всего, я с девушками не только целовался, до того как память потерял. Меня его заявление повергло... ну пусть не в шок, но удивление на моём лице отразилось точно. Синдзи? Вот этот тринадцатилетний парень, которого я обнимаю, имеет опыт постельных отношений? И знает о чём говорит? Тогда получается разговор серьёзнее, чем казался до этого. Удивительно, где он только умудрился? В любом случае, дальше идёт серьёзный разговор. — я отстранилась от него, не выпуская его руку. Что бы не сбиваться с мысли. Кажется, он понял мой манёвр и благодарно взглянув на меня, пояснил:

— Я понимаю, что тебе это нужно, но не хочу... что бы между нами было что-то противозаконное. Даже если никто не узнает, я постараюсь всеми правдами и неправдами получить нормальный правовой статус, и после этого мы можем уже окончательно наплевать на возраст. Если кто-то захочет копать под меня, то может раскопать, что мы занимались сексом и обвинить тебя, а это очень нехорошо. Я так не могу, и не раньше, чем... ну, ты поняла, мы сможем стать близки. — он вздохнул с таким сожалением, что мне стало жалко его.

— Я... кажется, я тебя поняла. Спасибо. Синдзи, глупыш, — я снова его обняла и прижав к груди продолжила, — я ждала своего мужчину много лет, ещё немного мне не сложно потерпеть. К тому же, что можно считать противозаконным?

— Полагаю, только секс. — улыбнулся он, особенно на слова "своего мужчину". Ой, что же я наговорила, не думая сказала — что-то у меня от его улыбки внутри всё в предвкушении.

Тут клубничка!

Синдзи поднял руку и положил мне на грудь, слегка сдавив, — "однако если никто не видит и не знает, можно... немного выйти за рамки приличия. "

Хорошо, что дорога тут необитаемая, а машина тонирована — Синдзи начал ласкать мою грудь, и я подтолкнула его в сторону машины. Большой задний диван удобен — Синдзи уже меня толкнул так, что я оказалась лёжа, а он сверху. И трогал грудь, заметив, что я явно возбудилась, или точнее — ещё от поцелуев не отошла. Парень не стал спешить и стянул с меня платье, только сверху, и поднял бюстгальтер. Грудь предстала его глазам, но он неспешно ласкал её языком, от чего я возбудилась до состояния, когда уже начала жалеть о том, что он сказал мне о сексе — по телу разлилось тепло, а паршивец не спеша ласкал языком и губами соски, и руками грудь и остальное тело, от чего дыхание у меня быстро сбилось.

— Синдзи, хватит — спустя несколько минут ласк я почувствовала, что уже не могу сдерживаться, и либо сама наброшусь на него, либо начну удовлетворять себя. Эти мысли и отрезвили меня, благодаря чему я смогла поднять руки и отстранить его от себя.

— Мисато?

— Синдзи... не сейчас, ладно? я.... пока не уверена, что это хорошая идея. — Я отстранилась от него и надела бюстгальтер обратно.

— Прости, Мисато, — склонил он голову, — я просто не мог сдержаться и...

— Нет, не надо. Я понимаю, и не виню тебя, просто ты слишком уж напористый. Не всё и сразу. — Я улыбнулась и подмигнула Синдзи. Кажется, это его смутило и ему стало стыдно. А то конечно же — мы ещё не настолько долго знаем друг друга, что бы я ему такое позволяла.

Видя, что парень пристыженно замолчал я поднялась на диване и, коротко поцеловав его, сказала:

— Ну же, не надо расстраиваться. Просто не спеши так, сам же говорил, что...

* * *

Синдзи. Утро

* * *

Проснулся я рано. Рано и с непередаваемым "наслаждением" ночи, проведённой на футоне. Проснулся от дверного звонка. Кацураги, после вчерашнего случая в машине привезла меня домой и, после того как мы по очереди приняли душ, пожелав спокойной ночи, удалилась к себе.

Звонок в дверь повторился — пришлось вставать.

За дверью обнаружился один из охранников НЕРВа — в чёрном похоронном костюме и в очках. Впрочем, утро же — солнце уже встало и жарит вовсю, а то с этих хлопцев станется ходить ночью в тёмных очках... Не обратив внимания на мой вид, а одет я был только в труселя и тапки, он посмотрел на коробку, которую держал в руках и спросил:

— Икари Синдзи тут проживает?

— Да, это я. — я кивнул.

— Меня попросили кое-что доставить. Могу я увидеть ваше удостоверение? — человек с почти квадратной головой и орангутаньей челюстью невозмутимо стоял в дверях. Хм... удостоверение. Вроде бы была карточка в документах. Судя по шуму воды, Мисато тоже уже проснулась и в душе. Что-то она зачастила туда, особенно с учётом того, в каком безобразном состоянии была её квартира позавчера. — не напоминает она мне образец чистоплотности.

— Подождите немного. Проходите пока... — я вернулся в комнату и найдя папку с документами, извлёк оттуда удостоверение сотрудника НЕРВ. Шум воды из душа прекратился.

Охранник стоял прямо около двери и по-прежнему держал в руках коробку. Очень похожа на те, в которые пакуют ноутбуки и прочую технику, только с символикой НЕРВа.

Показав удостоверение, я забрал коробку и он, так даже и не поздоровавшись, и не попрощавшись, ушёл.

Плоская коробка, с пластиковой ручкой, из плотного картона, килограмм семь-восемь... там явно не ноутбук. Я прошёл на кухню и поздоровался с Пен-Пеном:

— Привет, птиц, как житьё-бытьё?

— Уарк? — спросил он, бросив взгляд на душевую, где Мисато возобновила водные процедуры.

— Вроде как всё нормально, пока что... ты только никому не говори, ладно?

— Уарк. — согласился хранить нашу тайну пингвин.

— Спасибо. Нет, тут судя по всему, далеко на продукты. — Я положил коробку на стол и вскрыл печать на ней. А внутри...

Внутри была аккуратно уложена форма НЕРВ. От военной формы ООН тут осталось мало — покрой разве что такой, что сразу заметно, что не деловой костюм, но никаких защитных окрасок и тому подобного — только символика НЕРВа на воротнике. Не помню, как эти символы называются, вроде бы немцы такие же во вторую мировую носили. И ещё лычки на рукаве — лейтенантские.

Я достал форму и пока никто не видит — оделся, как по уставу положено. Пошёл к зеркалу и присмотрелся к себе. Красавец, как ни крути — только ростом не вышел, а так — вполне себе мужчина, в самом соку. И форма мне, как оказалось, идёт — не к телу, а к выражению глаз. Что поделать, привык командовать в прошлой жизни, теперь и в этой выгляжу так, словно сейчас начну раздавать приказы. Хм... с этой точки зрения у меня довольно интересная внешность — на подростка я не похож, а форма ещё добавляет возрасту если не телу, то образу "меня". Икари Синдзи. Это можно использовать в свою пользу, в конце концов, раз я попаданец, то логично иметь хоть какие-нибудь способности? К тому же в пользу костюма играло то, что сделан он был явно не по бюджетно-массовым технологиям, а по самым что ни на есть высоким стандартам.

Одевшись и попрыгав, что бы удостовериться, что всё одето правильно, я полез дальше. А дальше вообще был треш. Под формой лежали две коробочки, похожие на автомобильные аптечки — первая лёгкая, а вторая — килограмм пять, не меньше.

Сперва я, заинтригованный полез в тяжёлую коробку. Открыл её, откинув защёлки и...

— Едрить — колотить, да они сдурели! — вырвалось у меня. На шум вылез Пен-Пен, но не заметив ничего подозрительного недовольно уаркнул и вернулся к себе в холодильник. Кстати, прихватив из обычного холодильника сосиски.

В тяжёлой коробке лежал пистолет, не иначе как табельный. И я бы ещё понял, если бы табельным оружием был "глок", всеми любимый и признаваемый, но нет! То ли кто-то захотел надо мной пошутить, то ли что-то напутали, но мне выдали Colt MARSOC M45img, современную версию легендарного девятьсот одиннадцатого кольта. Военная модель.

К слову, поясню: из кольта я стрелял, когда был с деловой поездкой в Америке. Деловой партнёр увлекался, ну а поскольку мы, мужчины на вопрос "поехали, постреляем?" не можем ответить нет, я тут же согласился. Благо, оружием, как и все мужчины интересовался, но без фанатизма. Оружие было хорошим — всяких свистелок и крутилок к нему прикрутили инженеры много — и покрытие белое из какого-то материала, и планка для тактического фонаря, на кой то чёрт, и прочие конструктивные излишества. Оружие было хорошим, но отдача, как по мне, слишком сильная, я предпочёл тогда "глок". Стрелять я не научился, но могу честно сказать, что опыт у меня есть, с какой стороны пуля вылетает, знаю.

Отдача у этого ствола была сильной для моего взрослого тела, а уж тринадцатилетний Синдзи... нет, из такого выстрелить смогу, может даже попасть, но всё равно будет мне плохо.

Пришлось с сожалением отложить тяжёлый пистолет обратно и взяться за вторую коробку. В отличии от первой она была не такая пафосная — простой пластик, а внутри — ещё один пистолет. Нафига мне два ствола? А поди ж ты разбери, может, они подумали, что раз я в оперативном отделе, то... или запасной? При этом другого калибра.

Надпись на ярлыке гласила: "Kimber Solo" img. Это уже было по мне — маленький, в длину как раз с мою ладонь, и удобный. Покрутив в руках это чудо американских оружейников, я решил твёрдо — в попу кольт, буду с этим ходить. Да, мне он точно понравился, как внешне так и по габаритам. А что до общественного мнения... насрать мне на него с особым цинизмом — тут, в этой жизни у меня нет никакой необходимости держать имидж, или отыгрывать обычного школьника — лучше пусть сторонятся, чем лезут ко мне. Они дети, я — нет. И своя тушка дороже, а заповедь "лучше старенький ТТ чем дзюдо и каратэ" никто не отменял, вот так то.

Я одел подмышечную кобуру под форму, и осмотрел себя ещё раз. Незаметно, если только снять мундир или расстегнуть и откинуться на стуле. Вот так я и пойду в школу — сочетание моего взгляда и формы должно, по идее, удержать жаждущих познакомиться школьников на приемлемой для меня дистанции.

Мисато наконец вышла из душа, отмокнув как следует — в своей майке, которая, мягко говоря, почти не давала простора для фантазии.

— Эй, капитан, ты бы одевалась. Не то что бы меня стесняет твоя одежда, но я же всё-таки не железный... — она, до того вытиравшая волосы убрала руки от головы и посмотрела на меня, с удивлением.

— Синдзи? Это ты?

— Конечно нет, я Пен-Пен. Прекрасная принцесса поцеловала меня и я превратился обратно в человека. Хе-хе, — забавлялся я, заодно напомнив ей о вчерашнем, — что, так и будем стоять?

Мисато убежала к себе, а я убрал упаковку и бронированный кейс "кольта". Не прошло и пяти минут, как Кацураги, бравый капитан НЕРВ, вышла из своей берлоги. В похожей на мою форме и без украшений, не накрашенная, распаренная после душа... так и хочется поцеловать — уж больно эмоции такой её вид вызывает положительные, домашние.

— Ну что, "школьник", готов идти в школу? — спросила она, подходя к зеркалу.

— Готов её закончить. Но блин, ничего не могу поделать.

— Я изобразил обиду и насыпал растворимый кофе по чашкам. Но Мисато опередила:

— Нет, кофе не надо. Кстати, тебе оружие часом не привезли?

— Привезли. Что?

— Хм... — Мисато явно замялась, не зная, как сказать.

— Я понял. Кольт. В коробке, уже закинул в свой стол.

— Окей. — Кацураги обрадовалась, что я её понял без необходимости с её стороны лишний раз "отбирать у ребёнка игрушку". Впрочем, мужские игрушки остаются игрушками, даже будучи оружием. Будь то нож, меч, пистолет или самолёт-бомбардировщик. Всё равно в отношении к ними у любого мужчины есть что-то от играющегося мальчишки.

— Странно. Я думал ты спросишь "ты что, прямо в этом собрался идти???". — передразнил я её тон, когда Мисато закончила цеплять серьги и подошла на завтрак.

— Ты что, прямо в этом собрался идти??? — она взяла чай, который я заварил из пакетика и тихо отхлебнула. Да, правильно я выбрал девушку, другая бы на её месте не слезла, пока я живой, и пришлось бы закатить лекцию или соглашаться.

— Да. На это есть свои причины, — не стал я вдаваться в подробности, — оружие оставил в комнате, в ящике стола. Кстати, что хоть за школа, и где находится? — поинтересовался я, глядя как Кацураги безрадостно поедает завтрак.

— Я почём знаю. Сейчас прочитаем. Где твои документы на перевод? — она бросила взгляд на тумбочку, куда обычно сваливают всякую мелочь. Ну, и мои документы в папке тоже.

— У меня ничего с собой нет кроме этих документов...

— А, забей. Возьмёшь у кого-нибудь учебники, авось не пожадничают. — Для Кацураги, судя по её виду, было обычным делом забыть на пары учебник и просить соседа(подозреваю, это была Рицко) поделиться своим. Шикарная женщина.

— Как твоя машина?

— Кушать просит. Три штуки, не меньше. — улыбнулась Мисато, кажется, кто-то обещал...

— Понял. — я пошёл к себе и достал из кармана пачку обналиченных Гео, отсчитав три тысячи. Добавил ещё одну — на всякий случай и вышел к капитану. Капитан уже доела, допила, и стояла около выхода, ожидая меня.

— Синдзи, мы сегодня немного опаздываем... сам виноват. Так что давай, в темпе!

— Окей, окей. — я обулся в туфли и передал девушке деньги. Брать ей судя по виду, не хотелось, но жажда сесть за руль своей машины пересилила, и она положила деньги в кармашек сумки.

— С ближайшей зарплаты верну, так что ты не подумай...

— Да понятно. Кстати, по идее тебе должны бы оплатить ремонт.

— Знаю. Жадины они, особенно Фуюцки.

— Всяко бывает, это всё таки работодатель, а платить никто не любит. — Флегматично заметил я, читая документы на перевод. Что бы вкратце знать, какие знания я могу демонстрировать, а какие вызовут насторожённость. Я к примеру не знаю Японской истории, в этом могу сослаться на амнезию, а вот математика... матан я знаю на приемлемом для выпускника российского вуза уровне, так что ничего не потеряно.

До школы мы доехали относительно быстро — тут ехать-то минут десять. То есть, пешком я, при всём моём уважении к пешим прогулкам, буду ходить с "удовольствием". Когда садились в машину, Мисато странно порозовела, а я припомнил, какие теперь у Кацураги связаны воспоминания с этой машиной. Хм... неудивительно, что порозовела.

— Мисато, прошу прощения за нескромный вопрос, в чём мои обязанности как пилота Евы заключаются?

— Твои обязанности... хм... Рицко требовала тебя для опытов. В смысле, специальные занятия по синхронизации будет проводить, ну, ещё по мелочи. Вообще-то тебе положено заниматься какой-нибудь физподготовкой, тактической подготовкой, но это уже я подумаю и решу, что тебе нужно.

— То есть, пока ничего такого непонятно.

— Ты не обольщайся. Сейчас, может, обязанности для тебя пока не продумали, только бы в случае нападения ты был в Еве, а потом поверь мне, тебя припашут постепенно к работе, никуда не денешься. — Кацураги коварно улыбнулась.

— Восхитительно. Ладно, кажется вот уже и школа. — я указал взглядом на здание, явно смахивавшее на школу — четыре этажа, офисный вид, внутренний дворик, отгороженный дорогами со всех сторон, и большой вход-крыльцо.

— Да, точно. Так, документы взял?

— Взял, взял. — я потряс папкой.

— Тогда иди. До встречи вечером, — она улыбнулась, — помни, я без тебя с голоду помру. Ты же не оставишь девушку умирать голодной смертью?

— Конечно же нет, Мисато, конечно же нет. Что хочешь на ужин?

— Не важно. Но чувствую, после сегодняшней работы, после нападения ангела, дел скопилось настолько много, что мне придётся разгребать их до поздней ночи. — Мисато выглядела так, словно готовилась выслушать приговор — обречённо. Единственное, что радовало — после вчерашнего разговора у неё немного прибавилось... не знаю, как сказать, уверенности в себе, что ли? Или вера в светлое будущее? Это как раз вряд ли но, фактически, она больше не одинокая девушка, так что игра стоила свеч — белые ходят первыми, как говорится. И выигрывают.

Школа была... обыкновенной японской школой. Пожалуй, этим всё сказано — что тут можно добавить. Стоило мне выйти из машины, Кацураги умчалась на службу, а я пошёл к местному начальнику. Разве что на входе на меня косо смотрел вахтёр, но останавливать не решился.

Трёхэтажное здание с кучей окон в классах, внутри планировка похожа на советскую школу — два больших крыла и переход между ними. Вход как раз располагался в одном крыле. Большое фойе с лестницами справа и слева на второй этаж, и открывающий вид на тот самый перешеек между крыльями, от чего сразу после входа, внутри здание казалось просто огромным. Я миновал стойку охраны и пошёл на второй этаж, где обнаружилась столовая. Лишний раз не мелькая, я нашёл таки кабинет директора. В этом самом перешейке между крыльями располагались служебные, судя по табличкам, кабинеты — медпункт, учительская, кабинет директора, замдиректора...

Мне надо было к директору, но на стук в его дверь никто не ответил. Я постучал ещё раз, настойчивей, но всё равно — глухо. Тогда пришлось идти к завучу, который, на счастье, был на рабочем месте.

— Войдите!

— Здравствуйте, я Икари Синдзи. Вы не скажете, где директор... — задал я сходу вопрос. Замдиректора был мужчиной, пожилой, с сединой в волосах и типично-японской внешностью. Стоило мне зайти, как он уставился на меня как на восьмое чудо света.

— Директор сейчас в актовом зале. А вы...

— Переведённый ученик. — я подошёл поближе и открыл папку, взглянув на документы.

Я, конечно, думал, что персонал мягко говоря, странно отнесётся к моей не-школьной форме, но не настолько же? Заместитель кашлянул несколько раз и протянул руку:

— Давайте ваши документы.

Я отдал ему и заместитель, словно всю жизнь этим занимался, ловко выискал глазами нужные строчки, перелистнул, а потом таки сжалился надо мной:

— Хорошо, Икари Синдзи-сан. Почему вы одеты не по форме? — строго спросил он, глядя на меня своими японскими глазами. В отличии от европейских прочитать его эмоции было сложнее, даже у меня лицо — помесь европейского и азиатского, а этот хрен судя по всему, чистокровный, ещё "старый" японец.

— Извольте, я в форме, положенной мне по уставу. — наигранно возмутился я.

— По уставу, значит. Это хорошо. — он улыбнулся немного и вернув всё внимание документам, изучал их несколько минут, — Вы зачислены в класс два-а, директору я передам ваши документы. А сейчас... — он посмотрел на наручные часы, — занятия уже идут, так что поспешите, и впредь не опаздывайте в школу. — Мужик дал понять, что аудиенция окончена.

Я так же, по-английски ушёл, и сначала не знал, куда мне идти, но быстро нашёл рядом с лестницей доску с расписанием. Значит, класс два-а. Что-то знакомое... Ох уж эти японские школы, хорошо хоть не заставили переобуваться и одеваться в школьную форму, изрядно меня раздражающую тем, что она пародирует деловые костюмы и воспитывает в человеке офисный планктон.

Класс был быстро найден и я постучался. Шёл урок истории, которая мне была ограничено-интересна, всё же никаких важных для меня "официальных" данных урок истории дать не мог. Лучше бы кто подсказал, как справится с мировым заговором или третьим ударом...

— Войдите! — ответ на мой стук пришёл с некоторым запозданием, словно человек, рассказывавший что-то остановился и прислушивался, не почудилось ли ему. Да и голос... Явно старик, скрипучий такой, нудный. Класс, судя по звукам оживился — зашуршало, заскрипело, начались перешёптывания. Ну, сейчас вы у меня... — подумал я, приводя взгляд, лицо, эмоции в состояние "большой босс", то есть оправдывающее фамилию. Подождав для верности пару секунд, я отодвинул сдвижную дверь и вошёл внутрь. Картина... маслом. Шепотки прекратились как по мановению волшебной палочки и в классе воцарилась полная тишина. Я оглядел беглым взглядом всех, особенно остановившись на парне, что сидел на последней парте. Тяжёлым таким взглядом на него я глянул — в руках его видеокамера, которой он снимал, судя по всему, баталию игрушечных солдат и танков, расставленных по парте, хотя точнее, это были склеенные пластиковые модели танков и солдатиков. Он от моего взгляда сглотнул, и приобрёл немного более белый цвет лица, но снимать не перестал... Да, дорвусь до каких-либо рычагов управления, надо будет намекнуть пресс-центру НЕРВ, что есть такой парень — ради возможности поснимать танки и самолёты готов работать бесплатно. Не задерживая на нём взгляд более, чем позволяют приличия, я убрал холод из глаз и повернулся к учителю:

— Здравствуйте, я переведён в класс два-а.

— А, да, да, конечно. — старик, так же японской наружности, кивнул и сказал:

— Представьтесь и занимайте любое свободное место. Давно уже у нас не было переведённых учеников...

Я вернул выражение, представив, что выступаю перед сотрудниками компании, которым сразу надо дать понять, что я панибратства не потерплю, и сказал короткую речь:

— Меня зовут Икари Синдзи. Упреждая ваш вопрос, да, тот самый Икари, да, служу в НЕРВ, нет, более говорить на эту тему не намерен. В связи с недавней амнезией не помню ничего и никого, так что не удивляйтесь. Вопросы? — спросил я у аудитории. Ответом мне была звенящая тишина. Лишь Кенске с камерой высунулся по пояс со своей парты в бок, что бы был ракурс, снимать он не переставал... может, это шпион подосланный Гендо, что бы сойти за местного дурачка? И чего детишек иногда клинит на военной тематике? Немного пострелять может быть увлекательно, танки конечно это круто, а прокатиться на нём — прикольно, но не до такой же степени задрачиваться? Небось мечтает ночью тихо под одеялом что его возьмут в НЕРВ и выдадут настоящий пистолет, пошлют в бой, навешают орденов-медалей... — я прислушался к ощущениям — мой табельный ствол был совершенно незаметен и ввиду своего малого веса не давил на плечо, так что носить его было ненапряжно, да и за себя как-то спокойней... а то драться я не умею. Ну, не лучше, чем любой парень, выросший "во дворе".

Место приглянулось мне быстро — около окна, свободное, и как раз никто не мешал, разве только этот фанатик от военщины, но на него можно просто не обращать внимание.

Стоило мне сесть, как учитель продолжил урок. Он оказался посвящён "официальной" версии второго удара. Учебник был в... ноутбуке, так что не пришлось идти на поклон к одноклассникам, всё ещё на меня косившимся. Пока учитель скрипел что-то про метеорит, я отрабатывал позу командующего "пальцы домиком".

* * *

Кацураги Мисато, то же время

* * *

Прибытие на работу было страшным. Для начала, не успела я дойти до кабинета, как на меня налетела Юнаги из отдела прессы. Вечно взбудораженная журналистка, полностью опровергавшая своё имя своим характером.

— Кацураги-сан! Кацураги-сан, почему вас было не найти? Это же такая важная сенсация, а кроме вас и Акаги-сан никто ещё не видел пилота, и... — тут она заметила, что я уже с полминуты смотрю на неё почти не моргая, тяжёлым взглядом.

— Юнаги, что случилось? Или на тебя опять журналистский зуд напал? Сколько ж можно, иди к Фуюцки и спрашивай разрешения, принесёшь документ — дам информацию. — отшила я её. Не в первый и не во второй раз, так что привычно. Функция оперотдела НЕРВ вообще далеко от всех этих политически-информационных интриг и эмпирей.

Обиженная журналистка топнула ногой в туфельке на высоком каблуке:

— И что, мне теперь по каждой мелочи...

— Да, Юнаги, по каждой. В конце концов ты не на Би-Би-Си работаешь что бы охотиться за сенсациями... Судя по тому, что ты ищешь меня, Рицко тебя уже послала к командующему, если не дальше?

— Послала. Но что-то же надо написать, такую махину как Сакиил нельзя скрыть, уже весь мир обсуждает, что тут произошло. Некоторые даже строят теории, что НЕРВ имитировал нападение а деньги давно попилили... — Журналистка опустила голову, — всё равно же кадры нападения не скрыть, будут шептаться, спорить... не лучше ли взять весь этот процесс в свои руки?

— Согласна, лучше, — я открыла наконец дверь своего кабинета и зашла внутрь. Юнаги тактичностью никогда не отличалась и разрешения не спрашивала — папарацци она и в Японии папарацци.

— Вот, я же говорю! А...

— Так, погоди, не части. — пока журналистка нервно переминалась с ноги на ногу, я села за стол и откинувшись в кресле, продолжила, — ты что, кофе перепила? Или уже на амфетаминах сидишь, что так пышешь энергией?

— Да какие амфетамины! Тут как минимум на целый репортаж по центральным каналам информации, а вы все молчите как...

— К Фуюцки! Я не имею право тебе что то разглашать! А тем паче если попробую, и дня не задержусь в НЕРВ и ООН вообще! Так что кругом! К Полковнику — шагом-марш!

— Ну, знаете... — возмутилась она, но команду всё же выполнила, и ушла. Наконец-то. Дьявол, а не человек, любому нервы вытреплет. Не успел выветриться противно-приторный запах её духов, как в дверь застучали.

— Войдите!

— Кацураги-сан! Вам тут... — ввалился лейтенант Хибари. Этот всегда любил поспать, и по-видимому, только приехал.

— Положи на стол. — Хибари сложил стопку различных бумаг и развернувшись, отправился обратно. Не иначе, как отпаиваться кофе и гробить остатки здоровья сигаретами. Неудивительно, что на него ни одна приличная девушка из оперотдела не клюнет — тощий, вечно спящий до самого последнего момента, опаздывающий и гробящий здоровья сигаретами и кофе. Рицко то простительно, она — гений.

— Ох, что же такое... — я посмотрела на эту пытку документами, и принялась за работу. Только сейчас пожалела, что взяла два выходных что бы помочь Синдзи адаптироваться... помогла называется — глазом моргнуть не успела, и уже его девушка. И то, что он четырнадцатилетний подросток почему-то мало задевает — уж слишком видна разница...

* * *

Кабинет командующего. То же время.

* * *

Икари Гендо выслушивал доклад Рицко относительно проведённых за короткое время исследований. Пока ничего узнать не удалось — ангел оказался снабжён устройством самоуничтожения на молекулярном уровне, поэтому кроме видеозаписей не было ничего, что можно было бы анализировать. Но и анализ и боя, и поведения ангела, даже реакция АТ-поля на Н-2 бомбу, были уже достаточной почвой для исследований. Рицко как раз закончила про Ангела, и Гендо, не дав ей продолжить ставший бесполезным поток научной информации, спросил:

— Как там третье дитя? Что удалось выяснить про амнезию?

— Пока ничего, командующий. Только то, что он действительно ударился головой. К сожалению, это такой вопрос, который ещё не изучен в достаточной мере что бы что-то утверждать, мы имеем только статистику черепно-мозговых травм...

— Как его поведение? Замечено что-то странное? — перебил учёного Фуюцки, стоявший рядом с Икари.

— В каком смысле "странное"? Хотя... — тут оба слушателя подались вперёд, но Икари скрыл это за сцепленными пальцами, а Фуюцки внимательно прислушивался, — да, есть одна странность. Мисато писала, что он явно флиртует с ней. И весьма... умело. — ухмыльнулась Акаги.

— Что значит "умело"?

— Ох, ну полагаю, раз это писала Кацураги, это значит, её задело. А она не наивная девочка, что бы её можно было легко смутить...

— Этот вопрос мы уже решили. — холодно сказал командующий, — если после травмы он изменил поведение, оно целиком и полностью остаётся на совести капитана Кацураги. Важны лишь боевые возможности и умения пилотов.

На этом все присутствующие посчитали вопрос закрытым. Акаги, хмыкнув, ушла к себе в исследовательский отдел, оставив мужчин тет-а-тет. Долго молчание не продлилось — слово взял полковник Фуюцки, проворчав:

— Мисато вчера заходила. Рассказывала про мальчика и его странности... чует моё сердце, намучаемся мы ещё с ним...

— И что же заставило вас так думать, сенсей? — командующий впервые за несколько часов позволил себе проявить эмоции и тяжело вздохнув, поднялся с кресла, потянувшись.

— Много что, Икари-кун. Но главное, деловая хватка Синдзи-куна...

— "Деловая хватка" — с сарказмом повторил за своим замом командующий, — что вы подразумеваете под этими словами?

— В первую очередь то, что мальчик не стесняется "качать", как сейчас модно говорить, права. Стоит отметить что этот вопрос мы не продумывали и проект "Е" нарушает целый ряд законов, и международных конвенций... за большинством которых гарантом стоит ООН. — Икари вздрогнув, повернулся к Фуюцки:

— Но они дали нам право действовать в нарушение конвенций.

— Не всё так просто, Икари-кун. Ограничение вооружений лишь верхушка айсберга, я говорю о пилотах. Юридически, несовершеннолетним запрещено участвовать в любом виде военных конфликтов вне зависимости от желания родителей, опекунов, официальных властей страны нахождения и даже гражданства.

— Откуда нам было знать, что ангел нападёт так быстро? Мы еле успели привезти Синдзи в НЕРВ, в самый последний момент! Это при том, что в планах мы ждали ангела не раньше двадцатого года! Все программы подготовки, вооружения, всё к коту под хвост. Одна "Ева-01" с ножом...

— Понимаю, Икари-кун. Но всё равно, это не отменяет того, что мы посылаем в бой школьника. Конечно, злопыхатели из "Блэквотер" уже успели проехаться по этой теме, но вариантов у нас нет. Пока что на их крики не обращают внимания — они уже десять лет возмущаются тем, что угрозой ангелов занимаемся мы.

— И что с того? Будем посыпать голову пеплом или попросим ангелов подождать ещё пять лет, пока пилоты не подрастут?

— Ну почему же? Проблема решаема. Рей не слишком заботит такое, Лэнгли... эта вообще думает, что ей сказочно повезло, а Икари-кун, похоже, намерен разобраться с этим вопросом... в том числе и с привлечением сторонних сил.

— Вы имеете в виду — пожалуется в ООН?

— Маловероятно. Во-первых, если судить о нём по рассказам капитана Кацураги, он не похож на человека который сначала жалуется, а потом думает, а во-вторых — я предпринял кое-какие меры. — полковник подошёл к столу и налив себе из графина стакан воды, осушил его одним глотком. Повисло молчание.

— И какие же меры вы приняли, сенсей?

— Подписал типовой контракт о вступлении его в ряды НЕРВ. В звании младшего лейтенанта. На всякий случай, предлагаю заключить аналогичные контракты с Аянами Рей и Сорью Аской Лэнгли.

— То есть он формально числится офицером ООН? — поднял бровь командующий, — однако. Не создаст ли это ещё больше проблем?

— Маловероятно. Будем ждать его хода. И стоит продумать вариант на случай, если он и дальше будет недоволен своими правами и обязанностями.

Командующий сел обратно в своё кресло и задумался. Заместитель ему не мешал, так что мысли быстро встали на свои места — истинные учёные за научным интересом не заметили такую "малость" как то, что пилот тоже имеет свои права и обязанности. Решить было просто — дать денег за молчание и передать вопрос в юридический отдел. А они уж пусть себе голову ломают.

— Вот что, сенсей. Начислите ему премиальные за ангела, да побольше, что бы на случай вопросов в ООН я мог ответить, что пилот получает солидное вознаграждение за свою работу и... передайте Камонэ-сану что бы решили этот вопрос. После нападения Ангела ситуация с финансированием не настолько шаткая, как ещё неделю назад, но всё равно проверяющие нам не нужны. — командующий тяжело вздохнул. Ещё неделю назад весь ООН дружно сомневался, что от прорвы потраченных на НЕРВ денег будет хоть какая-нибудь отдача, а уж тем более равноценная, и проверки были не редкостью — каждый раз находились те, кто обвинял НЕРВ в растратах финансирования.

— Будет исполнено, командующий. — козырнул пожилой японец, — разрешите идти?

— Ох, сенсей, хватит... — улыбнулся Икари, — и не забудьте про остальных пилотов. Что бы больше таких проблем не возникало.

— Будет исполнено. С контрактом Аянами тогда я к вам подойду чуть позже... — Козо вышел из кабинета и направился к властелину кодексов и пактов — Камонэ Секи — главе юридического отдела "НЕРВ-Япония".

* * *

Икари Синдзи. Школа.

* * *

Мои надежды на то. Что мне не придётся страдать от излишнего внимания не оправдались — стоило прозвенеть звонку, как все встали и отправились в следующий кабинет, но только не ОН. Он, эксперт в клейке танчиков и самолётиков, он, фанат всего что произведено ВПК, вплоть до тумблеров и генераторов, Кенске!

— Привет, я Кенске Аида! — поздоровался он, стоило мне встать из за стола, — ты правда служишь в НЕРВе? А в каком звании?

Я осмотрел это чудо в перьях. Короткая причёска русых волос, худощавый, в очках с большими стёклами и без оправы. Интересный субчик, просто так мне от него не отвертеться.

— Икари Синдзи. Младший лейтенант НЕРВ-Япония, оперативный отдел. — представился я, подав руку. Судя по всему, тут к таким жестам не очень то привыкли, но Кенске пожал её, улыбнувшись:

— А почему ты в школу ходишь?

— Положено. Сам видишь...

— И с каких пор школьники вдруг служат в НЕРВ... как думаешь, у меня есть шанс? — спросил он с надеждой. Парень, судя по всему... да тут всё и так понятно — милитарист до мозга костей!

— Я в этом сомневаюсь. — я покачал головой, — пойдём уже, а то перемена не бесконечна... — попытался я закончить разговор.

Тщетно. От назойливого внимания Кенске и от его камеры я смог избавиться только когда он наконец-то заметил, что мы отстали от всего класса.

Дальше были более интересные и знакомы предметы — физика и математика.

Я уж думал, что смогу так легко вспомнить — фиг там, пришлось знатно зарыться в учебник, что бы въехать в тему урока — давно я уже забыл все эти школьные заморочки, словно последний звонок отбил всё, чему с таким трудом обучали нас учителя в институте и школе...

В общем то, пришлось попотеть, но в тему урока я въехал и даже помог парой советов нашему милитаристу, который вечно не мог сосредоточиться на чём-то одном и отвлекался то на свою камеру, то на свои игрушки, то на учителя...

Первый учебный день закончился, и класс, сильно зашумев, начал собираться. Не успел я уйти, как меня нагнал Кенске.

— Синдзи-кун! Синдзи-кун, извини за вопрос....

— Давай уж, папарацци. — вздохнул я, вспоминая дорогу до дома.

— А ты где живёшь?

— Там. — я вспомнил дорогу и зашагал домой. Наконец-то можно немного расслабиться...

Кенске, сволочь, как угадал:

— Тогда нам по пути. Слушай...

Оторвался я от него только на одном из перекрёстков за пару кварталов от дома. Заодно нашёл супермаркет с продуктами и прикупил ещё немного. Мисато говорила, что устанет и будет не в форме... может, купить ей пива? Точно, куплю, пусть расслабится...

Заодно я прихватил немного алкоголя "на всякий случай", в соответствии со своими вкусами, рыбы и колбасок для Пен-Пена, и прочие прелести в виде тушек двух небольших цыплят.

Продавщица посмотрела на меня странным взглядом, но я уже начав тренировать "Гендо-стиль" глянул на неё. Надо бы купить заодно очки — не такие как у Гендо, но похожие, думаю, мне пойдёт в разговорах со всякими... пиво кстати мне всё же продали, взглянув на форму и зарплатную карту НЕРВа. Отоварившись и с пакетом в руках, я пошёл дальше — в торговом квартале стали появляться школьники в разных количествах и возрастных группах — отойдя немного от супермаркета я заметил не толпу, но кучку старшеклассников около киоска.... С характерной вывеской "цветы". Вспомнил, вспомнил, что я забыл. Я ж так и не подарил Кацураги ни единого цветочка! Вот, называется галантный кавалер нафиг — забыл про такую очевидную вещь...

Очередь немного пошевелилась, когда я встал сзади, но особого внимания на меня не обратили — разве что форма НЕРВ цепляет глаза. За прилавком, утопающим в самых разных цветах крутилась девушка, кстати, скорее девочка, лет четырнадцати, которая ловко выдёргивала цветы и составляла из них букеты. Через пару минут, когда я подошёл к кассе, вспомнил — эта дама учится со мной в классе. Точно! А я только мельком её видел, уж больно внешность... неброская, хотя сейчас вижу — лет через пять из неё выйдет весьма и весьма красивая девушка.

— Синдзи-кун? — узнала и она меня.

— Да? А, да, прости, мы не представлены? — я постарался улыбнуться девушке. Судя по всему удачно — она в ответ тоже улыбнулась:

— Саги Харусамэ. Так тебе что?

— Цветов дай. — я не обращая внимания на очередь, только сейчас задумался "какие цветы любит Мисато?". Вопрос из вопросов... Харусамэ недовольно переспросила:

— Каких именно? Букет? И для кого? Признавайся!

— Эй, эй, полегче! — осадил я её, видя блеск в глазах, — просто дай.... Этих, как их, роз десяток. В букете.

Девочка начала собирать букет, обрезая стебельки специальными ножницами. Не глядя на меня, повторила вопрос:

— Так для кого букет то? — вид у этой Саги был как у сплетницы, нарвавшейся на новую сплетню и жаждущую её разбазарить по всей школе, а то и городу.

— Для любимой девушки. Сколько с меня?

— Полсотни Гео. — она, похлопав глазками, продолжила, — но если скажешь кто она, может сделаю скидку... тебе кто-то из наших понравился? А почему никому ничего не говоришь?

Я стойко и мужественно, слегка пропотев от удушья жабы заплатил полсотни за красный пахучий веник и, взяв его, победно посмотрел в недовольное лицо сплетницы-цветочницы. Похоже, она была недовольна. Не удивительно, что сплетница, раз подрабатывает с цветами, значит всё про всех знает — кто и кому какие цветы носит.

Пен-Пен сегодня праздновал. Для начала то, что я уже вернулся домой и бросив пакеты на кухне, переодевшись в домашнее пошёл готовить еду. Священнодействие было омрачено только тем, что половина купленного для пингвина в пакетах уже не было, хотя никаких следов проникновения этот птиц не оставил. Профессионал.

— Пен-Пен, вылезай!

— Уарк! — недовольно буркнул он, закидываясь рыбкой.

— Не хочешь, не надо. Нам больше достанется. — Я, думая, что бы приготовить, начал свой священный ритуал готовки. Сегодня в меню мой взор пал на французскую кухню — довольно сложного в приготовлении, но необычайно вкусного цыплёнка в коньячном соусе, и старые добрые, и невероятно простые в приготовлении помидоры фаршированные провансальские.

* * * Вечер. Квартира капитана Кацураги.

* * *

В квартире капитана Кацураги раздался звонок. Звонили в дверь. Парень, до того носившийся по кухне с неутомимой настойчивостью наклонился к плите и выставив минимальную мощность у электроплиты, пошёл открывать дверь, вытирая грязные руки кухонным полотенцем. За дверью он обнаружил, не без удивления для себя нескольких людей, которые были одеты в рабочие комбинезоны.

— Квартира двенадцать?

— Она самая. Чем обязан?

— Мебель привезли. Заказывали?

— купили, да. Что там? — Синдзи наклонился к грузчику и прочитал список доставленной мебели. Всё, как он и заказывал — диван, большая кровать, два кресла, стул, стол, три тумбочки, журнальный столик, ковры, люстры и настенные светильники... Синдзи свою меру в шоппинге и знал, но не задумывался над тем, во сколько ему обошёлся этот "банкет".

— Всё точно? — поинтересовался грузчик.

— Да, тут всё. Заносите.

— Не спешите, тут быстро не управимся... — улыбнулся грузчик и отправился вниз, к грузовику. Синдзи, открыв двери, вышел в подъезд и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. Белый кузов грузовика, а рядом с ним крутились три человека, в том числе и тот, который только что был у него. Синдзи едва успел подумать, влезет ли в лифт кровать, как грузчики споро вытащили кровать, разобранную на части и потащили её в дом. Икари по опыту прошлой жизни знал, что лезть к профессионалам с помощью было бы неправильно и, расчистив коридор от обуви, одежды и прочих мешающихся под ногами вещей (расчистив, кстати, путём забрасывания в комнату своей девушки), стал ждать людей. Обычный японский пролетариат не заставил себя долго ждать — Синдзи только указывал им куда что нести. Через пять минут была совершена вторая ходка, потом и третья...

Двое рабочих ушли за новой мебелью, а один, вооружившись инструментом, остался устанавливать и собирать принесённое. Вместе с Синдзи, который сбегав на кухню, выключил дожарившегося цыплёнка, он убрал старые и уже порядком истоптанные ковры, постелив на их место новые, с высоким ворсом, переложил всё из старых тумбочек в новые. Остальные грузчики притащили диван — одним куском, так сказать, в отличии от кровати, которую уже собрал первый. С диваном была та же история, что и с тумбочками — пришлось брать старый, уже не меньше десяти лет продавленный и неудобный, и ставить на его место новый. Меж тем первый грузчик, назовём его для простоты "пролетарий" взялся за люстры.

— Парень, тебе новые сразу поставить или сам разберёшься?

— Давай новые. Сколько будет стоить?

Грузчик замялся:

— Думаю, договоримся.

— Значит, подрабатываете втихаря? — улыбнулся Синдзи. Схема была не то что бы знакомая — классика жанра, так сказать.

— Вы только не говорите, пожалуйста начальству, а то может нам и влететь...

Синдзи на это только ухмыльнулся, пойдя ва-банк:

— Не беспокойтесь. И вообще, давайте договоримся так. Моя прелестная девушка сейчас задерживается, так что я бы хотел, что бы к её приходу всё было уже собрано и установлено. Вообще всё, что вы привезли. С меня по... скажем, тысяче на каждого. Идёт? — спросил парень, протянув руку пролетарию. Тот, просияв, пожал руку — штука было очень и очень неплохим заработком за день, тем более для грузчика. Не говоря ни слова, пролетарий достал откуда-то принесённую чёрную коробку с разным инструментом и предупредил Икари:

— Отключим свет, когда люстру подключать будем. Вы не против?

— Нет, конечно. — покачал Синдзи головой и бросил взгляд на часы. Они показывали семь вечера. Меж тем помощники втащили в дом ещё кресла и Икари ушёл раздавать указания, получая некое удовольствие от смены имиджа этой берлоги Кацураги. Благо, едва ли его можно было упрекнуть в отсутствии вкуса — какой никакой, но стиль и уют в доме были на высоте. Закончив с установкой, или вернее сменой мебели, грузчики присоединились к пролетарию и похватав дрели и прочий "набор юного электрика". Ещё было... да много чего было — от штор до настольных ламп. Поскольку Икари брал всё это разом, стиль был общий, благо нейтральный интерьер квартиры Кацураги, с кремового цвета стенами и почти полным отсутствием мебели, позволял развернуться фантазии, что и проделал Синдзи. За свой счёт.

Спустя три часа всё было установлено и устроено — настенные светильники обзавелись собственным выключателем, тяжёлые шторы занавешивали окно и выход на балкон, под ногами был пушистый ковёр, а телевизор стоял на специальной тумбе. Икари, честно расплатившись с работниками, проводил их до двери и обошёл дело рук, а точнее денег своих. Квартира была конечно не той, к которой он привык, но отвечала требовательному вкусу Синдзи. Время было — одиннадцатый час. Посмотрев на часы, он набрал номер её рабочего телефона и убедившись, что она не вернётся сегодня домой — настолько зарылась в бумаги, решил сходить к ней сам. На незапланированный визит в штаб-квартиру Икари взял с собой розы, поставил их в вазу. Одев форму, и проверив пропуск, он собрался выходить, но сзади его окликнул Пен-Пен.

— Уарк?

— А? Чего тебе?

— Уарк?

— Можешь взять колбасу и рыбу. Ах, да, не мусори в комнате, только-только всё обставили, и Мисато пока ещё не знает, что я всё это купил... — мечтательно улыбнулся Икари.

— Уарк?

— Потому что не хотел её стеснять, это же её дом, она бы точно была против покупок. Она только об одном кресле уже возмущалась! — хохотнул Синдзи, вспомнив как Мисато была против такой мелкой покупки.

— Уарк.

— Знал, что ты со мной солидарен. Так, пожрать тебе есть, цыплёнка не трогай, это для Мисато, ещё что... всё, пожалуй. Я пойду к Мисато, навещу её. Может, помогу чем — всё-таки мне бумажная работа привычна...

— Уарк. — кивнул пингвин и полез обратно в свой холодильник, из которого доносились звуки телевизора, по которому шла трансляция выпуска новостей.

Икари, как только звук голоса ведущей прервался хлопком дверцы холодильника, засобирался и перехватив удобнее шикарный букет роз, направился к своей любимой начальнице.

Дорога до штаб-квартиры была несложная — в центральном надземном здании располагались лифты, которые постоянно возили людей в геофронт и обратно, на поверхность. Дойдя до здания НЕРВ и предъявив пропуск, Синдзи прошёл в лифт. Сержант, что дежурил, лишь коротко поприветствовал его, и бросил странный взгляд на букет цветов в руках парня.

Лифт ехал долго, минут пять, пока наконец не остановился на нужном этаже. "И как тут можно запутаться?" — подумал Синдзи, "ведь на входе есть доходчивая таблица, где и кто расположен, и даже карта упрощённая имеется".

Додумав мысль, Синдзи тяжело вздохнул — таким девушкам как Мисато, в его представлении, было свойственно иметь странности в виде топографического склероза.

Сразу за дверцами лифта была вывеска — "оперативный отдел". И Стрелка в сторону. Через пять минут похода по коридорам НЕРВа, встретив нескольких сверхурочно работающих людей, Синдзи дошёл до двери с названием его отдела. Постучался. Вошёл.

Внутри был небольшой офис, с четырьмя пустующими рабочими местами и ещё одной дверью, рядом с которой расположился стол секретарши. Никого не было, даже секретарши, чему удивился Икари — "раз Мисато работает, тогда почему всех отпустила?".

Обойдя офис, он посмотрел на часы... время уже перевалило за час ночи — всё-таки на поход потрачено больше, чем он думал. Хмыкнув, Икари подошёл к стене и, выключив большинство ламп, которые его коллеги оставили включёнными, тихонечко приоткрыл дверь начальницы...

Дверь предательски не скрипнула, что не могло не радовать. В кабинете Кацураги было светло и Икари не скрываясь вошёл.

Знакомый кабинет начальственного типа — стол, всего один и без пристыковок для совещаний, зато достаточно уютный для офиса. Монитор, шкафы у стен и куча бумаг, разложенные по столу... и как венец картины — босые ноги Мисато, торчащие из под стола.

— Бедненькая несчастненькая шеф. — прошептав, улыбнулся Икари, и подошёл ближе, но взглянув на Мисато, не решился будить её. Кацураги спала, положив голову на руки и сладко улыбаясь во сне. "Уровень кавайности растёт..." — подумал Синдзи, глядя на улыбающуюся во сне Мисато Кацураги. Положив букет роз на полку, он сняв форменный китель и кобуру с пистолетом, взялся за привычное ему дело — за бумаги, что были разложены, а местами и разбросаны по кабинету...

* * * Утро. Икари Синдзи

* * *

Работа была почти завершена. — за исключением того массива, что требует участия капитана, я справился почти со всем, благо в компьютере нашлись бланки и формы, и прочие стандартные документы. Конечно, многое требовало специфических знаний капитана, так что и ей осталось немного бумаг. К утру я уже разложил все документы, какие надо — подшил, какие не надо — так в папки рассовал. Кацураги спала как убитая — даже шум клавиатуры её не смог разбудить. Да, заминка с японским компьютером всё же произошла — Синдзи по всей видимости не был отягощён необходимостью много печатать, а я был вынужден из-за этого печатать как старая бабка — искать каждую клавишу по отдельности. Стоит ли говорить, что такой процесс занял у меня большую часть времени? Вот с английской и русской раскладкой таких проблем не возникало, так что текст отчётов и ответов для соответствующих подразделений пролетал мгновенно.

К моему несчастью, я не успел закончить, как Кацураги заворочалась — часы показывали шесть утра, и я планировал засидеться максимум до семи. Глаза уже болели, словно в них песок попал, да и спать хотелось, чему способствовала сопящая в паре метров Кацураги, видящая уже десятый сон.

Я продолжил работу, и предоставил Мисато самой проснуться и разлепить глаза, так что не видел, как она на меня посмотрела, но через минуту с её стороны послышалось:

— Синдзи?

— Аськ? — спросил я, не отрываясь от процесса набора текста. Закончил и подал на принтер, и пока документ печатался, повернулся к Кацураги. Та поправляла на себе одежду, и заметив мой интерес, посмотрела на меня совершенно, абсолютно офигевшим взглядом.

— Чего?

— Ты что тут делаешь? — справилась с удивлением Мисато.

— Как "что"? работаю, вестимо. Ты давай тоже включайся, там перед тобой целая стопка с документами... — она опустила взгляд. Стопку я отложил отдельно, и положил поверх неё розы, так что Мисато, с глупой улыбкой взяла цветы и шумно вдохнув аромат, расплылась в улыбке:

— Кавааааай.

— Рад, что тебе понравилось, дорогая. — улыбнулся уже я в ответ. Мисато встала, и подойдя, чмокнула меня в щёчку. Я не согласился, и захотел продолжения банкета, но Кацураги улыбнувшись, упорхнула со скоростью ракеты. Догадываюсь, куда. Ну и ещё воду к цветам налить. Странно немногословная девушка, надеюсь, это со временем пройдёт. Обратно Кацураги вернулась через пять минут — красная ещё больше, чем розы в её руках.

— Синдзи! Ты что у меня делаешь? — взвилась она прямо с порога.

— Как это что? Бумажную работу за тебя делаю. — Кацураги, всё ещё красная как рак прошла к себе за стол и сев в кресло, попросила:

— Давай сюда бумаги.

Я отдал требуемое, но решил всё же узнать:

— А что такое произошло то?

— Там Чиода. Это моя секретарша.

— А, спросила про цветы?

— набросилась с расспросами. Между прочим, это всё из-за тебя! — заключило это чудо женской логики. Спорить было бесполезно.

— Ладно, ладно, виноват... А я то что?

— Как ты теперь выйдешь... — Мисато порозовела и опустила взгляд, — слухи пойдут...

— Даже не думай. Слухи всегда ходят, и что, повеситься что ли?

Кацураги замолчала и оставила меня в покое на некоторое время, пока я, пользуясь случаем закончил работу и положил на её стол документы. Последние, которые были.

Следующие десять минут я пояснял Кацураги, что именно я сделал и где ей расписаться...

Под конец бравый капитан Кацураги смогла меня удивить — развернула меня за плечо и впилась поцелуем в губы. Я даже растерялся от неожиданности, но скоро притянул её за талию и ответил на поцелуй. Ни о чём не хотелось думать, так что таким образом на пару минут мы выпали из реальности — Кацураги по всей видимости была мне благодарна. Очень благодарна, но я не думал, что она решит так отблагодарить, так сказать, не отходя от кассы. Я погладил её по попке, от чего капитан замычала, но поцелуй не прервала, и я запустил руки в её волосы. Она тоже не отставала. Если бы не она, наверное я бы не удержался от бо'льшего, и продолжил ласкать не только попку капитана, но она, стоило мне разогреться, оторвалась от поцелуя и глядя на меня осоловелым взглядом, сказала:

— Синдзи... спасибо.

— Да не за что, солнышко... — улыбнулся я, переводя дух.

В этот момент нас отвлёк шум — что-то упало и с грохотом разбилось. Мы с Мисато, всё ещё обнимаясь, посмотрели одновременно на звук — это была чашка с кофе. А рядом — ноги. После этого по ногам вверх подняли взгляд. В двери стояла девушка, лет двадцати, с пунцовым лицом и отсутствующим взглядом.

— Чиода? — спросила Мисато. Девушка шумно выдохнула и с писком "извините что помешала" унеслась прочь. Мисато тут же высвободилась из моих объятий и побежала следом. Я же, тоже находясь в состоянии крайней растерянности взялся собирать осколки чашки из лужи кофе...

Пока острые горячие осколки не были собраны, я, отойдя от шока, думал, что делать. Быстро скинув всё в мусорную корзину, посмотревший в зеркало и убедившись, что выбранный для разговора образ принят, я сел за стол. Через секунду послышались каблуки Мисато, а через две — в дверь вошла она сама, ведя за руку Чиоду. Чиода-сан, секретарша, была несколько растеряна, или даже напугана. Впрочем, Мисато тоже, судя по виду, находилась в полу-шоковом состоянии, будто её застали за рукоблудием строгие родители.

— Кхм... — я привлёк к себе внимание девушек.

— Простите, я... — начала Чиода, но я её прервал:

— Вам не за что извиняться, Чиода-сан. И давайте на "ты", всё же в одном отделе служим... —

Она взглянула мне в глаза и кивнула. Я же продолжил, выдержав паузу: — надеюсь, вас не слишком шокировало то, что я пришёл к Мисато вечером и немного поработал с документами...

— Но у вас не было на это права! — возмутилась Чиода, тут же забыв про волнение, — капитан Кацураги занимается этим потому что у других нет права составлять документы от её имени и...

— Я знаю. Я нарушил правила, верно? — я ухмыльнулся. Сейчас мне точно они ничего инкриминировать не могли. Мисато всё так же стояла позади Чиоды и слушала разговор. Судя по лицу, она уже отошла от небольшого шока и сейчас её, что называется, "отпустило".

— Но... вы и Кацураги-сан... — замялась девушка.

— Встречаемся. — я улыбнулся самой ехидной улыбкой, которую смог выдавить из себя, — тебя это удивило?

— Но вам же...

— Я же сказал, давай на ты. — оборвал я её, что бы сбить настрой. Что бы она притихла, пришлось говорить тихо, что бы Чиода подстраивалась. Пока она снова начинала свою отповедь, я осмотрел её. Классическая японка, лет двадцати, не замужем — кольца нет, да и слишком бурно реагирует, судя по раннему приходу — работа для неё очень важна, то есть составляет большую часть её жизни. Шоковое состояние при входе в комнату говорит о том, что она неравнодушна к Кацураги. Но оно и понятно — такие офисные девочки легко идут за харизматичным лидером. Значит, не предаст, пока верит в Мисато.

— Тебе же вроде... тринадцать лет! — вспылила она.

— Если ты помнишь законы, жениться можно с четырнадцати. — я посмотрел на Мисато и продолжил, — то есть для меня через пару месяцев. Если уж закон такое позволяет, то почему вы так остро воспринимаете моё поведение? — я тяжёлым взглядом посмотрел на Чиоду. Она оказалась "припёрта к стенке" — действительно, японские законы позволяют жениться с четырнадцати лет, что в условиях мира после второго удара является жёсткой необходимостью для исправления демографической ситуации. Наконец-то в этом вопросе спросили врачей и они уверили что четырнадцать это начало детородного возраста. Библии и консерваторы оказались не у дел — правительство имеет жесточайший демографический коллапс в виде недо-апокалипсиса пятнадцатилетней давности.

Источник возмущения Чиоды я нашёл, сопоставив факты — она просто привязана к Мисато и ревнует. Может, Мисато просто импонирует ей, может — кумир, может — субъект более интимных мыслей, но она ревнует тому, что её Мисато так относится ко мне. Хотя она видела только жаркий поцелуй, этого достаточно.

— Но командование может быть против! Вы же сослуживцы... подчинённый Кацураги-сан и...

Я уже понял, что она нашла лазейку и теперь апеллирует к командующему. Прервав её жестом, я потянулся к телефону, стоящему на столе и набрал номер, который был записан прямо на аппарате в специальном окошке. "001 Команд. Икари"

Мисато, видя такое дело, вышла из за спины подчинённой и недоумённо спросила:

— Кому ты звонишь? — похоже, она была так же взволнована как и Чиода. Или даже больше — ведь хоть закон и разрешает с четырнадцати, отношения между нами выглядят со стороны слишком неравными и могут быть осуждены всеми. Мне этого очень бы не хотелось, поэтому я ответил одновременно и секретарше в приёмной, спросившей из трубки "Да, Кацураги-сан?", и Мисато.

— Соедините пожалуйста с командующим.

— А кто его спрашивает?

— Сын. Срочно.

— У него сейчас деловой визит в Европу... я могу соединить, но он скорее всего в самолёте... — с сомнением сказала девушка.

— Соединяйте. — я положил на стол трубку и ткнул пальцем в кнопку громкой связи. Мисато аж задержала дыхание от такого поворота событий, а Чиода, видимо, не понимала, что происходит и с чего вдруг мне звонить командующему. На весь кабинет раздались гудки вызова. Мисато тут же встрепенулась:

— Синдзи, не надо! — Она быстрым шагом приблизилась, но я тяжело взглянул на неё. Если мои выводы относительно позиции Гендо верны, то ничего плохого точно не случится.

— Надо, Мисато, надо. — как раз в это время вместо гудка раздался уже знакомый ледяной голос:

— Икари Гендо. Слушаю.

— Папа? — спросил я, обратившись к аппарату. Мисато вздрогнула, услышав голос и кровь отхлынула от лица — вместо красноты появилась белизна, и немного ошеломлённый взгляд. Чиода снова пребывала в перманентно-шоковом состоянии.

— Сын. — подтвердил Гендо, тут же спросив, — ты что-то хотел?

— Да, пап. У нас возникло небольшое недопонимание. Тебе же известно о моём интересе к капитану Кацураги Мисато? — я спросил, тогда как Мисато опять смотрела на меня неотрывно, и не шевелилась, словно восковая фигура.

— Известно.

— Тогда я просто хотел удостовериться что ты ничего не имеешь против наших отношений...

Мисато вздрогнула и села на стул. Точнее — свалилась, словно ноги её не держали. Впрочем, почему "словно"?

— О каких отношениях ты говоришь? — спросил Гендо. В его голосе было даже немного любопытства. Немного, но больше, чем ничего.

— Близких. Возможно даже сексуальных. — я посмотрел на Мисато. Та вообще отключилась от реальности и с ужасом смотрела на телефонный аппарат. Повисло молчание. Из трубки был слышен фоновый гул — видимо, он и правда в самолёте. Через несколько секунд, из тех, что кажутся вечностью, Гендо ответил. Да как ответил!

— Только если безопасный секс. Капитан важный человек в структуре НЕРВ-Япония и я не могу выписать ей декретный отпуск до того как будет ликвидирована угроза нападения ангелов. — Гендо замолчал. Мисато, перенервничав, дышала глубоко, но при этом начла стремительно краснеть. Чиода тоже, что характерно.

— Это без проблем, отец.

— Ещё что-то? — нетерпеливо спросил он.

— Да, ещё одна мелочь. В Японии пиво это скорее газировка, так что не мог бы ты привезти мне из Европы пару ящиков нормального пива, а? Я возмещу убытки.

— Посмотрим. — буркнул аппарат и послышались гудки. Бросил трубку.

— Ну, Чиода, есть ещё вопросы? — спроси я с улыбкой. Та стояла, причём краснея всё больше. Видимо обсуждение таких вопросов не принято. Тем более учитывая, что Икари имеет имидж властелина всея НЕРВ.

Чиода не ответила, только помотала головой из стороны в сторону. Заметив, что она приходит в себя, я продолжил:

— Тогда можешь сделать нам с Мисато одно маленькое одолжение? Никому не говори, ладно?

— Ладно. Как вы могли подумать, что я...

— На всякий случай, Чиода, просто на всякий случай я прошу тебя ради нас... — я встал и обнял Мисато. Она подняла руку и положила поверх моей, — никому не говорить. Не хотелось бы стать объектом сплетен.

— Конечно, конечно! — заверила меня секретарша и тоже обратила внимание на Кацураги. Та потихоньку приходила в себя.

— Тогда оставь нас, пожалуйста. И спасибо тебе, Чиода. — я улыбнулся ей и проводил взглядом. Мисато по прежнему сидела, ничего не говоря. Кажется, у девочки и так психологическая травма, а я ещё давлю... ай-яй-яй, какой плохой я... — я сел рядом с Мисато и стал поглаживать её по волосам. Через минуту она уже успокоилась и...

Да, что делают женщины в случае сильных чувств? Плачут. Разревелась наш капитан. Пришлось работать жилеткой и обнимать, попутно продолжая сеанс поглаживаний и успокаиваний. Через пять минут она затихла и обняв меня, сидела молча. Недолго:

— Синдзи, ты...

— Тсс.... Я сделал так, как будет лучше для всех нас. — уверил я её, — просто поверь мне, Мисато...

— Всё равно, ты... отношения... декретный отпуск... как ты мог такое сказать командующему! А если бы...

— Если бы он был против или ему вообще было дело до того, кто с кем спит, то я бы ещё после того боя получил нотацию и нравоучения... — я прекратил гладить Мисато и взглянув ей в глаза, спросил, — или ты сомневалась в том, что командующий всё знал?

— Нет, но... догадывалась.

Я вместо ответа снова поцеловал её. Предварительно в лицо — солёные слёзы быстро высохли и Кацураги тихонько хихикнула, потом наши губы встретились и повторилось то, что было полчаса назад. Правда, на этот раз я лидировал, а Кацураги позволяла себя целовать.

Чиода опять вошла без стука, но на этот раз отвлекла нас покашливанием. В руках её была швабра — она пришла убрать пятно от кофе.

— Чиода? — Мисато снова удивилась, но на этот раз не отпрыгнула от меня, — может, будешь стучаться?

— Простите, капитан! — поклонилась девушка и порозовела немного.

— Мисато, не прессуй ч Чиоду. Можно подумать, ты часто в кабинете занимаешься непотребствами... — подколол я девушку. Мисато разозлилась:

— Пока ты не появился, всё было нормально, и ко мне можно было входить без стука.

— Какая плохая привычка — входить без стука... — я снова наклонился к ней и коротко поцеловал. — И не говори. Буду перевоспитывать...

— Кстати, солнышко... — на такое обращение Мисато всё ещё реагирует... специфически, — ужин вчера приготовил. Цыплёнка, а вон как получилось. Хорошо, что в холодильник поставил.

— Мм. Звучит вкусно. — мы разговаривали не обращая внимания на Чиоду, которая мыла пол.

— Вкусно не только звучит. Обещаю. — улыбнулся я.

— Ты неважно выглядишь. — Мисато отстранилась от меня и обеспокоено посмотрела на моё лицо, — у тебя глаза красные...

— Ну так я вчера с утра в школе, потом дома работал, потом ночь вместо тебя работал...

— Вот что, иди спать. Домой, Синдзи! — скомандовала она.

— Есть мэм! — ответил я и встав с её колен.

Чиода домыла пол и тихо ушла. Следом за ней ушёл и я, оставив капитана наедине со своими мыслями...

* * *

* * *

* * *

* *

* * *

* * *

* * *

* *

Мисато устало ввалилась в квартиру и скинув обувь, прошла на кухню, не обратив внимания на обновлённый имидж своего жилища. Съев забытый Синдзи бутерброд с варёной колбасой, которую парень очень любил, она ввалилась в свою спальню и быстро отключилась. Утро началось неожиданно приятно — в комнату проник вкусный запах готовящейся пищи и Мисато, причмокнув губами, и не обнаружив вкусненького на языке, открыла глаза.

Синдзи уже разогрев разогреваемое и сварив суп, устроился с пакетом фисташек перед телевизором на новом диване и увлечённо их щёлкал.

Кацураги оделась и осторожно вышла из комнаты. Для начала она не узнала квартиру в которой находилась, — работа Синдзи по превращению свинарника в приличное жилище была выполнена на ура. Засомневавшись ненадолго, Кацураги с удивлением рассматривала интерьер, до тех пор пока ноги не принесли её на кухню. На столе стоял завтрак и чашка кофе, а рядом обнаружился пен-пен, который увлечённо терзал колбаски.

— Пен-Пен? — спросила Кацураги, шумно выдохнув, — ну хоть ты тут, я уж боялась что в чужую квартиру вчера завалилась. — Мисато села на стул.

— Уарк? — с любопытством спросил пингвин.

— А, это. — Кацураги неопределённо махнула рукой в сторону своей комнаты, — Синдзи вчера светильники новые прикрутил? И когда он всё успевает...

— Уарк. — Пен-Пен кивнул головой, и вернулся к колбасе. Капитан быстро растерзала свой завтрак и взяв в руки кофе, пошла в сторону гостиной, из которой доносились звуки телевизора.

Правда, кофе чуть не пролился на новый ковёр — в отличии от прихожей, гостиная действительно изменилась до неузнаваемости. Синдзи по хозяйски сидел на новом кожаном диване и положив ноги на пуфик, лузгал фисташки, глядя в экран телевизора.

— Синдзи! — Набросилась на него Кацураги, поставив кофе на тумбочку, что бы не пролить ненароком, — Что ты сделал с моим домом! О, куда ты дел мой любимый диван? — разозлилась Кацураги на то, что без её ведома в её квартире накрутили столько всего. — Мисато приблизилась и осмотрела всё ещё раз, — а это что? О, боже, зачем нам тумба пот телевизор! А светильники? Неудобно же каждый раз бегать включать свет! — расходилась девушка, — а люстра... чем тебе старая не угодила? И ради бога, когда ты это всё сделал?

— Мисато, не злись, пожалуйста, просто...

— Что "просто", а? Чёрт, Синдзи, ты же наверное столько денег потратил...

— Деньги это наживное, — приходят и уходят. А жить нам где-то надо?

— Я нормально жила и со старым диваном! — возмутилась Мисато.

— Нормально? — изогнул бровь парень и отставил в сторону чашку с фисташками, — это ты называешь нормально? — парень явно разозлился на девушку, на что та отступила на шаг, но потом опомнилась и пошла в контратаку:

— Не передёргивай, Икари! И вообще, кто тебя просил всё это делать? А?

— А тебе не нравится?

— Нравится, но... — девушка замялась. Мысли её ужаснули бы Икари своим максимализмом.

— Но что? — начал выпытывать у девушки Синдзи. Мисато немного порозовела от волнения, но всё же припомнив, как они самозабвенно целовались в её кабинете, сказала:

— Просто.... Это уже слишком, не находишь? Ты готовишь, убираешь, делаешь ремонт, мою работу...

— И? — не понял Синдзи, — что тебе не нравится? Я же стараюсь для тебя, блин!

— Вот! Зачем ты так много делаешь? Ты... слишком правильный! Слишком заботливый, слишком....

— Аллё? — Икари улыбнулся и встав, подошёл к Мисато, однако встал на расстоянии вытянутой руки. Девушка наблюдала за его движениями очень внимательно. Икари встал, взял кофе и отхлебнув разок, высказал:

— Так для кого я это делаю? Живём мы вместе, в одной квартире, так что ремонт я сделал только косметический, да и то для нас, то есть в равной мере и для себя, и для тебя. Хочется, знаешь ли, быть здесь дома, а не как в дешёвом мотеле для свиданий. Ем я не меньше, а может и больше твоего, да и готовить умею. Не люблю, но умею, так что если ты не можешь сама, то придётся мне. Я не обижусь, о женщине судят по её готовке только извращенцы, импотенты или хронические дебилы, которые хотят показать женщине где её место. То есть импотенты по психологическим проблемам. Работа... — Синдзи замялся. Не говорить же Мисато, что в такой работе он чувствует себя как рыба в воде... не говорить. Соврать? Тоже плохо, так что решил отделаться непонятным ответом, — предположим, мне понравилось работать с бумагами, отчётами и прочей ересью, которой занимается твой отдел. Да и было там не так уж и много, если подумать.

— Ничего себе немного? Я с этим бы два дня провозилась, не меньше!

— Так это ты. Тебе видимо не нравится бумажная работа?

— Ненавижу.

— Мне бы саблю, да коня, да на линию огня, а дворцовые интрижки, это всё не про меня? — сказал на чистом русском Икари. Мисато уставилась на него как на приведение, но Икари, видя такое дело, перевёл слова на японский. Вопросов к Икари у девушки прибавилось, но суть он уловил верно.

— Тогда может поможешь мне в отделе? Если тебе нравится работать с бумагами...

— С удовольствием. Мне же за что-то деньги платят? Кстати, о птичках, требую, что бы меня в таком случае устроили на ставку твоего зама или второго секретаря. Забесплатно я могу честно тебе помочь раз-два, но работать только за деньги!

— Это как решит полковник Фуюцки... — замялась Мисато. Полковник ни в чём не отказывал Кацураги, точнее почти ни в чём и как офицеры они друг друга неплохо понимали, — но в таком случае времени на школу у тебя не останется. Или будешь как сегодня, от заката до рассвета работать? — Мисато зло ухмыльнулась, представив, как злая-она эксплуатирует бедного-несчастного парня.

— А насчёт уборки, Кацураги, я не намерен за тобой бегать с веником и прибирать, так что будем тебя воспитывать... — он улыбнулся, представив, во что выльется "воспитание Кацураги Мисато". Мисато в поддельном ужасе вытаращилась на Икари. Хотя её фантазия была более извращённая, и подсказывала, что не совсем уж невинный парень может трактовать "воспитание" по разному. К человеку её возраста это слово уже не употребляется в том же смысле, что и к детям. Синдзи, не ведая эротичности фантазии капитана, продолжил, — для начала будешь сама убирать весь мусор. Конечно, с уборкой квартиры я тебе помогу, но то, что накидаешь ты, я убирать специально не буду. Пусть тебя мучает совесть. — Икари заметил, что Мисато, порозовевшая до того, выдохнула и её лицо приняло естественный цвет. Поняв, что творилось в голове у Кацураги, он выдал экспромтом: — "Хотя если метод не поможет, можно применить и более действенные методы. Где мой ремень? Подставляй попу!" — Мисато на этот раз снова покраснела, представив себя со спущенными штанами и Синдзи с ремнём...

— Ты ведь этого не сделаешь? — спросила она что бы удостовериться что его слова имеют тот самый смысл.

— Сделаю, Кацураги Мисато, ещё как сделаю... — Икари подошёл ближе и положил руку ей на попку, — правда, если Мисато пообещает быть хорошей девочкой... — он сдавил ягодицу, грубо лаская её, от чего Кацураги начала медленно заводиться, — то я могу и смягчить наказание...

Мисато, что бы скрыть покрасневшее лицо, так же показательно вцепилась в воротник рубашки Икари и сказала:

— Какой плохой мальчик, а? А кто у нас будет следить за неким Икари Синдзи, а? А тебе по той же статье положено ещё за непрошенный ремонт отчитаться... — Мисато сама пошла в атаку, чувствуя, как руки Синдзи её ещё больше заводят. В конце концов парень повалился на диван, изображая борьбу, и притянул к себе Кацураги, которая завалилась на него. Икари отнял руки своей девушки от своей шеи и обхватил шею Кацураги, притягивая её лицо. Мисато хихикала, но освобождать место верхом на Синдзи не спешила. Икари не найдя что ответить ей, притянул и поцеловал в губы. Скоро Мисато ответила на поцелуй и оба увлечённо елозили на диване, набрасываясь друг на друга и ведя дуэль языков, в которой каждый хотел перехватить инициативу.

Отстранившись от уже разгорячившейся Мисато, Синдзи спросил:

— А за что такие кары?

— А зачем ты сказал своему отцу, а? А про секс зачем? Мы же даже не говорили об этом с тобой, а...

— Да он сам наверняка догадался что к чему. Ты же говорила ему про...

— То, что ты сразу начал ко мне приставать?

— Можно и так трактовать. Хотя я бы назвал это проявлением интереса.

— "Интереса" — передразнила его Мисато, — знаем мы такой "интерес" ...

— Вот как? Ладно, проехали. — Синдзи лежал под телом Мисато и её объёмная грудь придавила Икари к дивану, — Мисато? Ты решила продемонстрировать мне все свои достоинства таким образом? — Задушив ими? Икари повозился и дотронулся до груди капитана. Мисато, расхохотавшись, ответила:

— Конечно же, Синдзи, ты же должен знать какими прелестями обладает твоя девушка? — Кацураги лукаво улыбнулась. Икари прильнул к её губам снова, но на этот раз Мисато поднялась и села так, что Синдзи расположился верхом на ней. Парень массировал грудь, от чего Мисато окончательно завелась и тихонько застонала, что услышать мог только сам Синдзи да она. Парня это возбудило не меньше и он, стянув через голову Мисато её майку, опустился языком ниже, прямо на шикарную грудь. Лифчика, понятное дело, на Мисато не было, так что Икари сразу приступил к ласкам, которые у него получались отменно. Мисато поёрзала под ним, почувствовав нарастающий жар в паху и скосив глаза на парня, увлечённо терзавшего зубами я языком её соски, просунула руку в трусики, так, что бы Синдзи не увидел. Но спрятаться не удалось — Икари заметил движение плеча и, по руке Мисато, провёл свою. Кацураги подумала, что это уже далеко зашло, но тут Икари принялся пальцами ласкать её через ткань трусиков, потом и вовсе отодвинув полоску ткани и не стесняясь в своей решительности, быстро ввёл пальцы внутрь уже горячего, требующего мужчину, влагалища. Кацураги плюнула на остальные мысли и просто наслаждалась, пока её парень ублажал её...

* * *

"Куда потратить время" оказалось проблемой ввиду исключительно широкого выбора — во-первых, требовалось заскочить в автосервис где стояла колымага Мисато и заплатить, во-вторых — лично мне предстояла работа по оформлению своего собственного совершеннолетия. Законы по этому вопросу я пробежал глазами, да и то, только то, что удалось найти во время моего свидания с Кацураги. Система немного съехала в эмансипацию — совершеннолетие наступает в семнадцать, однако свадьбу можно играть и в четырнадцать — но с согласия родителей. Само собой, ситуация положительная для меня, но всё же ценности в народе остались скорее прежними, тут закон немного опередил их. Про обязанности я промолчу — на мне и так ответственность полноценно взрослого человека, но вот прав как у малолетки, которому нужна нянька. И пусть нянька моя девушка, всё равно немного неприятно быть в таком зависимом статусе, к тому же свобода передвижения сильно ограничена — топать каждый день до школы или НЕРВа было неприятно, нужна была машина. Обязательно машина, так что работы в этом направлении подкреплялись эмоциями бывшего и страстного автолюбителя. На Спайкер конечно я не рассчитываю, но хоть что-то что бы не пришлось топать ножками...

— Синдзи, куда потом пойдём? — Мисато оделась и теперь прихорашивалась перед зеркалом. Я заканчивал приводить себя в порядок.

— Без понятия. Есть варианты?

— О, в тройке много вариантов. — она улыбнулась, — например в магазины!

— Э? не много ли? — удивился я. Конечно, едва успели прошлые покупки растолкать по шкафам.

— Шучу, конечно же! — улыбнулась Мисато.