Ова 4 (часть 1)

Помощник, положив бумаги на стол, удалился, а Асума начал чтение. Инахо Темуи. Простой гэнин, проходивший обучение в Корне. Ну, не совсем простой. Первым его капитаном был Кьюджин, что уже плохо для парня. С командой поучаствовал в нескольких не совсем чистых миссиях. Затем попал в Корень. А вот дальше выходило совсем плохо, для парня — точно. Сарутоби успели поставить инцидент с убийством Третьего как предательство Кьюджина. Для жителей деревни. Но вот говорить такое Хокаге было категорически нельзя. Реальную ситуацию понимали в верхушках кланов, понимали дзенины, понимали в АНБУ. Но было поздно, Кьюджина уже выставили козлом отпущения, и Сарутоби уже успели получить за эту выходку от Хокаге ответку. Все поблажки, полученные кланом за время правления Третьего, были аннулированы, и вдобавок к этому были внесены и некоторые санкции. Члены клана Сарутоби больше не могли становиться преподавателями академии, и им был перекрыт путь в управу Конохи. Да и политический вес скатился так, что дальше уже некуда. За кланом окончательно закрепился статус "торгашей, а не синоби".

Естественно, старейшинам это не нравилось. И тут подвернулся мальчишка. Свалить на него, а через него и на его бывшего сенсея часть грешков клана — вот, что затеяли Сарутоби. И, как бы сильно самому Асуме все это не нравилось, сейчас для клана это был неплохой выход. Или так, или все это припишут уже его клану. Можно было бы попытаться выкрутиться, и в другой ситуации Асума сделал бы именно так, но сейчас у него не было ни времени, ни возможностей. На одной чаше весов неизвестный ему гэнин, на другой — его клан. И не зажравшиеся старейшины, за них Асума не переживал. Пострадает в первую очередь молодняк. Сарутоби снова заставят пододвинуться, и некогда мощный клан уже попросту не сможет обеспечивать сам себя. Сейчас у них есть рынки за пределами Страны Огня, обширные рынки, куда ремесленники возят свои товары. Но если клан окончательно задушат здесь, в Конохе, Конохамару станет последним синоби клана Сарутоби, и клан окончательно превратится в торгашей, что Асума считал равносильным самоубийству. Это не нравилось синоби клана, но если старейшины сочтут, что в Конохе им больше нечего ловить, они зададутся вопросом: зачем их вообще оставаться здесь? Проклятые маразматики. Сейчас Асума и еще буквально десяток синоби клана бились за то, чтобы клан сохранил свое место в деревне.

В дверь снова постучали, но на этот раз это был совершенно иной стук.

— Войдите.

Дверь отворилась, и в кабинет зашла девушка в закрытом светлом кимоно и с закинутым на голову капюшоном, практически полностью скрывающим лицо.

— Ты? — удивленный Асума даже поднялся.

Девушка улыбнулась, благосклонно наклонив голову:

— Спокойнее, мой добрый друг, — пропела она невероятно приятным голосом, — ты теперь уважаемый синоби, глава клана, веди себя подобающе.

Асума сел, поморщившись:

— Условный глава, да и клан...

Девушка, будто хищная кошка, прошествовала своей плавной, грациозной походкой до гостевого кресла и устроилась в нем, закинув ногу на ногу.

— Прости, я должен был сразу предложить тебе сесть. Но... Я удивлен, что ты объявилась именно сейчас.

— Ты знаешь, почему я не могла сделать этого раньше.

Асума кивнул, он знал. Мог предположить. Догадывался.

— И... Зачем ты вернулась?

— Я не возвращалась, — она плавно покачала головой. — Так, заглянула, навестить друга.

Но Сарутоби знал ее достаточно, чтобы понимать — это лишь отговорка.

— Я, конечно, очень рад тебя видеть, но мне...

— Нужна моя помощь, — вставила гостья.

— Ч... что?

Девушка нагнулась вперед, выудив из одежды свиток и положив его на стол.

— Вот. Здесь то, что тебе нужно.

Асума перевел взгляд на свиток, но не торопился его брать.

— А чуть конкретнее?

— Доказательства. Эти доказательства подтвердят, что все, написанное в бумагах, которые тебе недавно принесли, продумал, организовал и провернул либо сам Данзо, либо его клан, либо Корень.

Опытный дзенин, бывший Шугонин Джуниши, похолодел. То, что никак не успел бы сделать он сам, она преподнесла ему на блюдечке. Асума мог сбросить все на мальчишку Инахо, но в глазах глав кланов стал бы посмешищем, не сумевшим придумать ничего получше. А вот такие доказательства были бы... очень ценны для клана, и для него лично.

— Что ты попросишь взамен?

Девушка тихо посмеялась:

— Ничего, мой добрый друг.

Асума покачал головой:

— До меня и клана Сарутоби тебе дела нет. Неужели мальчишка?

— Это тебя не касается Асума, — мягким, почти нежным голосом ответила гостья, — делай то, что должен.

— Ты будешь мне указывать? Сейчас?

Ухмылка девушки выразила некую снисходительность.

— У тебя передо мной должок, Асума. Так что просто сделай то, о чем я тебя прошу, и все.

— После такого одолжения мой долг только увеличится.

Куноити рассмеялась:

— Ты видишь ситуацию со своей стороны. Только со своей стороны. Все не так плохо, как тебе кажется. Послушай совет опытного человека, пообщайся с кем-нибудь, кто наделен властью и не относится к тебе лично отрицательно. Узнаешь много интересного. И твои опасения сейчас несколько преувеличенны. Давай договоримся так: ты выполнишь мою просьбу и воспользуешься этим свитком. И будем считать, что твой долг мне выплачен.

Поднявшись, она окинула Сарутоби вопросительный взглядом.

— Мы договорились, — кивнул Асума.

Девушка поклонилась, покинув кабинет. Исчезнув так же внезапно, как и появилась.

Инахо сидел на узкой скамье в небольшой каменной комнатке. Он знал, что сегодня ему вынесут приговор. Но до этого ему сейчас было мало дела. Он проиграл. Не просто проиграл, он даже не приблизился к победе. Три секунды. Три проклятые секунды. Это все, чего он смог достичь. Все эти тренировки, все, что смог дать ему Корень. Три секунды. Все, чему он смог научиться. Все, что он смог взять. Три секунды. Три секунды, которых хватило, чтобы почувствовать, как удары проходят сквозь броню, лишь слегка ослабляемые ею.

— Нет, нет, нет... Все не должно было закончиться так. Только не так...

И вот он должен предстать перед судом. Он даже не знал, в чем его будут обвинять. Думать не получалось. В голове клокотала тихая ярость вперемешку с глухой обреченностью. Какая разница теперь, какой приговор ему вынесут? Какая теперь разница?

Дверь камеры открылась, на пороге остановился какой-то тюнин. Он бросил на мальчишку пренебрежительный взгляд.

— Твое дело закрыто. Выметайся.

Инахо поднял на тюнина удивленный взгляд.

— Чего вылупился? Дело закрыто, проваливай из камеры. Выход сам найдешь.

И, оставив дверь открытой, ушел.

Все вышло даже еще хуже, чем предполагал Инахо изначально. Его не будут судить. Его даже на суд не поведут. Просто выбросят, как нечто ненужное. Неинтересное. И ни что не бесило Инахо сильнее, чем пренебрежение. Почти ничто.

Он поднялся и подошел к проходу. Что дальше? Куда он пойдет? Что будет делать? Его целью была месть сенсею. Но она разбилась о реальность жизни. О какой мести может идти речь, если Инахо даже ранить Като не мог? Цели у него больше не было. И он оказался никому не нужен. Никто не указывает, что нужно делать. Нет учителей, наставников, капитана команды, сенсея. Нет ничего. Он один посреди Конохи, он один. Никому ненужный, никому неинтересный.

Разве что...

Стоило вернуться к семье. Может, они подскажут что-то. Или просто попросят остаться с ними. Забыть про все это, про обучение, про то, что он синоби. Жить, забыв обо всем, и стараться не замечать больше тех, кого он ненавидел. Сможет ли он жить так? Инахо не знал. Но сейчас он не был готов придумывать что-то еще.

Он вышел на улицу, но увидел совсем не ту Коноху, которую знал. Все вокруг казалось неправильным, чуждым. Жители, взгляды, которые на него бросали. Какое-то неправильное напряжение. Инахо не узнавал деревню, в которой рос. Вон там была лавка, где продавали фрукты, но ее больше нет. А здесь открыли магазин амуниции для синоби. Игровая площадка, на которой когда-то играли и Инахо вместе с Рьюго, изменилась, ее перестроили, и на ней играли какие-то совершенно незнакомые дети. Счастливые беззаботные дети.

Он подошел к своему дому. Прислушался к ощущениям. Пусто. Никого нет. Ушли куда-то? Возможно. Он не решился заходить в отсутствие родителей и ушел в соседний двор, где висели качели. Раньше висели. Сейчас он смог лишь пристроиться на лавочку и ждать. Это было единственное место, куда он мог вернуться. Но он не мог вернуться в пустой дом. Он хотел вернуться к своей семье.

Шли часы. День клонился к закату. Люди проходили мимо, возвращались в свои дома. А он все сидел и ждал. Ждал и все больше беспокоился. Почему никто не возвращается? Уже стемнело, почему никто не возвращается? Где они? Где они?!

Беспокойство толкнуло Инахо к действию. Он снова вернулся к своему дому. Постоял немного, ожидая чего-то, не решаясь. Но... Запах, он ощутил запах. Такой знакомый запах крови. Не может быть!

Парень потянулся к месту, где родители хранили запасной ключ. Его не оказалось на месте.

— Ксо!

Инахо едва не выломал дверь, но сдержался. Синоби он или где? Чему его учили? Парень быстро прокрутил в голове воспоминания о тренировках в Корне... И едва не сплюнул от досады. Да ни хрена его не учили! Драться, драться и снова драться! Бездумно мочить того, на кого укажут! Вот, чему его учили...

Из воспоминаний всплыл сенсей. Вскрытие замка, он заставил учеников отточить этот навык. И Инахо все же сплюнул на пол. Обидно. Выдрав из цветочного горшка ком земли, гэнин предал ему нужную форму. Вспомнить основы, самое начало. Начать снова думать головой, а не куражиться слепой ненавистью. Готово, простой и эффективный инструмент для вскрытия несложного замка. Дальше — дело нескольких секунд, и замок с щелчком отпирается.

Инахо помедлил и открыл дверь, шагнув в дом. И замер на входе. Запах крови, повсюду кровь, тела... Мертвые тела... его семья...

Виски сдавило болью, он зажмурился, а когда снова открыл глаза... Ничего не было. Квартира была пуста. Только мебель, никаких вещей. Будто покинутая. И никакого запаха. Что это было? Парень встряхнул головой. Не важно. Сначала узнать — куда делась его семья? Переехала? Может, оставила что-нибудь.

Быстрый осмотр привел на кухню, где на столе нашлась короткая записка, написанная отцовским почерком.

"Мы не смогли вынести этого позора. Никогда не ищи нас".

Парень сел прямо на пол. От чувств закружилась голова. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Его оправдали... Точнее, просто выбросили. Но и семья... отказалась... ушла... покинула. И снова он приходит домой и находит лишь записку. Чувство нереальности. Чувство, что это уже было. Все повторяется по кругу. Снова... снова он теряет все! На этот раз окончательно все. Теперь он точно один. Теперь он точно не нужен уже никому.

Пол за его спиной скрипнул, но парень не встал, не стал даже оборачиваться. Девушка, одна. Походка мягкая, она сама захотела, чтобы он ее заметил. Такой жест вежливости.

— Вижу, я немного не вовремя, — у нее был удивительно приятный голос, но отчего-то практически не выражавший эмоций, только легкий интерес, — но лишнего времени у меня нет, так что тебе придется меня выслушать.

Инахо чуть повернул голову, посмотрев на нее краем глаза. Куноити, закрытое кимоно светлых тонов, капюшон закрывает голову. Видно только тонкий аристократичный подбородок и чувственные губы. Наверняка красива, стройна — точно.

— Кто ты такая?

— Сейчас это не важно. Я та, кто дорого заплатил за твою свободу.

— Я об этом не просил.

Девушка улыбнулась:

— Строишь из себя недотрогу? Как мило. У меня к тебе предложение. Я собираю отряд наемников, необычную команду. Специалисты... твоего профиля. Если ты еще не забыл уроки своего капитана.

Инахо поднялся, поморщившись.

— А если я прямо сейчас пошлю тебя куда подальше?

— Это было бы очень неприятно. Тебя что-то удерживает? Насколько мне известно, связей в Конохе у тебя особо нет.

У гэнина закралось подозрение.

— Моя семья...

Девушка, судя по движению головы, обвела взглядом прихожую и кухню.

— Они жили здесь? Уехали? Мне рассказали, что родственников в деревне у тебя нет.

Инахо не заметил фальши. Она действительно не знает? Или он недостаточно хорош, чтобы заметить фальшь?

— Да, они жили здесь.

— А куда уехали? Мы могли бы их навестить, если это не слишком большое отклонение от моего маршрута.

Девушке, судя по голосу, все еще было безразлично. Ее интересовал он, его способности. Она хотела его использовать, точнее, чтобы он послужил ей. Что же...

— Я не знаю, куда они уехали, — признался Инахо.

Она с некоторым удивлением посмотрела на гэнина.

— Да? Хочешь их найти? Бесплатно я этого делать не буду, если они не синоби, простых селян или горожан искать сложно, но если отработаешь...

— Они синоби, были ими, — поправил парень.

Девушка неопределенно повела головой:

— Тогда это будет чуть проще. И чуть дешевле.

— Я подумаю. Так как тебя зовут?

Девушка снова улыбнулась, мягче.

— Значит, ты согласен? Отлично. Познакомимся в дороге, я, признаться, спешу.

Инахо удивился:

— Я гэнин Конохагакуре...

Девушка снова удивилась:

— Ты не знаешь? Больше нет. Разве тебе не должны были выдать какие-нибудь бумаги об отстранении или вроде того? Я слышала, что в Конохе сложно с бюрократией, но чтоб настолько... В общем, прогуляемся до резиденции, оформим твой контракт со мной. И ты будешь полностью в моем распоряжении.

— Это ты тоже подстроила?

Девушка мелодично рассмеялась:

— Ты переоцениваешь мои возможности. Нет, я лишь воспользовалась ситуацией.

Инахо немного успокоился. Девушка, кем бы она ни была, куноити деревни не являлась. А значит... Почему нет? Да, своевременность ее появления настораживала. Но... если она действительно прибыла в Коноху, чтобы попытаться найти себе специалиста в определенной профессии... Сейчас ведь для этого было самое время, да? Наверное, переполох, который устроил Кьюджин, имел определенный резонанс. Так что она действительно могла быть той, кто пытался воспользоваться удачным моментом. А об остальном он узнает позже.

— Да, я согласен.

Девушка кивнула и, оглянувшись, сказала:

— Если тебе что-то нужно забрать... В общем, я жду тебя снаружи... не заставляй девушку ждать слишком долго...

Инахо последний раз оглянулся на записку и смял ее в руке. Кажется, нормальной жизни ему не видать. Не успел выбраться из одной заварушки, как вляпался в какую-то мутную авантюру. Но сейчас ему не хотелось оставаться в одиночестве. Совсем не хотелось.

Глава 4/5.

Старик Мацуки еще раз проверил все механизмы протеза, прежде чем нести его заключенному. Механизма было всего три. Рука из дрянного металла напоминала клешню. Один палец на пружине работал вместо большого пальца. Другие два пальца на пружинах работали вместо остальных. Последний механизм позволял хоть как-то все это контролировать. Дрянная поделка, на самом деле, но Мацуки все же отвечал за то, что делал. А значит, даже эта поделка должна работать.