— Спрячь меня, — сзади раздался вымученный шепот Фабиана. — И чего только ей дома не сиделось, она же не любит квиддич! — голос парня стал совсем отчаянным.

— Добрый день, Джоркинс, — кивнул Игнатиус. — Отдыхаешь с семьёй?

— Да вот решил выбраться, вспомнить молодость, — воодушевлённо ответил тот. Пока мистер Джоркинс бойко болтал, девочка — очевидно, дочь — лениво глазела по сторонам. Но стоило ей заметить тщетно пытающегося слиться с толпой Фабиана, как она тут же преобразилась. Ремус искренне посочувствовал парню: если бы на него смотрели таким голодным взглядом, он бы тоже избегал его обладателя всеми силами. К счастью, разговор взрослых не продлился долго.

— Девчонки должны быть милыми, но с этой точно что-то не так, — Фабиан поёжился от сверлящего спину взгляда. Остальные только весело рассмеялись.

К вечеру лагерь заполнили торговцы с лотками и тележками, набитыми всякой всячиной. Братья накупили целую гору буклетов, розеток, выкрикивающих имена игроков обеих команд. Гидеон даже раскошелился на полный набор заколдованных фигурок.

— Ремус, — подозвал мальчика Игнатиус. Торговец, возле которого он остановился, торговал чем-то, смахивающим на бинокли, только с кучей дополнительных кнопок и шкал.

— Омнинокли, — тут же оживился продавец, — последняя модель. Добавлена бегущая строка синхронного комментария событий...

— Держи, — Пруэтт протянул один из них мальчику.

— Ну что вы, не стоило, — смутился Ремус.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я разорюсь из-за семи галлеонов, — не слушал его его возражений Игнатиус. Он отправился вылавливать из толпы мальчишек, чтобы отдать их пару. Чёрный с желтым шарф элегантно развевался у него за спиной. Видно, понял Ремус, он болеет за сборную Румынии. Спустя день название второй команды перестало быть загадкой.

— "Команды впервые после трагического матча 1809 года сразятся между собой в финале Чемпионата", — с выражением зачитывал Фабиан отрывки из буклета. — "Известно, что сборная Румынии почти наполовину состоит из игроков трансильванской команды, которая издавна славится грубой игрой..." Ну, это и так понятно. Это будет боль и кровь, а игроков придётся отскребать от поля, — мечтательно протянул парень.

— А что случилось на прошлом из матче? — поинтересовался Ремус.

— История сия трагична и кровава... — нарочито печально опустив голову, начал Гидеон.

— Давайте лучше я расскажу. Быстрее будет, — хмыкнул Игнатиус. — Финал того Чемпионата проводился в России между сборными Румынии и Новой Испании, ныне Мексики. Загонщик румын начал странно себя вести ещё на четвертьфинале. Товарищи по команде просили его заменить, но Нико Ненад был загонщиком от бога. Менеджер не рискнул ослабить команду перед финалом.

— Лучше бы он их послушал, — вставил Гидеон.

— Не перебивай, — строго посмотрел на его старший Пруэтт. — После двух часов напряжённой игры румыны начали сдавать. Всем уже было ясно, кто возьмёт кубок в этот раз, если только не случится чудо. И оно, к сожалению, случилось. Отбив в очередной раз бладжер, Нико послал его в самую чащу леса, окружающего стадион. А потом лес ожил. Семь часов волшебники боролись с озверевшими гигантами. Многие погибли, почти все были ранены. Нико Ненада опознали только по бите в его руке. После того как на нём потопталась парочка деревьев, то, что от него осталось, можно было скатать в рулончик, — выразительно улыбнулся Игнатиус.

— Естественно, матч не был закончен, — снова встрял Гидеон. — И после этого они ни разу одновременно не выходили в финал.

— Теперь для них дело чести выяснить, кому достанется кубок, — добавил Фабиан.

— Жаль, Британия снова выбыла в четвертьфинале, — невпопад вздохнул Гидеон.

На следующий день, как только сгустились сумерки, Ремус и Пруэтты поспешили к невысокому холму. Их обгоняли сотни людей. Вокруг слышался смех и весёлые крики. Мимо прошелестела юбками стайка девчонок, что-то тараторя на румынском или болгарском — Ремус плохо понимал, чем они отличаются друг от друга. Фабиана незнание языка не смутило, и он громко поздоровался и помахал рукой. Так, весело хохоча и пытаясь понять друг друга, компании добрались до вершины холма.

Наверное, это были какие-то чары: издалека холм казался совершенно пустым. Громада стадиона неожиданно заняла всю вершину, величественно нависая над волшебниками. Замысел организаторов удался. Толпа, поднявшаяся наверх, восторженно затихала. Возле входа уже собралась очередь.

— Прямо по лестнице и наверх, предпоследний ряд, места справа с седьмого по десятое, — бойко протараторила молоденькая ведьмочка, проверив билеты, когда компания наконец добралась до входа. Болельщики занимали места, ярусами расположенные вокруг длинной овальной арены. Бойкие румынки отстали где-то по дороге, добравшись до своего ряда.

— Да тут тысяч сто народу наберётся! — восторженно прокомментировал Гидеон. С их мест можно было разглядеть всё поле. Чуть выше, слева, напротив министерской ложи, висело громадное табло. Матч ещё не начался, и по нему бегущей строкой транслировали рекламу. Ремус заинтересованно присмотрелся, но надписи по большей части были на болгарском.

— Кхм-кхм, — кто-то прокашлялся, и голос, усиленный заклятием, разнесся по всему стадиону. — Леди и джентльмены! Добро пожаловать! Мы рады приветствовать вас на четыреста семнадцатом Чемпионате мира по квиддичу! — стадион радостно взревел. Болельщики размахивали флагами и распевали национальные гимны. Слова румынского гимна кто-то выводил над мексиканскими трибунами большими чёрно-жёлтыми буквами. В шутника со стороны мексиканцев полетело какое-то заклятие. Ремус забеспокоился: их сектор находился как раз посередине. Но комментатор быстро спохватился и представил талисманы команд.

По трибунам прошелестела поземка. Ветер крепчал, и на поле закружились вихри. Когда они распались, Ремус увидел женщин, которые задорно танцевали, держась за руки. Они кружились, отплясывая хору, а над стадионом бушевал ветер. Чем сильнее закручивался в вихри воздух, тем громче становилась мелодия. Казалось, это танец создает музыку, а не наоборот. А может, так и было.

— Это духи ветра, — Игнатиус наколдовал щит, защищая ребят от летевшей в глаза пыли. — Вынтоасе. Очень опасные существа, ума не приложу, как они с ними договорились.

Музыка становилась всё громче, захватывающая мелодия пробирала до костей. Вдруг ветер резко взвыл и стих, оставив после себя пустое поле.

— А теперь... — снова заговорил комментатор, — Приветствуйте! Талисманы мексиканской сборной! — на поле хлынул дождь.

— Первым рядам, похоже, не сладко, — Фабиан вытянул шею, разглядывая поле через омнинокль. Дождь залил всё поле. Среди всполохов грозы мелькали маленькие чернокожие человечки.

— Тлалоки, — тут же последовало объяснение от Пруэтта-старшего. — Народы Мексики считают их богом.

— Одним? — удивился Ремус.

— Представления о Тлалоке как о множестве "мальчиков дождя" сохранилось только в ранних упоминаниях. Позже магглы стали считать его одним существом, — кивнул Игнатиус. Ремус отвлекся на разговор и не успел заметить, когда вода внизу начала замерзать. Сверху лил дождь, и капли застывали, стоило им только коснуться поверхности. На поле вырастали ажурные ледяные замки, а между хрупкими колоннами носились Тлалоки. Когда ажурное строение доросло почти до верхних рядов, оно вдруг взорвалось крохотными брызгами, и над полем повисло сияние: крошечные льдинки отражали свет. Выступление закончилось, и маленькие божества опустились на поле с противоположной стороны от вынтоасе.

— Пришло время представить команды!.. — голос комментатора сделал выразительную паузу. — На-ациональная сборная Мексики-и! Приветствуем! Сорте! — Болельщики взорвались аплодисментами. Фигура в бело-зелёном молнией вылетела на поле. — Гонсалес! Маркес! — трибуны снова взвыли. — Уайлд!

— Я же говорил, они его купили! — довольно кивнул Гидеон

— Братья Родригес! — Ремус настроил свой омнинокль. В замедленной съёмке он успел подробно рассмотреть пару смуглых крепышей, вылетевших на поле.

— О-о!.. — рядом восторженно выдохнули братья Пруэтты.

— Вестники боли, — Гидеон просто прилип к своему омниноклю.

— И крови, — с готовностью подхватил Фабиан. — Эти ребята покажут класс!

— И-и-и... — тем временем продолжал комментатор. — Камачо! — болельщики сборной Мексики что-то громко скандировали. Шум на поле достиг невообразимого уровня. На трибунах развернулись бело-зелёные флаги.

— А теперь поприветствуем сборную Ру-умынии! Янку! — Теперь пришел черед чёрно-жёлтых болельщиков. — Хаджи! Матеуц! Стан! — один за другим чёрно-жёлтые фигурки вылетали на поле. — Матей! Йонеску!

— Родригесы их сделают, — уверенно кивнул Фабиан.

— И-и-и!.. Цепеш! — рёв румынских болельщиков заглушил голос комментатора.

— Це-пеш! Це-пеш!.. — скандировали трибуны. Болельщики запускали в воздух искры и летучих мышей. Игнатиус довольно хмыкнул и поправил чёрно-жёлтый шарф.

— Матвей Цепеш, — торжественно представил он Ремусу невысокого, щуплого паренька. — Ловец. Они взяли его на четвертьфинал, когда Василевски загремел в больницу — шальной бладжер. Он новичок на Чемпионате. Сыграл всего две игры. Но каждый раз команда противника едва успевала забить хотя бы гол, как снитч был в руках этого малого! — старший Пруэтт настраивал омнинокль, стараясь получше рассмотреть ловца румын. — Игра не продлится долго.

— Сложно ловить снитч с проломленным черепом. Судьба предшественника его ничему не учит, — упрямо возразили братья. — Ещё посмотрим, кто кого, — Ремус тактично промолчал.

— На-а-ачинаем! — заревел комментатор, когда низенький судья, чьё имя Ремус не запомнил, выпустил мячи. — Это Стан! Хаджи! Матеус! Уайлд перехватывает мяч! Гонсалес! Сорте! Мяч у Хаджи!

Это было захватывающе. Первый матч по квиддичу заставлял восторженно задерживать дыхание. Мальчик только и успевал переводить взгляд с одного охотника на другого. Игра проходила на чудовищных скоростях. Ремус включил замедлитель на своем омнинокле, чтобы успевать за игроками.

Матеуц принял пас. Ему на хвост сел Гонсалес, а Уайльд спикировал навстречу. "Трансильванский таран," — в линзах вспыхнул синхронный комментарий. Мальчик увидел, как Матеуц резко выбросил свободную руку, целясь кулаком в лицо противника. Уайльд быстро отшатнулся. Матеуц пролетел мимо него, пробиваясь к воротам.

— Матец! Стан! Хаджи! — комментировал голос, пока охотники румын проходили через защиту противника, пасуя друг другу. — Снова Матеуц! Матеуц! И-и-и Матеуц открывает счет! — Чёрно-жёлтые трибуны победно взревели, а вынтоасе вихрями закружились по полю. — Десять — ноль в пользу Румынии! — надрывался комментатор, в то время как Матеуц делал по полю круг почета.

Следующие пятнадцать минут охотники яростно сражались за квоффл. Уайлд прорвался к воротам противника, но Янку отбил мяч. Братья Родригесы не пропускали ни одного бладжера. Охотникам румын приходилось туго: их загонщики явно отставали.

— Сорте! Уайлд! Теперь Хаджи! Снова Уайльд! Десять — десять! Уайлд зарабатывает первые очки для своей команды! — трибуны мексиканцев радостно взвыли. В воздух полетели зелёные искры. Игра набирала обороты, но стала жёстче. Братья Родригесы, целясь по румынским охотникам, лупили по бладжерам так, что, казалось, треснут биты. Но за следующие десять минут Румыния забила ещё дважды. Их вратарь крепко держал оборону.

— Да чтоб тебя, — разочарованно стонали младшие Пруэтты, когда Уайлд в очередной раз безрезультатно прорывался к воротам.

Ловцы медленно кружили над полем. Вопреки прогнозам старшего Пруэтта, игра пока не закончилась: снитч до сих пор не появлялся.

— Квоффл у Стан! Матеуц! Хаджи! Он прорывается к воротам! — орал комментатор. Трибуны бесновались. Игнатиус подался вперёд, яростно переглянувшись с мальчишками.

Охотники мексиканцев взяли Хаджи в клещи, а третий пошёл на таран. Уходя от столкновения, Хаджи нырнул вниз... и попал под метко отбитый бладжер.

— Так его! — братья Пруэты ударили по рукам. Ремус заметил, как один из Родригесов, красуясь, лениво перебросил биту из одной руки в другую. "Обратный отлёт," — в линзах вспыхнул комментарий. Метла румынского охотника вошла в пике и с треском ударилась о землю. Раздался свисток судьи. Медики выбежали на поле, чтобы обследовать пострадавшего.

— Как-то это слишком, — пробормотал Ремус, наблюдая, как бессознательного Хаджи уносят с поля.

— Обычное сотрясение, — профессионально определил старший Пруэтт. — Через пару часов будет как новенький.

— Но теперь им конец, — констатировал факт Фабиан.

— Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул Игнатиус. — Игра только началась.

— Уайлд! Сорте! Гонсалес! Снова Сорте! — после того как у противника осталась только пара охотников, сборная Мексики словно с цепи сорвалась. — Гонсалес забивает гол!

За следующие тридцать с лишним минут мексиканцы увеличили отрыв на сто сорок очков. Румынские трибуны уже не стонали — разочаровано выли. Мексиканцы были в экстазе. Их талисман успел заморозить половину поля, устраивая ледяной фейерверк после каждого гола. Сборная Румынии сражалась отчаянно, но без одного охотника их стратегия потеряла эффективность. На их табло так и горела цифра тридцать. А мексиканцы забивали один мяч за другим.

— Уайлд! Гонсалес!.. Да! Цепеш заметил снитч! — закричал комментатор.

Стадион затаил дыхание. Ловец румын рыбкой проскользнул между Уайлдом и Сорте. Камачо вильнул в сторону, избегая столкновения с товарищами по команде. Ремус увеличил изображение. Цепеш сжал губы в тонкую линию. И без того бледный, он посерел от напряжения. Камачо сокращал отрыв. Снич нырнул вниз. Ловцы вошли в отвесное пике.

— О Мерлин, — пробормотал Игнатиус. Капризный мячик подлетал всё ниже к самой земле. Ещё секунда... В последний момент Камачо выровнял метлу. Прутья чиркнули по траве. В застывшей тишине все четко услышали страшный хруст. Ремус мог поклясться, что это была не метла. Судья дунул в свисток. На поле во второй раз за игру появились медики. Цепеш лежал посреди поля поломанной куклой. Один из медиков вдруг подозвал судью. Тот что-то просигналил комментатору.

— Что? — ошарашенно переспросил комментатор, забыв снять Сонорус.

Табло вдруг мигнуло, и на нём зажегся счет: Мексика — сто пятьдесят, Румыния — сто восемьдесят. По затихшим после произошедшего трибунам пробежал робкий шепоток. Тихий гул нарастал: до зрителей доходила суть произошедшего. И, словно волна, на трибунах поднялся рёв ликования.

— Румыния победила! — кричал, срывая голос, комментатор. — Цепеш поймал снитч! — в судорожно сжатой руке мертвенно-бледного ловца слабо трепыхался золотой мячик.

Всеобщее ликование не затронуло только медиков и членов команды. Они быстро спускались на поле. Врачи готовили носилки и пытались влить в полумертвого Цепеша зелья. Цепеш оказался жив и умирать пока не торопился, но в министерскую ложу команда поднялась без него. Хаджи тоже ещё не пришел в себя.

— В этот раз Румыния дорого отделалась, — покачал головой Игнатиус. — Этим командам, определённо, не стоит играть друг против друга. Вот и не верь после этого в приметы... Если потеряетесь в толпе, то, где палатка, вы знаете, — предупредил он и поднялся, собираясь на выход.