Очередная глава "Иного"

Рекомый несколькими линиями просочился в вентиляционные отверстия, следуя её подсказкам, выскользнул на той стороне. Новые врата, один шаг — и вышли по другую сторону.

— Ничего, кха, необычного, — смахнула с бровей мгновенно налипший белый налёт. — Странно.

— Странно, — симметрично насторожился Альбус, откашлявшись во всю силу омоложенных лёгких.

— Вортигонты? — заметила она трупы. Сейчас они слабо напоминали вортигонтов — полуистлевшие силуэты, не более того. — Что их убило?

Она коснулась ближайшего трупа, вытянувшего руку в сторону кристалла. Умер полчаса назад. От чего? Загадка. Магия познания от Альбуса тоже не дала ответ. Покашливая, они двинулись вперёд, вглядываясь сквозь белую пелену.

Здесь было тихо. Только загадочный шелест без малейшего источника — и всё. Голые стены, чистый воздух. Она чуть оптимизировала нервную систему, чтобы кашлять меньше — и себе, и Альбусу. Закашляться в середине боя — смертный приговор.

Наконец, они нашли выжившего. Ослабевший, но сохранивший рассудок вортигонт прислонился к стене, и жизненные силы покидали его буквально на глазах. Она коснулась вортигонта и с огромным усилием вернула ему хотя бы способность говорить.

— Невидимая... смерть, — прохрипел вортигонт. Его псионная сущность — точно затухающая дрожь на поверхности воды. Он умирал, и она не знала, как его спасти и что его убивало.

— Что, кха, это? — выдавила Элла. Она слабела тоже! И она, и Альбус. Их с Альбусом многообразные способы анализа и поиска аномалий действовали — и возвращали норму! Но вокруг была «невидимая смерть», и интуиция шептала, что что-то здесь совсем, ужасающе ненормально, неправильно, не так! Но что? Словно бы иное, но в Потоке иного быть не может! Надо спросить и уходить отсюда!

— Пелена, — прошептал вортигонт. — Искажение ворт-эссенции ложно. Ложные завесы довлеют над разумом... Остерегайся, Элла Мэйдж! — воскликнул он, собрав последние силы. — Остерегайся лжи и умолчаний! Ворт-эссенция... вечна.

Он умер, истончённый неведомо чем. Не медля, Элла потянула Альбуса в обратные врата. Но легче не стало. Не загадочные слова вортигонта, а стремительное истончение тела — это убивало и его, и её. Эссенция? Она неведомым образом теряла путь обратно, к здоровому состоянию! «Невидимая смерть» разрушала саму её эссенцию?

— Это... странный конец, — тихо сказал Альбус, облокотившийся на кристалл. Он умирал. Умирала и она, пусть намного медленней, пусть было время — но что делать? Написать в чат перед смертью — это-то понятно. Спросить совета? У кого? Эшер? Она запретила Эшеру лезть к ним, он тоже ничего ненормального не видел!

— Что это? — вырвалось у неё. Что-то жгло под комбинезоном. Не слёзы Иши — их спрятала в капчалог. Она расстегнула комбинезон сверху и с удивлением нащупала цепочку, а на ней — медальон. Тёмно-серебряный, украшенный рисунком сирени. И сейчас он обжигал её кожу, а сирень светилась мягким, успокаивающим светом.

Сирень была ключом. Её свечение открыло в её разуме запертую дверь, и невидимая смерть, Альбус, кристалл, Кверьль — всё перестало иметь значение, замерло, уступило яркому воспоминанию, открытому медальоном — или запечатанному в нём? Тогда, в недалёком и таком забытом прошлом, она позвала своего защитника и спрайта:

— Джеймс! — У неё появилась парочка идей, и он точно будет против? Предстоял тяжёлый разговор, но чувствовала себя готовой... ко всему?

— Элла? — откликнулся тот. — Что ты...

Он замер. Элла обернулась — Янус замер тоже? Всё вокруг поблекло — только она и оставалась яркой, настоящей! Что это за иномагия? Кто на неё напал? Палочку — наизготовку?

— Ну привет, — её голос, бархатистый, стелящийся, проникновенный — Элла была уверена, что незнакомка не делает это специально. Незнакомка? Никогда не видела её, но рассказ Грэма... Сирень. Леди Сирень ведь умерла? — Не совсем, — ответила на её мысли. — Всегда была я — вторая половинка, та Сирень, что выбрала Забвение. Светлая версия меня Силу отринула, забыла. Тёмная, я сохранила, из боя вышла, память о себе стерев. Тело вернула и стабильность, сохранив могущество и понимание. Пока ослаблена, — передёрнула плечами.

— Как... — понятно, как? Сила. — Зачем ты пришла?

— Ты этого посланника не вмешиваться не уговоришь, — тонко улыбнулась. Взмах ладонью — нечто неуловимое, тёмное скользнуло к Джеймсу. Второй взмах — к Янусу. Может воздействовать на бога? — Могу, милая Элла. Учитель мой, Ивицер, господствовал над божествами, а подруга моя, Моргана, убивала и чистейших. Пробовала божественный ихор и я, — облизнулась. — Соблазн съесть бога столь велик... — с видимым трудом оторвала взгляд от Януса. — Я скрываюсь, Мэйдж. Боги подождут, пока не буду в форме. Пока не переварю один вкуснейший якорь! А ты... — она подлетела ближе раньше, чем Элла осознала.

— Зачем ты здесь? — Сирень не была враждебна? Эксцентричная, но... сытая? Сытая, а потому и не опасная!

— Элла Мэйдж... — задумчиво протянула та вместо ответа. Протянула руку и коснулась её руки — пальцы Сирени прошли сквозь комбинезон, точно он ненастоящий! Сирень провела по её коже (Элла вздрогнула!) с выражением лица, будто только сейчас убедилась, что пред нею реальный человек, а не иллюзия. — Живая Элла рядом. Я была в месте, одном из мест, где всё началось, — что «всё»? — Меня попросили. Лишь просьба, не обязательство. Они желали, чтобы помогла тебе. Не отказала, не верила, что встречу когда-нибудь тебя. Любопытная.

— Чего хотели эти «они»? — Элла уже поняла, что отвечать подробно Сирень не собирается. Ей просто нравилось... дразнить?

— Кто они такие и что за место — не моя тайна; когда ты сочтёшь себя готовой — найди, спроси или попробуй отыскать сама. А желание — то простая просьба. Вот, — Сирень протянула ей медальон, украшенный сиренью же.

— Зачем мне он? — не спешила брать.

— Меня предупредили, — Сирень опустила руку, но медальон остался висеть, более того, цепочкой обзавёлся. — Однажды встретишься с сильным антимемом — или несколькими. Не знаешь, что это такое? Что есть мемы — знаешь?

— Да! — возмутилась она. Это же школьные знанья!

— Серьёзный боевой мем, меметическая атака — это не школьные знания, — качнула головой. — Разум человека — информационная система, и она уязвима, если ключик подобрать. Без иномагии, без волшебства, без элементов он ломается фразой, книгой или рисунком. Вижу, готовишь контраргументы; они имеют смысл, умная ты девочка. Не о разрушеньи говорила — об изменении. Цепочка верных мемов перепишет и тебя. Добавь к ним каплю волшебства или иномагии — и словом будешь подчинять и убивать, и слово то разнесётся меж людей само собой, как эпидемия. Да, я так делала; и это было даже благом, представляешь? Должно быть, Аист подействовал и на меня, — смешок. — Меметическая атака — это эпидемия; антимем — обратен.

— То, что изолирует само себя? — предположила она. — Что нельзя воспринять, запомнить... — Сирень ухмыльнулась. — Ты — антимем!

— Если пожелаю. Или то, что пожелаю, станет им. Речь пойдёт не обо мне. Известно, что ты столкнёшься с сильным антимемом; чем-то, что уничтожит тебя, а ты не осознаешь и существования противника.

— Кому известно? — вставила она в короткую паузу. Эта... тайна просто чудовищно интриговала — не меньше, чем идея антимемов! — Как с этим справиться?

— Тебе? Никак, — ухмыльнулась Сирень. Ухмылка её, впрочем, сползла, и за тёмными, но при этом яркими глазами (как это вообще?) ей виделись вращающиеся серые вихри чего-то, с лёгкостью поглощающего мультиверсы. — Видишь ли, милая Элла, эта театральная постановка, — развела руками, указывая на сеанс в целом, — должна развить в тебе совсем иные качества. Ты должна стать творцом, автором Песни, а не борцом с антимемами. Возьми безделушку — она компенсирует эту твою слабость. Не хочешь — настаивать не буду. Меня просили, потому что заставить было некому уже, — и рассмеялась, будто над хорошей шуткой.

— Допустим? — она оглянулась на застывшего Джеймса, замершего Януса, на всю реальность, точно забывшую о них, выпустившую из потока времени. Сирени ничто не мешает сделать с ней всё, что угодно, причём она даже не вспомнит, что вообще происходило! Она вспомнила одну из простых истин от сестёр в чате, где знакомилась с заданием Хранящей: сильным нет нужды лгать. Сирень, ученица Ивицера, имела такую Силу, что буквально переписывала реальность... как, должно быть, и мать её души?

В медальоне не ощущалось ничего сверхъестественного. Почти. Было что-то, на самой грани её восприятия. Не то шёпот, не то журчание воды. Едва уловимое, ускользающее от сознания... антимем? Под спокойно-одобрительным взглядом Сирени, Элла надела медальон на шею, заправила под комбинезон. Ничего не изменилось. А что-нибудь должно?

— Пока нет, — ответила Сирень на мысленный вопрос. — Ты забудешь о медальоне и о нашей встрече, а Джеймс даст тебе больше самостоятельности — я позаботилась об этом. Вспомнишь, когда столкнёшься с антимемом.

— Зачем это нужно? — она уже поняла, что не прихоть, а расчёт.

— Предсказатели и провидцы, — этих двух слов было достаточно, но Сирень раскрыла: — Я скрою не только твою память, но и событие, и само это событие будет антимемом, отталкивающим внимание не только от нашей встречи, но и от её возможности. Экзотическая структура реальности? Я высший маг и однажды имела шансы стереть весь ИМ-лист с потрохами метапрошлого. Враг, применивший против тебя антимем, столкнётся с тем же оружием да позубастей, — взгляд Сирени потяжелел, и серые вихри в неведомом не-месте за её глазами потянули внутрь её сознание и память. — Постарайся выжить, девочка. Будет неприятно, если такой потенциал сгинет в пустоте или времени песках. Какая аппетитная! — она облизнулась, и Элла, тонущая в серых смерчах, как никогда остро осознала собственную беззащитность. — Вот тебе моя подсказка, вкусная моя, для самого конца: доверься чувствам. Что меня не убивает, — делает сильнее, и тогда ты станешь по-настоящему собой — если решишься и рассеешь ложные завесы между сознанием и «я».

...Онемение. Первое, что ощутила, вырвавшись в реальность, — это онемение. Мышцы подчинялись, но с трудом, кожа почти не ощущалась. Никакой боли. Белый грибок, парящий в воздухе, захватывающий её лёгкие, колонизирующий тело, подавлял рецепцию. Мысли — и те тускнели, слабели вместе с организмом. Мучительный лёд медальона на груди — ярчайшее, спасительное ощущение.

Чуждая, но союзная Сила омывала её разум, и теперь она видела угрозу. Пустоты не были пустотами в её теле — зоны, полные грибка. Истончение не было истончением — постепенная замена её плоти на антимеметический грибок. Грибок лишился защиты от неё. Теперь она явно видела его эссенцию, пусть и не понимала, за счёт чего он ускользал от сознанья, что её, что Альбуса, что Конфи.

Изгнать грибок было несложно. Для кого-нибудь другого само по себе заражение — смертельная опасность. Для неё — небольшая помеха. Проникшие в мозг нити-гифы подавили бы сознание обычного человека одним присутствием, не говоря о повреждении мозга. Она была тесно связана со своим телом, в чём-то тесней обычных людей — и притом более независима от него. Пара движений эссенции в пространстве состояний, и организм чист от грибка. Ещё движение — иммунен к нему. Альбуса исцелила следующим, а Конфи неуязвим для заражения. Открыть глаза Дамблдору — этого сделать не могла. Медальон — единственный, и он работал только для неё.

Объяснить ситуацию было непросто. Она рассказала об антимемах и подчеркнула их опасность — любое явное упоминание грибка вводило Альбуса в короткую прострацию, после которой последняя фраза просто забывалась. Не зная природы механизма антимема, она не знала, как ему противостоять. Убедила Альбуса в антимеметической природе угрозы, показав запись его собственного забывания (не забыв вырезать из неё упоминанье о словах), а затем они начали вроде бы отвлечённый разговор о методах магической дезинфекции. Пусть она обладала знаниями и умениями Альбуса, правильно искать в них и тем более использовать, придумывать новые заклятья на основе старых и понимания магической системы — совсем другое дело. А Альбус имел живой опыт, в том числе борьбы с волшебными и даже выведенными специально против людей болезнями, — во время Второй Мировой и сражений с Гриндельвальдом.

Обычные щитовые чары пропускают воздух. Продвинутые, конечно, дают герметичность, но требуют левитировать. Чары головного пузыря нельзя растянуть вокруг всего тела, опять-таки, без левитации. Парить Элла могла с помощью псионики, но такая защита — полумера. Требовалось решить вопрос радикально. Для защиты выбрала огненный щит — эти чары сжигали любую органику вокруг и требовали стыковки с охлаждающим заклятием в единый комплекс. С навыками Дамблдора — один взмах палочки на всё. А для дезинфекции Альбус предложил тот же самый щит, но без привязки, — сжигающую органику волну. Хорошее решение, но опасное: не исключено, что дальше им встретится союзник, быть может, Ровена Рейвенкло. Как Ровена отреагирует на попытку сожжения?

Вместо этого она состыковала с третьей попытки слабое подобие оператора обобщения и щита, зачаровав всех големоконструктов разом, добавив в исключение заклятья себя и Альбуса, после чего выпустила десяток вперёд, причём не напрямую, а через Кверьля. Внутреннее пространство Кверьля дезинфицировали сначала привычным медицинским заклинанием, а уже потом — волной огня. С конструктами же она поддерживала связь — функция, заложенная при создании.

Они двинулись следом за големами, и Элла погрузилась в их управление, а Альбус посылал назад огненные волны, вычищая гипотетические остатки грибка. К счастью, системы вентиляции автоматически перешли в режим дезинфекции — ни в локальный контур циркуляции-регенерации, ни в глобальный частички грибка не попали. Антимем ничего не сделал с максимально «глупыми» алгоритмами, реагирующими на загрязнение воздуха вообще — это были не полноценные информационные системы, а своего рода «рефлексы». Интересно, какова природа антимеметичности? Она обязательно разберётся в этом — когда... если выживет. Эта атака — несомненно, от Ориона — демонстрировала, насколько же она хрупка и уязвима. Не собиралась повторять ошибок — приняла новоизобретённую боевую форму.

Их команда двигалась вперёд с осторожностью. Глазами конструктов наблюдала, как вспыхивают целые облака белого «пуха». Часто встречались вортигонты — или то, что ими было. Грибок целиком поглотил причудливых иномирян, и големы помогали огненному щиту тёмно-зелёными вспышками Пустоты. Здесь некого было спасать — да и были ли вортигонты хотя бы потенциальными союзниками? Какова была их роль в плане Инфуцора? Загадка. Погодите-ка, Эшер, что?

— Элла? — окликнул её Альбус.

— Потом? Важная информация. Трансфигурируй вокруг нас защиту, мне нужно время.

Эшер получил пакет от первого своего «теневого клона». Того, что направился разведывать, что происходит у Медузы! И сейчас делился этим пакетом, на лету рекомпилируя в фильм от первого лица. Элла сосредоточилась на восприятии видеопотока.