Калейдоскоп. Эпизод 4

— Как раз пополнишь опыт — до Вирры далеко. Идем, покажу тебе койку.

— А оплата? — все прошло очень быстро, ни договора, ни устного соглашения.

— Когда прилетим. Что я твоими деньгами в черноте стану делать?

— Вдруг их у меня нет.

— Вот тогда, парень, и не обижайся. Да, забыл совсем. Капитан Сойер, — он протянул Хелю руку.— Спать будешь здесь.

Подвесная амортизирующая койка в кладовке с иллюминатором. Хель сглотнул и поблагодарил с улыбкой.

— Клаустрофобия? Перед взлетом дам таблетку. Устраивайся пока. Пойду договариваться. Я-то с тебя так тысячу и возьму, а сколько заплачу диспетчеру — пока не знаю.

Хель кивнул. Даже если капитан таким образом себе еще тысячу запишет — пусть. Лишь бы в остальном не обманул. Вирра. Он поставил сумку и достал планшет. Атлас точно закачивал. Хель лег, прислонил планшет к коленям и открыл файл. Вирру нашел в старом секторе, почти ненаселенном после датарских войн. Порт и город рядом, несколько старательских деревень — тоже, разумеется, что-то добывают. На втором материке никто не живет — радиационное заражение. Не всей территории, но места и так хватает. А жаль: Хель сравнил показатели — там климат лучше.

— Тысяча триста, — капитан ворвался и развернул проекцию над комом, две минуты назад с его счета списали три тысячи марок. Хель чуть не прослезился. — Через час взлетим. Помощь не нужна, не мешайся, главное.

Хелю и в голову не пришло, что на космическом корабле от него может быть прок. Он поблагодарил и, когда капитан снова ушел, обследовал дверь. Должна она как-то запираться, немыслимо иначе. Лучше свет включить и представить, что это солнце в окно светит.

Нашел замок, когда раздался сигнал к старту. Хель сразу лег и активировал ремни. Рассчитаны на идиота, дальше сами справятся. Снова прибежал капитан, сунул в зубы желейную капсулу, потребовал не бздеть, и исчез. Хель постарался расслабиться и не думать, что он привязан к койке в тесном помещении. Главное, чтобы взлет настоящий, а капитан — не подкуплен Никласом. Ну, и правда не работорговец и не извращенец. Стыдно за отчаянные, почти детские мысли — пожалуйста, Великий космос, сделай так, чтобы все-все стало хорошо, — Хелю не было. Он даже помолился бы, но лишь в мифах о религии читал. В школе проходили различные секты, только их боги диктовали свою волю, запрещали решать и выбирать, требовали подчинения, такого Хелю и от людей хватало.

Ему показалось, что он лежал и думал очень долго, а выяснилось — заснул. Капитан Сойер растолкал и спросил, будет ли обедать.

— Во сколько мне обойдутся пайки до Вирры? — уточнил Хель, спускаясь с койки. Ничего, будто и не улетали.

— Накинь двадцатку, спасибо скажу, а вообще — и так не обеднею. Сколько ты сожрешь? И отлепись от иллюминатора, на этой стороне ничего интересного. Идем на мостик, там Ассет виден и полторы луны.

— Это все на самом деле? — облизнув пересохшие губы, спросил Хель.

— Что — это? Мы с тобой точно на самом деле, корабль и чернота — тем более. Первый раз летишь? — догадался капитан.

Хель смущенно кивнул и ничего больше уточнять не стал. А на мостике действительно совсем иной вид: желто-зеленый шар планеты и два огромных, неровных астероида, служащих Ассету лунами. Еще два сейчас с другой стороны. Капитан сидел в кресле и подшучивал над Хелем, пока он пялился на живую картинку. То, что показывали в учебных передачах, сравниться с этим зрелищем не могло. Хотя мало чем отличалось — в школе монитор висел побольше корабельного. И все равно большая разница. Если это все равно не подстава. Хель понял, что к длинному списку расстройств он скоро сможет добавить манию преследования.

Капитан или не заметил, или догадывался, что беглый раб нормальным быть не может, потому и развлекал разговорами. Рассказывал об устройстве корабля, космические байки, смешные и страшные истории. Хель слушал, затаив дыхание. Ему даже захотелось, чтобы Вирра немного подвинулась в пространстве, или оптимальный курс не подошел. Но, увы, все хорошее точно заканчивается, и через двадцать три дня Хель смотрел на новую планету. Белые облака, до черноты синие моря и коричнево-зеленые материки.

— Связь дурит, — пояснил капитан, матерясь у пульта. — Вечно с ней здесь так. Лететь можно, только если уверен, что все исправно. Иначе хрен кто поможет, даже если б захотел.

— А внешняя сеть есть? — вспомнил Хель, отрываясь от монитора.

— Передатчик точно есть, скорее, не один. Не признаются, гады. Ты поговори, вдруг. И пристегивайся уже, садиться будем по приборам.

Хель ничего не понял, но ушел с мостика и забрался на койку. Ну, может, не выйдет отправить письмо. Он попробовал себя убедить, что и не стоит отправлять, вдруг Ран тоже причастен к случившемуся? Хель же все забыл. Но сам себе не поверил. Хочется верить в такой, пусть придуманный, образ друга.

Когда стихли двигатели, Хель вышел в коридор и столкнулся с капитаном.

— Сиди, — приказал тот. — Я пока свои дела сделаю, узнаю заодно, как тут сейчас. Десять лет не был, а меняются даже такие дыры.

— Может быть, с вами пойти? — Хель снова начал сомневаться.

— Да не продам я тебя! Сказал же, союзное гражданство. Это верные рудники пожизненно. А там, парень, несладко.

— Я знаю, — не подумав, кивнул Хель.

— Тем более. Поешь пока на дорожку. Я улечу сразу, как все улажу. И приготовь деньги.

Капитан убежал. Хель собрал сумку, сложил в отдельный пакет грязное белье и пошел в кухонный отсек. Пока разогревался паек, включил экраны. Носовые камеры показывали поле, деревянный забор за ним и макушки деревьев, по левому борту шла та же картинка, справа виднелся трап черной изящной яхты, а камера на корме не работала. Он долго наблюдал, как по трапу носится молодая девушка в красных брюках, потом пошел к люку. Открыто, надо же. Можно выйти. Уйти вряд ли получится, не похоже, что капитан на одном доверии готов терять крупную сумму, но выйти, посидеть на солнышке. Просто посидеть — Ник запрещал торчать перед дверью, а сада у него не было. Хель вернулся на кухню и съел две порции. На последней ложке вернулся капитан.

— Так, я все. Давай теперь с собой.

— Да, конечно! — Хель вскочил и бросился за сумкой.

Он специально отложил две карты, на одной ровно тысяча, на второй — триста сорок. Сдачи не ждал, но капитан вывалил перед ним горстку монет. Хель взял одну — полированное дерево.

— Местные. На Вирре слишком много разных денег, эти — универсальный аналог любой валюты.

— А что можно купить на одну? — красивое дерево, с золотыми прожилками.

— На мелкую — поесть в приличном кабаке, здесь два таких "Первоцвет" и "Херес", крупная — около недели в приличной гостинице, и такая тут одна. Сразу прямо по главной дороге "Серобурмалиновый петух".

— Как?! — прыснул Хель, тут же захотев эту гостиницу увидеть.

— Вот так, зато не обманут. Ну, все, парень. Бывай. Нет, если хочешь чаю выпить...

— Спасибо, правда пора. И еще спасибо, за то, что не обманули.

— У меня действительно есть внук. Только ты это, в отличие от него, не пей.

— Не буду, — искренне пообещал Хель. Он даже таблетки не пил больше, слишком страшно. Это копи он забыл, а ломку и труп в зеркале хорошо помнит.

На улице было тепло, дул слабый ветер, а лес, темный на экране, переливался всеми оттенками зеленого. Хель вдохнул поглубже и пошел к маленьким домикам за проломом в заборе. Там начинался город. Очень похожий вблизи на поселки Ассета, но там дома каменные, а тут деревянные, из бревен, досок и даже пней. Хель понимал, что все и так видят в нем чужака, но старался не пялиться. Хотя не спешил, некуда. Он совершенно не представлял, что делать дальше. Все мысли во время перелета занимало гадание, подстава или нет, на конструктив его не хватило. Да и побоялся сглазить — составит сейчас план действий, а с корабля его снимет бывший муж. Хорошо бы, на самом деле бывший.

"Серобурмалинового петуха" он увидел издалека. Не здание гостиницы, а самого петуха — огромную трехмерную вывеску, странно современную здесь. Хель дошел до крыльца и спросил у охранника, можно ли временно оставить вещи, а потом уже решить, снимать ли номер. Оказалось — можно, та самая мелкая монета за два часа. Его сумку убрали в сейф, позволили самому закодировать замок и выдали карточку. Снова потянуло реветь, как с капитановой выписки по счету.

С собой Хель взял местные монеты, оттянувшие карманы, и пару мелких карточек. Капитан говорил, что союзные кредиты тоже берут, и даже по хорошему курсу, просто сканеры есть не везде. У него почти закончилось чистое белье, хотя стирал в дороге, поэтому прачечная через дом от гостиницы очень порадовала. Как и маленькая лавка с одеждой: две рубашки — это несерьезно.

Он купил третью, темно-серую, по своему вкусу наконец-то, и мысленно поблагодарил Ника. Отпустил или не подумал, что Хель решится на побег — неважно, главное, деньги не спрятал. С пакетом пошел дальше, смотреть, что тут еще есть, и в глубине, между парой бревенчатых домов, увидел группу мужчин. Мозг требовал немедленно убежать, но один из них кричал от боли. Если помочь местному, можно получить какие-нибудь плюсы, раз он хочет тут остаться. Инстинкты вопили, Хель силой заставил себя свернуть.

— ... скальпель в жопу этому уроду! — услышал он и увидел узорчатый лист над дверью в приземистый дом. Кажется, врача нет на месте.

Хель обошел мужчин сбоку и посмотрел: на крыльце лежал и выл косматый громила. Он держался за ногу поверх тряпки, из-под нее текла кровь, а ко второй ноге были примотаны куски дерева. Хель с трудом опознал лубок.

— Куда ушел этот говнюк?! — за воротник ухватился еще один мордоворот, только без бороды. У Хеля чуть сердце не остановилось.

— Я не знаю. Я не местный, но могу помочь. У меня аптеч...

— Что ж ты сразу не сказал? Гофман, ты слышишь, сейчас тебя спасут!

Хель не видел повода для такого оптимизма, но промолчал и склонился над раненым Гофманом. Когда тот перестал орать и уставился с надеждой, сразу стал похож на человека. Хель срезал штанину и осмотрел — рана, довольно серьезная, но он справится. Главное, промыть. Чем же Гофмана так угораздило, что и опилки, и дрянь какая-то торчит? Аптечку Хель купил самую лучшую, в ней точно есть скобки, не придется штопать, как окорок.

Он заливал рану бинтом, когда к ним с притихшим Гофманом прорвался новый персонаж. В приличном костюме, значит, не из этой компании, те, кто стоял вокруг, скорее всего, старатели.

— Ты по какому праву у меня практику отбиваешь?!

Хель настолько не ожидал крика, что рука дернулась, и он заляпал бинтом свои брюки.

— Джексон, сукин ты сын, из-за тебя мой брат чуть не помер!

От удара пудовым кулаком врач отлетел в сторону, Хель вскрикнул и дернулся, но и его, и врача успели поймать.

— Спокойно, парень, у нас свои разборки.

Хель поднял глаза и несмело кивнул: легшая на плечо рука по размеру одна бы всю его задницу накрыла.

— А не болит, — громко удивился Гофман. Еще бы, Хель три ампулы на него извел. — Слушай, спасибо тебе. В переломах понимаешь?

— Да, давайте посмотрю, — Хель быстро присел на корточки, чтобы и руку с плеча скинуть, и не смотреть, как трое здоровых мужиков метелят доктора.

С переломом оказалось лучше, да и логично — старатели должны разбираться в травмах, их в этом деле всегда немало. Даже странно, что с раной не справились.

— Мы лекарства отдали, тут... неважно, в общем. Не думали, что Гофмана угораздит, — рядом присел тот, кто его трогал. — Меня Ульрик зовут, я дядя этому оболтусу.

— Анхель, — он снова закрепил лубок. — Быстро срастется.

— На нашей семейке все моментально заживает, — кивнул Ульрик. — Ты надолго сюда, Анхель?

— Не знаю. Я только прилетел.

— Работу ищешь?

Он и об этом не думал. Но, наверное, стоит.

— Собираюсь. Не знаю пока, кто здесь нужен.

— Врач и нужен. Нам, в Зеленых горках. Пятьдесят миль к северу.

Гофман одобрительно закивал и потрогал бинт. Уже не первый раз, видимо, тут жидкий редкость. Хель завязал тряпку бантиком, чтобы еще ненадолго руки занять. После капитана Сойера и можно поверить, что бывают просто люди, и трудно как раз — столько нормальных людей подряд?

— Жилье, еда — все бесплатно, нужно — одежку подберем, а то вон ты обляпался. И доля от добычи, конечно. Вполовину меньше, чем у всех, зато просто так, вроде зарплаты.

— Соглашайся, дядя правду говорит, — Гофман потянул его за рукав. — Нам очень нужен врач, прежняя замуж сбежала, теперь акушерка только.

Хель едва не огрызнулся, что орал Гофман, будто рожает, но зачем из-за своей болезни обижать человека.

— Я не настоящий врач. Учился — да, но не закончил. Я многого не могу.

Ульрик промолчал, так, что Хель понял — не передумал, а ждет, пока возражения кончатся. На скамью, стоявшую впритык к стене дома, принесли врача. Тот охал, смотрел злобно, но выглядел целым. Когда печень отбита, смотрят не так, а синяки пройдут. Хелю не было стыдно, он правильно поступил.

— Согласен. Только если не смогу, привезете назад, хорошо? А не... — он кивнул на скамейку.

Ульрик посмотрел и захохотал.

— Не волнуйся, я в людях разбираюсь. Как Джексона тебя учить не придется. Еще вещи есть, кроме этих?

— Да, сумка в гостинице.

— Тогда забирай, а мы пока транспорт найдем. В наш этот кабан лежа не поместится.

— Дядя! — пробасил Гофман укоризненно.

Хель тихо фыркнул. Дяде не больше сорока, значит, или племянничек от очень старшего брата, или почти ровесник Хеля. Вот никогда по виду не скажешь!

Сумку он забрал и купил в дорогу пирожков. Ульрик и остальные нашли вместительный краулер, низкий и широкий, когда Хель подошел — вбивали в него координаты.

— Я Бьёрн, — "кабанчик" помельче протянул руку и указал Хелю на кусок сидения, не занятый грузом. — Садись тут, точно не упадешь.

Гофман лежал между мешками и, кажется, уже спал. Хель специально снотворное не колол, но большая доза обезболивающего такой эффект могла дать.

— А у вас есть диагност, хотя бы простейший?

Бьёрн поднял к небу глаза и пожевал губами.

— У нас есть такой аппарат, операции делать. Тетя Иссилт говорит, что работает. И другой, поменьше. Наверное, диагност. Да, диагност — им проверяли ребятишек, когда скарлатиной болели.

Хелю стало немного легче. Техники он боялся куда меньше, чем гнойного аппендицита с полевой аптечкой.

Ехали медленно и долго. Изредка кто-то из мужчин начинал петь, но Ульрик осаживал. Совершенно правильно — выходило ужасно. Хель расслабился и рассматривал тот самый лес изнутри. Здесь оттенков оказалось меньше — солнце почти не проникало, зато расцветок больше: ягоды, крупные синие жуки — ему сказали уже, что безобидные и даже вкусные, розовые, твердые на ощупь цветы — из них делали чай и варенье. Когда перевалили через узкий ручей по настилу из веток и коры, запела птица. У нее получалось намного лучше, только что-то Хелю напоминало. Он сначала гадал, а потом вспомнил: мать пела в детстве песню. Вот лучше бы это на Ассете заблокировали. И не уткнешься в колени, вопросами завалят.