|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Люди, которых не устраивает существование однополых отношений, не читайте, пожалейте и свои, и мои нервы.
Эпизод 4. Анхель
Хьяли — Вирра, 934-936гг.
Никлас занес в комм последнюю сумму и с чувством потряс Баркеру руку. Столько денег — Хьяли не прекращает радовать.
— Отметим сделку? — предложил Баркер и открыл перед ним дверцу.
— Только чтобы девки были, — подумав, кивнул Никлас.
По дороге Баркеру позвонили. Никлас с любопытством вслушивался в разговор, а когда Баркер нахмурился и начал юлить, закрыл динамик ладонью.
— Не отказывайся, едем вместе. Думаю, тоже будет весело.
На рудниках он еще не был, а тут оказия. Никлас откинулся на сидении и опустил стекло, чтобы лучше видеть. Местные камни — подобие аргисских алмазов, но с большим процентом брака. Ими владелец копей украсил ворота и улицы рабочего поселка. Вольнонаемной охраны, конечно, работники жили в бараках. Их тоже интересно посмотреть. Даже тут рабство — экзотика, а не норма, как бы союзная пропаганда не драла глотки.
Никласа на Хьяли вообще знали, представляться не пришлось. Пока Баркер улаживал свои скучные дела, он договорился об экскурсии по копям. Сверху, разумеется, внутри слишком опасно. Никлас понимал, что не с его профессией ждать долгой жизни, но лет на десять рассчитывал.
Экскурсия ему понравилась. Чисто кругом, дорожки песком посыпаны, любая проверка останется довольной. Один раз мимо провели цепочку работяг в силовых наручниках, но это потому, что его знали, обычно, как гид сказал, водят под землей. Сортировочный цех оказался выше любых похвал, Никлас все осмотрел — идеально. Здесь тоже работали вольнонаемные, менялись часто — воровали. Никлас взял себе сувенир — синий камень в оранжевую полоску. А зеленых с завитками, как на воротах, не нашлось, истощилась жила.
— Кругом убытки, — развел гид руками. Никлас погладил комм и мысленно с ним не согласился. Что убытки одним, то другим сплошная прибыль: новая синтетика неотличима без дорогостоящего оборудования.
На веранде административного здания к их возвращению накрыли стол. Никлас, которому ботинок натер правую пятку, высмотрел батарею пузатых бутылок и расслабился. Правильная анестезия.
— Пластырь есть? — спросил он гида, пока тот не успел откланяться.
— Присядьте, сейчас все принесут, — гид заорал в комм.
Никлас поморщился и пошел выбирать кресло. Расшнуровал ботинок и стягивал носок, когда на ступню упала тень, а перед ним склонился служка в рудничной спецовке. Принес коробку с перевязкой. Никлас сунул ему ногу и блаженно застонал: салфетка с ментолом освежила натертую кожу.
— Я помогу вам обуться, — сказал служка, закрепив бинт.
— Валяй.
Пальцы у мальчишки слегка дрожали, но управлялся он ловко. Никлас позволил надеть носок и проследил, чтобы шнурки были завязаны красиво.
— Рад, что смог услужить, — спина гнулась в поклоне, волосы дергались, закрывая лицо, но Никлас высмотрел интересное и заставил выпрямиться.
Ты гляди — вылитый Джо в старших классах. Даже жаль, что не он, вот кого бы на рудники пожизненно, с-суку. А еще этот мелкий говнюк — наркоман. Никлас брезгливо оттолкнул его и жестом приказал убираться. Ладно, ботинок не поцарапал.
— Может быть, таблетку? — на веранду вышли Баркер и Джанни, местный большой босс.
— Нет, лучше выпить, — Никлас указал на батарею. — Баркер, ты помнишь, о чем я тебя просил? — без девок любой вечер будет тухлым.
— Конечно, господин Рихтер, этим уже занимаются, — Баркер сел напротив, взял штопор. — Какое вино предпочтете?
Никлас задумчиво рассмотрел этикетки и ткнул наугад. Не разбирался он в винах. Хорошее то, с которого утром голова не трещит, но репутация требовала изображать знатока. Вот, вроде угадал — Баркер кивнул одобрительно.
Через час, когда вскрыли еще бутылку, подвезли девиц. Часть высадили на проходной — охране побаловаться, остальных провели к веранде, чтобы Никлас оценил. Он выбрал рыжую с большими сиськами и блондинку-нимфетку, рассадил по коленям и пошарил под юбками. Немного, для затравки, чтобы девицы развеселились. Они послушно засмеялись и налили себе шипучки. На столе появились закуски, разносили пацаны и девчонки в робах. Никлас пощупал пару — ничего, но заморенная рабыня с вольной бабой не сравнится.
Он пил много, отрывался за месяц, когда дела не позволяли. Шлюхи терлись о него сиськами, чтобы не забывал, в итоге Никлас увел их наверх, пока не надрался до нестоячки. Что-то делал, наверное, но когда проснулся — ни шиша не помнил. Девки спали в обнимку поперек кровати, сам он лежал на ковре, закинув на постель перебинтованную ногу. В голове стучал бур, во рту гадили буйволы. Он поднялся, держась за матрас, и шлепнул по ближайшей заднице, чтобы узнать, где вода и сортир.
— Та-ам, — простонала девица и заснула опять, добудиться не вышло.
Никлас от злости сплюнул на пол и побрел к выходу, искать живых. Дом как вымер, на веранде убрали. Канализации здесь точно нет, он помнил, из-за копей, а куда эти ублюдки могли поставить септики? Держась за перила, Никлас спустился вниз и пошел на задний двор, если там нет — нассыт под ступеньки.
Возле общей столовой еблись трое. Никлас присмотрелся — два охранника долбили в рот рабыню. Член подскочил, моча подступила к горлу, потому не досмотрел. Зато нашел септик — три ярких домика прямо по ходу. Когда вышел, мурлыча от облегчения, охранников не было, а девка валялась на земле и судорожно вздрагивала. Никлас подошел ближе, перевернул ногой — сдохнет так, — и брезгливо поморщился. Не девка, нарик, что пятку мазал. Еще и пидор. Никлас пнул сильнее.
— Пошел ты, — отчетливо прохрипел тот, силясь подняться на руках.
— Чего-о?! — опешил Никлас и сел на корточки, чтобы разглядеть наглую шлюшку. — Да я тебе шею сверну.
— Платить... заставят, — пацан закашлялся и сплюнул кровью. — А я спасибо скажу.
Никлас обиделся и ударил прямо в заляпанный рот. Издевок он не понимал и не терпел, а когда всякая шваль... ответный удар был слабее, но был! Пока Никлас хватал воздух, пацан встал и отошел к стене. В свете фонарей Никлас увидел мертвые, черные от наркоты глаза, и стало противно до тошноты.
— Ну, что? Ни бить не можешь, ни трахать? — губы растянула неожиданно белозубая улыбка. — Слаба-ак.
Оттаскивали его втроем. Никлас, когда блажь сошла, оглянулся на кучку мокрых тряпок и оскалился сам. Вот так, последним смеется он. Отвернулся — и сблевал Баркеру на ботинки.
Утро наставало мучительно и долго. Никлас страдал в темной комнате, таблетки не брали, жизнь казалась дерьмом, хотелось, чтобы все сдохли. К полудню полегчало, в темных очках, но смог выйти в столовую. Там сидел Джанни и пил чай, для Никласа тут же поставили горячий суп и стакан с лекарством.
— Я это... прости, — Никлас выпил залпом. — Сколько стоил мальчишка?
— Почему стоил? — удивился Джанни. — Оклемается. Не волнуйтесь, господин Рихтер, ему не впервой.
Не убил? Никлас тоже удивился. Он и не хотел, но был уверен. Вот же сученок. Но платить придется. Он включил комм и прямо спросил:
— Сколько?
Джанни назвал сумму.
— Чего?! — Никласа опять затошнило. — Да я купить его могу за эти деньги.
— Ничего не имею против, господин Рихтер, — Джанни невозмутимо пил чай дальше.
Никлас задержал пальцы над банк-клиентом и уставился на бабочку в горошек. К обеду дома, пижон.
— А тебе зачем? — уточнил он. — От строптивой рухляди хочешь избавиться? И кто будет твоим бугаям сосать?
— Он на "красной смерти". Это еще полгода, если повезет, и с каждым днем от него будет все меньше проку. Что, тем не менее, не отменяет порчи моего имущества.
Хочет сбагрить ненужный товар, ясно. Никлас прикинул, может ли обколотая шлюха знать что-то полезное. Огрызается, с другой стороны, мозг пока цел.
— Плачу треть от твоей суммы и забираю обдолбыша.
— По рукам, господин Рихтер, — Джанни поставил чашку и протянул руку. — Съешьте суп, он действительно помогает.
После завтрака Никлас пошел смотреть, что купил. Лазарет для рабов находился с другой стороны копей — длинный низкий сарай, разукрашенный камнями снаружи и вонючий внутри. Ни палат, ни занавесок, поэтому от входа стало видно — пацана снова хотят трахнуть. Этого Никлас не стерпел — теперь он сам будет решать, под кого гниль подкладывать. Охранник, получив в зубы, отступил в проход и возмущенно зыркал, Никлас вынул из штанов местную купюру, сунул ему под воротник, другую протянул Джанни. Тот вежливо отказался и позвал санитара. А, ну да. Никлас сам нагнулся посмотреть, что вчера успел сделать. Рука сломана, ребра замотаны, россыпь синяков и порванный рот. Это не он точно, а в остальном — сплошная симуляция.
— Сегодня заберу, — решил Никлас.
Пацан тут же раскрыл глаза. Оказалось — не черные, но настолько темно-синие, что немудрено спутать. Никлас и не знал, что "красная смерть" такое творит.
— Тебя продали мне, — сказал он четко, на случай, если с ушами что — по голове точно бил. — И вечером ты идешь со мной, — хотел добавить, что пристрелит иначе, но вспомнил ночную беседу. — Даже если не можешь — все равно идешь. Иначе не получишь дозу.
— Тебя наебали, — разбитые губы скривились. — Я скоро сдохну.
— Не твоя проблема, — осклабился Никлас. Пожалуй, ему нравилось, что это раздавленное дерьмо не сдается. Так всегда интереснее.
Джанни развел руками, намекая, что сделка обратно не крутится, но Никласа все устраивало. У него даже настроение, сбитое похмельем, поднялось.
— Много членов откусил? — спросил он, когда шли обратно. Никлас вдруг жрать захотел.
— Охрана сама разбирается со строптивыми рабами, меня не ставят в известность о каждой мелочи.
— А зря. Лишней информации не бывает. Мало ли.
— Дженни не знает ничего.
— Дженни? — засмеялся Никлас, игнорируя намек. — Почти тезка.
Большой босс недовольно поморщился.
— У всех рабов прозвища вместо имен. На рудниках — одни, в доме — другие.
— Ну да, девкой работает, девкой и зовут, — согласился Никлас. — Есть еще суп?
Дженни ему притащили к флаеру, в чистой робе и с пакетом в руках. Никлас удивился: что за имущество может быть у раба? Оказалось — вторая роба, нестиранная; ткань одноразовая, а чужая зараза никому не нужна. И таблетками пацана накачали — из ушей сыпались, иначе бы стоять не смог. Никлас почесал затылок, вспоминая, работает ли у него капсула на корабле. Последние два года техосмотр на нее он покупал, да и на корабль тоже. Ладно, как повезет. Хотя из принципа хотелось заставить мелкого обдолбыша жить, назло, чтобы знал, кто тут решает.
Сегодня Никлас сел вперед, к водителю, потому что ехать сзади противно. От пацана ничем не воняло, но тощие, с вдавленными венами и дрожащими пальцами руки вызывали отвращение. Вышвырнуть его в шлюз и похрен на деньги, все равно ничего не вытянешь, если Джанни не брешет.
— Ты сколько здесь прожил?
— Не знаю. Полгода?
— Пиздец, — вздохнул Никлас. — Убогое животное. Ты что-нибудь, кроме членов, вокруг видел?
— А это смотря что тебе надо, — в бесцветном голосе вдруг прорезалась насмешка.
Никлас покосился на водителя и смолчал.
Космопорт на Хьяли не достроили — постоянно не хватало денег. Садились тут пока лишь яхты и челноки — на большом поле, еще недавно заросшем травой. "Косатка" Никласа стояла в дальнем ряду, и этот переход — минут пятнадцать по условной дороге, снова превратил пацана в навоз. Он прислонился к толстому боку и тяжело дышал, закатив глаза, пока Никлас матерился на электронный ключ. Подъехал рабочий краулер, с него спрыгнул мужик в форме, размахивающий желтой бумажкой.
— Господин Рихтер! Так не пойдет, господин Рихтер. Вы регистрировали прибытие одного человека, с вас пошлину взяли за одного, двоих вы увезти не имеете законного права.
Никлас выругался ему в лицо и уже собрался сдать издыхающую шлюху, как та внезапно очнулась.
— Я не лечу, офицер, простите.
— Чего?! Ты, бля, моя собственность! — взвился Никлас. — Вот, — он ткнул в козырек фуражки купчую. Официально на Хьяли работорговля запрещена, но все знают и молчат.
— Тогда прошу оплатить налог на вывозимый товар по весу, — ничем не проймешь, Никлас восхитился. — Скажем, за сто пятьдесят фунтов веса.
В Дженни и сто двадцать набралось бы с трудом, но Никлас не хотел опускаться до спора из-за грошей. Такой налог брали, разумеется, наличными, даже квитанцию выдали, и краулер поехал искать еще лохов. А Никлас пнул дохлятину за попытку уползти и затащил на борт.
Медкапсула включилась, первичный тест выдал пригодность к использованию, вторичный — безопасность для живых существ и достаточное количество препаратов. Никлас не знал, какой у лекарств срок годности, но даже если просрочены — этому хуже не будет.
— Лезь, — приказал он Дженни.
Тот осторожно заглянул внутрь, с вожделением посмотрел на трубки катетеров и облизнулся.
— Наркоту не вожу, поэтому быстро давай, — Никлас шлепнул по заднице и потряс рукой — кости одни. На Хьяли совсем швах с дешевыми блядьми, чтобы до такого докатываться. — Ты минет хорошо делаешь?
— Плохо — рот по швам болит. А-а, совсем ничего нет, да? Ты меня забрал, живым нужен, значит.
— Пошантажируй еще! Потом решу, что с тебя получить. Может, на мыло пущу. Снимай штаны, или я тебя усыплю, — Никлас потянул из шкафа пневмошприц.
Дженни отступил и сглотнул, вот теперь глаза точно стали черными. Замотал головой и быстро стянул через голову робу, потом скинул штаны и ботинки. Белья рабам не полагалось. Да, лучше бы не раздевался — так трахаться, чтобы на это польститься, Никлас и в пятнадцать не хотел. И шрамов, как путей на звездной карте. Закрыв капсулу, Никлас подождал, пока шкала на запоре не окрасится в зеленый, и пошел мыться. Трогал это вот, еще заразится чем.
Лететь неделю, без прыжка, его Ассет в одной системе с Хьяли. Никлас обычно тратить время зря не любил, но тут пользовался, все равно не денешься никуда. Можно купить дорогущий контрабандный корабль, а можно подбить баланс и посмотреть кино. У него еще ворованные союзные фильмотеки за последние два года не пересмотрены.
О Дженни он на третий день совсем забыл, вспомнил перед посадкой, когда компьютер заявил о перегрузках и человеке в капсуле. Пришлось идти — без подтверждения из медотсека спуск не начнется. Гребаная электроника. На монитор, оказывается, выводились данные. Никлас из интереса почитал и к концу списка сообразил, что шлюху-то буквально спас. Какие полгода — месяц в самом лучшем случае. А так — одна наркозависимость, для нее нужны другие методы. Он даже открыл смотровое окно капсулы, чтобы подтвердить собственное благородство. Теперь Дженни точно похож на девчонку, в хорошем смысле: пропали бледность и синева, рассосались швы, на питательном растворе округлились щеки. Хм, а если он к охране попал таким, даже лучше, то понятно — по старой памяти натягивали. Такого можно. Никлас довольно погладил монитор, ткнул нужную кнопку и вернулся в кабину.
Ввез он Дженни тоже как груз, не вынимая из капсулы. Его и тут знали, проблем не возникло. Машина — новенький, приземистый "Исдар-примо" — ждала на стоянке. Никлас погладил по капоту, пообещал самого лучшего топлива за терпение и прицепил сзади капсулу. Вскрыл уже дома, когда пожрал и просмотрел почту. Зеленые огни сменились желтыми, питательная смесь на исходе, медикаменты кончились еще вчера. Ладно, живой зато. Никлас отстегнул замки и скомандовал:
— Вылезай!
Пацан приходил в себя по инструкции, долго, кашляя и потерявшись в пространстве. Никлас вытащил его за руки и сунул старый тренировочный костюм. Да, лечение пошло на пользу — таким Дженни можно выгодно перепродать.
— Где мы? — спросил тот, кое-как забравшись в шмотки и путаясь в рукавах.
— Дома у меня, на Ассете, слышал такую планету?
— Нет.
— Деревня! Из какой же ты жопы?
— Не помню. Я почти ничего не помню.
"Красная смерть" давала такой эффект, и Никлас расстроился. Хотя все равно собирался тащить новую собственность в больницу, может, вытряхнут из памяти что нужное.
— Наркотиков хочешь?
Смазливая мордашка некрасиво сморщилась, Дженни сел на пол и обнял себя за плечи. Ясно, хочет. Ну да, подарков никто не обещал, а при таком раскладе все, восстановленное капсулой, похерится за пару доз. Никлас подумал и набрал семейного врача.
— Поедем на осмотр завтра с утра, — сказал он, закончив разговор.
— Что тебе от меня нужно? — спросил Дженни, не вставая.
— Все, что ты можешь сказать о своем тезке и его приисках. Наглый такой, значит, что-нибудь знаешь. Это завтра и вытащим.
— А потом?
— Не решил. Ты мне не нужен. Был бы хоть здоровый, а так... продам какому-нибудь извращенцу.
Никлас думал, что нападет, но нет, остался сидеть, мерно раскачиваясь. Наверное, хочет ночью зарезать. И на ночь его Никлас запер. Еще потому, что наркотой всегда брезговал, если продавал, то крупные партии, а не дома под подушкой держал. И на ломку насмотрелся. Пока действуют лекарства, которыми капсула компенсировала судороги, к ночи все станет намного хуже.
Утром выяснил, что не ошибся, и пожалел о своей мягкости — нужно было связать. Пацан сидел посреди раздолбанной комнаты в окровавленных лохмотьях и тихо выл. На Никласа поднял совершенно красные глаза, брови покрыты запекшейся коркой, на щеках царапины. Все лечение угробил, кусок дерьма. Никлас подошел, как к дикому зверю в заповеднике, стараясь не показывать шприц. Дженни следил голодными глазами, не безумными, что радовало, но настороженными.
— Я предупреждал, — сказал он, облизывая потрескавшиеся губы. — Я... я так не могу.
— Сможешь, — Никлас сделал последний шаг и воткнул иглу ему в шею.
Нес к машине на плече. Вроде не такой и мелкий, а легкий совсем. Хотелось плюнуть, но не в своем же доме. Как можно добровольно себя довести до такого? Что подсадили — он не верил, кому нужна эта блядь? Без дозы не давала, так всегда можно коленом прижать посильнее.
В больнице ждали санитары с крытыми носилками. Они же выгрузили пока смирное бревно. Врач — не семейный, по рекомендации — заглянул в дверцу и покачал головой.
— Вы его вылечить хотите? Даже если возможно, то дорого.
— Мне нужна информация. Если не сбрехал, и она правда есть. Это я оплачу.
— Сканировать данные умирающего мозга почти невозможно с нашим оборудованием... я попробую выяснить, что действительно смогу сделать. Прошу в мой кабинет, вам лучше подождать там.
Смотреть, как возятся с беспамятным обдолбышем Никлас и не собирался. А кабинет оказался роскошным, кресла, ковры, видео-панель в резной раме. Пульт от приставки врач ему выдал, и Никлас засел выбирать фильм. Тоже из союзной коллекции. В свободных мирах снимали не меньше, но собирать труднее, а тут все в одном, потому и воровали. Хотя Никлас был уверен — сами продают, чего не заработать на давно окупившемся? Он бы точно заработал.
Ждал долго, успел посмотреть кучу всего и почти забыл, зачем приехал. Напомнил врач, зашедший со скорбной миной.
— Механические средства убьют его быстрее, чем мы получим результат. Если вылечить, тогда расскажет сам, но и тут загвоздка. Лечение завязано не только на органику. Без блокировки ряда воспоминаний его психика восстановится очень нескоро. Возможно, память об этих событиях снова заставит его взяться за наркотики. Сейчас они — единственный способ не сойти с ума. Это не пафос, мистер Рихтер, это факт его реальности. Я покажу вам результаты тестов.
— А если не нужно, чтобы он жил долго и счастливо?
— Видите ли, мистер Рихтер, он точно понимал, для чего я провожу те или иные манипуляции. Он может знать и методику лечения. Если это так, его трудно будет обмануть. В нынешнем состоянии жить ему осталось месяц, может быть, два, пытками вы ничего не добьетесь.
— Пришел бы я к вам, если бы добился, — хмыкнул Никлас. — Ладно, дайте мне с ним поговорить.
Дженни лежал, привязанный к каталке. Что-то ему впороли, потому что взгляд осмысленный.
— Разрушенный мозг не считывается, да?
— Ты знаешь, как лечат от твоей дряни?
— Знаю. Я даже стоимость лечения знаю. Она меньше той суммы, которую ты можешь получить от моего тезки.
— Блефуешь.
— Нет. Я провел юность в очень специфическом месте, я знаю цену информации, и старался получить ее всю. Насколько мог, конечно, — он улыбнулся.
Улыбка правда красивая. Если Никлас правильно понял, к чему ведет Дженни, то вылечить, а потом продать.
— После начала лечения ты забудешь все. Какой мне прок?
— Надиктую и запаролю. События сегодняшнего дня удалять ни к чему, но даже если придется, скажу тебе, как напомнить мне пароль.
Дженни смотрел спокойно, Никлас — лениво. И денег особо не жаль, их впрямь хватит на три жизни, и наглость ему нравилась: лежит половиной туловища в гробу, а выдвигает условия. Только в этом и затык, не любил Никлас соглашаться на чужие условия.
— Ну, допустим. Какие гарантии мне дашь, что эта информация стоит таких денег?
— Никаких. Если тебе не понравится — ты меня убьешь или продашь в портовый бордель.
Но сначала вылечит, а у живого и здорового всегда есть шанс, да. Что ж, Никлас не мог спорить, здравая идея. И, если не лжет, то адекватная плата.
— Хорошо, давай, — Он порылся в памяти комма, нашел типовой договор. — Ты писать умеешь?
* * *
Планшет радостно пискнул, забавный человечек на экране рассыпал звездочки и показал большой палец. Хель откинулся в кресле, довольно улыбаясь. Два месяца убил на тест и только сейчас прошел без ошибок. Он еще полюбовался картинкой и с сожалением вышел из программы. Результат сохранять не стал, ни к чему давать Нику лишнюю пищу для раздумий. Хватит с него логов форума. Хель залогинился и пошел в свою тему писать результаты. Теперь можно почитать другие топики, больше не читерство. Но запищал комм, и Хель автоматически закрыл страницу.
— Привет, — Ник небрежно пошевелил пальцами возле камеры. — Я уже еду, не забудь подмыться.
— Пошел ты, — с удовольствием ответил Хель и отключился.
Ника возбуждала грубость. Не только в постели, по жизни тоже. В общем-то, Хелю с этим очень повезло — других чувств, кроме желания нахамить, Никлас у него обычно и не вызывал. Хотя, если верить договору, должен бы: все-таки жизнь спас. Хель рассеянно открыл форум. Написать не успевает, посмотрит ответы в "Хирургии".
Встретил он Ника в постели с толстой "Археологией" на коленях. Первый вечер, когда Хель осмелился читать перед сексом, продолжился мордобоем и закончился бурным трахом на полу. Нику понравилось настолько, что запрещать книги он перестал.
— Заебали, — пожаловался Никлас, рванув галстук, и окончательно затянул узел. — Так что вставай раком, буду отыгрываться. Да твою же мать! — он попробовал развязать, не вышло, поэтому вытащил из-под галстука воротник рубашки.
Хель представил Ника голым, но в галстуке, и закрыл глаза, считая до пятнадцати. Неуместный смех легальным еще не стал. Пока успокаивался, Ник совладал с галстуком и огрел по голове "Археологией".
— Раком, быстро. Жопу смазал?
— Проверишь, — огрызнулся Хель, переворачиваясь.
Эту позу он любил. Представил, что захотел, и плевать на отрывистые движения, сбивчивый темп и выскакивающий когда не надо член. В этой позе он всегда кончал, и неважно, что Ник воспринимал его оргазм как свою заслугу.
На этот раз Никласа хватило ненадолго. Он облил Хелю спермой спину, хлопнул по заднице и столкнул с кровати, чтобы обтереться простыней.
— Ужинал? Тогда приходи, газету мне почитаешь, — Ник натянул штаны и ушел вниз.
Хель сел, морщась и почесывая плечо. Капли быстро засыхали и стягивали кожу. Он стер, что смог, той же простыней и надел домашний костюм. Смотрели на днях сериал, там главе семейства жена читала, вот Никласу и приспичило. Аристократ. Хель подобрал рубашку и трусы, отнес вместе с простыней в прачечную и свернул к столовой. По дороге столкнулся с дворецким в ливрее, тот задрал нос и прошел мимо, старательно глядя в потолок. Этот сериал Ник смотрел давно и, нужно отдать должное, нашел служителя по всем канонам. А кухарка, Генриетта, наоборот, всегда улыбалась и подкармливала сладким. Хель никак не мог набрать вес после больницы.
— Дженни! Где тебя носит, блядь ты недотраханная.
Хель, пользуясь полутьмой коридора, скорчил рожу и сам тихо выругался. Что он вежливый такой, а? Даже в Синдикате так лишь пьяная охрана выражалась, да и то не при боссе. И при Ранмару молчали. Он прошел за стол и развернул стянутую в трубку газету. Читать требовалось все, от передовицы до анекдотов и кроссворда. Хорошо, что Никлас не выписывает периодику, а в бесплатной "Правде Ассета" всего три листа.
Врачи неплохо поставили блокировку, о копях Хель помнил только то, что ему не преминул ярко и в красках описать Ник. Жизнь до рудников не должно было затронуть, но Хель иногда в этом сомневался. Он забыл, что его связывало с Ранмару. Друзья — да, но тело помнило больше, а мозг не подтверждал. Может, потому, что Ран погиб. Иначе как Хель тут оказался, и его так долго никто не ищет. Все, что он помнил о друге, с этим не совпадало, тот бы не бросил. Значит, мертв.
— На Окворд-бич начался сенокос, — прочитал Хель, наливая себе стакан воды.
— С ума сойти, — промычал Ник с набитым ртом.
— В Даун-стейдж на следующей неделе приедет Аларик Обервайн с новой программой.
— О! — Никлас тряхнул вилкой и подобрал со скатерти упавший гриб. — Нужно заказать билеты. И купить тебе нормальный прикид.
— Мне? — Хель выронил газету. — Ошейник и поводок? В каком статусе ты меня туда намерен приволочь?
— Мысль, — осклабился гребаный рабовладелец. — Но у меня идея лучше. Папаша удавится, как услышит. Я на тебе женюсь.
— Я против, — сказал Хель раньше, чем подумал. На Ассете статус жены не зависел от пола и давал мало привилегий, только отказался он не из-за положения, а из-за жениха.
— Да кто тебя спрашивает, — у Ника явно улучшилось настроение, иначе дрался бы уже. — Мне тут письмо пришлось, женись или лишу наследства. Наследство мне не всралось, а позлить охота. Завтра пойдем в префектуру, так что придумай себе имя, иначе запишу как Дженнифер.
Хеля и так реальность редко баловала, а теперь вовсе слилась с кошмарным сном. Ник, свадьба, Дженнифер. Он поднял газету и потер ухо, чтобы успокоиться.
Конечно, отговорить не удалось. Это как дворецкий, газета и шелковое лимонное белье с кружевами на постели, Никласу приспичило, Никлас получил. Только настоящее имя Хель ему не сказал. Вряд ли получится вернуться, да и репутации не было никогда, но пусть останется что-то свое. Записал себя Джеральдом, Нику понравилось. Он вообще был приветлив, насколько умел, даже почти мил — дарил женщинам цветы, Хелю купил свадебное кольцо с большим пауком и заплатил таксисту, сколько показывал счетчик. Отмечать, правда, не стали. В машине Ник выпил бутылку крепленого вина, а дома сразу потащил в спальню.
— Брачная ночь! — объявил он, всучив Хелю латексные трусы с ярко-красным членом.
— Зачем они мне? — член оказался не короче Хелева настоящего и пружинил в пальцах.
— Тебе нравится долбиться в жопу, — объявил Никлас, расстегивая рубашку. — И другим пидорасам тоже нравится. Вот и я решил попробовать. Но я не пидорас, поэтому под мужика не лягу, а ты по бумажкам жена, и член приставной. Представлю, что с девкой. Давай, как лечь, чтобы мне удобнее было?
Он примерился к тому самому лимонному белью. Хель держал в руках трусы и смотрел на подтянутую задницу. Красивую задницу. Никлас фигурой вообще очень Ранмару напоминал. Жаль даже, что вручил самотык — Хель не отказался бы поиметь по-настоящему.
— Тебе сначала в ванную. Насадка для душа в шкафчике справа.
— Мне — клизму?! — Ник от возмущения съехал по скользкому шелку.
— Всем клизму, — Хель скрестил руки на груди. — Это дело такое, от социального положения не зависящее.
— А если ударю?
— Ты в своем праве, — Хель никогда не отводил взгляда первым, Ника это бесило. Стало быть, разумеется, Нику это нравилось.
— Ладно, полагается — так полагается. На первый раз сделаем все по инструкции.
На первый раз? Когда Ник закрылся в ванной, Хель сел на постель и глубоко вздохнул. Никлас — далеко не худшее, что с ним случалось и случится еще, он забавный даже и не злой, просто мудак, а с кем не бывает. Так что пусть будет красный член. Нужно только решить, как его всунуть, не порвав. С месяц назад они померились длиной, точнее, Ник измерил рулеткой. У Хеля и длиннее, и толще, что Никлас наотрез отказался признавать. Искусственный нашел, тоже неадекватно оценив размер.
Ник вышел, благоухая клубничным гелем. Член у него стоял, чем развеселил Хеля. Возбуждает мысль о том, как будут трахать, или подрочил для бодрости?
— Теперь вставай на четвереньки и прогнись как следует. Помнишь, как я?
— Это тоже — для всех? — пропыхтел Никлас, выпячивая зад.
Хель сглотнул и погладил ложбинку. Ник взвизгнул и вильнул задницей, отбрасывая руку.
— Давай договоримся: ты позволяешь мне делать то, что нужно, а я приложу все усилия, чтобы тебе понравилось?
— Нет. Ты сделаешь так, чтобы мне понравилось, а я потерплю, так и быть, лишнее. Иначе запру в кладовке.
Да, он мог. А Хель, как назло, именно тесные, запертые помещения без окон выносил с трудом. Желание тут же прошло, поэтому Хель натянул трусы, щелкнул по резиновой головке и огладил бедра. Не пидорас он, ха. Эталонный, потому что это не ориентация.
Страх и неприязнь прошли, когда Хель предупредил Никласа и сунул в него палец. Всего лишь палец, один, во всего лишь задницу, банальнейшее действо в галактике, даже там, где однополый секс запрещен. Но когда Хель позволял себе это последний раз? Точно было, когда? Он не помнил. А ощущение узкого тела пьянило быстрее, чем вино. Вцепиться бы сейчас, прижать к кровати так, что не вырвется, и засадить. Забыть, кто здесь хозяин.
— Можно? — спросил он, стараясь не стонать, когда уже третий палец не вызвал возмущенного мата.
Ник довольно урчал, подмахивая, но тут замотал головой и приказал продолжать, как есть. Ему хорошо, а что у Хеля яйца лопнут от трусов-маломерок и возбуждения, так то не проблема Никласа. "Сука", — подумал Хель, ныряя под него и облизывая подрагивающий живот.
Запах чистого мужского тела — афродизиак, всегда им был. Может, потому Хель и смирился с ролью бляди, что нравится. Дурацкая мысль разозлила, потому, услышав наконец:
— Ну, ты долго будешь рукоблудить? — Хель содрал трусы и вставил.
Не до конца, еще соображал. Замер на половине, дальше входил медленно, покачиваясь, туда-сюда, до искр из глаз, до гортанного стона снизу и движения навстречу. "Ненавижу, — со слезами думал Хель, вколачиваясь, — ненавижу". Никлас кончил первым, Хель не заметил, сам по себе или дрочил. Но кончил и упал, а Хель быстро вышел, передернул два раза и обрызгал его целиком. Почти из мести — достало, что Ник очень так любит.
— А чего твои яйца об меня колотились? — подозрительно нахмурился Ник, поднимаясь на дрожащих руках.
— Я их под край выпустил. Ты сам надень и посмотри порнуху, — прохрипел Хель, сидя на полу и сжимая в мокрой руке красную залупу. — Или мне еще и кончать было нельзя?
— Я тебя так возбуждаю? — Никлас с похабной улыбкой перевернулся на спину, развел ноги и погладил себя.
Хель только хмыкнул. Не тот момент выбрал дражайший супруг — сейчас, временно, Хеля не возбуждало вообще ничего.
— Надень, говорю. Тебя и Генриетта возбудит.
Ник засмеялся и довольно потянулся.
— Ладно, куплю другой, на веревочках. Вдруг захочется снова.
Хель обидно заржал, но, видимо, правда Ника удовлетворил, тот лежал звездочкой бадьяна и мурлыкал популярную песню. Гетеросексуальный до... копчика. Хель встал и унес трусы в ванную, смыть следы преступления, точнее, их отсутствие.
Следующие дни Ник почти не появлялся, затеяв очередную авантюру, и Хель без сна сидел за планшетом. На любимом форуме — единственном медицинском во всей интрасети, а выход во внешнюю он у Никласа выпросить не сумел. Те из форумчан, которым хватало денег на внешний доступ, приносили свежие материалы, но воспользоваться ими мало кто мог: редкая клиника на Ассете оснащена нужным оборудованием. А Хель глотал теорию, вспоминая выученное раньше, и разъяснял другим непонятные термины. И его уважали. Глупо, только он подсел на это признание, пусть понимал, что не заслужил. Знать умные слова — еще не образование, любой из тех, кто его хвалит, может намного больше, потому что практика есть.
На третий день без Никласа Хель взял планшет и пошел на кухню.
— Окорок? — удивилась Генриетта, отряхивая руки от муки. — Так проголодался?
— Нет. И иголку можно? — Хель смущенно объяснил, зачем ему. Генриетта долго смеялась, но принесла и пообещала не выдавать.
Дальше он сидел в тепле возле печки, разрезая и штопая. Конечно, швейные иглы не похожи на хирургические, но ему необходимо вспомнить принцип. В союзных университетах всегда начинали с древних техник и возвращались к ним на каждом курсе, только Хель вылетел слишком рано. Свои "вышивки" он снимал на комм и высылал в личку юзеру, который согласился помочь. Разбирали недостатки, решали, чем они грозят больному, и так — пока не кончился окорок.
А после вернулся Ник, пахнущий спиртным, кинул с размаху в Хеля огромным пакетом и велел одеваться. Концерт. Не в их городе, в соседнем, поэтому нужно поторопиться... из-за Хелевой тормознутости и так опаздывают. Спорить с Никласом бесполезно, поэтому Хель надел серый кожаный костюм, застегнул воротник под горло, тугие манжеты, и мельком посмотрел в зеркало. Худой еще, скулы торчат, но в такой одежде почти человек.
Хай-рейвен, родной город Никласа, занимал три холма. Настоящих холма, и дороги в объезд построили только платные, поэтому машина то ныряла вниз, то натужно рычала, забираясь на верхотуру. Ник матерился и мечтал, что проложат наконец воздушную трассу. Без нее разрешать экспорт и производство флаеров правительство отказывалось. Глядя, как водит Ник, Хель был полностью солидарен. Еще в воздух пускать таких идиотов.
Стоянка оказалась за два квартала от театра, пришлось идти по улице. Хель первый раз вышел из дома дальше, чем на осмотр в больницу, и сжимал зубы, внушая себе, что не страшно, все тут ходят, а на нем ничего не написано. Если Никлас не начнет орать, то не догадаются — рабство на Ассете официально запрещено. Да, "жена", так вокруг полно таких. И немало мужчин, причем, возле женщин. Странный, кстати, обычай. В той же газете за ужином Хель прочитал, что наследие Датарской оккупации. Как связаны эти факты, автор статьи не объяснил, а историей Ассета Хель не интересовался.
— И куда ты собрался? — Ник ухватил его за ремень. — Театр в другой стороне.
Задумавшись, Хель не туда свернул на перекрестке. С Никласа станется и бросить его тут, посмотреть, чем закончится, поэтому Хель разогнал лишние мысли и стал внимательно следить за дорогой. Страх остаться здесь одному ненормален, но он есть. Хель вообще не сказать, чтобы до конца в себе.
В роскошном вестибюле пахло цветами, играла музыка, и каждому входящему давали бокал вина и пирожное на кружевной тарелке. Вино Ник отобрал, зато отдал свое пирожное. Пока не начался концерт, Хель пристроился в закутке возле гардероба и аккуратно все съел. Ник его прикрывал, бренча уже пустыми бокалами.
В зале им досталась большая ложа напротив сцены. Два коротких ряда кресел, сзади села пожилая пара, по бокам остались пустые места.
— Я выкупил, — небрежно заявил Ник. — Сиди спокойно.
Хель и так не вертелся. Он вообще не хотел обращать на себя внимания, надеялся, среди людей заметен не будет, а тут вот — места выкупил. К счастью, даже те, кто пришел похвастаться драгоценностями, смотрели на сцену. Постепенно Хель тоже сосредоточился на ней. Прозрачный купол, внутри — танцы в невесомости под завораживающую музыку. Очень красиво, вдвойне удивительно, что и Никласу нравится.
Три часа промелькнули, потом устроители приглашали на банкет, но Ник отказался. На улице похолодало, и до машины они почти бежали, а в салоне, стоило включить отопление, Хель заснул. В голове продолжала играть тихая музыка.
Возле дома Ник не разбудил, подхватил на руки и потащил из гаража внутрь, сшибая в темноте углы, так что Хель сам проснулся. Вырываться не стал, только уклонялся от стен. И сгруппировался, когда полетел на кровать.
— Снимай штаны, — потребовал Ник, расстегнув ширинку.
Хель дернул "молнию" на куртке, но Никлас отбросил его руки, вдавил лицом в покрывало и полез к пряжке ремня. Вошел без смазки, навалившись всем телом так, что Хель не мог вздохнуть. Сопротивляться не пытался, дождался, когда Никлас кончит, и жадно набрал воздуха.
— Кайф, — Ник, валяясь рядом, шлепнул по заднице. — Понравилось?
Хель осторожно выпрямился и посмотрел, как на больного. Ник радостно заржал:
— Захотелось мне так. Зарастет, не бойся. Сегодня больше не буду.
Спасибо, мать его. Хель ушел в душ, пустил горячую воду и сел рядом. Задница саднила. Не смертельно, да и удивительного ничего. Наверное, концерт выбил из равновесия, слишком резкий контраст. Мелодии дальних миров и трах по сухому. Ну, он сам соглашался на все, что не закончится увечьями. Хель сделал воду похолоднее и забрался в ванну. Первого договора, того, в котором он менял информацию на лечение, Хель не помнил. Ник не позволил ему даже прослушать запись. Сейчас их связывает второй, потому что, как потом оказалось, лечение неэффективно без поддерживающей терапии. А это снова деньги. Зачем Нику понадобилось тело Хеля в постели, тоже выяснить не удалось. Впрочем, "приспичило" — лучшая мотивация для Никласа, возможно, иной и не было.
Хель закрыл глаза, вслушиваясь в журчание воды. Он помнил, что сидел вот так, упираясь спиной в теплую грудь. И его обнимали ласковые руки с мозолями от оружия. Было, точно было. Не одна учеба стала отрадой среди... среди всего остального. Чего ж он такой невезучий? Наверное, действует неправильно. Вспомнить бы, что натворил, чтобы в рабство попасть. Причем, третий раз, из них второй самостоятельно. Но это, кажется, тоже забыл еще до блокировки.
Заднице полегчало, озноб прекратился, а Хель лежал и думал, как действовать дальше, чтобы снова не накосячить. Новых идей не появилось, единственную пригодную он начал воплощать сразу, как вышел из больницы: восстанавливал тело и мозг.
— Вылезай нахер! — дверь с силой пнули, потом добавили кулаком.
Хель очнулся и вскочил. Зря — Никки расстарался. Пришлось аккуратно выпрямиться, выбраться на пол и найти в шкафчике таблетки. Он действительно благодарен Никласу за спасение, за то, что не обманул, но придушить хочется ежедневно.
Тренировать мозг оказалось проще, чем тело. Оно сопротивлялось и уставало куда быстрее. Хель часами пропадал в спорткомнате, то один, то с Ником, падал под конец занятия, а прогресса не замечал.
— Сопля, — комментировал Никлас, подбирал и уносил трахать. Его, оказывается, возбуждал потный Хель в красных шортах.
Между тем, он год жил у Ника, и точно нужно решать, как быть дальше, пока это не решил Ник. А его поведение — точно не тщательно замаскированная любовь до гроба. Потому Хель и отжимался восемьдесят шестой раз, хотя потом даже вилку ронял. Думать, что занятия — мера больше утешительная, он все равно не знает, как выбираться, Хель отказывался. Мешало пахать.
И звонок Ника застал его на беговой дорожке, за сто футов до пяти миль.
— Да? — отозвался Хель, тяжело дыша.
— Дрочишь, милый? — Ник почти мурлыкал. Нехороший признак, поэтому Хель выключил дорожку и сел на нее. — Заканчивай, у меня на тебя другие планы.
— И какие же?
— Я тебя завтра проиграю в карты. Сейчас думаю, кому, но ты побрей задницу, не все волосатые любят.
— Ник, ты пьян? — Хель прижал пальцами бешеный тик.
— Да, только это ничего не меняет, Дженни. Кстати, мы уже в разводе. Надоело, хочу новых впечатлений. А так я еще не развлекался.
— Ты кому-то денег должен?
Ник расхохотался:
— Дженни, ты серьезно думаешь, что я женился на тебе по любви?
— Ни минуты, но... — Хель собрался с мыслями. Да, он как-то подумал, что уговорит отпустить. — Неважно. Я тебя понял.
— Теперь сбежишь? Кстати, можешь попробовать, так я тоже не развлекался. До вечера.
Ник давно отключился, а Хель держался за пульт дорожки и смотрел в стену. Скорее всего, именно должен денег. Раб в хорошей форме — дорогое удовольствие, покроет все долги. Хель уверен, что на счетах у Никласа хватит средств, только зачем платить, когда можно так. Тут он с Ником даже согласен.
Хель принял душ и надел свежее белье. Одежды у него немного, а белья хватает, пусть половина — бордовое в цветочек. Выбрал брюки, еще одни, две рубашки, легкий свитер и ветровку. С сожалением погладил серую кожанку, увы, она приметная и займет в сумке много места. Вынул из планшета сетевую карту, убрал его под свитер. Оставил бы, да жаль книги и форумный архив.
Когда собрал все, пошел в кабинет. Здесь стояли камеры, но Никлас не подключил их к комму, а когда вернется — пусть любуется. Не так давно он сменил сейф, Хель почти случайно услышал формулу для нового. Сейчас, формируя по ней код, подумал, не подстроил ли Ник это все? Сам побег, не зря же намекал. Ладно, плевать. Пусть играет, Хель тоже не прочь. Он распахнул дверцу и осмотрел полки. Местная наличка, россыпь союзных карт, рядом — считывающее устройство. Хель проверил, часть почти пустые, но вместе — приличная сумма. Он распихал их по карманам и взял несколько купюр на такси. Стоимость реабилитации точно отработал, специально узнавал расценки на постоянных шлюх. А это... Хель подошел к столу, взял лист бумаги и задумался. О том, что все-таки поимел его в зад, лучше промолчать. Заманчиво, однако тогда Ник точно найдет и убьет. "Забрал свою долю общего имущества", написал Хель наконец. Пусть он не помнит сути первого договора, но что Ник наварился — однозначно.
Генриетту Никлас уволил два месяца назад, когда в моду вошли шеф-повара из столицы, так что прощаться не с кем. Хель нацепил сумку, застегнул поверх куртку и вышел через черный ход. Никто его не ждал, до проезжей части дошел без помех. Такси ездили часто — здесь не было системы заказа, кого подхватил, тот и клиент.
— В центр, — сказал он водителю и сразу протянул деньги.
Вышел около центрального торгового комплекса. Не путал следы, решил купить хорошую аптечку и кепку, но затеряться тут много проще, чем в маленьких магазинах окраины. Уложился в двадцать минут, выпил кофе возле остановки автобуса и на нем уехал в космопорт, изредка оглядываясь на по-прежнему незнакомый город.
Цивильную часть, где опускались челноки с огромных лайнеров, Хель обошел задворками. Его интересовал вольный порт: мелкие торговцы, контрабандисты, прочие уголовники. Он слушал Ранмару в пол уха, и все же кое-что отложилось, а эта структура была одинаковой везде, включая Хассалех. Три капитана ему отказали, не брали пассажиров, но последний посоветовал, к кому обратиться. Хель сомневался, что разбирается в людях, однако придется рискнуть. Запомнив облезлый желтый борт, на который ему указали, Хель пошел извилистой тропой к этому кораблю. Никлас по-прежнему не объявлялся. Хороший это признак, да и признак ли вообще — проверит опытным путем.
— Ну, вожу иногда, — пожилой капитан сидел на трапе и курил длинную зеленую сигару. Хель, на всякий случай, стал с наветренной стороны. — А тебе куда?
— По пути с вами, если там есть кислород.
Сизое облако проплыло над Хелем и скрылось за погнутой антенной.
— Я на Вирру лечу, — капитан замолчал.
— Это плохо? — осторожно уточнил Хель.
Новое облако разлетелось сизым "пухом" — капитан засмеялся.
— Смотря кому. Кислород там есть. Десять тысяч.
— Кредитов?!
"Пух" осыпался, а капитан безудержно закашлялся.
— Ох, парень, если бы и да, тебе сделал бы скидку. Марок, в кредитах тысяча вроде, по свежему курсу. Столько найдешь?
На языке вертелось: "Как же скидка?", но Хель сдержался. Он и больше найдет, у него документов нет. Бумажка на имя Джеральда Рихтера, скорее, товарный чек, а не гражданский паспорт.
— Тысячу двести, если провезете без регистрации.
Капитан долго рассматривал, только покрутиться не заставил. Хель ждал отказа или дополнительных условий, не связанных с деньгами, и, наверное, у него все на лице отразилось.
— Расслабься. У меня, видишь ли, союзное гражданство, мне торговля людьми дорого встанет. Пойдем внутрь, обсудим.
Облезлая снаружи посудина оказалась вылизанной изнутри. Даже кнопки на пультах непотертые. Капитан заметил интерес, пояснил:
— Капремонт закончил месяц назад. Потому и согласен на пассажира. Хоть левую бумажку тебе сделали?
— Такую, — Хель достал из кармана.
Капитан рассмотрел на ходу, сложил, а на мостике сунул в сканер. Через минуту имя и фамилия поменялись на Альфреда Сойера, а Хель подумал, что имен у него — как у особиста под прикрытием. Но настоящее говорить не стал. Не хотел, чтобы его нашли. Из прошлой жизни ему нужен только Ранмару. С Вирры или откуда-то еще напишет письмо, если друг жив — даст о себе знать.
— Внуком будешь, — капитан снова закурил, Хель отпрянул, но заработала вытяжка, оттягивая дым к потолку.
— А он существует?
— Еще как. И довольно громко, если напьется. На Кирене живет, был там?
— Нет. У меня это... я вообще редко летаю.
Если все сложится правильно, то Хель первый раз попадет в космос с открытыми глазами.
— Как раз пополнишь опыт — до Вирры далеко. Идем, покажу тебе койку.
— А оплата? — все прошло очень быстро, ни договора, ни устного соглашения.
— Когда прилетим. Что я твоими деньгами в черноте стану делать?
— Вдруг их у меня нет.
— Вот тогда, парень, и не обижайся. Да, забыл совсем. Капитан Сойер, — он протянул Хелю руку.— Спать будешь здесь.
Подвесная амортизирующая койка в кладовке с иллюминатором. Хель сглотнул и поблагодарил с улыбкой.
— Клаустрофобия? Перед взлетом дам таблетку. Устраивайся пока. Пойду договариваться. Я-то с тебя так тысячу и возьму, а сколько заплачу диспетчеру — пока не знаю.
Хель кивнул. Даже если капитан таким образом себе еще тысячу запишет — пусть. Лишь бы в остальном не обманул. Вирра. Он поставил сумку и достал планшет. Атлас точно закачивал. Хель лег, прислонил планшет к коленям и открыл файл. Вирру нашел в старом секторе, почти ненаселенном после датарских войн. Порт и город рядом, несколько старательских деревень — тоже, разумеется, что-то добывают. На втором материке никто не живет — радиационное заражение. Не всей территории, но места и так хватает. А жаль: Хель сравнил показатели — там климат лучше.
— Тысяча триста, — капитан ворвался и развернул проекцию над комом, две минуты назад с его счета списали три тысячи марок. Хель чуть не прослезился. — Через час взлетим. Помощь не нужна, не мешайся, главное.
Хелю и в голову не пришло, что на космическом корабле от него может быть прок. Он поблагодарил и, когда капитан снова ушел, обследовал дверь. Должна она как-то запираться, немыслимо иначе. Лучше свет включить и представить, что это солнце в окно светит.
Нашел замок, когда раздался сигнал к старту. Хель сразу лег и активировал ремни. Рассчитаны на идиота, дальше сами справятся. Снова прибежал капитан, сунул в зубы желейную капсулу, потребовал не бздеть, и исчез. Хель постарался расслабиться и не думать, что он привязан к койке в тесном помещении. Главное, чтобы взлет настоящий, а капитан — не подкуплен Никласом. Ну, и правда не работорговец и не извращенец. Стыдно за отчаянные, почти детские мысли — пожалуйста, Великий космос, сделай так, чтобы все-все стало хорошо, — Хелю не было. Он даже помолился бы, но лишь в мифах о религии читал. В школе проходили различные секты, только их боги диктовали свою волю, запрещали решать и выбирать, требовали подчинения, такого Хелю и от людей хватало.
Ему показалось, что он лежал и думал очень долго, а выяснилось — заснул. Капитан Сойер растолкал и спросил, будет ли обедать.
— Во сколько мне обойдутся пайки до Вирры? — уточнил Хель, спускаясь с койки. Ничего, будто и не улетали.
— Накинь двадцатку, спасибо скажу, а вообще — и так не обеднею. Сколько ты сожрешь? И отлепись от иллюминатора, на этой стороне ничего интересного. Идем на мостик, там Ассет виден и полторы луны.
— Это все на самом деле? — облизнув пересохшие губы, спросил Хель.
— Что — это? Мы с тобой точно на самом деле, корабль и чернота — тем более. Первый раз летишь? — догадался капитан.
Хель смущенно кивнул и ничего больше уточнять не стал. А на мостике действительно совсем иной вид: желто-зеленый шар планеты и два огромных, неровных астероида, служащих Ассету лунами. Еще два сейчас с другой стороны. Капитан сидел в кресле и подшучивал над Хелем, пока он пялился на живую картинку. То, что показывали в учебных передачах, сравниться с этим зрелищем не могло. Хотя мало чем отличалось — в школе монитор висел побольше корабельного. И все равно большая разница. Если это все равно не подстава. Хель понял, что к длинному списку расстройств он скоро сможет добавить манию преследования.
Капитан или не заметил, или догадывался, что беглый раб нормальным быть не может, потому и развлекал разговорами. Рассказывал об устройстве корабля, космические байки, смешные и страшные истории. Хель слушал, затаив дыхание. Ему даже захотелось, чтобы Вирра немного подвинулась в пространстве, или оптимальный курс не подошел. Но, увы, все хорошее точно заканчивается, и через двадцать три дня Хель смотрел на новую планету. Белые облака, до черноты синие моря и коричнево-зеленые материки.
— Связь дурит, — пояснил капитан, матерясь у пульта. — Вечно с ней здесь так. Лететь можно, только если уверен, что все исправно. Иначе хрен кто поможет, даже если б захотел.
— А внешняя сеть есть? — вспомнил Хель, отрываясь от монитора.
— Передатчик точно есть, скорее, не один. Не признаются, гады. Ты поговори, вдруг. И пристегивайся уже, садиться будем по приборам.
Хель ничего не понял, но ушел с мостика и забрался на койку. Ну, может, не выйдет отправить письмо. Он попробовал себя убедить, что и не стоит отправлять, вдруг Ран тоже причастен к случившемуся? Хель же все забыл. Но сам себе не поверил. Хочется верить в такой, пусть придуманный, образ друга.
Когда стихли двигатели, Хель вышел в коридор и столкнулся с капитаном.
— Сиди, — приказал тот. — Я пока свои дела сделаю, узнаю заодно, как тут сейчас. Десять лет не был, а меняются даже такие дыры.
— Может быть, с вами пойти? — Хель снова начал сомневаться.
— Да не продам я тебя! Сказал же, союзное гражданство. Это верные рудники пожизненно. А там, парень, несладко.
— Я знаю, — не подумав, кивнул Хель.
— Тем более. Поешь пока на дорожку. Я улечу сразу, как все улажу. И приготовь деньги.
Капитан убежал. Хель собрал сумку, сложил в отдельный пакет грязное белье и пошел в кухонный отсек. Пока разогревался паек, включил экраны. Носовые камеры показывали поле, деревянный забор за ним и макушки деревьев, по левому борту шла та же картинка, справа виднелся трап черной изящной яхты, а камера на корме не работала. Он долго наблюдал, как по трапу носится молодая девушка в красных брюках, потом пошел к люку. Открыто, надо же. Можно выйти. Уйти вряд ли получится, не похоже, что капитан на одном доверии готов терять крупную сумму, но выйти, посидеть на солнышке. Просто посидеть — Ник запрещал торчать перед дверью, а сада у него не было. Хель вернулся на кухню и съел две порции. На последней ложке вернулся капитан.
— Так, я все. Давай теперь с собой.
— Да, конечно! — Хель вскочил и бросился за сумкой.
Он специально отложил две карты, на одной ровно тысяча, на второй — триста сорок. Сдачи не ждал, но капитан вывалил перед ним горстку монет. Хель взял одну — полированное дерево.
— Местные. На Вирре слишком много разных денег, эти — универсальный аналог любой валюты.
— А что можно купить на одну? — красивое дерево, с золотыми прожилками.
— На мелкую — поесть в приличном кабаке, здесь два таких "Первоцвет" и "Херес", крупная — около недели в приличной гостинице, и такая тут одна. Сразу прямо по главной дороге "Серобурмалиновый петух".
— Как?! — прыснул Хель, тут же захотев эту гостиницу увидеть.
— Вот так, зато не обманут. Ну, все, парень. Бывай. Нет, если хочешь чаю выпить...
— Спасибо, правда пора. И еще спасибо, за то, что не обманули.
— У меня действительно есть внук. Только ты это, в отличие от него, не пей.
— Не буду, — искренне пообещал Хель. Он даже таблетки не пил больше, слишком страшно. Это копи он забыл, а ломку и труп в зеркале хорошо помнит.
На улице было тепло, дул слабый ветер, а лес, темный на экране, переливался всеми оттенками зеленого. Хель вдохнул поглубже и пошел к маленьким домикам за проломом в заборе. Там начинался город. Очень похожий вблизи на поселки Ассета, но там дома каменные, а тут деревянные, из бревен, досок и даже пней. Хель понимал, что все и так видят в нем чужака, но старался не пялиться. Хотя не спешил, некуда. Он совершенно не представлял, что делать дальше. Все мысли во время перелета занимало гадание, подстава или нет, на конструктив его не хватило. Да и побоялся сглазить — составит сейчас план действий, а с корабля его снимет бывший муж. Хорошо бы, на самом деле бывший.
"Серобурмалинового петуха" он увидел издалека. Не здание гостиницы, а самого петуха — огромную трехмерную вывеску, странно современную здесь. Хель дошел до крыльца и спросил у охранника, можно ли временно оставить вещи, а потом уже решить, снимать ли номер. Оказалось — можно, та самая мелкая монета за два часа. Его сумку убрали в сейф, позволили самому закодировать замок и выдали карточку. Снова потянуло реветь, как с капитановой выписки по счету.
С собой Хель взял местные монеты, оттянувшие карманы, и пару мелких карточек. Капитан говорил, что союзные кредиты тоже берут, и даже по хорошему курсу, просто сканеры есть не везде. У него почти закончилось чистое белье, хотя стирал в дороге, поэтому прачечная через дом от гостиницы очень порадовала. Как и маленькая лавка с одеждой: две рубашки — это несерьезно.
Он купил третью, темно-серую, по своему вкусу наконец-то, и мысленно поблагодарил Ника. Отпустил или не подумал, что Хель решится на побег — неважно, главное, деньги не спрятал. С пакетом пошел дальше, смотреть, что тут еще есть, и в глубине, между парой бревенчатых домов, увидел группу мужчин. Мозг требовал немедленно убежать, но один из них кричал от боли. Если помочь местному, можно получить какие-нибудь плюсы, раз он хочет тут остаться. Инстинкты вопили, Хель силой заставил себя свернуть.
— ... скальпель в жопу этому уроду! — услышал он и увидел узорчатый лист над дверью в приземистый дом. Кажется, врача нет на месте.
Хель обошел мужчин сбоку и посмотрел: на крыльце лежал и выл косматый громила. Он держался за ногу поверх тряпки, из-под нее текла кровь, а ко второй ноге были примотаны куски дерева. Хель с трудом опознал лубок.
— Куда ушел этот говнюк?! — за воротник ухватился еще один мордоворот, только без бороды. У Хеля чуть сердце не остановилось.
— Я не знаю. Я не местный, но могу помочь. У меня аптеч...
— Что ж ты сразу не сказал? Гофман, ты слышишь, сейчас тебя спасут!
Хель не видел повода для такого оптимизма, но промолчал и склонился над раненым Гофманом. Когда тот перестал орать и уставился с надеждой, сразу стал похож на человека. Хель срезал штанину и осмотрел — рана, довольно серьезная, но он справится. Главное, промыть. Чем же Гофмана так угораздило, что и опилки, и дрянь какая-то торчит? Аптечку Хель купил самую лучшую, в ней точно есть скобки, не придется штопать, как окорок.
Он заливал рану бинтом, когда к ним с притихшим Гофманом прорвался новый персонаж. В приличном костюме, значит, не из этой компании, те, кто стоял вокруг, скорее всего, старатели.
— Ты по какому праву у меня практику отбиваешь?!
Хель настолько не ожидал крика, что рука дернулась, и он заляпал бинтом свои брюки.
— Джексон, сукин ты сын, из-за тебя мой брат чуть не помер!
От удара пудовым кулаком врач отлетел в сторону, Хель вскрикнул и дернулся, но и его, и врача успели поймать.
— Спокойно, парень, у нас свои разборки.
Хель поднял глаза и несмело кивнул: легшая на плечо рука по размеру одна бы всю его задницу накрыла.
— А не болит, — громко удивился Гофман. Еще бы, Хель три ампулы на него извел. — Слушай, спасибо тебе. В переломах понимаешь?
— Да, давайте посмотрю, — Хель быстро присел на корточки, чтобы и руку с плеча скинуть, и не смотреть, как трое здоровых мужиков метелят доктора.
С переломом оказалось лучше, да и логично — старатели должны разбираться в травмах, их в этом деле всегда немало. Даже странно, что с раной не справились.
— Мы лекарства отдали, тут... неважно, в общем. Не думали, что Гофмана угораздит, — рядом присел тот, кто его трогал. — Меня Ульрик зовут, я дядя этому оболтусу.
— Анхель, — он снова закрепил лубок. — Быстро срастется.
— На нашей семейке все моментально заживает, — кивнул Ульрик. — Ты надолго сюда, Анхель?
— Не знаю. Я только прилетел.
— Работу ищешь?
Он и об этом не думал. Но, наверное, стоит.
— Собираюсь. Не знаю пока, кто здесь нужен.
— Врач и нужен. Нам, в Зеленых горках. Пятьдесят миль к северу.
Гофман одобрительно закивал и потрогал бинт. Уже не первый раз, видимо, тут жидкий редкость. Хель завязал тряпку бантиком, чтобы еще ненадолго руки занять. После капитана Сойера и можно поверить, что бывают просто люди, и трудно как раз — столько нормальных людей подряд?
— Жилье, еда — все бесплатно, нужно — одежку подберем, а то вон ты обляпался. И доля от добычи, конечно. Вполовину меньше, чем у всех, зато просто так, вроде зарплаты.
— Соглашайся, дядя правду говорит, — Гофман потянул его за рукав. — Нам очень нужен врач, прежняя замуж сбежала, теперь акушерка только.
Хель едва не огрызнулся, что орал Гофман, будто рожает, но зачем из-за своей болезни обижать человека.
— Я не настоящий врач. Учился — да, но не закончил. Я многого не могу.
Ульрик промолчал, так, что Хель понял — не передумал, а ждет, пока возражения кончатся. На скамью, стоявшую впритык к стене дома, принесли врача. Тот охал, смотрел злобно, но выглядел целым. Когда печень отбита, смотрят не так, а синяки пройдут. Хелю не было стыдно, он правильно поступил.
— Согласен. Только если не смогу, привезете назад, хорошо? А не... — он кивнул на скамейку.
Ульрик посмотрел и захохотал.
— Не волнуйся, я в людях разбираюсь. Как Джексона тебя учить не придется. Еще вещи есть, кроме этих?
— Да, сумка в гостинице.
— Тогда забирай, а мы пока транспорт найдем. В наш этот кабан лежа не поместится.
— Дядя! — пробасил Гофман укоризненно.
Хель тихо фыркнул. Дяде не больше сорока, значит, или племянничек от очень старшего брата, или почти ровесник Хеля. Вот никогда по виду не скажешь!
Сумку он забрал и купил в дорогу пирожков. Ульрик и остальные нашли вместительный краулер, низкий и широкий, когда Хель подошел — вбивали в него координаты.
— Я Бьёрн, — "кабанчик" помельче протянул руку и указал Хелю на кусок сидения, не занятый грузом. — Садись тут, точно не упадешь.
Гофман лежал между мешками и, кажется, уже спал. Хель специально снотворное не колол, но большая доза обезболивающего такой эффект могла дать.
— А у вас есть диагност, хотя бы простейший?
Бьёрн поднял к небу глаза и пожевал губами.
— У нас есть такой аппарат, операции делать. Тетя Иссилт говорит, что работает. И другой, поменьше. Наверное, диагност. Да, диагност — им проверяли ребятишек, когда скарлатиной болели.
Хелю стало немного легче. Техники он боялся куда меньше, чем гнойного аппендицита с полевой аптечкой.
Ехали медленно и долго. Изредка кто-то из мужчин начинал петь, но Ульрик осаживал. Совершенно правильно — выходило ужасно. Хель расслабился и рассматривал тот самый лес изнутри. Здесь оттенков оказалось меньше — солнце почти не проникало, зато расцветок больше: ягоды, крупные синие жуки — ему сказали уже, что безобидные и даже вкусные, розовые, твердые на ощупь цветы — из них делали чай и варенье. Когда перевалили через узкий ручей по настилу из веток и коры, запела птица. У нее получалось намного лучше, только что-то Хелю напоминало. Он сначала гадал, а потом вспомнил: мать пела в детстве песню. Вот лучше бы это на Ассете заблокировали. И не уткнешься в колени, вопросами завалят.
Хель достал из пакета пирожок и заставил себя жевать. Вокруг оживились, тоже вынули еду, стали ею меняться, его угостили копченым мясом и сунули флягу, обшитую мехом. Хель с сожалением отказался, и через полчаса все, кроме него с водителем, заглушили и птицу, и огромных лягушек. Но когда впереди показались высокие столбы с натянутым плакатом, протрезвели как по команде. Хель присмотрелся — ничего не написано, просто узор.
— Деревня тут начинается, — пояснил ему Девин, придерживая на поворотах. — Обозначили, чтобы никто не влез.
— А есть желающие? — удивился Хель. — Тут же много земли.
— Мы здесь фрост добываем. Знаешь, что это такое?
Хель помотал головой.
— Минерал такой, по виду и плотности вроде извести. Обложи им шкаф и сможешь мясо по году хранить, не испортится. Представляешь, сколько желающих?
Теперь он представил и загрустил. Промышленные войны, даже на уровне вирранской деревни, его не привлекали.
— Да не бойся ты! — с другой стороны засмеялся Бьёрн и огрел Хеля по спине. — Мы никому спуску не даем.
В школьном учебнике религиоведения, в разделе о теменской секте, было словечко "аминь", его Хель невольно и вспомнил.
Дома в Зеленых горках оказались такие же, как в городе, только поменьше и дерево другое. Очень много цветов на клумбах, в кадках, в горшках на подоконниках. В травах Хель плохо разбирался, но углядел, что часть растений лекарственные, а не декоративные. Гофмана сразу понесли в лазарет, Хель увязался следом, смотреть будущие владения. Да, Бьёрн правильно угадал, есть диагност. Старой модели, но в хорошем состоянии. Потом надо будет тесты запустить. А "Хирург" такой же, как в университете, тоже немолодой, зато Хель его насквозь помнит. Он так обрадовался, что чуть не забыл о больном.
— Что за шум? — из внутренней двери появилась высокая женщина. — Гофман, дурень, где тебя так?! — она бросилась к койке, сдернула одеяло и надавала Гофману по рукам, чтобы не пробовал его натянуть.
— Тетя Иссилт, акушерка, — шепнул Девин. — Она всех любит, но строит.
— Вас не строить — вот чем заканчивается, — услышала Иссилт. — В Джексона кто-то вселился?
— Нет, это он повязку накладывал, — засмеялся Девин, вытолкнув Хеля вперед. — Теперь нашим врачом будет. Его Анхель зовут.
Хель съежился под строгим взглядом. Надо же, он поверил, что приживется тут, все наладится, а теперь сообразил, что не может Ульрик один решать за всю деревню.
— Сколько тебе лет, Анхель?
— Двадцать два, — получилось с вызовом, не успел Хель перестроиться.
— Ты окончил медицинские курсы?
— Я учился в университете, на Хассалехе.
— Даже так? Что ж, отлично, тогда ты разберешься с этими устройствами. Я согласна, Ульрик, веди его к Уордену. Только сначала давай бинты поменяем.
Вдвоем они справились быстро, Иссилт и старателям дело нашла — подавать материалы. Снова обработали рану, закрепили сломанную ногу, а потом Ульрик потащил его к двери. Хель вышел, внушая себе, что все в порядке, он справился, просто женщина суровая попалась. Но тем важнее, что справился, Гофману он бы и таблеткой угодил, а это неправильно.
— Ты из-за Синдиката во внешние миры попал? — спросил Ульрик. — Нам во-он туда, труба с грибом.
— Я не помню, — признался Хель. — Только я уверен, что никаких преступлений не совершал.
— А возвращаться все равно не хочешь?
— Так не помню же. Вдруг опасно? У меня там остался... наверное, остался, если жив, хороший друг, и раз он меня до сих пор не нашел...
— То он мог тебя сюда и выслать. Ладно, заходи.
Уорден, вопреки ожиданиям, был ростом чуть выше Хеля. Лысина, животик, четыре пальца на левой руке.
— Замена Айгуль. Иссилт дала добро.
— Коль Иссилт, — Уорден встал, вышел из-за стола, и стало видно, что вместо правой ноги у него протез до колена. Брючина подвернута, наверное, ремонтировал. На столе как раз отвертка лежит. — Тебя как записать, парень?
— Анхель.
— Хорошо, — Уорден подошел к шкафу, откинул вперед дверцу и положил на нее толстую книгу. — Здесь будешь расписываться за полученную долю и выданные с общего склада вещи.
— Их нужно будет вернуть, если уеду?
— Трусы не стоит, а стол или топор — будь любезен. Устраивайся, я пока занят, позже познакомимся.
— Он такой нелюбопытный? — спросил Хель Ульрика на улице.
— Ни я, ни Иссилт в людях не ошибаемся. Кстати, жить у нее будешь. Айгуль жила, так что комната теперь пустует. Там и книги остались какие-то.
У Хеля голова кружилась. Записали одно имя, фамилию даже не спросили, врачом сделали, хотя вернись он сейчас в Союз, заставили бы с самого начала учиться, еще и добычей делиться собираются.
— Народ в Горках здоровый, ты увидишь, — продолжал Ульрик. — Переломы-ссадины бывают, ну, с ними ты справишься. Простуды мы и так лечим, травами, а если что-то серьезное — так оборудованием управлять не возраст, а умение нужно. Не подгоняйся из-за возраста, короче.
— Постараюсь, — улыбнулся Хель.
Дом Иссилт находился по-диагонали от лазарета, на той же стороне улицы, что жилище Уордена. Или там что-то вроде администрации, просто уровень формальностей такой низкий — Хель не разобрался. Подошли к крыльцу одновременно с Иссилт, она несла закрытый полотенцем таз.
— Это все твои вещи?! Ох, какая жалость, что ты не девка.
Хель стиснул зубы. Да, он и сам иногда так думал. Хотя, если верить Нику, на копях вполне ею был, даже по одежде.
— Дурак, я бы тебя тогда одела с ног до головы, а так думать придется, — засмеялась Иссилт.— Но ничего, придумаем, красавцем будешь. Еще и женим.
— Не пугай мальчика, — Ульрик снова уронил ему на плечо руку. — И накорми для начала. Я завтра с утра зайду.
— А Гофман? — Хель с надеждой оглянулся на лазарет.
— Я ему снотворного дала, чтобы вместе с койкой не удрал. В остальном — лучше нас с тобой, его такой ерундой не угробишь. Пойдем лучше комнату смотреть.
Раз Иссилт не беспокоилась за человека ей не чужого, то Хелю и вовсе не стоило. Он зашел в дом и снял с плеча доставшую сумку. Интересно, здесь одежду руками стирают? Он не против, он не умеет.
— Не разувайся, так иди, — позвала Иссилт, и Хель послушался.
В проходной комнате с круглым столом посредине его встретил большой кот, полосатый, с бандитской мордой и темно-кирпичным носом. Кот сидел на комоде и смотрел так, что Хель поздоровался. Котяра кивнул, точнее, наклонил голову и принялся вылизывать белую манишку.
— Кошек не видел? — изумилась Иссилт, вернувшись за ним.
— Видел. В зоопарке. На Хассалехе их не принято держать.
— Из какой ты дыры! — посочувствовала она. — Смотри, здесь положишь чистое, а это корзина для грязного белья. Будешь складывать сюда и раз в неделю выставлять на крыльцо. Только бумажку на корзинку с именем прикрепи. Сети как таковой на Вирре нет, есть рации и... — Иссилт сдернула чехол с настенной панели. — Она подключена к серверу, на котором хранятся фильмы, игры, еще разная чепуха. Мы раз в год покупаем пакеты из Союза и Мурзима. Пользоваться, думаю, умеешь.
— Да. И помочь с настройкой, если что.
— Зря сказал, точно пригодится. Да, а вот это, — она ткнула в текстовый файл, — аналог мессенджера. Можешь отзывы писать о кино для тех, кто еще не смотрел.
Он выучил, где находится ванная и туалет, как пользоваться кухонной плиткой и что за отломанную дверцу холодильника оторвут голову. Получил охапку постельного белья и красивое лоскутное покрывало. Пока застилал, Иссилт разогрела суп с тефтелями и нажарила яиц. Хорошо, вина не предложила, иначе Хель наконец бы заревел.
Ночью запираться не стал. Иссилт сказала, что его дело, она все равно не зайдет. Кровать стояла возле окна, выходившего в огород, светила большая луна, но с открытой дверью спокойнее. Хель смотрел в потолок и не мог заснуть, слишком много впечатлений для одного дня. На ногу вдруг что-то упало, и раньше, чем заорал, он сообразил — кот. Кота звали Пудинг и Морда, одно не прижилось. Он прошел по Хелю до груди и остановился, внюхиваясь в лицо.
— Твою мать, — с трудом выдохнул Хель. — Сколько ты весишь, котяра?
Тот переступил лапами, и Хель испугался, что уйдет, обидевшись. Он накрыл ладонью ушастую голову и осторожно погладил. Кот поначалу молча терпел, а потом лег, вытянув передние лапы Хелю до шеи. Задняя часть придавила живот.
— Я занял твое место, — понял Хель. — Ладно, мсти.
Он тихонько чесал коту уши и смотрел на обрезанную фрамугой луну. Наверняка два года назад он считал, что все кончено. Оказывается, именно тогда все началось. Кот вздохнул и заурчал.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
