Джентльмен

Все чистокровные их не любят — и вовсе не потому, что они что-то там нарушили или не имеют денег. В отличие от маглорождённых, которые об Уизли ничего не знают и вообще о прошлом магического мира ничего не знают, все чистокровные знают Уизли и что они за фрукты. Поэтому их никто не любит и не считают равными себе — они как трусливый человек в банде, который громче всех кричит и машет кулаками, а когда начинается драка — бежит со всех ног за спину к другим и болеет за своих.

За это их и попускают всегда, но всё же приходится мириться с тем, что они такая же часть магического мира, как и любая другая древняя семья.

Помнится, я пытался когда-то стать другом семьи Уизли — и понял на себе, почему их не любят. Завистливы, жадны, готовы бросить любого в беде. И это у них похоже наследственное, как и рыжие волосы.

Я думаю, стоит перебраться в компанию к слизеринцам. Потому что это оберег от Уизли. Что я и предложил Гермионе. Она, немного подумав, кивнула. Как они воспримут мисс Грейнджер? Хехе, кинем ментос в кока-колу.

* * *

*

Купе со слизеринцами нашлось очень быстро. Почти по соседству — через три купе от моего. Я вежливо постучал и дождался, когда разрешат войти.

— Прошу прощения, господа, не позволите ли нам войти в ваше купе?

Там сидели трое. Драко Малфой, Теодор Нотт, и Дафна Гринграсс.

— Кхм, — драко закашлялся, — конечно, мистер Поттер, с превеликим удовольствием.

— Прошу простить нашу бестактность, — я вошёл и пригласил за собой Гермиону, случилось ужасное происшествие — мы сидели в соседнем купе, как вдруг в него вломилось некое чудовище. Чудовище не имело манер, воспитания, интеллекта, и судя по поведению, являлось близким родственником троллей. Оно до сих пор может гнаться за нами, но не беспокойтесь, я защищу вас.

Гринграсс приняла это всерьёз. Малфой тоже, Теодор Нотт почти. Стоило мне представить Гермиону, как дверь в купе снова распахнулась.

— Гарри, куда ты бежишь, — на пороге стоял Рон Уизли. Волосы его ещё больше растрепались, на носу была грязь, а в глазах интеллекта как у мчащегося напролом носорога. Ничего не видит, на всех плевал, и вообще, все тут должны с ним дружить.

— Закрой дверь с той стороны, Уизли, — я с силой захлопнул дверь, — пока я не приложил тебя оглушающим.

— Эй, — в дверь забарабанили.

— Видите, — я виновато улыбнулся, — как только я начинаю подозревать его в том, что оно понимает человеческую речь — оно демонстрирует нам обратное.

Дверь сильно пнули и удаляющиеся шаги Уизли были слаще пения птиц. Гермиона хихикнула. Драко тоже.

— Так это чудовище — Уизли?

— Кто скажет что Уизли не чудовища, все до единого — пусть бросит в меня камень.

— Отвязался наконец, — вздохнула Гермиона.

— О, Гермиона, прошу прощения, позволь мне представить тебе Драко Малфоя, мы были представлены друг другу совсем недавно.

Драко чванно кивнул. Я представил ему Гермиону, а он нам своих спутников — Дафну Гринграсс и Теодора Нотта.

— Что он вообще к вам привязался? — спросил Драко, — вы с Уизли враги?

— Я его даже не знаю. Точнее не знаком с ним, но хорошо знаю всех Уизли, до семнадцатого колена. Если ты пожелаешь — я мог бы рассказать тебе удивительную генеалогию этого семейства.

— О, нет, — драко замахал руками, — прости, я просто и так уже наслушался про то, кто кому родственник, а ты даже моего папу заставил слегка покачнуться своими познаниями. Нас это уложит наповал.

Что ж, Драко прав.

— Кстати, — Нотт влез, — а Грейнджер незнакомая фамилия.

— О, безусловно, юная мисс — маглорождённая.

Гермиона как-то сжалась под его презрительным взглядом. Так, не понял?

— Фу, ты притащил в наше купе грязнокровку, — Нотт решил подёргать тигра за хвост и узнать, что будет с его тушей после этого, — выметайтесь отсюда оба.

— Мы покинем столь неблагоприятное общество, но только после того, как вы принесёте извинения юной мисс, — я не был намерен с ним шутить.

— Вот ещё, — Нотт вскочил.

Что ж, шампур, твой выход — возле ножен, висящих у меня на поясе, появилась рукоять и я выхватил шпагу, тут же нанеся удар. Мимо головы нотта, но порезав ему щёку, и приложил лезвие к его шее.

— Мистер Нотт, похоже вы не поняли. Вы мало того что оскорбили девушку, так ещё и девушку, которая пришла сюда со мной, чем нанесли оскорбление мне. В былые времена за такое убивали на месте, и к вашему глубочайшему сожалению, мистер Нотт, — он только отошёл от шока и почувствовал что кровь течёт по его щеке, — к вашему наиглубочайшему огорчению, я намерен следовать этой замечательной традиции и если вы немедленно не извинитесь — вы об этом пожалеете.

Нотт отшатнулся и упал на задницу, поскольку стоял около дивана. Страх. Испугался. Мальчишка одиннадцати лет — но возраст не освобождает от наказания за подобные оскорбления.

Он выхватил палочку — один взмах острой шпагой и палочка его разлетелась надвое. Шпага, друзья мои, это не спортивная рапирка, это длинный, острый, тонкий меч, который отлично подходит не только для колющих, но и для рубящих ударов. Хотя для них меньше, но голову снести идиоту — хватит. Нотт уставился на обломок палочки в своей руке. Я её срезал аккурат над его рукой, ещё чуть ниже и было бы одной граблей меньше.

— Я жду. И как не велико моё терпение, тратить его на вас я не намерен.

— Гарри, что ты делаешь, — ко мне бросилась Гермиона.

— Посиди, — я другой рукой остановил её, — Так надо. За такие слова положена смерть на дуэли, между прочим, но принимая во внимание ваш нежный возраст — я всего лишь оставил вам порез. А теперь извинись, быстро.

Нотта пробрало окончательно. Он впал в неконтролируемую панику и бросился бежать, но один пинок под колено — и он носом врезался в косяк около двери.

— Бежать бесполезно. Мистер Нотт, вы уже израсходовали моё терпение. Надеюсь в следующий раз вы вспомните — я вызову вас на дуэль и прибью, если вы посмеете оскорбить меня или моих спутников.

Что ж, магия усиления — на тело. Без неё оно слишком тщедушное, схватить за шкирку, поднять телекинезом окно и швырнуть его в окно со всей силы.

— Уииии, — мы как раз проезжали по мосту над ущельем и Нотт улетел прочь.

Я закрыл окно.

— Прошу простить, леди и джентльмен, — вежливо улыбнулся Гринграсс и Малфою, — ноблесс оближ, как говорится.

— Он умрёт? — спросил Драко.

— Да что этой орясине станется? Он же волшебник...

* * *

*

Альбус Персиваль Вульфирик Брайан Дамблдор сидел в большом зале и смотрел за тем, как домовики и персонал Хогвартса готовятся принять студентов. Чистят, моют, убирают весь зал с помощью магии, украшают свечами, подновляют чары потолка и стирают со столов скабрезные надписи про Снейпа, нацарапанные преимущественно за столом гриффиндора.

Вдруг в пяти метрах от него, там где должна вскоре появиться распределяющая шляпа, полыхнуло синим и на пол вывалился... человек. Дамблдор вскочил, остальные тоже. Это был студент — маленький ещё мальчик, в мантии. Он вскочил, лицо его было окровавлено, руки дрожали.

— Поттер псих, Поттер псих, Поттер псих, — повторял он, — МАМА! — и в следующий момент упал навзничь.

Дамблдор ничего не понял. При чём тут Поттер и чья-то мама, но... Неприятное предчувствие затаилось холодком пониже спины и ему начало казаться, что что-то явно пошло не так как должно было...

* * *

— Ну ничего себе, — Драко округлил глаза, — как ты это сделал?

— Соединил вместе семнадцать анимирующих заклинаний и добавил им матрицу управления, — покивал я, — это довольно сложная система из магии трансфигурации, но ничего невозможного, если очень тщательно заниматься.

— А где ты такому научился? — спросила Дафна, — ведь у детей нет своих палочек.

— Что за ерунда? Вы ещё скажите, что вам колдовать в детстве не разрешали, — я недоумённо выгнул бровь.

— А... — Драко склонил голову, — а тебе разрешали?

— Заставляли, — хмыкнул я, — магия, фехтование, этикет, тренировки, магловские науки, и многое другое... Больше всего мне нравится история волшебного мира. Она очень насыщенна и не так безлика как история, которую сумели сохранить маглы. Благодаря портретам древности, кстати, и тому, что большинство маглов раньше двадцатого века были неграмотны — то есть даже не умели читать и писать.

— Ничего себе... Должно быть тебе было нелегко, — с сочувствием сказала Дафна.

— Поначалу было трудно, но примерно когда мне стукнуло пять — магия стала даваться намного легче. Да и науки тоже.

Дафна нервно хихикнула:

— Пять?

— Ага. Кстати, а какими заклинаниями владеете вы?

— Да особенно никакими, — смутился Драко. По всей видимости, его скромные обычные познания к данному возрасту не котируются рядом с моими.

Сказку про то, что некие загадочные силы меня тренировали, учили и воспитывали — я сочинил практически на ходу. Ну надо же как-то объяснить своё... эм... мировоззрение. Хотя волшебники в принципе такие чудесатые идиоты поголовно, что никакой разницы не заметят. Это кажется нелогичным — но логика в волшебном мире вообще ничего не значит. Для них я Гарри Поттер и точка.

— Дамблдор псих, — сказала Дафна, — неужели он тебя учил?

— Нет, конечно, — хмыкнул я, — он себя то научить не может, а ещё кого-то? Кстати, ребят, а вы на какой факультет хотите?

— Я на слизерин, — сказал Драко, — у меня вся семья там училась.

— Неа. Я знаю много малфоев со всех четырёх факультетов. К примеру самый сильный волшебник из вашего рода — Октавиан Малфой, учился на Гриффиндоре. Друмонд Малфой, безвременно погибший при войне с французами, учился на Хафлпаффе — был очень сильным магом и прекрасно фехтовал, кстати. Элиза Малфой, в восемнадцатом веке, училась на Гриффиндоре — она твоя пра-пра-пра-прабабушка.

Драко закашлялся, словно воды в рот набрал и поперхнулся:

— Серьёзно?

— Конечно. Как показывает история, достигнешь ты величия или нет — не зависит от факультета, на котором учишься. Лично я не знаю, и не хочу выбирать, — я сложил ладошки на коленке, — все факультеты по-своему плохи.

— Но хафлпафф худший, — с уверенностью сказал Драко.

— Отнюдь. Он очень неплох. Сам посуди — спокойная учёба без школьных конфликтов, гостиная рядом с кухней, дружный коллектив, и заботливый адекватный декан. Всё что надо, чтобы просто хорошо учиться.

— На слизерине можно завести много связей, — парировала Дафна Гринграсс, — так мне говорил отец.

— И это сильно помогает? — выгнул я бровь, — что-то я не вижу, чтобы в министерстве все высшие посты занимали сплошь слизеринцы... — я улыбнулся, — когда-то бытовало такое мнение, что представители более высоких социальных групп должны учиться вместе, чтобы привыкнуть друг к другу, завести те самые пресловутые связи... Но это оказалось ошибочной, неработоспособной концепцией. Помимо связей так же накапливаются и предрассудки, вражда, неприязнь... Те, кто учится на обычных факультетах, с самым разным социальным статусом соучеников, гораздо чаще добивается успеха чем те, кто учится в "элитных" колледжах, — я сделал кавычки пальцами, — во-первых — элитарность сама по себе развращает. Она сужает кругозор и не позволяет увидеть и понять других людей, не из своего круга, всех, от нищих рабочих до величественных аристократов. Увы, добиться успеха в жизни нельзя, если не понимать, как устроен мир и быть запертым в золотой клетке своих друзей-товарищей с таким же социальным статусом. Результатом долгосрочного убеждения стало значительное ослабление этих самых элит. Они привыкли к тому, что всё в жизни даётся легко, и поэтому не умеют делать то, что умеют обычные люди — подниматься вверх по социальной лестнице. Результатом... увы, стало то, что последующие поколения не чета своим великим предкам. И часто "золотые дети" оказываются оболтусами с ветром в голове, которые привыкли что папа-мама решат все проблемы и вообще, всё сделается само.

— И поэтому ты против слизерина?

— Нет, ни в коей мере. Золотая молодёжь есть на всех факультетах без единого, хотя слизеринцы наиболее... эм... уязвимые к этому греху. Знаете ведь, что Англия — не самая большая и не самая влиятельная страна в мире... это делает нас ещё хуже.

— Никогда не понимал всех этих заморочек отца насчёт политики, — сказал Драко, — какая разница, что в других странах больше людей, денег, и прочего?

— А твой отец этим занимается?

— Он советник министра, конечно он разбирается в политике, — сказал не без гордости надувшись, Малфой, — он говорил, что французские маги очень хороши.

— Да, это так. Если составить рейтинг стран по количеству волшебников и их финансам — то пожалуй, на первом месте будет США, а Англия — где-то в конце первой десятки. Вообще, английские волшебники — удивительно нелюбопытные люди в отношении мира вокруг. Большинство совершенно не интересуется культурой, историей, традициями и магией других стран. Все живут так, словно Хогвартс и туманный альбион — это и есть целый, отдельный мир. Когда-то наших предков вела страсть покорить весь мир, во все уголки земного шара — а сегодня они не вылезают за пределы собственного острова. Я некоторое время думал поступать вообще в Дурмстранг, а не в Хогвартс.

— Правда? — Драко округлил глаза, — нет, серьёзно?

— Да, а твой отец не предоставлял тебе выбора?

— Нет, — Драко покачал, — все Малфои учатся в Хогвартсе.

— Примерно один из десяти Малфоев, за всю историю вашей семьи, учился не в хогвартсе. Последним был Шелдон Малфой, родившийся в тысяча семьсот девяносто восьмом году и закончивший Дурмстранг. В Англии он практически никогда не был, плохо владел английским языком, но достиг больших успехов в магии трансфигурации и был почётным членом римского магическо-научного общества. Он прожил почти сто лет и умер через полгода после рождения твоего своего правнука, и твоего деда Абраксаса Малфоя.

— Я слышал о нём, кажется.

— Вполне возможно. Но главное — без разницы, на какой факультет ты поступишь. Семейная традиция это по-своему хорошо, но шляпа не распределяет всех как заявлено — по качествам. Она в большей мере руководствуется тем, чтобы равномерно распределить студентов.

— Но... — Драко задумался, — а почему тогда вообще нужна распределяющая шляпа? Ты же знаешь всё на свете, это ты можешь сказать?

— Шляпа нужна для создания видимости справедливости распределения. Если просто наобум всех рассовать по четырём факультетам — то это может вызвать возмущение студентов. Обиды. Ведь одни хотят учиться в одном факультете, другие в другом, у третьих вся семья гриффиндорцы, у четвёртых слизеринцы... позволить им самим выбирать? Тогда все будут выбирать тот, где лучше декан. То есть Равенкло или Хафлпафф — в одном профессор — чемпион дуэлей, мастер чар, талантливый волшебник и талантливый преподаватель. В другом — дружный коллектив, спокойная учёба, гостиная не в башне и не в подземелье, а рядом с кухней на первом этаже — в общем — лучше не придумаешь.

* * *

Господи, что я несу... Я стоял около окна в коридоре вагона и смотрел на сочную зелень травы — мы уже почти подъехали к Шотландии. Когда-то эти места были периферией "цивилизованного" мира. Мне было... страшно и тревожно на душе. Я... был растерян. Веками я жил в мире, иногда плохо, иногда хорошо, но чаще всего просто нормально жил. Множество жизней. А теперь мне довелось вернуться туда, где начиналось вообще всё. О своей жизни До Хогвартса я почти ничего не помнил. Память стирается, я помнил злыдней дурслей, помнил некоторые моменты, но только очутившись в Хогвартс-Экспрессе, меня захлестнуло волной ностальгии. Мои бывшие одноклассники, однокурсники, соученики. Они такие же, я даже представить себе не мог, что теоретически можно подружить Гермиону и Драко Малфоя. Драко я никогда не любил, но и не считал конченым идиотом — хотя в школе он был золотым мальчиком, мнящим, что уже стоит на вершине мира. И от этого дурел. Когда его как тряпку грязную использовал для своих грязных целей волдеморт, он перестал мнить из себя великого человека и понял, чего стоит в жизни. Я, собственно, тоже.