Глава 41. Берлинский пациент

— Гонорары можете оставить себе или пожертвовать в пользу наших нуждающихся соотечественников.

Делай добро и швыряй его в воду!

Напарник же мой отвязывался по полной, как будто делая это в последний раз.

Уходя в поход по берлинским "жрицам любви" вечером, он возращался бывало к обеду и в последние разы — с хорошо заметным даже "невооружённым носом" перегарищем, что за ним давно уже не водилось. С самого Минска.

"Раскодировался", сцуко!

За сутки до отъезда в Гамбург, Лейман как-то загадочно лыбясь, вспомнил-заговорил про "Пролетарскую стойкость":

— Серафим! А сколько ты мне тогда этого порошка всыпал?

Недоумеваю: почему "порошка"? Ведь, средство для повышения потенции — эта жидкая(!) настойка на траве девясиле.

Ах да, вспомнил... Когда я покаялся в своём неблаговидном поступке, то случайно обмолвился: "из самых благих пожеланий — я подсыпал(!) в твой ужин противоротное зелье...". Обстановка тогда такая была, надо понимать, что не только "обмолвишься" — заикаться до конца дней своих будешь.

— Вот ты про что... Ну, себе обычно половину столовой ложки в еду добавлял — так так "стоял", что аж зубы ломило! Тому американцу — целую ложку и, тот "драл" — всё что в том борделе шевелится. Даже случайно зашедшую за милостынею старушку афро-негритянку, что для белого евроамериканца — ужасно не комильфольный мовентон, согласись.

Изрядно преувеличиваю, конечно. Та "старушка" была вовсе не афронегритянка, а похожая на неё мулатка из Алжира.

— А с тобой я обмишулися, сыпанув целых четыре столовых ложки. Неужели до сих пор зло на меня держишь, Давид? После всего, нами двоими вместе пережитого...

Тот, лыбясь до ушей:

— Да нет, забыл уж давно... Так ты идешь к немецким мамзелям? Сегодня — последний день, когда ещё доведётся "конец помочить"?!

— Нет. Берегу своего "малыша" для будущей настоящей любви: "его" и так после парижских блядей — на раз пописцать осталось.

— Ну, как хочешь.

Что-то на душе тревожно кошкой свербит...

— Давид, — кричу в догонку, — завтра поезд в Гамбург, не забывай!

— Не забуду, — отмахивается.

Ушёл мой верный боевой товарищ в ночь и, больше я никогда его не видел.

На следующий день, как обычно утром Давид Лейман не появился — загулял, стало быть конкретно напоследок.

После обеда я уже забеспокоился, ведь в шесть часов вечера — поезд на Гамбург!

"Ладно, — успокаиваю сам себя, — должно быть сразу из борделя на вокзал приедет".

Однако на вокзал мой напарник тоже не явился, но я обратил внимание на нездоровый ажиотаж среди мальчишек-газетчиков, что-то орущих и на покупателей — выхватывающих у них товар прямо из рук и частенько даже забывающих спросить сдачу

Сенсация какая-то что ли?

Так вроде кипешь насчёт "загадочной смерти" товарищей Абрамова и Рейха уже на исходе...

Неуж, насчёт выхода "Межрабпома" из Коминтерна такая буча?

Не угадал... Демарша Вильгельма Мюнценберга — никто даже и не заметил.

Из первой же попавшейся и купленной русскоязычной газеты узнал, что сегодня ночью, из одного берлинского борделя в берлинский же госпиталь был доставлен клиент с признаками какой-то неизвестной инфекционной болезни. Бывшие при нём документы на имя турецкого армянина, на поверку оказались фальшивыми.

Бдительными полицейскими, мнимый армянин был опознан как советский гражданин еврейского происхождения Давид Лейман, арестованный более месяца назад за зверское изнасилование гражданки Веймарской Республики, после задержания убивший полицейского и сбежавший из полицейского участка.

Преступник, оказавший ожесточённое сопротивление, был застрелен при попытке скрыться.

А вот и фотография тела на первой полосе... М-да... Даже мёртвый, товарищ Лейман внушает невольно уважение своими выдающимися габаритами.

Яростно скребу свой лысый череп. Что за хрень?

После догадки — молнией во мраке ночи мелькнувшей, лезу в свой походный саквояжник...

Чёрт!

Банка грибного порошка из серых навозников пропала.

Громко хлопаю себя ладонью по лбу:

— Японский грамофон!

Тогда всё понятно: этот похотливый не по уму долбень, в моё отсутствие залез в мои вещи, нашёл грибной порошок и решил, что я его надул — зажав "китайское приворотное зелье". Задумав напоследок удивить германскую столицу своими сексуальными подвигами, сей прелюбодеянец нажрался этого антиалкогольного средства и принял "на грудь" какого-нибудь пойла, типа местного шнапса.

Дальше всё понятно, да?

Испытываю лёгкую досаду.

А я уже было троих немецких охранников из "повоевавших и понадёжнее" нанял, тазик и мешок гипса через "Межрабпом" заказал.

Получается всё зря?

Неудобно как-то перед немецкими товарищами и балтийской салакой получилось...

* * *

Уезжали из Берлина в Гамбург, а затем по морю в Ленинград — целой компанией, прямо — как правительственная делегация какая!

Со мной ехали Вилли Мюнценберг, его секретарь, бухгалтер и переводчик, эмигрант-финансист из Контрольного совета, пятеро немецких рабочих — представляющих германский пролетариат в целом, от лица которого ульяновскому промышленно-торговому кооперативу "Красный рассвет" — будет подарен целый пароход ништяков.

Кроме этого, в делегации были трое бывших "штурмовиков", с как будто специально подобранными именами: Ганс, Франц и Фриц...

Нет, не подумайте: к коричневорубашечникам из СА Эрнста Юлиуса Гюнтера Рёма — они не имеют никакого отношения.

Это — ветераны Первой мировой войны, служившие в специальных частях — штурмовых батальонах. Двое на Западном, третий — на Восточном фронте.

Последнего, звали как раз "Фриц" и, он довольно складно шпрехал на российской великодержавной мове.

После войны и неизбежного как крах империализма дембеля, все трое работали в одном охранном агентстве, имели лицензию на ношение оружия и, со слов Юриста из Контрольного совета — не чурались кой-каких "тёмных" делишек, если им хорошо заплатят. Их я нанял специально для ликвидации Давида Леймана — ибо в Союзе, он мне не был нужен ни живым ни мёртвым — от слова "вообще"...

Но, не срослось!

Ладно, пусть ребята охраняют мой хабар и как официально указано в контракте — мою "священную" особу до самого Ульяновска.

Как и в прошлый раз, когда я был в компании всего лишь нашего Главного архитектора Александа Александровича Прасолова, уезжали из Берлина под разгорающуюся антисемитскую истерию.

В связи с обнаружением и ликвидацией Леймана, разбередив старую рану — вновь вспомнили полуторамесячной давности историю изнасилования немецкой девушки "евреем-комиссаром" из Советской России. Вновь произошёл взрыв возмущения немецкой общественности. Вновь скандал, вновь под окнами Советского посольства демонстрации с требованием запретить компартию и Коминтерн, вновь антисемитские погромы и драки с полицией...

В газетах всерьёз требовали усилить давление на евреев, с целью выселить их с территории Германии в британскую Палестину.

На мой совершенно непредвзятый взгляд, всё это к лучшему и на благо этому народу: чем больше евреев уедет из Германии сейчас — тем меньше погибнет при Гитлере в концлагерях.

И самое главное, что?

Как и французская, Коммунистическая Партия Германии стремительно теряет популярность. Ведь, она — часть Коминтерна, главный штаб которого находится в Москве, в России... Откуда приехал тот самый еврей-комиссар — зверски изнасиловавший немецкую девушку.

Блин, даже специально б, у меня лучше бы не получилось!